ГЛАВА 18 Тот, кто смеётся последним

В 1935 году Кроули исполнилось шестьдесят. В этом воз­расте, когда большинство людей уже думает об уходе на заслуженный отдых, Кроули видел впереди лишь уныние и нужду. Возможно, он и стал богом, однако не достиг основных целей своей жизни. Закон Телемы был по-преж­нему известен лишь небольшому кругу его последовате­лей, большинство которых при этом жили за пределами Британии. Как писатель он не был признан совершенно, даже лучшим его стихотворениям никто не придавал зна­чения. Как альпиниста его вспоминали исключительно в связи с трагедией на Канченджанге. Его магические достижения выглядели смешными в современном обще­стве, которое становилось всё более технологическим, ориентированным на науку и рационально мыслящим. Что касается его успеха среди обычной публики, то хотя его и считали самым порочным человеком в мире, всё же скорее относили этот титул к его прошлому. И тем не менее Кроули был, как всегда, полон решимости. Как напишет о нём впоследствии Чарлз Кэммел, его дух не был сломлен, а его ум остался таким же активным, как прежде. Тем не менее он был несколько удручён своими судебными неудачами и банкротством.

Почти весь доход Кроули составляли деньги, полу­чаемые им из ОТО, подарки друзей и, в очень неболь­шой степени, отчисления из трастового фонда, которым руководил Джоунс. Все эти деньги Кроули принимал как должное. Он абсолютно искренне верил, что получать деньги — его право. Ведь он занимается Великим Тру­дом, является лидером оккультного движения, естествен­но поэтому, что люди вкладывают деньги в его процве­тание и в издание его трудов. В прошлом, когда он был богат, он щедро распоряжался своим богатством — это подтверждали люди, гостившие в Болескине, — хотя и не раздавал его в виде наличных. В деньгах он ценил только их покупательную способность, он видел в них лишь одно из удобств, которым с удовольствием пользовался сам и которое по возможности предоставлял окружающим. Теперь, когда он был беден, он ждал, что кто-то будет да­вать ему деньги, также, как когда-то, будучи студентом, он ждал, когда из дома по почте пришлют чек.

Здоровье Кроули, также как и его финансы, находи­лось в плачевном состоянии. Он страдал запорами, зимой у него обострялись астма и бронхит, у него развилась зависимость от эфира, нередко он принимал и дру­гие наркотики, пил бренди, курил сигареты и сигары, однако ему всё же удалось освободиться от пристрас­тия к героину. Вместо героина он принимал теперь не­мецкое средство от астмы, которое присылали ему дру­зья из берлинского отделения ОТО, и пользовался спе­циальным спреем, который облегчал ему дыхание. Хозяин одной из квартир, которую снимал Кроули, при­нял флакон с этим спреем за диктофон с микрофоном. Зубы Кроули почернели и начинали гнить: 28 февраля 1937 года, поскользнувшись в турецкой бане, он сломал один из зубов, которые использовал при своём знаменитом Змеином Поцелуе. Это был левый из центральных резцов на верхней челюсти.

Невероятным образом, несмотря на своё плохое здо­ровье и в высшей степени неприятную внешность, он по-прежнему был любим женщинами, с которыми продол­жал проводить ритуалы магического секса, чаще всего направленные на улучшение его финансового положения. Некоторые из этих женщин были проститутками, но мно­гие, такие как Перл Бруксмит, проститутками не были. Такие женщины жили с ним в течение некоторого време­ни, заботились о нём и давали ему деньги до тех пор, пока он не уставал от них или они не уставали от него. Это были женщины из богемы, разведённые женщины, которые хо­тели немного развлечься, а также отчаявшиеся одиночки с наклонностями, мягко говоря, эксцентрическими.

