Конституционно-политический кризис в России 1993 года: хроника событий и комментарий историка 1 страница

/ Отечественная история 2002 г. № 4 стр. 64-77, №5 стр. 113-132 /.

Президент и Верховный Совет: по пути конфликта. В октябре 1991 г. на 1 V съезде народных депутатов России Б.Н. Ельцин заявил о необходимости начать радикальную экономическую реформу. Для этого он запросил у съезда право издавать указы, которые становились законами, если Верховный Совет в течение недели не оспаривал их. Съезд предоставил эти полномочия Президенту на год - до декабря 1992 г. На год исполнительная власть вторгалась (впрочем, с согласия съезда народных депутатов) в компетенцию власти законодательной. Резкая критика деятельности правительства, готовившего и начавшего реформы, развернулась уже в конце 1991 г. Однако в начале 1992 г. председатель Верховного Совета Р.И. Хасбулатов, не упускавший случая "по­править" правительство, решительно отмежевывался от критики самого Президен­та. "Если у меня появится соблазн критиковать Президента, я лучше уйду из парла­мента"[1], - заявил он. Тогда же, в начале 1992 г., Хасбулатов призывал принять новую Конституцию. "Мы живем в условиях отсутствия Конституции. Российская Консти­туция, которую мы сейчас имеем, даже при том, что в нее внесены существеннейшие, поправки, - это Конституция республики, входившей в единое советское социалисти­ческое государство, которое распалось... Хотелось, чтобы на съезде, который пла­нируем провести не позже апреля, была бы принята новая Конституция самостоя­тельного Российского государства"[2].

Однако на очередном, VI съезде народных депутатов в апреле 1992 г. главной темой стала не Конституция, а отношение к правительству. Шел четвертый месяц радикаль­ной реформы, цены взлетели резко вверх, и критика Е.Т. Гайдара стала политически выгодной. Депутаты страстно обвиняли "монетаристов", разоривших, продавших и по­губивших Россию... Председатель Верховного Совета Хасбулатов открыто говорил о том, что Верховный Совет "в некотором смысле возглавил течение, оппозиционное осуществлению экономических реформ". Особенностью политической борьбы на этом этапе было то, что основным объектом критики было правительство и его вице-премьеры Е.Т. Гайдар, Г.Э. Бурбулис, М.Н. Полторанин. В числе решительных крити­ков был и вице-президент А.В. Руцкой. Однако и он, и председатель Верховного Сове­та Хасбулатов выводили из-под критики самого Президента. В свою очередь Ельцин решительно встал на съезде на защиту "правительства реформ"[3].

В этой накаленной атмосфере на съезде встал вопрос о выражении недоверия пра­вительству. Гайдар, в свою очередь, пригрозил съезду отставкой кабинета в полном со­ставе, что поставило бы съезд в очень тяжелое положение, так как депутатам при­шлось бы взять на себя всю ответственность за дальнейшее проведение реформы[4]. 15 апреля в ответ на ультиматум Гайдара съезд принял декларацию о поддержке эко­номических реформ. В итоге кризис был притушен. Лидеры депутатских фракций предпочли договориться с Президентом и правительством.

Важнейшим решением VI съезда стала ратификация 10 апреля 1992 г. подписанно­го несколькими днями ранее Федеративного договора, который, по словам Ельцина, должен был отвести угрозу распада России. Договор регулировал отношения между Центром, республиками и регионами, закладывал основы российского федерализма. Съезд придал Федеративному договору статус неотъемлемой части Конституции Рос­сии. Это была, пожалуй, последняя совместная акция съезда и Верховного Совета, с од­ной стороны, и Президента - с другой.

В 1992 г. начинает меняться терминология власти. Хасбулатов использует для обо­значения высшего органа представительной власти России слово "парламент"[5]. Отны­не сторонники Верховного Совета именно так и будут называть этот орган власти. Од­новременно затихает активность съезда и Верховного Совета по принятию новой Кон­ституции. Съезд пошел по другому пути. Он провел огромное количество изменений текста старой советской Конституции 1977 г. За 1990-1992 гг. в ее текст было внесено около 300 изменений. Старая Конституция была тем и хороша, что, будучи советской, предполагала наделение Советов всех уровней рядом функций исполнительной власти и главное - декларировала тезис "Вся власть Советам!"

