Глава 2. Кризис власти. ских переговорах: «И мы то ставим в великое удивление, што такие слова злодейские нехто затеял, злодей и из­менник» 5

ских переговорах: «И мы то ставим в великое удивление, што такие слова злодейские нехто затеял, злодей и из­менник» ⁵. Однако официальные оп­ровержения никого не могли обма­нуть. Противники Годуновых поста­рались сделать достоянием гласности факты, обличавшие правителя в «из­мене». Огласка скомпрометировала Бо­риса и поставила его в двусмысленное положение. Переговоры с австрийским двором дали повод усомниться в ор­тодоксальности правителя: при живом благочестивейшем Федоре Годунов готовил почву для передачи трона католику. Интрига Годунова оскор­била Федора и испортила их взаимо­отношения. Борису пришлось отведать царского посоха.

Множество косвенных признаков указывало на то, что власть правите­ля пошатнулась. 30 ноября 1585 г. Годунов неожиданно пожертвовал ты­сячу рублей в Троице-Сергиев мона­стырь ⁶. Таким колоссальным вкладом он хотел обеспечить прибежище семье на случай опалы. Немного ранее, в сентябре того же года, Годунов напра­вил в Лондон англичанина Джерома Горсея с рядом секретных поручений. Морская навигация закончилась, и гонцу пришлось ехать через Псков и Ревель. Он спешил так, словно за ним гнались. В пути он бил смертным боем ямщиков, «вымучивал» лошадей на ямских станциях. В своих ранних записях Д. Горсей обошел молчанием суть «особенных» поручений от Году­нова, которые «не подлежали обнаро­дованию». Однако в поздних мемуа­рах англичанина можно найти сущест­венные подробности относительно его миссии. Оказывается, Борис поручил ему договориться с королевой Елиза­ветой относительно предоставления

его семье убежища в Англии. Годунов шел по стопам Грозного. Он ждал смуты и готовился бежать из России. По словам Горсея, он даже приступил к осуществлению этого плана и тайно перевез свои сокровища в Соловецкий монастырь, чтобы оттуда в случае мятежа переправить их в Лондон. В дальнейшем королева не раз беседова­ла с Горсеем о том, какими средства­ми можно побудить Годунова испол­нить свои намерения и перевезти деньги и имущество в Лондон. На полях рукописи сам Горсей пометил возле приведенных строк: «Слишком поздно» ⁷. Английский эмиссар не су­мел сохранить в тайне цель своей миссии, и через купцов слухи о заку­лисных переговорах в Лондоне про­никли в Москву. Известие об обра­щении правителя к английским про­тестантам окончательно подорвало его престиж. Противники Годунова не преминули этим воспользоваться. Кризис власти приобрел более резкие очертания к весне 1586 г. В конце ап­реля умер боярин Н. Р. Юрьев. Его кончина послужила толчком к новым волнениям в Москве. Беспорядки едва не погубили Годуновых.

Расходные книги кремлевского Чу­дова монастыря сохранили запись о том, что 14 мая 1586 г. монахи заку­пали военные припасы «для осадного времени» ⁸. Факт осады Кремля полу­чил отражение в официальных доку­ментах в извращенном виде. Русские послы за рубежом попытались оп­ровергнуть неблагоприятную инфор­мацию, но их заявления невольно выдали истину. Царский гонец, сна­ряженный в Польшу в конце 1586 г., получил следующий наказ: «А буде взмолвят, за что же в Кремли-городе в осаде сидели и сторожи крепкие учи-

Глава 2. Кризис власти

нили?.. того не бывало, то нехто ска­зывал негораздо, бездельник. От ко­во, от мужиков, в осаде сидеть? А сто­рожи в городе и по воротам, то не ново, издавна так ведетца для всякого береженья». Прибывшие в Польшу в начале 1587 г. «великие послы» не только подтвердили вышеизложенную версию, но и дополнили ее некото­рыми подробностями насчет «бере­женья» Кремля: «И дети боярские, и прикащики по воротам, и стрельцы живут для всякого береженья и на государьском дворе живут, переменя­ясь, для огня, для пожара» ⁹.

Из разъяснений дипломатов сле­дует, что выступления «мужиков», т. е. московского посадского населе­ния, вынудили правительство ввести в столице осадное положение. В по­вестях и летописях XVII в. москов­ские волнения получили тенденциоз­ное освещение. «Повесть како отом­сти» сообщает, что «всенародному собранию московских людей множе­ству» стало известно об умышлении Бориса на Шуйских, после чего народ решил побить Бориса и весь его род камнями ¹⁰. За туманными фразами «Повести» с трудом угадываются кон­туры народного мятежа, заставившего Годунова сидеть в осаде в Кремле. Составленная при царе Василии Шуй­ском «Повесть» с очевидным пристра­стием описывала события 20-летней давности. Но аналогичную картину нарисовал и автор «Нового летопис­ца», близкий ко двору Романовых. По его словам, гости и всякие москов­ские торговые люди черные — все стояли за Шуйских в их столкнове­нии с Годуновыми 11.