Тем не менее одна из женщин Кроули не подходила под эти категории, если не считать её принадлежности к богеме. Она родилась в 1915 году, и звали её Дейдре Патрисия О'Догерти. Она предпочитала, чтобы её назы­вали Дейдре, однако Кроули и люди, которые в тот мо­мент были с ним близки, упоминая о ней, называли её «девочка Пат». Она была внучкой Т.-К. Гоча, известного ху­дожника ньюлинской школы. Мать бросила её после того, как в Первой мировой войне погиб её отец, офицер Ирландской гвардии, и тогда девочку взяли на воспита­ние Т.К. Гоч и его жена. С Кроули её познакомил Робин Тинн, которого Кроули знал по издательству Mandrake Press. Тинн вращался в артистических кругах, был другом Т. К. Гоча, работал литературным агентом, жил в Тревитале, в деревне Пол, в миле к югу от Ньюлина. Девятнадца­тилетняя Дейдре была любовницей Тинна, намного стар­ше её. У них был долгий роман, который закончился лишь с безвременной смертью Тинна.

В апреле 1934 года бабушка и дедушка Дейдре ре­шили, что ей следует поехать в Лондон и поселиться у родственников: жизнь в отдалённом Ньюлине едва ли открывала для неё какие-либо горизонты, поэтому, хотя она и была знакома со многими знаменитыми художника­ми, её семья решила, что ей необходимо повидать мир. Родственник, у которого она остановилась в Лондоне, был судьёй Верховного суда по фамилии Слессер. Чтобы раз­влечь девушку, он пригласил её поприсутствовать на су­дебном процессе, выбрав наиболее интересный из тех, что шли в это время. Этот процесс оказался не чем иным, как тяжбой Кроули по поводу книги «Смеющийся торс». Дейдре пришла в суд и наблюдала за процессом, сидя на галерее для публики. Кроули произвёл на неё большое впечатление. После того как слушание закончилось, Тинн представил её Кроули. Девушка ему понравилась. Она была молода, хороша собой, у неё была приятная речь и даже что-то аристократическое в манере поведения. Кроме того, она была жизнерадостной, весёлой и живой — настоящая предшественница девушек-хиппи, появивших­ся только в шестидесятые годы. Однако тогда между ними ничего не произошло. Кроули жил с Перл Бруксмит, а Дей­дре была влюблена в Тинна. Отношения Кроули с Дейдре оставались платоническими, что совершенно нетипично для Кроули.

Однако в 1935 году Тинн умер, после чего Дейдре, в безумном отчаянии от своей потери, уехала за границу и вернулась в Лондон лишь весной 1936 года с намерени­ем выучиться на врача. Здесь она снова встретила Кроули, и между ними завязалась близкая дружба, по-прежнему носившая платонический характер. Тем не менее однажды вечером, когда Дейдре и Кроули шли на квартиру к Перл Бруксмит, Кроули обнял Дейдре и спросил, не согласится ли она родить ему ребёнка. Она ответила согласием.

Просьба Кроули выглядит странной. Прежде он, как правило, просто овладевал каждой женщиной, которая выказывала ему своё расположение. С Дейдре он никогда прежде не спал: он даже ни разу не поцеловал её, разве что по-отечески на людях. Безусловно, на него произвели впечатление и её ум, и её обаяние, но всё это недостаточ­ные причины для того, чтобы выбрать именно её в каче­стве матери своего будущего ребёнка. Может быть, он просто хотел, чтобы в старости у него появился кто-то, на кого можно было бы опереться, с кем можно было бы свя­зать свои надежды на будущее? Ребёнок, пусть незакон­норождённый, мог стать для него якорем спасения.сти­мулом жизни на склоне лет. А может быть, он хотел иметь сына, который стал бы продолжателем начатого им Вели­кого Труда? До этого у него рождались только дочери, хотя и есть предположения, что Сильвия Салливан роди­ла от него мальчика. В составленном Кроули списке лю­бовниц специальными значками отмечены Нинетт Шаму-эй (мать Астарты Лулу) и Сильвия Салливан с коммента­рием, что «её старший сын рождён в браке». Третий такой же значок стоит рядом с именем Дейдре О'Догерти, хотя в списке она значится под именем Пат Мак-Альпин, кото­рое она получила впоследствии, выйдя замуж. А может быть, его просьба о ребёнке была связана с тем, что он просто чувствовал себя одиноким?

