1 страница. боремся за то, чтобы постигать Божью праведность, Его су­ды и причины, по которым Он допускает страдания

И

боремся за то, чтобы постигать Божью праведность, Его су­ды и причины, по которым Он допускает страдания, то мы не будем посланы. Нам нужно глубоко погружаться в познание Божьих тайн, а не удовлетворяться просто религиозными заявлениями. Богу нравятся люди, похожие на тех, кто бо­ролся с Ним. Многие из нас не были посланы, потому что не боролись с Богом. Нас устраивают поверхностные представ­ления о Боге, которые, возможно, технически правильны, но, фактически, не являются действенными.

Мы можем знать что-то и быть призванными к чему-то, или иметь какое-то откровение, но Божественный момент выразить все это, еще не наступил. Можем ли мы в терпении ожидать, пока наступит наш час? Возникает вопрос: почему же тогда Бог открывает призвание задолго до того, как вво­дит в него? Почему Он проводит людей через различные виды внутренней борьбы и противоречий? Почему Он не открывает призвание и не вводит в него одновременно? За­чем нужно заблаговременно знать о призвании, которое бу­дет осуществлено намного позже? Почему Бог поступает так? Что в период ожидания происходит в жизни и сердце че­ловека, и каким образом это способствует осуществлению Божьих намерений? Является ли случайным сорокалетнее пребывание Моисея далеко в пустыне? Число сорок симво­лизирует испытания и проверку. Мы должны признать суще­ствование удивительной подготовки человека к служению, потому что если мы не признаем этого в жизни Моисея, то не сможем признать и в своей жизни. Будем ли мы готовы к то­му, чтобы согласиться с ожиданием и испытаниями, сопро­вождающими подготовку к истинному служению, в то время как весь религиозный мир требует действий?

В Божьем сердце есть какая-то нежная благосклонность к тем, кто среди ночи наблюдает за стадом, кто верен своему долгу, хотя их занятие не выглядит очень привлекательно. Профессия пастуха овец была в Египте самой позорной. В глазах египтян не было ничего более недостойного, чем присмотр за стадами, и именно этим на протяжении соро­ка лет занимался Моисей. Этот вид работы отличается монотонностью и однообразием. В ней все предсказуемо и

отсутствуют какие-либо вариации. В этой работе отсутствует какая бы то ни было яркость или харизматическое возбужде­ние, — напротив, она требует большого терпения и верности в том, чтобы день за днем исполнять свои обязанности. Если бы Моисей не делал этого, он не был бы способен вывести из Египта Божье «стадо». Одно являлось необходимым предва­рительным условием для другого, и мы должны проявлять ученичество в том, что является обыденным, незаметным или непримечательным. Если мы будем верны в этом, то бу­дем верны и в большем. Это — великая мудрость Божья и Его требование. Моисей пришел к этому через жизненные обстоятельства. Убежав из Египта, он оказался в Мадиаме, где начал присматривать за овцами. Для человека, который был принцем Египта, это была необходимая и совершенная Божественная подготовка.

Моисей повел стадо далеко в пустыню, где пришел к Бо­жьей горе. Божья гора может быть найдена только в пустыне, и ни в каком другом месте. В поисках «великих пережива­ний в Боге» мы можем посещать все харизматические конференции и собрания всех знаменитых проповедников, но все равно возвращаться ни с чем, потому что мы не шли далеко в «пустыню», а оставались у входа в нее. Но там нет Божьей горы! Название «Хорив» означает «сухой, иссохший, бесплодный и истощенный». Это и есть Божья гора. Имен­но в таком месте Он пребывает. Только там можно найти Бога. В состоянии ли мы отправиться на поиски Его в такое место? То, что находится далеко в пустыне, выглядит оттал­кивающе, непривлекательно и неэффектно. У входа в пусты­ню кипит жизнь, там есть буйная растительность, общество, знаменитости, титулы и какая-то деятельность^Кому же захо­чется пойти далеко в пустыню на поиски Божьей горы? Со времен Моисея ничего не изменилось. В состоянии ли мы от­правиться далеко в пустыню, оторвавшись от ее входа, где есть разноцветные буклеты в почтовом ящике?

