Состояние экономики. Торговля 9 страница

Газета стремилась убедить крестьян, что царь и проведенная им в 1861 г. реформа, отмена крепостного права, как и вся его политика, защищают интересы помещиков. Она исходила из идеи, что крестьяне сами должны завоевать свободу и построить новый общественный порядок. Здесь уместно привести образец пропаганды К. Калиновского, отражающий как политическую суть его воззрений, так и оригинальность изложения: «Шэсць лет ужо мшула, як nanani гаварыць аб свабодзе мужыцкай. Гаварыл1, талкавал1 i nicani многа, а н1чога не 3pa6ini. А гэты манкрэст, што цар с сэнатам i з панам1 для нас напюау, то таю дурны, што чорт ведае, да чаго ен падобны, - Н1якай у iM няма прауды, няма з яго для нас карысцЬ [78, с. 70]; «...нам не мажхвестау, а вольнасц! патрэбна - i то вольнасц1 не такой, якую нам цар захоча дац1, но якую мы caMi, мужыю, памеж сабою зроб1мо» [8, с. 322]; «у нас, дзяцюю, адно вучаць у школах, каб ты знау чытац|' па-маскоуску, а то для тага, каб цябе зуа'м nepapa6ini на маскаля... HiKoni не пачуеш i слова па-польску, па-л1тоуску да па-беларуску, як народ тага хоча». Обращая внимание читателей на тяжесть рекрутской повинности, К. Калиновский писал, что в Речи Посполитой, «Kani мужыю часам1 захацел1 юц1 на вайну, дык зараз з ix здымал1 мужыцтва, ды i паншчыну, давал1 зямлю, а усю вёску pa6mi шляхтаю» [78, с. 70].

Позаимствованное у декабристов кредо К. Калиновского - «не народ для правительства, а правительство для народа» - стало принципом деятельности и целью борцов за интересы народа. Однако прямых призывов к захвату помещичьих земель, к борьбе за государственную самостоятельность собственно Беларуси газета не содержала. Нет их и в других воззваниях и приказах К. Калиновского, опубликованных во время восстания. Возможно, это объясняется тем, что в Варшавском Центральном национальном комитете, в формальном подчинении которого находился Литовский провинциальный комитет, руководство захватили «белые», т.е. представители крупных польских землевладельцев и буржуазии, отстаивавших свои интересы и категорически отрицавших права белорусов, украинцев и литовцев на политическое и национальное самоопределение. Известны принципиально острые конфликты К. Калиновского и других членов ЛПК с комиссаром Варшавского ЦНК в Вильно Н. Дюлераном. В конце 1862 г. в Варшаве проходили переговоры об установлении равноправных отношений между обоими комитетами, прерванные началом восстания в Польше. Варшавский комитет, как отмечал К. Калиновский, принял решение о восстании без учета «интересов Литвы» [8, с. 323].

Восстание началось с публикации 10 января 1863 г. Временным национальным правительством Польши Манифеста и аграрных декретов. Было обнародовано также и специальное обращение к населению Литвы и Беларуси с призывом поддержать восстание в Польше. Однако в нем ничего не говорилось об их праве на самоопределение, Литва и Беларусь рассматривались как части Речи Посполитой.

Под руководством Литовского провинциального комитета к этому времени была создана подпольная сеть революционных организаций, охватывающая почти все губернии и многие уезды Беларуси. В эти организации, как правило, входили мелкие чиновники, разночинная интеллигенция, офицеры, учащиеся, представители обедневшей шляхты. Закупались оружие и военное снаряжение, велась пропаганда среди населения. Но ко времени неожиданного для ЛПК объявления восстания подготовка к нему не была завершена. Тем не менее ЛПК, объявив себя Временным правительством Литвы и Беларуси во главе с К. Калиновским, 20 января 1863 г. издал Манифест, в котором население края призывалось к активной поддержке восстания в Польше и в основном повторялась программа восстания, объявленная в Варшаве. Население призывалось подняться на вооруженную борьбу, жители объявлялись равноправными гражданами, независимо от сословной принадлежности, национальности и вероисповедания. В собственность крестьян безвозмездно передавались земельные наделы, которыми они пользовались, а с помещиками за землю рассчитывалось государство. Безземельные, однако, только участники восстания, должны были получить по три морга земли. Рекрутчина заменялась трехлетней всеобщей воинской повинностью. Предусматривалось восстановление униатской церкви. Однако провозглашенное в Манифесте создание местного автономного руководящего центра не устраивало «белых», и 27 февраля они (Н. Дюлеран, А. Оскерно и Я. Гейштар) отстранили от власти Временное правительство Литвы и Беларуси и передали управление вилен-скому комитету своих единомышленников. Этот комитет стал называться «Отдел управления провинциями Литвы», т.е. являлся лишь исполнительным органом Временного национального правительства в Варшаве. Возглавил его ковенский помещик Я. Гейштар.

