Глава 10. Правящий круг. чии и бессовестности29. Про Бориса толковали, будто он отравил царя Ивана, убил царевича Дмитрия и ца­ревну Федосью Федоровну

чии и бессовестности²⁹. Про Бориса толковали, будто он отравил царя Ивана, убил царевича Дмитрия и ца­ревну Федосью Федоровну, умертвил царя Федора и свою сестру царицу Ирину, сжил со свету жениха дочери; его подручные якобы подожгли Мо­скву, а потом навели на столицу та­тар и т. д. На совести Годунова было несколько тайных казней. Его прича­стность к смерти прославленного воеводы И. П. Шуйского более чем вероятна. Но большинство обвинений против него носило фантастический характер. Факт остается фактом: вос­питанник опричнины, Борис никогда не делал упор на политику открытого насилия.

Претензии Годунова на обладание короной возникли вопреки легендам сравнительно поздно. Переговоры от­носительно возможного брака Ирины Годуновой с одним из австрийских Габсбургов подтверждают это мне­ние.

Династические переговоры с вен­ским двором получили новое направ­ление с того момента, как в 1592 г. в царской семье родилась дочь царев­на Федосья Федоровна. У правителя были свои виды насчет племянницы. Федосье едва исполнился год, а дядя уже хлопотал о ее будущем браке. В 1593 г. канцлер Щелкалов в дове­рительной беседе с австрийским пос­лом Н. Варкочем передал австрий­скому императору необычную прось­бу. Согласно отчету посла, дьяк и некоторые другие советники царя Федора изъявили желание пригла­сить в Москву одного из австрийских принцев не старше четырнадцати — восемнадцати лет, с тем чтобы обу­чить его языку, обычаям и нравам страны, имея в виду престолонасле-

дие. Новый династический проект преследовал цель обеспечить трон царевне Федосье. По московским обычаям, женщина не могла царст­вовать самостоятельно. Именно по­этому правитель и намеревался выпи­сать из Австрии отпрыска Габсбург­ского дома в качестве жениха для Федосьи.

Династические переговоры с авст­рийцами имели важный внешнеполи­тический аспект. Они должны были облегчить заключение союза с Авст­рией, которому московская диплома­тия отводила важное место в своих планах.

В нарушение ритуала посольской службы Щелкалов посетил посла Варкоча на его подворье и беседовал с ним с глазу на глаз добрых два часа. Со слезами на глазах он убеж­дал посла, что является искренним союзником Австрии, и клялся, что будет верно служить императору. Канцлер неоднократно подчеркивал, что выполняет поручение Годунова, но в то же время старался создать впечатление, будто главным творцом австрийского проекта является он сам. Как бы мимоходом Щелкалов заметил: «Наши великие государи на благо христианского мира начали возделывать вместе пашню; Борис Федорович, ты и я — страдники и сеятели. Ежели мы усердно будем возделывать землю, бог нам помо­жет, чтобы быстро взошло и произ­растало то, что мы посеяли. А мы, работники, сообща пожнем с божьей помощью плоды здесь, на земле, и там — в другой жизни» ³⁰. Называя Бориса «страдником» и ровней себе и малознатному послу, А. Я. Щел­калов невольно обнаружил свое истинное отношение к притязаниям