Удивление вызывает также и то, что она согласилась. Может быть, Дейдре тоже ощущала одиночество после смерти Тинна? Возможно также, что ею двигала любовь кдетйм и мысль о том, что настало время родить своего собственного ребёнка. В дальнейшем у Дейдре появи­лось много не только своих, ной приёмныхдетей, посколь­ку она основала свой собственный сиротский приют. Всю свою жизнь она была храброй женщиной с сильным ха­рактером, но за её внешней жёсткостью скрывалось мяг­кое сердце, поэтому вполне возможно, что она просто испытывала к Кроули сочувствие.

По свидетельству Дейдре, зачатие происходило нелег­ко. Кроули пришлось сократить количество употребляемых им наркотиков и алкоголя, чтобы добиться эрекции. Пе­ред каждой попыткой зачатия Кроули проводил магиче­ский обряд. После того как Дейдре забеременела, она не переехала жить к Кроули. Они никогда не жили вместе, хотя, будучи в Лондоне, Дейдре проводила у Кроули мно­го времени. Сын Кроули родился в Нортумберленде днём 2 мая 1937 года. Его назвали Рэндалл Гэйр, хотя Кроули впоследствии прозвал его Алистер Ататюрк.

В течение второй половины 1930-х годов Кроули жил в Лондоне довольно тихо, переезжая с одной квартиры на другую, меняя более скромные условия на более роскош­ные или наоборот, в зависимости от количества денег, которыми располагал. Он кочевал между мрачными тру­щобами в Пэддингтон-Грин и апартаментами, а то и ком­натами в Челси, Блумсбери, Кенсингтоне, Уимблдоне и на роскошной Джермин-стрит. Судя по всему, его ни разу не выселяли за неуплату, но он, конечно же, не был идеаль­ным квартиросъёмщиком, как вспоминал Алан Бернет-Рэ в своей брошюре «Алистер Кроули: Воспоминания о Зве­ре 666», у которого в 1936 году Кроули снимал жильё на Уэльбек-стрит. Люди, занимавшие соседние с Кроули квартиры, шумно протестовали против запаха, который распространялся от воскуряемых им благовоний, а также против шума, который доносился из его квартиры, когда он ссорился с женщинами, кричавшими и ругавшимися на него в ответ. Бернет-Рэ встречался с Кроули каждый день, «тщетно пытаясь получить от него плату за жильё или убедить его не нарушать покой соседей». Должно быть, он испытал облегчение, когда Кроули наконец съе­хал с квартиры.

Жизнь, которую Кроули вёл в это время, могла счи­таться спокойной по сравнению с его прошлым. Он чи­тал, проводил магические церемонии, изучал карты Таро, развлекал гостей и играл в шахматы. Иногда в его кварти­ре происходили партии между лучшими шахматистами Британии. Время от времени его приглашали отужинать с друзьями или знакомыми, однако многие делали это неохотно, потому что боялись, что Кроули попросит у них взаймы. В этих случаях он представал остроумным собе­седником и, как никто другой, мог составить отличную компанию. Его приглашали даже на литературные вечера. Однажды в 1939 году он был приглашён на литературный обед у Фойлов, где познакомился с Джоном Каупером Поуизом, который любил произносить послеобеденные речи. Поуиз купил Кроули бутылку вина, которую тот осу­шил за время произнесения короткой речи.

Обеды, которые давал сам Кроули, были весьма изве­стны, а может быть, печально известны, если учитывать способность гостей Кроули переносить некоторые гаст­рономические изыски. Кроули славился своими биф­штексами, которые подавались с хорошим бургундским (его любимыми винами были Le Corton и Richebourg, осо­бенно урожая 1929 года) и были превосходно приготов­лены. Но Кроули устраивал ещё и «вечеринки с карри». Его карри было очень острым, и ему нравилось смотреть, как его вспотевшие гости заглатывают литры воды, чтобы охладить свои горящие рты. А он тем временем сдабри­вал блюдо в своей тарелке перцем чили и другими специ­ями, заявляя, что о такого рода пище он узнал на Востоке, где её едят для того, чтобы вызвать пот и тем самым охла­дить тело благодаря испарению влаги с поверхности кожи. Именно на вечеринке с карри завязалась тесная дружба между Кроули и Чарлзом Кэммелом, который в то время работал журналистом. Кэммел, не поморщив­шись, съел всё, что былоу него натарелке, и запил съеден­ное холодной водкой. Попросив добавки, он положил на­чало своей дружбе с Кроули, хотя ей и суждено было про­длиться лишь несколько лет.