В свою очередь, представители исполнительной власти настаивали на принятии но­вой Конституции и отказе от Советов как формы власти. С учетом того, что большинст­во депутатов съезда было против добровольного роспуска Советов, в общественное мне­ние внедрялась идея проведения всероссийского референдума о судьбе Советов и приня­тия новой Конституции. 16 октября 1992 г. госсекретарь РФ Г.Э. Бурбулис, министр иностранных дел А.В. Козырев, министр госимущества А.Б. Чубайс, министр печати М.Н. Полторанин и первый заместитель председателя Верховного Совета С.А. Филатов заявили иностранным журналистам, что Верховный Совет во главе с Хасбулатовым готовится захватить власть в стране. Хасбулатов протестовал: «Муссирующаяся возможность "разогнать" съезд через объявление всероссийского референдума имеет формальный характер и в правовом смысле опять-таки связана с решениями съезда или Верховного Совета... Других легальных источников силы для ликвидации съезда нет, если не иметь в виду какие-либо попытки "узаконить" различные сценарии пере­ворота по модели ГКЧП»[6].

В мае 1992 г. газета "Известия", ссылаясь на "компетентные источники", сообщила, что Президент Ельцин принял решение о проведении референдума. 14 мая на съезде Российского движения демократических реформ. Некоторые выступавшие обвинили Советы в том, что они стали тормозом на пути реформ и необходима борьба с ними и "двоевластием", а Г.Х. Попов заявил, что такое отношение к Советам разделяет и Ельцин. Однако Президент демонстрировал стремление остаться "над схваткой" или, по крайней мере, предпочитал не торопиться. Сложность положения Ельцина состояла в том, что на этот раз ему противостояли "свои" - те самые Съезд и Верховный Совет, которыми он руководил в 1990-1991 гг., причем значительная часть депутатов была вместе с ним в тяжелые дни августа 1991 г. Накануне VII съезда народных депутатов Ельцин сказал: "России нужна передышка от совершенно бесплодной политической конфронтации. Нужно политическое перемирие на стабилизационный период, кото­рый должен составить год-полтора... Необходимо четкое разграничение их функций, полномочий ответственности за последствия принимаемых решений". Президент ут­верждал, что "ни на какую отмену конституционных органов власти он не пойдет"[7].

Менялась расстановка сил в Верховном Совете. Многие активные сторонники Пре­зидента ушли оттуда и пополнили президентские структуры власти. Менялось и руко­водство Верховного Совета, откуда последовательно ушли заместители Хасбулатова - сторонники Президента С.А. Филатов, В.Ф. Шумейко, Ю.Ф. Яров. Зато среди его заме­стителей оказались сторонники компартии Ю. Воронин и В. Сыроватко. Внутри Вер­ховного Совета стала формироваться открытая и радикальная оппозиция Президенту, которая призывала к прямому неповиновению власти. Лидерами объединенной оппози­ции были депутаты С.Н. Бабурин, Н.А. Павлов, В.Б. Исаков, генералы A.M. Макашов и А.Н. Стерлигов, глава российских коммунистов Г.А. Зюганов.

Объединенная оппозициятребовала отставки правительства Ельцина-Гайдара, от­каза Президента от дополнительных полномочий и всякого вмешательства в экономи­ку, формирования правительства народного доверия с чрезвычайными полномочиями для выведения народного хозяйства из кризиса. Лидеры объединенной оппозиции тре­бовали созыва внеочередного съезда народных депутатов, на котором рассчитывали отправить правительство в отставку и объявить Президенту импичмент, поскольку в 1992 г. Конституционный судпризнал ряд его указов неконституционными. Тогда же все еще находившийся под арестом в "Матросской тишине" бывший председатель Вер­ховного Совета СССР и один из идеологов путча Анатолий Лукьянов опубликовал в "Независимой газете" 17 и 18 августа 1992 г. огромное интервью, где обосновывал не­обходимость легализации компартии и обрушивал резкую критику на курс реформ.