Все это — предварительная подготовка ко встрече с Богом и к тому, чтобы быть посланным. Гора Хорив — одна из невы­соких, ничем непримечательных гор, но это не просто место, где был найден Бог, — это Его олицетворение. Почему Бог

открылся именно на Хориве? По той же причине, по ко­торой Он родился в хлеву, и по которой начало Его Царству было положено человеком, пускавшим слюну по бороде (царь Давид), окруженного должниками и разочарованными людьми. Это — Бог, и если мы не знаем этого, то о чем мы собираемся говорить? Только такое познание Бога осво­бождает людей из рабства. В конце концов, чем является Египет, если не противопоставлением пустыне? Египет — это буйство похоти и удовлетворение плоти. Бог — это Хорив: сухое, безводное место, в котором нет ничего, кроме разочарования и мучений плоти. Наш Бог — Бог смирения, и только откровение о смирении может спасти человека от Егип­та. Только этой одной, на первый взгляд наихудшей, вещи достаточно для того, чтобы сокрушить все «медные засовы». Немощное Божье превыше силы человеческой, и немудрое Бо­жье превыше мудрости человеческой. Египет был олицетворе­нием человеческой мудрости и цивилизации, но Хорив — это что-то совершенно противоположное.

Человек, который предназначен к тому, чтобы быть использо­ванным Богом, к тому, чтобы принести избавление, к тому, что­бы войти в конфронтацию, — это тот, кто собирается иметь дело не с несколькими «египтянами», но с самим «фараоном». Он предназначен к наивысшей демонстрации Божьей власти. Бог слышит плач и видит нужды, и у нас должна быть великая уве­ренность не только в Его сострадании и милости, но и в Его вла­дычестве. Это сохранит нас от самовольных действий и от того, чтобы раньше времени стать «спасителями» для этого мира.

И явился ему Ангел ГОСПОДЕНЬ в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает.

Моисей сказал: «Пойду и посмотрю на сие великое явление,

отчего куст не сгорает».

ГОСПОДЬ увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста, и сказал: «Моисей! Моисей!» Он сказал: «Вот я, Господи!»

Почему Бог решил избрать куст, а не открылся видимым образом, как Он это сделал для Иисуса Навина? Почему Бог явил Себя в такой обстановке? Какое отношение это имело

непосредственно к призванию Моисея? Как это связано с жизнью Моисея? Что Бог хочет выразить, открывшись по­добным образом? Каким образом горящий куст открывает Бога? Был ли поступок Моисея, когда он свернул в сторону, чтобы взглянуть на куст, его собственной инициативой, или же побуждение сделать это исходило от Бога? Не было ли это простым проявлением любопытства? С каким отношением он смотрел на этот куст? Что побудило его сказать: «Вот я», — фразу, выразившую величайшее посвящение Богу, которого мы не видим у многих харизматических и евангелистских представителей Божьего народа? Пока Бог не увидит, что мы целиком и полностью готовы сказать Ему: «Вот я» — мы не можем быть посланы.

Выдающаяся подготовка апостола может быть понята только с точки зрения вечности, то есть, не только этого ве­ка, но и грядущих веков. Если¹ мы будем считать, что при­звание Моисея ограничивается только Божьим намерением избавить от рабства Израиль (хотя это действительно было великим свершением), то потеряем его истинный смысл. Есть что-то большее, что нам нужно понять, в противном случае мы не будем готовы терпеть в период подготовки наше­го характера. Наше призвание вечно, и мы должны рассмат­ривать его в контексте вечности. Наше земное служение — это только один аспект в осуществлении нашего призвания. Бог смотрит на все через призму вечности, и у нас должен быть точно такой же взгляд. Вот почему для Бога не имел значения возраст Моисея. Будь нам сорок лет или во­семьдесят, — это всего лишь подготовка к грядущим ве­кам. Осознание этого полностью потеряно современной Церковью, и это наносит вред нам самим. •*

Давайте рассмотрим сам куст. Почему Бог избрал простой куст? Это — самое обычное и ничем не примечательное рас­тение, которое только можно найти. Не мог ли Бог явиться в среде горящего дуба или какого-нибудь другого высокого и массивного дерева, что выражало бы Его величие? О чем говорит этот куст, в котором обитает Бог? Это — ключ к по­ниманию апостольского характера. Когда кто-то свернет в сторону, чтобы посмотреть на обыкновенный куст, и в этом