От имени этого Отдела был распространен специальный декрет, которым отменялись все полномочия и мандаты, выданные ЛПК [8, с. 324]. Литовский провинциальный комитет, в свою очередь, обнародовал резкий протест против этих действий, считая «гибелью и изменой революции передачу руководства в руки контрреволюционеров». Вместе с тем ЛПК заявил о своем подчинении решениям Варшавского правительства, сославшись при этом на нежелание вносить разлад в среду революционеров и отсутствие необходимых сил, чтобы «вырвать руководство делами

из рук своих противников» [8, с. 324]. Практически это была борьба за политическое влияние на ход и будущие результаты восстания.

Программа и цели восстания не могли вызвать массового энтузиазма у населения Беларуси. Крестьянство Беларуси, как и Литвы, не поддержало требование восстановления Речи Посполитой в границах 1772 г. В России же среди общественности, даже демократически настроенной, оно вызвало резкое осуждение и даже шовинистическую волну. Исключением была лишь позиция издававшегося за рубежом А. Герценом и Н. Огаревым журнала «Колокол». По инициативе А Герцена французский писатель В. Гюго обратился к российской общественности с призывом поддержать восстание. Его поддерживали также известные революционеры М. Бакунин, Д. Гарибальди, Л. Кошут, К. Маркс. Определенные дипломатические демарши предприняли правительства Англии и Франции, давшие разрешение своим гражданам воевать добровольцами. Их прибыло в Польшу и Литву несколько сотен. Однако этих усилий было недостаточно для того, чтобы обеспечить восстанию поддержу со стороны российского крестьянства и помощь западных государств. В таких условиях оно было обречено. Тем более, что наряду с военными мерами правительство действовало и политическими методами. 1 марта 1863 г. Александр II объявил указ, согласно которому в Ви-ленской, Ковенской, Гродненской, Минской губерниях и в четырех уездах Витебской прекращались обязательные отношения крестьян к землевладельцам, и начинался немедленный выкуп их угодий при содействии правительства. Вскоре это было распространено на оставшиеся уезды Витебской и на всю территорию Могилевской губерний.

Первые открытые военные действия на территории Беларуси начали повстанческие отряды, прибывшие из Польши. Самым крупным из них командовал Р. Рагинский. Через Пружанский уезд он, преследуемый российскими войсками, дошел до Случчины, где и был разбит. На Гродненщине восстание возглавил 0. Духинский, на Пинщине - Р. Траугут, на Минщине -Б. Свентаржецкий. Их небольшие отряды были отрезаны от Вильно и вскоре разгромлены.

Относительный успех сопутствовал отряду Л. Звеждовского, действовавшему на Могилевщине. С помощью студентов Гори-Горецкого земледельческого института ему удалось 24 апреля 1863 г. захватить уездный город Горки. Но вскоре и этот отряд был разбит. Из Петербурга и Москвы на помощь ему прибыли несколько офицеров, членов революционных организаций (И. Будзилович, К. Жебровский и др.). Они начали формировать отряды в Оршанском, Чериковском, Сенненском и других уездах, но соединиться с отрядом Л. Звеждовского не смогли. Даже талантливому офицеру Генерального штаба 3. Сераковскому не удалось добиться ощутимых

результатов в военных действиях. Под Борисовом его отряд потерпел поражение, а сам он был взят в плен и публично казнен в Вильно 27 июня 1863 г.