Действия объединенной оппозициистановились все более радикальными. В июне 1992 г. началось пикетирование государственного телевидения в Останкино. Вокруг телецентра был создан палаточный городок, где тон задавали открытые и решитель­ные противники Президента. 24 октября 1992 г. состоялся учредительный конгресс Фронта национального спасения (ФНС) - ударной силы оппозиции. Руководство Вер­ховного Совета заранее попыталось укрепить свои позиции в регионах страны. 2 ноя­бря сессия Новосибирского областного Совета приняла рекомендацию VII съезду на­родных депутатов отменить дополнительные полномочия Президента РФ.

VII съезд: первая схватка. Первая открытая схватка за власть между Советами в лице съезда народных депутатов и Президентом произошла на очередном, VII съезде народных депутатов, в декабре 1992 г. 2 декабря Хасбулатов обвинил правительство в провале реформ, спаде производства и обнищании населения. Он вынес на съезд новые поправки к Конституции, согласно которым правительство должно было быть подчи­нено съезду, затем - Верховному Совету и лишь потом - Президенту. Съезд должен был получить право утверждать не только председателя правительства, но и всех его заместителей, силовых и ключевых министров. В итоге исполнительная власть оказа­лась бы под полным контролем Советов.

Выступив на съезде 4 декабря 1992 г., Президент попытался переломить ситуацию. Но на этот раз депутаты пошли не за Ельциным, а за Хасбулатовым. Это было серьез­ное политическое поражение Президента. Пресс-секретарь В.В. Костиков получил от Ельцина устное поручение подготовить "максимально жесткое" обращение "К граж­данам России". В его проекте говорилось: "Превратившись исключительно в трибуну разрушительной критики, неспособный на созидательную работу, съезд сам снял с се­бя всяческую ответственность за судьбы России и ее народа. Съезд изжил себя..."[8] Однако Президент не решился тогда выступить с этим обращением. Сказалось сопро­тивление секретаря Совета безопасности Ю.В. Скокова, руководителя Президентской администрации Ю.В. Петрова и министра безопасности В.П. Баранникова. Но когда участникисъезда предприняли очередную антипрезидентскую акцию, объявив дея­тельность правительства неудовлетворительной и потребовав отставки Гайдара, ут­ром 10 декабря Ельцин выступил на съезде с обращением ко всем гражданам России.

"На съезде, - говорилось в нем, - развернуто мощное наступление на курс, прово­димый Президентом и правительством... Цель действий уже выстроена. Вот она. Первое. 3десь на VIIсъезде создать невыносимые условия для работы правительства и Президента, практически деморализовать их. Второе. Любой ценой внести в Консти­туцию поправки, которые наделяют Верховный Совет, ставший оплотом консерватив­ных сили реакции, огромными полномочиями и правами. Но по-прежнему оградить его от какой-либо ответственности. Взять права, но уйти от ответственности. Третье. Заблокировать реформу, разрушить все позитивные процессы, не дать стабилизиро­вать ситуацию. И, наконец, четвертое. Провести в апреле 1993 г. VIII съезд народных депутатов, расправиться на нем с правительством и с Президентом, и с реформами, и с демократией. Тем самым совершить крутой поворот назад. Таковы логика и последо­вательность действий, которые открыто обсуждаются частью депутатов в эти дни...

Виню себя сегодня за то, что ради достижения политического согласия неоднократно шел на неоправданные уступки. В результате было потеряно время, а договоренности, как правило, нарушались..."

С таким съездом, по мнению Ельцина, "работать дальше стало невозможно... Это даже не путь назад, это путь в никуда. Обидно, что проводником этого обанкротивше­гося курса стал председатель Верховного Совета России Хасбулатов. Съезд со всей очевидностью показал, насколько опасна не только диктатура исполнительной, но и диктатура законодательной власти... Вижу поэтому выход из глубочайшего кризиса власти в одном - во всенародном референдуме. Это самый демократичный, самый за­конный путь его преодоления..."[9] Ельцин призвал своих сторонников покинуть заседа­ние съезда, рассчитывая на то, что с уходом большинства депутатов будет утрачен кво­рум и произойдет фактический роспуск съезда.