кусте Бог, тогда Бог призывает. Если мы не находим Бога там, где Он должен быть наверняка, то причина этому заключает­ся в том, что мы не ожидаем найти Его в самых непривлека­тельных и обычных вещах. Откровение Божье должно быть дано именно в таком месте, иначе мы не сможем быть посла­ны. Апостол — это человек, который видит Божье величие в обычном месте и обычных обстоятельствах. Мы склонны ис­кать что-то впечатляющее, но Бог — в мелочах повседневной жизни: в ее неудачах, разочарованиях и неприятностях. Бога можно встретить прямо посреди жизненных испытаний, но если мы не ожидаем увидеть Его там, то это означает, что мы в действительности Его еще не нашли.

Моисей свернул в сторону, чтобы посмотреть на куст, но многие на его месте прошли бы мимо, и именно поэтому мы слышим о таком количестве разрушенных браков. Развод сейчас настолько же свойственен Церкви, как и миру, но мы проходим мимо этой проблемы. Мы выбрасываем ее на «свалку», как что-то незначительное. Мы не сворачиваем, чтобы взглянуть на нее, не углубляемся в истоки этой проб­лемы и не исследуем ее. Мы не хотим погружаться в этот неприятный и острый вопрос, который является неотъем­лемым элементом всей нашей жизни. Мы ищем чего-то большого, величественного, героического и драматического, но Бога нельзя найти в таком месте.

Церковь, изнывающая в своей поверхностности, кото­рая ищет что-то вне себя, что оживило бы ее служения, никогда не найдет Бога. Именно те незначительные вещи, из которых состоит ее жизнь, и являются тем самым мес­том, где пребывает и обитает Бог. Если бы мы взглянули на эти «мелочи», посвятив им себя, то обнаружили бы не только мир, полный смысла и значимости, который не­возможно выразить словами, но и Самого Бога. Это — та глубина, которая не может быть достигнута никаким дру­гим способом. Как мы можем быть апостолами, когда мы даже не исследуем собственную жизнь, стараясь не заме­чать свои недостатки, замалчивая их? Нам нравится искать глобальную истину, но мы пренебрегаем теми мелочами, из которых состоит наша жизнь.

Такой поворот в сторону иж даже возврат назад с тем, что­бы взглянуть на то, что мы отбросили как нечто завершенное, является ключевым для всего нашего будущего служения Богу. В Божьих глазах то, что для нас является прошлым, действует и в настоящем, и потому Он требует, чтобы мы разобрались со сво­им прошлым. Это — тот вопрос, который мы хотели бы обойти. Взгляд в прошлое причиняет боль. Мы не хотим вспоминать то, что было связано с неудачами, разводами, абортами и потерян­ными друзьями. Когда Моисей свернул в сторону, это не было простым любопытством. Он пошел, чтобы выяснить: почему куст горит и не сгорает. Это — апостольский поворот, апостоль­ское исследование и апостольское видение. Это не было про­стым человеческим любопытством, желающим понять очеред­ную природную аномалию. Скорее, это было желание человека проникнуть во что-то неизведанное.

Если бы мы только могли взглянуть Божьими глазами на современную Церковь, наполненную дружными возгласами «аминь!» и «аллилуйя!», наставлениями и библейскими по­сланиями, за которыми на самом деле скрывается внут­ренняя борьба, неудачи и неуверенность, то мы увидели бы туман поверхностности и внешний «лоск» религиознос­ти. Истинные духовные вещи, связанные с реальной жизнью и состоянием Божьего народа, остаются без внимания. Цер­ковь никогда не станет апостольской до тех пор, пока не обернется и не увидит, что ей нужно заняться в первую очередь «мелочами» своей жизни. Будет большой ошибкой просто при­нять новый словарь терминов, связанных с апостольством. У нас достаточно материала для работы и сокровищ, скрытых в обычном жизненном укладе, обстоятельствах и прошлом Божь­его народа. Если мы обратим на них внимание и начнем иссле­довать их, то это станет ключом апостольского успеха.