В Гродненской губернии весной 1863 г. действовало пять повстанческих отрядов, в которых насчитывалось 1700 человек. В качестве воеводского комиссара здесь действовал К. Калиновский. В мае 1863 г. повстанцы провели более 20 боев с российскими войсками. Самым значительным из них не только на Гродненщине, но и на всей Беларуси был бой возле местечка Миловиды Слонимского уезда. В нем участвовало около 800 повстанцев и пять рот российской армии, подкрепленных артиллерией. Победа досталась последним [8, с. 326].

В ходе восстания происходило немало жестоких расправ над противниками, в том числе и над крестьянами, не желавшими принимать участие в восстании. Случались убийства священнослужителей как с той, так и с другой стороны. В ночь на 23 мая 1863 г. погиб священник православной церкви в местечке Сурож Гродненской губернии Прокопович. Повстанцы разгромили его дом, а самого «били кольями и дубинами, потом застрелили и повесили» [74, с. 61].

С средины мая 1863 г. подавление восстания возглавил новый виленский генерал-губернатор М. Муравьев, который, еще будучи могилевским губернатором, проявил себя отличным организатором подобных акций в 1830— 1831 гг На этот раз он получил от Александра II чрезвычайные полномочия. Против восставших были брошены 138 рот пехоты и 66 эскадронов кавалерии при 120 пушках [1, с. 126]. Жестокими репрессиями М. Муравьев вынудил «белых» помещиков и высшее католическое духовенство отказаться от поддержки восстания. Многие повстанческие лидеры были арестованы, расстреляны или повешены. Одновременно генерал-губернатор уделил большое внимание реорганизации гражданского управления, поиску тех социальных слоев и элементов, которые могли бы стать опорой российского правительства в крае. С целью повышения в глазах крестьян его престижа М. Муравьев путем практической реализации реформы 1861 г. поставил их в действительно независимое положение от помещиков и добивался, чтобы волостные и сельские собрания уяснили свои права по самоуправлению и сами решали внутренние проблемы, в том числе по надзору за местной шляхтой, арендаторами, определению степени их благонадежности:

М. Муравьев стремился поднять престиж волостных судов. Ему удалось добиться того, что назначенные им из русских мировые посредники стали действительными защитниками как отдельной личности, так и крестьянских прав в целом. Была найдена возможность увеличить крестьянские наделы, принимались меры по улучшению положения батраков, кутников и огородников, наделялись землей свободные безземельные крестьяне, которые

в соответствии с реформой 1861 г. не имели права на земельный надел. При этом передача земель участников восстания в руки белорусских крестьян проходила публично и быстро.

В помощь войскам генерал-губернатор организовал специальные крестьянские караулы, которые должны были бороться с повстанцами или сообщать о них властям. В уезды были назначены военные начальники. Все эти меры оказались более действенными, чем судебные и административные наказания участников восстания Хотя приговоры военно-полевых судов после утверждения военными губернаторами и генерал-губернатором выполнялись безотлагательно, а смертельные приговоры публично, на площадях городов.

Предвидя неизбежное поражение, местные помещики перестали поставлять повстанцам одежду, продовольствие и т.п. Многие из них стали отказываться от уездных и окружных начальственных должностей, занятых ими в начале восстания 1 июня были арестованы А. Еленский и А. Оскерко, члены Отдела, управлявшего провинциями Литвы. Я. Гейштар и Ф. Далев-ский отказались от своих постов. В этих условиях комиссар Центрального национального правительства Н. Дюлеран предложил К. Калиновскому вернуться в Вильно, чтобы руководить восстанием в Беларуси и Литве. Ближайшим помощником К Калиновского стал В. Малаховский, назначенный на должность начальника Вильно.

11 июня К. Калиновский опубликовал на белорусском языке «Приказ от правительства польского над всем краем Литовским и Белорусским к народу земли литовской и белорусской». Основная идея приказа заключалась в необходимости установления справедливости и свободы. С 31 июля К. Калиновский стал председателем виленского Отдела, который к этому времени назывался Исполнительным отделом Литвы, а 22 августа ему были переданы и полномочия комиссара Варшавского правительства в Вильно, т.е в его руках оказались все нити управления восстанием на территории Беларуси и Литвы. В. Врублевского он опять назначил военным начальником Гродненского воеводства, И. Яманта -комиссаром в Минске, а ксендза А. Мацкевича - организатором вооруженных сил Ковенского воеводства [8, с. 327].