Реакция Хасбулатова была немедленной: "Уважаемые народные депутаты, - обра­тился он к съезду, - заявление Президента считаю оскорбительным как в отношении съез­да, так и в отношении председателя Верховного Совета. Поэтому я считаю для себя даль­ше невозможным выполнение обязанностей председателя Верховного Совета, поскольку мне нанесено оскорбление высшим должностным лицом государства. Я прошу принять мою отставку". В итоге нажим Ельцина на депутатов дал обратный результат. В зале ос­талось 715 депутатов, за Президентом ушло около 150 человек, и кворум (694 депутат­ских голоса), таким образом, был сохранен. Это стало несомненным и обидным пора­жением Президента и тех его сторонников, которые продумывали план его действий на съезде.

Накануне этого голосования прошло еще одно - в поддержку Гайдара проголосова­ли свыше 460 депутатов. Расчет сторонников Президента и прежде всего Филатова строился на том, что с Ельциным уйдут из зала 400 депутатов. Этот план провалился. Пожалуй, именно тогда явственно обозначилась "проблема проблем" российских пра­вых - неспособность договориться и объединиться.

Президент уехал на автозавод им. Ленинского комсомола, где, обращаясь к рабо­чим, попросил как можно быстрее организовать и провести референдум. Однако там, на заводе, ему не удалось вызвать привычную в прошлом эмоциональную поддержку рабочих и служащих. Завод входил в полосу тяжелого кризиса: начались увольнения рабочих, зарплаты падали, а цены росли...

После того как Президент и его сторонники покинули зал заседания съезда, высту­пил вице-президент Руцкой. Он сразу же отмежевался от Президента и заявил: "Наше общество вступило в полосу глубочайшего уже и политического, и конституционного кризиса". Вице-президент напомнил, что он, как и Ельцин, избран на свой пост всем на­родом и несет наравне с Президентом ответственность за дела в государстве, за состо­яние общества, за положение в экономике. Отсюда несложно было сделать вывод о ра­венстве прав Президента и его "вице". По мнению Руцкого, "политическая кучка, ко­торая прилипла к Президенту", давно должна "нести уголовную ответственность". Дальше - больше. "Вместо поиска компромисса, активного взаимодействия в решении насущных проблем нашего государства мы практически зашли сначала в экономичес­кий кризис и тупик, а после сегодняшнего выступления Президента - и в политический тупик". Это уже было прямое обвинение в адрес самого Президента. "Я не буду скры­вать, - продолжал Руцкой, - что просил Бориса Николаевича ровно 15 минут назад, яимею в виду - до его выступления, изменить это решение, отказаться от призыва к ре­ферендуму... Как вице-президент хочу однозначно заявить: для меня высший указ - Конституция, закон, съезд, российский народ"[10]. Как видим, вице-президент уже был готов отбросить приставку "вице".

Наращивая политический успех, съезд вызвал на свое заседание министра внутрен­них дел А.Ф. Дунаева, министра обороны П.С. Грачева, министра безопасности В.П. Ба­ранникова, секретаря Совета безопасности Ю.В. Скокова и Генерального прокурора В.Г. Степанкова. Они уверяли депутатов в своей верности Конституции, избегали пря­мых заявлений о поддержке Президенту. Сказывался опыт, приобретенный ими в августе 1991 г. Силовики демонстрировали верность Конституции и тому органу, который ее символизировал, - съезду народных депутатов.

В обстановке стремительно нараставшего конфликта председатель Конституцион­ного суда В.Д. Зорькин взял на себя роль посредника между Хасбулатовым и Ельци­ным. 11-12 декабря при участии Зорькина состоялись переговоры между ними, итогом которых стал согласительный документ "О стабилизации конституционного строя Российской Федерации". Согласно этим договоренностям, очередной съезд народных депутатов не позднее 11 апреля 1993 г. должен был рассмотреть проект новой Консти­туции. Съезд должен был отказаться от только что принятых поправок к Конституции, ставивших правительство под контроль Съезда, а Ельцин должен был отправить в от­ставку Гайдара. Новым премьер-министром 15 декабря 1992 г. был назначен B.C. Черно­мырдин, бывший член ЦК КПСС, министр газовой промышленности СССР, а затем - председатель концерна "Газпром". Однако острый политический кризис декабря 1992 г. не был разрешен. Он был только отсрочен,