Когда мы свернем, чтобы взглянуть на «куст», то распро­щаемся со своими категориями и убеждениями. Все мы были научены своим харизматическим представлениям и новозаветным воззрениям, но когда мы сворачиваем в сторону, чтобы взглянуть на «куст», сдвигается что-то, что лежит в самом основании нашей жизни. В нас что-то пере­ворачивается, и мы понимаем, что это безвозвратно. Нам

нужно быть готовыми пойти на такой риск. Может быть по­теряно все, что давало нам религиозную и духовную уверен­ность, все наши представления о вере или о себе в вере, — и это обязательно случится. Это переживание настолько раз­рушительно, что его конец непредсказуем. Но до тех пор, по­ка мы не согласимся на риск, мы не сможем быть призваны или посланы. Это — полная открытость перед Богом и перед тем, что Он покажет, даже если он откроет что-то о нас самих.

Бог назвал имя Моисея дважды. В большинстве случа­ев, описанных в Библии, люди, имя которых называлось дважды, имели величайшее призвание. Они были призваны совершить что-то очень значительное, что имело великие последствия, и они ради этого должны были отдать все, — возможно, даже жизнь. Ответ Моисея был не менее абсолют­ным и всеобъемлющим, чем Божий призыв. «Вот я», — это суть апостольства. Никаких дополнений, никаких удержива­ющих преград, никаких условий и вопросов. Именно та­кое место становится святой землей, независимо от его географического расположения. Та земля стала святой, благодаря присутствию Божьему, Его призыву и совер­шенному ответу человека.

Мы должны перейти на эту апостольскую землю с того места, на котором находимся. Можно сказать, что централь­ной темой этой книги является призыв стать на эту святую землю и на это основание, которое заключается в познании Бога и стремлении открыть Его людям.

Апостольское служение:

ТАЙНА СВЯЩЕНСТВА

Священство — это суть всего, и, возможно, одной из самых прискорбных характеристик современной Церкви является отсутствие чувства священства. Свою юность я провел в Бруклине, полный беспо­койства и смятения, пытаясь найти смысл сущест­вования этого запутанного мира. Если бы в то время меня спросили: «Какое занятие действительно тебе по сердцу? К чему, на твой взгляд, ты призван?», — то, даже невзирая на свое атеистическое невежество, я знал, что ответом было слово «священник». Тогда я вряд ли нашел бы в себе сме­лость признать это, но теперь я могу лучше понять состояние своего сердца в то время, и могу сказать, что я уже знал о центральной роли священства.

Мы можем оказаться в особой опасности: приспособить­ся к очередному религиозному словарному запасу. Как мы

вошли в «харизматическую», точно так же сейчас мы можем войти в «апостольскую» форму говорения. Апостольское мо­жет стать для нас всего лишь очередной фразеологией, а мы, в конце концов, — лишь людьми, хорошо знакомыми с тех­никой своего дела. Это самая ужасная из всех возможных,, _ участь: взять эти святые и абсолютные вещи и превратить их в очередную скучную форму. Если мы стремимся быть жиз­ненно важной Церковью в слове, деле и присутствии, испол­няющей вечную цель Бога, то нам необходимо нечто очень важное, а именно: познание реальности Бога. Это — един­ственное, что спасет нас от того, чтобы быть просто «специ­алистами» своего дела. Поэтому Писание повелевает нам «уразуметь Иисуса» в послании к Евреям (3:1):

Итак, братия святые, участники в небесном звании, уразу­мейте Посланника (в английском переводе — «Апостола») и Первосвященника исповедания нашего, Иисуса Христа.

Существует неразрывная связь между апостольством и священством. Мы никогда не относились с пренебрежением к тому, что является апостольским, но у нас есть явный недо­статок познания того, что имеет отношение к священству. Мы можем пытаться исполнить другие служения и призва­ния, не обращая на священство никакого внимания (хотя я сомневаюсь в успехе этого), но есть нечто в апостольстве, навеки связанное с первосвященством. То, что нашло отра­жение в небесном призвании Иисуса, относится также и к нашему небесному призванию, которое не будет небесным, пока Бог не восстановит в нас истинное чувство священ­ства. Слово «небесное» имеет отношение не к чему-то пространственному, но к образу мышления, складу ума и образу жизни. Это — особая характеристика, которой тя­жело дать определение, но когда вы столкнетесь с небеса­ми, ощутив на себе их дуновение и услышав их звучание, то вы узнаете их. Если для нас священство — не более чем при­чудливое название с туманным значением, то это указыва­ет на туманность нашего собственного священства. Этот мир лишен чувства небесного из-за недостатка священни­ков, способных принести небеса на землю. Фактически, синонимом небес является реальность. Все, что относится