По подсчетам некоторых историков, всего в ходе восстания на территории Беларуси было около 260 стычек с регулярной российской армией. В большинстве случаев восставшие терпели поражение [78, с. 70]. Во второй половине 1863 г. повстанческие отряды в Беларуси получили много оружия из Польши. Решено было также изменить тактику вооруженной борьбы. Поскольку стало ясным, что партизанские отряды не могут эффективно вести борьбу с регулярной армией в открытом бою, рекомендовалось действовать

небольшими группами. Однако эти меры уже не могли изменить ход событий. К лету 1863 г. восстание было практически подавлено в восточной части Беларуси, а на остальной территории - к лету 1864 г.

За выдачу участников восстания устанавливались награды. За одного доставленного повстанца было назначено сначала 5 р., а затем 3 р. и, наконец, 2 польских злотых. Деревни, поддерживавшие восстание, сжигались, а жители высылались во внутренние губернии России. В связи с этими репрессиями М. Муравьев сам заявил, что он из тех Муравьевых, которые вешают, а не тех, которых вешают¹. Эта самооценка вошла в публицистическую и научную литературу. Насколько это справедливо, позволяют судить следующие цифры: 6 тыс. повстанцев погибло в боях [62, с. 259], количество осужденных участников восстания составило 4,5 тыс. человек, 128 из них были казнены, остальные сосланы на каторгу, на поселение в Сибирь, направлены в арестантские роты и т.п. [2, с. 279, 8* с. 328] Кроме того, около 13 тыс. человек власти переселили в отдаленные губернии империи.

Во многих местах, и особенно в Могилевской и Витебской губерниях, крестьяне помогали вылавливать повстанцев, громили имения польских помещиков. В январе 1864 г. захваченный полицией связной В. Парфияно-вич выдал виленский адрес К. Калиновского, и тот был арестован. Из тюрьмы ему удалось передать на волю послание «К белорусскому народу. Письмо из-под виселицы Константина Калиновского», в котором резко критиковалась политика царизма на Беларуси как до, так и после 1861 г., показывалась антикрестьянская суть реформы. В нем говорилось также о насильственной русификации поляков, литовцев и белорусов, о запрещении этим народам получать образование на родном языке. Вместе с тем К Калиновский не призывал к ненависти ко всем русским. Он писал: «Я не противник счастья народного, не противник и России, когда она добра нам желает...» [70, 1996, № 2, с. 199]. В письме сделан вывод, что «Польское дело - это наше дело, это свободы дело» [8, с. 328].

На следствии К. Калиновский держал себя мужественно и с достоинством. Военно-полевой суд приговорил его к расстрелу, который М. Муравьев заменил повешением. 10 марта 1864 г. на Торговой площади в Вильно в присутствии большого числа людей К. Калиновский был казнен. Когда, зачитывая приговор, его назвали дворянином, он крикнул: «У нас нет дворян, все равны».

¹ Эти слова М Муравьев иронично произнес на одном из приемов, где ему напомнили о его декабристском прошлом Действительно, он был не только ветераном войны 1812 г (награжден золотой шпагой за храбрость), но и активным участником первых декабристских организаций, одним из авторов устава «Союза Благоденствия».

Преобладание дворянства среди участников восстания (около 70 %) дало основание считать его акцией польских дворян и католического духовенства. Именно на этот факт делала акцент адресованная крестьянам правительственная пропаганда. Всеми средствами в их среде распространялись слухи, что повстанцы стремятся вернуть крепостное право и поэтому паны взялись за оружие. Однако абсолютное большинство дворян, участвовавших в восстании, имело лишь сословное звание, а по социально-имущественному положению это были мелкие чиновники, представители интеллигентских профессий, малоземельная и безземельная шляхта. Помимо дворян, в рядах повстанцев было 6 % духовенства, 18 % крестьян и незначительное число мещан [1, с. 122-123]. 75 % участников восстания были горожанами [78, с. 70]. Белорусские крестьяне в основной своей массе считали восстание 1863 г. (как и 1831) «панской справой», мятежом, в то время как шляхта и интеллигенция - национально-освободительным движением.