Второе действие. Несостоявшийся импичмент. 1993 год оказался одним из самых трудных, бурных и динамичных. Главным событием в экономике стало продолжение первого этапа приватизации. В октябре 1992 г. начался один из важнейших, хотя и на­иболее спорный процесс реформирования страны - приватизация государственной собственности. При дефиците бюджета России, достигавшем 21 % валового внутренне­го продукта, угрозе банкротства страны государство было заинтересовано в сокраще­нии бюджетных расходов. Приватизация создавала возможность отказаться от финан­сирования прежних государственных предприятий, поменявших собственника. Про­цесс приватизации создавал для этого экономическую и юридическую основу. При ее проведении предполагалось закрепить право всех граждан России на приватизируемое имущество; создать класс собственников за счет наделения граждан страны частью го­сударственного имущества; использовать средства, полученные в процессе приватиза­ции, для усиления социальной защиты населения.

Было объявлено что каждому гражданину страны будет передано право на управ­ление частью народнохозяйственного комплекса. Былапроизведена оценка всех фон­дов страны, и эта сумма разделена на число ее жителей. Каждый гражданин России формально мог получить свою долю, закрепленную в специальном чеке - ваучере, но­минальная цена которого была приравнена к 10 тыс. руб. Гражданин мог приобрести на свой ваучер часть акций своего промышленного предприятия или вложить его в спе­циально созданные чековыеинвестиционные фонды, или продать по той цене, которая складывалась на рынке ценных бумаг. Реально же чеки стали инструментом концент­рации капиталов, приватизации крупных промышленных предприятий, объектом скупки и спекулятивных операций.

26 января 1993 г. были образованы 89 округов для проведения всероссийского ре­ферендума. Попытка Президента своим указом "О мерах по защите конституционного строя России" запретить Фронт национального спасения, куда входили наиболее ради­кальные противники Президента из парламентской и внепарламентской оппозиции, оказалась неудачной. "Фронтовики" обратились в Конституционный суд, и тот с уже ставшими привычными оговорками отклонил указ Президента в главном - Фронт на­ционального спасения был признан законным. Что касается Хасбулатова, то он вскоре после съезда к удовольствию большинства депутатов Верховного Совета отмежевался от недавних договоренностей с Президентом, с обескураживавшей прямотой сказав: "Бес попутал". Выступая 19 февраля 1993 г. в Новосибирске на совещании руководи­телей региональных органов власти, он предупреждал: "Мы и без референдума сумели за предыдущий период внести в действующую Конституцию такие поправки, которые делают Основной закон реально демократическим: принцип частной собственности, разделение властей, общепризнанные в современном мире права человека и т.д." От­ветственность за кризис Хасбулатов перекладывал на исполнительную власть. "Конституционный кризис стремятся создать те, - заявил Хасбулатов, - кто оказался аут­сайдером в политике из-за провала своей деятельности на разных уровнях власти..."[11] Так или иначе тема принятия новой Конституции ушла из выступлений лидеров съезда. В самом деле, зачем новая, если можно перекроить старую, советскую, "в духе времени"? Президент пытался протестовать: "Я не присягал конституции с нынешни­ми поправками", - говорил он 2 марта 1993 г., однако эти заявления интерпретирова­лись сторонниками Верховного Совета как "антиконституционные". Определилась и роль Руцкого как оппонента, если не прямого противника Президента. Деморализо­ванные силовые структуры тоже не торопились демонстрировать верность Ельцину. Единственный реальный ресурс, который оставался тогда у Президента, - это относи­тельно высокий уровень его поддержки населением страны. Именно поэтому Президент и настаивал на референдуме. Именно поэтому съезд народных депутатов и Верховный Совет противились референдуму. При этом Хасбулатов успешно привлек на свою сторо­ну руководителей местных Советов. 6 марта 1993 г., накануне открытия VIII съезда на­родных депутатов было опубликовано заявление 73-х руководителей Советов субъек­тов Федерации, фактически обвинивших Президента в попытке нарушить Конститу­цию[12].