Феодальные летописцы, по всей видимости, преувеличили роль, кото­рую сыграла в московских волнениях

борьба придворных партий. Если бы восстание целиком было инспирирова­но Шуйскими, ничто не помешало бы им разгромить дворы Годуновых и расправиться с ними. Между тем ис­ход событий указывает на то, что размах внезапно вспыхнувшего воз­мущения ошеломил бояр и застал врасплох власть имущих. «Москов­ских людей множество», «торговые многие люди черные» двинулись в Кремль и заполнили площадь перед Грановитой палатой. Народ требовал выдачи правителя Годунова, который олицетворял в глазах толпы гнет и не­справедливость. Москвичи, повеству­ет летописец, «восхотеша его со всеми сродницы без милости побити каме-нием». Годуновым грозила смертель­ная опасность. Но Шуйские не смогли использовать благоприятный момент для расправы со своими противника­ми. Чтобы успокоить восставшую «чернь» и удалить ее из Кремля, боя­рам пришлось помириться между со­бой. Роль мирового посредника взял на себя митрополит Дионисий. Учи­тывая популярность И. П. Шуйского в народе, власти поручили ему пере­говоры с восставшими. Регент поста­рался уверить толпу, что «им на Бо­риса нет гнева», что они «помирилися и впредь враждовать не хотят меж себя». Несколько торговых «мужи­ков» пытались перечить боярину, но момент был упущен, и настроение толпы переменилось ¹². Как только на­род покинул Кремль, власти немед­ленно затворили все ворота, расста­вили стрельцов на стенах и окружили многочисленной стражей государев двор. Началось известное по дипло­матическим документам «сидение» в Кремле в осаде.

Московское восстание еще более

Глава 2. Кризис власти

пошатнуло власть Годуновых и вы­двинуло на авансцену регента Шуй­ского и его братьев. Шуйские были сильны своими связями в дворянской среде. По традиции их поддерживало столичное посадское население, и осо­бенно богатое купечество. Аристокра­тическая волна неизменно выносила на поверхность эту семью при любом безвластии. Так было после смерти Василия III и Грозного, гибели Го­дуновых и Лжедмитрия I. Мир меж­ду Шуйскими и Годуновыми оказался недолговечным. Знать спешила ис­пользовать ничем не прикрытое пора­жение Бориса, чтобы окончательно избавиться от него.

Посылая Джерома Горсея с сек­ретной миссией в Лондон, Борис Го­дунов доверил ему и дело самого деликатного характера. Горсей полу­чил царскую грамоту к королеве Ели­завете с просьбой подыскать в Анг­лии искусного врача и повивальную бабку для царицы Ирины. Еще 15 ав­густа 1585 г. Борис прислал к Горсею своего конюшего с запиской, в кото­рой настоятельно просил, чтобы док­тор прибыл, «запасшись всем нуж­ным». Через Горсея Борис обратился к лучшим английским медикам за ре­комендациями относительно царицы Ирины. Во время своего замужества царица часто бывала беременна (в своих записках Горсей написал эти слова русскими буквами ради сохра­нения тайны), но каждый раз неудач­но разрешалась от бремени. Горсей консультировался с лучшими врача­ми в Оксфорде, Кембридже и Лондо­не. Королеве Елизавете агент Году­нова объявил, что царица Ирина пять месяцев как беременна, и просил по­спешить с исполнением ее просьбы ¹³. В конце марта 1586 г. Горсей получил

от Елизаветы письма к царю Федору и с началом навигации отплыл в Рос­сию. При нем были королевский ме­дик Роберт Якоби и повивальная бабка.

Годуновы надеялись, что рожде­ние сына у царицы Ирины упрочит положение династии, а следовательно, и их собственные позиции при дворе. Но их обращение к иноверцам и ере­тикам вызвало раздражение истинно православных людей. Из благочести­вых побуждений бояре и попы возра­жали против того, чтобы еретическая «дохторица» помогла рождению цар­ского ребенка.

Англичанка прибыла на Русь в крайне неудачное время. Майский мятеж в Москве дал Шуйским пере­вес над Годуновыми. Опасаясь как бы переговоры с Лондоном не повредили доброму имени Ирины, правитель был вынужден дезавуировать своего эмис­сара и публично заявил, что считает английские предложения по поводу повивальной бабки бесчестьем для сестры. В Боярской думе зачитали грамоту Елизаветы к царице, смысл которой был искажен московским тол­мачом до неузнаваемости. Так, Ели­завета сообщала Ирине, что посылает к ней, «как у нас было просимо, ис­кусную и опытную повивальную баб­ку», а также своего лейб-медика, ко­торый «будет руководить действиями повивальной бабки и, наверное, при­несет пользу Вашему здоровью». Ко­ролева, значилось в переводе, направ­ляет царице доктора, который «своим разумом в дохторстве лучше и иных баб». Правитель публично выразил гнев по поводу действий Горсея, на­звал его «шутом и рабом, обманув­шим королеву», и даже потребовал его головы. А царица Ирина так и не