Политика российских властей по отношению к Беларуси после подавления восстания была направлена на изменение социально-политической ситуации в целом, усиление российского влияния на белорусских землях. Владения помещиков, имевших отношение к восстанию, конфисковывались в пользу казны и на льготных условиях продавались выходцам из центральных губерний. Все остальные помещики обкладывались контрибуцией. Закрывались или превращались в православные церкви многие костелы Было закрыто единственное в Беларуси высшее учебное заведение -Гори-Горецкий земледельческий институт. Слуцкая гимназия, почти все учащиеся старших классов которой вместе с преподавателями приняли участие в восстании, была выведена из-под юрисдикции кальвинистской церкви и превращена в классическую русскую гимназию 281 гимназист (из 404 обучавшихся в гимназии) был исключен из нее. Большое число учителей, врачей, землеустроителей, причастных к восстанию, было переведено на работу вглубь России. Их места заполняли кадрами из центральных губерний. Привлекали их в Беларусь повышенной оплатой труда и перспективой служебного роста. Помещикам-полякам запрещалось покупать в Беларуси землю Крестьяне-католики не могли владеть более чем 60 десятина--ми земли. В то же время поощрялось русское землевладение, особенно помещичье. Последствиями восстания были так же лишение многих жителей дворянства, права приобретения имений и права государственной службы, ограничение числа обучавшихся в высших учебных заведениях, приостановка введения земств, гласного судопроизводства и др. Значительным был и материальный урон. Многие населенные пункты, усадьбы и исторические здания были сожжены, разрушены, опустошены.

Таким образом, вхождение Беларуси в состав России предопределило новые общественно-политические, социально-экономические и духовно-культурные условия развития белорусского народа. Положительным фактором, безусловно, было объединение с родственными по происхождению, языку и культуре русским и украинским народами, хотя улучшения экономического положения белорусского народа, и особенно крестьянства, не произошло. В первой половине XIX в. активно действовали силы, не одобрявшие присоединения Беларуси к России. Деятельность тайных обществ, начавшаяся сразу же после 1795 г., развернулась в 20-е и 30-е гг. Как один из национально угнетенных народов царской России белорусы неоднократно восставали против самодержавия и крепостничества. Представители белорусской шляхты участвовали в восстаниях 1794 г. под руководством Т. Костюшко, в определенной мере солидаризировались с восстанием в Польше в 1830-1831 гг. Значительным было участие белорусов в восстании под руководством К. Калиновского.

§ 2. Социально-экономическое и культурное развитие Беларуси в первой половине XIX в.

Углубление кризиса феодально-крепостнических отношений

На рубеже XVIII—XIX вв. Россия в целом представляла собой преимущественно аграрную страну. Это полностью относилось и к Беларуси. Основой ее экономики в первой половине XIX в. оставалось сельское хозяйство, в котором господствовало дворянское землевладение. В 1858 г. на имениях средне- и крупнопоместных собственников приходилось 66,8 % пригодных земель. В первые десятилетия XIX в. в абсолютном большинстве помещичьих хозяйств обработка земли и уборка урожая велись тягловой силой, примитивными орудиями (соха, деревянная борона, серп, коса) и трудом крепостных крестьян (в 1795 г. они составляли почти 85 % всего крестьянства). Основой хозяйства помещиков было пашенное земледелие, где господствовало паровое трехполье. Белорусские губернии (Могилевская, Витебская, Минская, Виленская и Гродненская) втягивались в общероссийскую хозяйственную систему, расширялся рынок сбыта сельскохозяйственной продукции, стимулировался рост ее производства, посевов технических культур (льна, конопли, картофеля). Появлялись районы с четко выраженной специализацией. В северных районах основной культурой становился лен, в восточных - конопля, в западной и центральной части - картофель. На западе Беларуси и в Полесье

развивалось животноводство. Во многих хозяйствах внедрялся четырехпольный севооборот, а с расширением овощеводства, главным образом в западной части Беларуси появилось многополье с травосеянием. Большой спрос на зерно в Западной Европе стимулировал белорусских помещиков к расширению хозяйства в форме фольварков. Соответственно сокращалось крестьянское землевладение, и росла барщина. К середине XIX в. 97 % помещичьих крестьян находились на барщине. Крестьянство - основная производительная сила - влачило полуголодное существование, страдало под гнетом тяжких крепостнических повинностей.