7 марта 1993 г. Президент направил в Верховный Совет 4 вопроса, которые предпо­лагалось вынести на референдум: "1. Согласны ли вы с тем, чтобы Российская Федера­ция была Президентской республикой? 2. Согласны ли вы с тем, чтобы высшим зако­нодательным органом Российской Федерации был двухпалатный парламент? 3. Со­гласны ли вы с тем, что новая Конституция Российской Федерации должна быть принята Конституционным собранием, представляющим многонациональный народ Российской Федерации? 4. Согласны ли вы с тем, что каждый гражданин Российской Федерации вправе владеть, пользоваться и распоряжаться землей в качестве собствен­ника?" Однако VIII съезд народных депутатов, начавший свою работу 10 марта 1993 г., проигнорировал эти предложения Президента. В повестку дня были включены совсем другие вопросы: 1. О постановлении съезда народных депутатов от 12 декабря 1992 г. "О стабилизации конституционного строя Российской Федерации". 2. О соблюдения Конституции Российской Федерации высшими органами государственной власти и должностными лицами. 3. Информация правительства и Центрального банка России о ходе экономической реформы[13].

Съезд шел по "прописям" Хасбулатова. Докладчик - заместитель председателя Верховного Совета Н.Г. Рябов объявил, что договоренности, достигнутые на VII съез­де в декабре 1992 г., были ошибкой, а уступки, сделанные Президенту, - нарушением Конституции. По его мнению, никакой референдум больше не нужен, поскольку в фе­деративных государствах референдумы-де вообще не проводятся (!) Депутаты поддер­жали предложения Верховного Совета. На съезде по существу произошел конституци­онной переворот: в Конституцию были включены поправки, подготовленные еще VII съездом, серьезно ограничивавшие права Президента. В последний день работы съезда, 13 марта 1993 г. депутаты запретили проводить референдум о доверии Президенту и съезду и решили направить 20 млн руб., предназначенных прежде для его про­ведения, на нужды социальной защиты и обустройства военнослужащих.

Важнейшим политическим итогом съезда стало реальное подчинение всех ветвей власти в России съезду и Верховному Совету. Поскольку в стране не было больше ста­бильного текста Конституции и, следовательно, не могло быть конституционно организованного политического процесса, кризис из конституционного превращался в структурно-политический. Его признаком становились попытки борющихся полити­ческих сил найти для себя некие "островки легитимности". Сам факт выборов уже не являлся здесь серьезным аргументом, поскольку и Президент, и депутаты были избра­ны и равны в правах, хотя президентская сторона всячески подчеркивала общенарод­ный характер президентских выборов. В поисках легитимности Верховный Совет и съезд апеллировали к Конституции, и формально эта аргументация была почти безу­коризненной. На стороне съезда были закон, и обычай, и прецедент, с особой ясностью проявившиеся в событиях августа 1991 г., когда подавление путча шло под лозунгами восстановления попранных путчистами конституционных норм. Президент апеллиро­вал к воле народов России как к высшему аргументу. Инструментом выявления этой воли мог стать референдум. Именно он должен был ответить на вопросы: должна лиРоссия стать президентской республикой и должен ли сохраниться советский строй? Именно на референдуме, по мнению Президента, общенародно должна быть утверж­дена и новая Конституция. Так как Верховный Совет фактически отказался сотрудни­чать с Президентом в деле подготовки новой Конституции, то эту работу следовало вы­полнить Конституционному совещанию, созванному по инициативе Президента. Оче­видно и то, что каждая из сторон, отстаивая свою легитимность, с большей или меньшей убедительностью опровергала законность другой стороны. Обе стороны явственно от­казывались от компромиссов, поле для которых стремительно сокращалось.

Отмечу и еще одну, специфически российскую черту этого конфликта: он был, по большому счету, внепартийным или точнее надпартийным. Своего рода маргинализа­ция политического процесса воздействовала и на его субъектов, и на формы его раз­решения. Политические партии играли в этом конфликте явно подчиненную роль. Раскол политически активных слоев российского общества прошел по линии отно­шенияк Президенту и Верховному Совету, причем у каждой из этих сил были свои сторонники.