к реальности, имеет также отношение и к небесам. Это каса­ется даже склада ума, когда священник ощущает атмосферу небес, чувствителен к ней и совершает свое служение, откры­вая эту реальность миру, враждебному ко всему небесному. Земное противится небесному, но, тем не менее, человечество изнывает от нехватки священников.

На протяжении долгого времени, когда я учил об одежде священников и обо всех предметах, относящихся к ней, я считал, что этот вопрос весьма скучный. Однако сегодня я твердо уверен, что на всем том, что относится к священству, присутствует огромная вечная слава Божья. Священство должно как предшествовать, так и сопутствовать апостоль­скому хождению. Мы крайне нуждаемся в том, чтобы Бог вдохнул в нас дух истинного священства и прикоснулся к каждому аспекту нашей жизни, нашего хождения с Ним и на­шего служения, преображая их. Перед тем, как приступить к служению людям, нам совершенно необходимо научиться служить Богу. Люди, занимающие положение священников, могут обрести ощущение святости Бога только во Святили­ще, когда они лежат перед Ним как мертвые. Недостаток этого ощущения приводит к тому, что наше служение стано­вится хрупким и поверхностным, и мы видим, что в нем чего-то не хватает. Сегодня Бог взывает о восстановлении священства, потому что только оно может спасти нас от поверхностных дел, совершаемых, якобы, во имя Господне.

Левитское посвящение

Восьмая глава книги «Левит» описывает посвящение свя­щенников. В ней содержится странный антикварный звон прошлого. Все в этой главе настолько удалено от современ­ности, что сразу возникает искушение считать это всего лишь антиквариатом, чем-то абсолютно недостойным наше­го внимания. Такое отношение к этой главе абсолютно не­верно. Все то, о чем в ней говорится, совершенно уместно

для нашего времени. Это, возможно, для нас даже более уме­стно, чем для поколения, жившего в библейские времена, к которому были обращены слова книги «Левит».

Глава начинается с драгоценных слов: «И сказал Гос­подь Моисею...» И эта фраза встречается на протяжении всей этой главы: «И сказал Господь Моисею... И сказал Гос­подь Моисею... И сказал Господь Моисею...» С самого нача­ла Бог хочет приковать наше внимание к тому факту, что все сказанное после этих слов, имеет Божественное про­исхождение. Здесь нет ни такого требования, ни такого постановления, которые могли бы произойти от челове­ческого вымысла. Вся концепция этой главы совершенно Божественна и противоположна плоти. Это — сознатель­ная атака на человеческий здравый смысл и хороший вкус. Все это происходит из сердца Самого Бога и полно­стью противоречит всему человеческому. Именно по этой причине эта глава еще более драгоценна для нас.

Само чтение этой главы приводит к некоторому утомлению. А что было бы, если бы вам пришлось быть действительным ис­полнителем всех записанных в ней Божьих требований? Ре­зать, окроплять кровью, махать приношением потрясания, си­деть у входа в скинию собрания семь дней — все это кажется абсолютно абсурдным и невероятно утомительным. К момен­ту, когда дело с жертвами и кроплением окончено, и эти вы­мазанные кровью люди сидят у скинии собрания, все, что с точки зрения плоти относительно роли и титула священника выглядит привлекательным и почетным, тускнеет и бледнеет. Это излечивает нас от романтических представлений о смыс­ле слова «священство». Служение священника полно крови и изнеможения. Подробности требований, вьщвинутых Богом к посвящению священников, просто удивительны.

И сказал Господь Моисею, говоря: «Возьми Аарона и сынов его с ним, и одежды и елей помазания, и тельца для жертвы за грех и двух овнов, и корзину опресноков, и собери все общество ко входу скинии собрания» (Левит 8:1-3).