Вовлечение Беларуси в общероссийскую хозяйственную систему на положение крестьян существенно не повлияло, хотя определенные меры по его улучшению правительство предприняло. В частности, унифицировались разные государственные сборы с населения: вводился подушный налог и земский сбор. Учитывая запущенное состояние земель в Беларуси, выявленное во время переписи после первого раздела Речи Посполитой, население на два года было освобождено от выплаты государственных налогов. Наполовину уменьшалась на 10-летний срок подушная подать. В результате перевода некоторых имений в разряд государственных жившие в них крестьяне избавились от бесконтрольного самовластия землевладельцев. Грабительская продажа феодалами соли крестьянам была заменена государственной продажей ее почти по себестоимости. В соответствии с указом Александра I от 12 декабря 1801 г. недворянские сословия, т.е. купцы, мещане, казенные крестьяне, получили право покупки земли. Но в целом правительственные реформы, проведенные в первое десятилетие царствования Александра I, его стремление изменить систему крепостного права зашли в тупик.

В целом же в первые десятилетия после присоединения белорусских земель интеграционная политика российского правительства сводилась к тому, чтобы «покорить сердце в оных живущих добрым, порядочным, правосудным, снисходительным, кротким и человеколюбивым управлением...» [8, с. 267]. Периодически вводились временные льготы на выплату государственных налогов, ограничивалась барщина, создавались запасные склады (магазины) продовольствия, которые должны были стать своеобразным страховым фондом на случай неурожаев и других непредвиденных обстоятельств.

Управляющим и арендаторам рекомендовалось избегать физических наказаний крестьян. Проводились периодические, как правило, неожиданные ревизии их материального положения с опросом самих крепостных В целях создания российскому правительству имиджа избавителя белорусского народа от иноверных угнетателей, для налаживания хорошей работы ад-

министративного аппарата устраивались сенаторские инспекции. Навещали Беларусь и представители царствующего дома. В 1780 г. ее посетила и Екатерина II. Эти поездки сопровождались верноподданническими проявлениями, благотворительными пожертвованиями на нужды православной церкви и т.п. В 1799 г. на белорусские губернии был распространен указ об отмене смертной казни.

В целях укрепления в белорусских землях своей социальной базы российское правительство раздавало имения с крестьянами русским помещикам, особенно крупным государственным и военным чиновникам. Князь Г. Потемкин получил от Екатерины II в Кричевском старостве владения более чем с 14 тыс. крепостных крестьян. Графу П. Румянцеву-Задунайскому были пожалованы земли более чем с 11 тыс. человек в Гомельском старостве. При Павле I (с 1796 по 1801 г.) его приближенным было подарено около 28 тыс белорусских крестьян [8, с. 269]. Всего за 1772-1801 гг. российским помещикам было роздано на Беларуси более 200 тыс. ревизских (мужских) душ [1, с. 90]. Фондом для этого служили староства и королевские экономии, отчужденные (секвестрованные) имения магнатов и шляхтичей, выехавших за рубеж, владения отдельных католических монастырей. Правда, в 1801 г. раздача государственных крестьян в частные руки была прекращена. Это, конечно же, не означало, что они были полностью гарантированы от перевода их на положение крепостных. Тем более, что в 1810-1817 гг. в связи с тяжелым финансовым положением страны эта практика возобновилась. Чиновникам и духовенству сдавались в аренду казенные имения.

Беларуси (Могилевская и Витебская губернии) коснулось и такое нововведение царского правительства, как военные поселения, которые, по мнению А. Герцена, явились «величайшим преступлением царствования Александра I». Суть военных поселений состояла в том, что государственные крестьяне переводились на положение, когда, оставаясь крестьянами, они становились еще и солдатами и должны были сочетать службу с земледелием. Предполагалось, что эта мера удешевит содержание армии. Первое военное поселение было создано в 1810 г. на территории Бобылец-кого староства Климовичского уезда Могилевской губернии. Однако создание военных поселений в Беларуси было неудачным во всех отношениях. Только около 20 % семей поселян - «хозяев» даже в урожайные годы могли обеспечить себя продуктами питания.