20 марта Ельцин обратился к гражданам России по двум каналам телевидения. Он говорил: "VIII съезд по сути дела стал генеральной репетицией реванша бывшей партно­менклатуры. Народ попросту хотят обмануть. Мы слышим ложь в постоянных клятвах верности Конституции, от съезда к съезду ее корежат и перекраивают в угоду собствен­ным интересам, наносят удар за ударом по самой основе конституционного строя наро­довластия... Народу было высокомерно отказано в праве самому определять свою судь­бу... Трагическим итогом съезда стало ослабление власти, ослабление России, разделе­ние властей как принцип Конституции фактически ликвидируется. Сняты последние барьеры на пути всевластия съезда. Советов и парламента. Любое свое решение и съезд, и Верховный Совет объявляют законным и конституционным, их некому остановить, некому удержать от произвола. Конституционный суд в этой критической ситуации до сих пор не занял принципиальной позиции. Расправа над основами конституционного строя проходит у него на глазах и пока не получает отпора... VIIIсъезд позволил руко­водству Верховного Совета фактически запустить маховик антиконституционного пе­реворота". В этих условиях, по словам Ельцина, "Президент вынужден взять на себя ответственность за судьбу страны". Он объявил о том, что "подписал указ об особом порядке управления до преодоления кризиса власти. В соответствии с указом на 25 ап­реля 1993 г. назначается голосование о доверии Президенту и вице-президенту Россий­ской Федерации. Будут приняты особые указы и распоряжения по всему кругу вопро­сов его организации. Пошел на этот шаг потому, что меня избирал не съезд, не Верхов­ный Совет, а народ, ему и решать - должен ли я дальше выполнять свои обязанности и кому руководить страной: Президенту и вице-президенту или съезду народных депута­тов?"[14]

Не успела отзвучать в эфире телевидения запись выступления Президента, как по­явилась информация, что программа передач будет нарушена. На экранах появились председатель Конституционного суда Зорькин, первый вице-спикер Верховного Сове­та Ю.М. Воронин (Хасбулатов находился в то время в Алма-Ате), генеральный проку­рор Степанков и вице-президент Руцкой. Они публично осудили как антиконституци­онные заявление и указ Президента, обвинив его в совершении государственного пере­ворота.

А на следующий день, 21 марта 1993 г. Президиум Верховного Совета постановил созвать заседание Верховного Совета, принял обращение "К гражданам Российской Федерации" и направил его субъектам Федерации. В тот же день собрался Верховный Совет, оценил обращение Президента к гражданам России как покушение на консти­туционные основы российской государственности и постановил обратиться в соответствии со ст. 74 Закона Российской Федерации "О Конституционном суде РСФСР" в Конституционный суд с запросом о проверке конституционности действий Президента в связи с его обращением от 20 марта 1993 г., а также к Генеральному прокурору Рос­сии с предложением рассмотреть вопрос об ответственности всех должностных лиц, принимавших участие в подготовке обращения Президента Российской Федерации.

Хасбулатов объявил, что "случилось худшее: Президент, подталкиваемый своим окружением, избрал курс прямолинейной, грубой и жесткой конфронтации, разрыва с представительной и судебной ветвями власти, путь крайних мер, выводящий его из конституционно-правового пространства"[15]. Тогда же было принято решение о сроч­ном созыве внеочередного, IX съезда народных депутатов. А Конституционный суд 22 марта 1993 г. рассмотрел обращение Президента к гражданам России от 20 марта и признал его неконституционным по многим пунктам. Хитрость президентской коман­ды состояла, однако, в том, что указ Президента, "озвученный" 20 марта, был опубли­кован только 24 марта 1993 г. При этом некоторые пункты, осужденные Конституци­онным судом, уже отсутствовали (были сознательно убраны из окончательного текста указа).

26 марта 1993 г. начал свою работу IX съезд народных депутатов. Его главной це­лью стала отставка (импичмент) Президента на основании обвинения в совершении го­сударственного переворота. Главным действующим лицом для предъявления обвине­ний и запуска процедуры импичмента становился председатель Конституционного су­да. Зорькин заявил, что Конституционный суд свой вердикт вынес и теперь вопрос об отрешении Президента от должности за нарушение Конституции должен решать толь­ко съезд[16].