Обратите внимание на то, что народ должен был наблю­дать за всем процессом посвящения. Божье повеление, пе­реданное всему обществу Израиля, касалось не того, что

священники говорили, но того, что они делали сами, и то­го, что делали с ними и для них. У израильтян была воз­можность, которой нет у нас. Мы не видим, как убивают животных, непонятно зачем собирают кровь в тазы, после чего брызгают ею на предметы мебели и на одежду священ­ников, а затем мажут этой кровью уши и большие пальцы ног и рук. С тем, кто^идел все это, что-то происходило. В самой глубине его сознания отпечатывалось понимание значения греха и того, что требуется для его искупления. Кто-то должен был стать между Богом и человеком, и для того, чтобы приобрести то, что дает жизнь, требовалась чья-то смерть, так как жизнь — в крови.

Мы никогда не сможем по-настоящему оценить новоза­ветное священство и познать заложенный в него Богом глу­бинный смысл, если не поймем того, что предшествовало служению священника Нового Завета, являясь его «тенью». Существуют определенные обязательные элементы священ­ства, которые были описаны как первоочередные, распреде­лены по категориям и перенесены в новозаветное священство по чину Мелхиседека. Приход Нового Завета не означает, что новое священство заменило старое. В определенном смысле замена действительно произошла, но священству по чину Мелхиседека также присущи определенные обязательные элементы, глубинный смысл которых был раскрыт еще в са­мом начале священнического служения.

Моисей сделал так, как повелел ему Господь, и собралось об­щество ко входу скинии собрания. И сказал Моисей к обществу: вот что повелел Господь сделать. И привел Моисей Аарона и сынов его и омыл их водою; и возложил на него хитон, и опоясал его поясом, и надел на него верхнюю ризу, и возложил на него ефод, и опоясал его поясом ефода и прикрепил им ефод на нем, и возложил на него наперсник, и на наперсник положил урим и туммим (Левит 8:4-8).

Кто из вас хотел бы быть раздетым и омытым водою Сло­ва Божьего прямо перед людьми? Насколько вы готовы к то­му, чтобы пережить унижение, будучи обнаженным на гла­зах у всех перед тем, как на ваше тело будет одета первая часть священнического одеяния? Моисей омыл Аарона с

сыновьями до того, как были приготовлены их одежды. Это было публичное унижение, так как за предварительным эта­пом процесса посвящения священников наблюдал весь Из­раиль. Именно унижение является центральным аспектом понятия «священство». Одеяния прикреплялись к священ­нику искусно сплетенным шнуром. Это не просто: «раз, два — и снял; раз, два — и одел». Роль священника не вы­полняется только за кафедрой, а затем выбрасывается дома за ненадобностью. Это — не призвание, которое человек сам избрал для себя, потому что оно показалось ему чем-то привлекательным. Оно связано с изнурительной подготов­кой, которая не дается с легкостью или безразличием.

И возложил на голову его кидар, а на кидар с передней сто­роны его возложил полированную дощечку, диадиму святыни, как повелел Господь Моисею (Левит 8:9).

Аарон носил на лбу священную диадиму, и с каждым ша­гом ощущал вес этой золотой таблички. О, если бы каждый из нас мог ощутить на своей голове эту табличку, на которой начертано: «Святыня Господня»! Тогда с каждым шагом или движением нашего тела мы бы ощущали: «Святыня Господ­ня! Святыня Господня! Святыня Господня!» Мы не смогли бы даже почесать затылок или сделать любое другое телодви­жение без того, чтобы не почувствовать на своем лбу вес этих слов: «Святыня Господня». Нам нужно все время напоминать об этом, потому что наш разум постоянно ищет удобного случая, чтобы уклониться в сторону от Божьего пути, и все­гда ищет развлечений. Если мы позволим себе подобный об­раз мышления, то начнем поступать так, как нам хочется и думать о том, о чем нам хочется. Разуму нужно постоянно напоминать о «святыне Господней». Если бы мы постоянно ощущали тяжесть этой золотой таблички на своем лбу, то на­сколько меньше было бы в нашем служении поспешности и душевности, и насколько меньше было бы в нас стремления выбежать к месту, с которого можно было бы говорить к лю­дям. Давайте же, опять ощутим вес священной диадимы во всем, что мы делаем. И только после того, как священники были облачены в свои одеяния и должным образом подго­товлены, на них изливался елей помазания.