Особенностью социально-экономического развития в первой половине XIX в. было то, что феодально-крепостнический строй вступил в постоянно, хотя и медленно, обострявшийся кризис. В сельском хозяйстве наметился процесс вытеснения крепостного труда вольнонаемным. Происходило-

становление товарно-денежных отношений, формирование капиталистическо-буржуазного уклада. Расширялись посевные площади, выделялись районы со специализаций сельскохозяйственного производства. Отдельные помещики приспосабливали свои хозяйства к требованиям внутреннего и внешнего рынка, улучшали агротехнику и систему полеводства, использовали сельскохозяйственную технику. С конце 1820-х гг. развивалась вотчинная промышленность. Основанные на крепостном труде вотчинные мануфактуры чаще всего размещались в имениях и частновладельческих местечках. Некоторые мануфактуры были довольно крупными (до 300— 500 рабочих), приближаясь, по сути, к фабрикам и заводам. Но основой экономики Беларуси оставалось сельское хозяйство, в котором господствовало помещичье землевладение, основанное на широком использовании барщины. Это означало, что крестьяне были прикреплены к панским фольваркам и лишены возможности поисков других заработков, переселения в города, проявления предпринимательской инициативы в сфере промышленности и торговли, которую имели оброчные крестьяне в центральных губерниях России.

С возрастанием спроса на хлеб на внутреннем и на внешнем рынках росла товарность помещичьих хозяйств. В 1830-1840-е гг. до 80 % доходов они получали от продажи продукции сельскохозяйственного производства, главным образом зерна, водки, спирта. К 1840-м гг. одной из доходнейших культур стал картофель, посевы которого получили распространение в центральных и западных районах Беларуси. Он не только стал важным продуктом питания крестьян, но и основным сырьем винокуренных заводов, которые давали здесь до 60 % всех доходов помещичьих хозяйств [1, с. 95]. В 1840-1850-х гг. в южных уездах Могилевской и Минской губерний помещики стали сеять сахарную свеклу, открывать сахароваренные заводы. Культивировались лен и конопля. Животноводство, за исключением овцеводства, в первой половине XIX в. еще не было товарной отраслью. На 1200 десятин пашни и лугов приходилось только по 15-30 голов крупного рогатого скота.

Отдельные помещики стремились повысить производительность своих хозяйств. Вводились четырехпольные севообороты, посевы кормовых трав. Стали употребляться железные плуги и бороны, молотилки и сеялки. Расширялось применение наемного труда. Все это нарушало традиционные основы сельскохозяйственного производства и вступало в противоречие с крепостнической системой. Однако в целом помещичье землевладение в Беларуси, которое было преимущественно мелким, держалось на традиционных способах ведения хозяйства. Крупных землевладельцев, имевших в своих владениях более 500 душ крестьян, насчитывалось по ревизии 1834 г. только 3,6 % от общего числа помещиков, но им принадлежало почти 50 % всех крепостных

крестьян. Средние помещики, имевшие от 100 до 500 душ крепостных, составляли 17 % от всего числа помещиков и владели 34 % крестьян. На остальные 79,4 % мелких помещиков приходилось всего 16 % крепостных. Причем две трети из них имели по 20 и менее крепостных крестьян или совсем не имели таковых [1, с. 96].

Крестьяне в то время составляли 90 % всего населения Беларуси. 70 % из них были помещичьими, 19 % - так называемыми казенными (государственными). Остальные номинально принадлежали государству, но находились в «аренде» у дворян и чиновников. Подавляющее число помещичьих крестьян имело право пользоваться своим земельным наделом на условиях выполнения определенных повинностей. Свыше 70 % из них отбывали барщину. В течение первой половины XIX в. ее объем возрос в 1,5-2 раза. Наиболее распространенной формой барщины была еженедельная работа на помещика в течение 4-6 дней с крестьянского хозяйства. Увеличились нормы толок, срочных и других работ. Сохранялись повинности по обслуживанию барских дворов, сводившиеся к заготовке дров, уборке скотных дворов, ночной охране, подводной повинности (выделению гужевого транспорта) и др. Соблюдался и натуральный оброк. Многие помещики отдавали своих крестьян по контракту подрядчикам на строительные и дорожные работы, часто в другие губернии России. Плата за их работу доставалась обычно помещику. Крестьяне также несли различные повинности в пользу государства: платили подушную подать, земский сбор, осуществляли перевозку грузов, обеспечивали военный постой и др. Новой обязанностью для белорусов стала рекрутская повинность.