Елей помазания

И взял Моисей елей помазания, и помазал скинию и все, что в ней, и освятил это.

Левит 8:10.

Если Бог требовал, чтобы драгоценным елеем были пома­заны медные сосуды и предметы мебели, то насколько же больше это требование относится к сосудам из плоти и крови, призванные для того, чтобы служить Богу! Насколько мы це­ним Божье помазание? Если какой-то вопрос и заслуживает исследования, то это — феномен помазания, и потому мы должны относиться к нему с глубочайшим почтением. Для приготовления елея помазания требовались очень дорогосто­ящие составляющие, которые нужно было взять в определен­ных пропорциях и как следует перемешать. Кроме того, Бог указал, что этот елей не должен изливаться на человеческую плоть, и каждый, кто нарушал это повеление, подвергался на­ивысшему наказанию. Никто не смеет выдумывать что-то, что было бы приблизительно похоже на елей помазания, или же заменяло его. Составляющие или специи, которые использо­вались при его приготовлении, обычно ассоциируются с по­мазанием тела перед погребением. Они имеют совершенно особый запах, и никогда не применялись для обычных челове­ческих целей, а только для Божьих.

Сколько раз мы были виновны в том, что изготавливали этот елей по собственным рецептам? Мы можем многое рас­сказать о фальшивом помазании, которое на первый взгляд выглядит как настоящее, но нас самом деле таковым не яв­ляется. Такое «помазание» в действительности — это, скорее, блеск яркой человеческой индивидуальности. Сколько из нас умеют различать, где проявляется человеческая индиви­дуальность, а где — святое Божье помазание? Сегодня есть так много «выдающихся личностей», обладающих даром красноречия и организаторскими способностями, которые знают, как правильно руководить и исполнять свою роль, однако их деятельность не имеет ничего общего с помаза­нием. Бог не даст нам истинного, если мы удовлетворены

подделкой. Мы можем рассчитывать на помазание только то­гда, когда отвергнем все, исходящее от человека, и начнем всецело уповать на то, что дается Богом. Часто для того, чтобы оказать впечатление, мы делаем звук помощнее, немного при­украшиваем свой голос душевностью и добавляем чуть-чуть экстравагантности. Или же мы даем рекламу, специально рас­считанную на то, чтобы сыграть на эмоциях наших слушателей. Все это — фальшивое помазание. Подобные уловки могут привести к некоторым желаемым результатам, однако они не связаны с абсолютным упованием на силу истинного помаза­ния. Истинное помазание приносит те результаты, которых желает Бог, и это достигается только через Его слово.

Еще в 20-х годах прошлого века Вочман Ни предупреждал о том, что самым ужасным обманом последних дней будет подме­на того, что исходит от Духа, душевными вещами, приходящи­ми через развитие технологий. Мы должны относиться к подоб­ной душевности с большой осторожностью и хранить себя от нее, иначе мы станем больше полагаться на громкость звука, чем на силу Святого Духа. На протяжении многих лет мы де­лали все возможное для того, чтобы имитировать Божье пома­зание. Мы использовали и благочестивое звучание музыки, и усиление звука, однако разница между настоящим и подделкой всегда очевидна. Мы научились организовывать хорошие слу­жения и готовить хорошие проповеди, однако у нас никогда не получается создать атмосферу, наполненную славой небес. Мы должны быть осторожны не только с технологиями, но и с ис­пользованием в качестве особого инструмента собственного голоса, когда мы меняем его интонацию, желая произвести на слушающих нас людей определенный эффект.

Жертва

И покропил им на жертвенник семь раз, и помазал жертвенник и все принадлежности его и умывальницу и подножие ее, чтобы освятить их; •*■' и возлил Моисей елей помазания на голову Аарона и помазал его, чтоб освятить его. И привел Моисей сы­нов Аароновых, и одел их в хитоны, и опоясал их поясом, и возложил на них кидары, как повелел Господь Мои­сею. И привел Моисей тельца для жертвы за грех, и Аарон и сыны его возложили руки свои на голову тель­ца за грех; и заколол его Моисей...