Кроули обладал способностью пить всё, что угодно, практически никогда не пьянея. Он изобретал рецепты коктейлей. Например, один из таких рецептов требовал смешать равные доли коньяка, кирша и абсента, добавив по вкусу табаско и эфира. Подавать коктейль следовало со льдом. Коктейль «Кубла Хан №2», упомянутый в «Днев­нике наркомана», являл собой пример ещё одного выду­манного Кроули напитка, состоящего из джина, вермута и некоего зелья, которое Кроули со значительным видом наливал из чёрной бутылочки с надписью «Яд», где на са­мом деле содержалась настойка опия.

Истории о Кроули и алкоголе многочисленны. Среди них есть сомнительные, а есть и вполне правдивые. В од­ной из таких историй рассказывается, как однажды он обратился к Эйлен Бигланд, дружески расположенной к нему женщине, с просьбой пожить у неё недолгое вре­мя, требовавшееся Кроули для написания какого-то литературного произведения. Живя в её доме, Кроули попро­сил у неё разрешения сопровождать её во время её еже­дневных выездов за покупками в соседний город. Пока она делала покупки, он в одиночестве гулял по городу, а по дороге обратно присоединялся к ней. Через две не­дели Кроули уехал. После его отъезда дочь хозяйки обна­ружила, что бачок в туалете работает не очень хорошо, и нашла четырнадцать бутылок из-под джина, спрятанных в этом бачке. Счёт, пришедший от местного виноторговца, свидетельствовал, что Кроули покупал спиртное в кредит на имя Эйлен Бигланд.

Ещё один подобный случай был связан с критиком и писателем Морисом Ричардсоном, которого Кроули в 1939 году пригласил на обед после того, как тот допус­тил кое-какие обидные высказывания в его адрес в одной из своих статей. Когда Ричардсон явился на квартиру к Кроули, дверь ему открыла шотландка по имени Кэти. После того как ему показали фотографию Кроули с сы­ном на морском побережье неподалёку от Маусхола в Кор­нуолле, Ричардсон принялся за суп из омаров и жареную утку, поданную с белым кьянти. За этим последовали брен­ди и сигары. Уходя, Ричардсон извинился за обидную фразу в своей статье (критикуя какого-то автора, он напи­сал, что тот напоминает ему «более приемлемого Алистера Кроули»). Кроули достал свою авторучку и попросил Ричардсона написать несколько строк в качестве письмен­ного извинения. Ричардсон сказал, что готов это сделать, но не сейчас, когда он так пьян. Кроули ответил, что в таком случае им придётся ещё раз отобедать вместе на следую­щей неделе. Ожидая следующей встречи с Кроули, Ричард­сон осознал, что если бы он согласился на письменное извинение, это дало бы Кроули основания потребовать от него денежной компенсации за допущенную небреж­ность, подав на него в суд. Ричардсон и Кроули действи­тельно встретились на следующей неделе, причём Ри­чардсон снова уклонился от письменного извинения и пригласил Кроули отобедать в «Эскарго», известном ре­сторане на Дин-стрит в Сохо. Выпив перед обедом три тройных абсента, Кроули съел затем три дюжины улиток и пирог из дикой утки, а также осушил бутылку бургунд­ского. Обед увенчался бренди и мексиканскими сигарами. На свой шестьдесят второй день рождения Кроули устроил вечеринку, которая началась в ресторане «Эль Вино» на Вайн-стрит на Пиккадилли. После обильных воз­лияний вся компания переместилась в кафе «Ройяль», где Кроули попытался продать одной из присутствовавших там женщин, пожилой австрийской баронессе, бутылёк «рутваха». Еда была отлично приготовлена, а поданные вина, в том числе Montrachet и Richebourg, а также шам­панское «Вдова Клико» и коньяк были отличного качества. Когда настало время платить по счёту, очередная подру­га Кроули выписала чек, поскольку у неё не было с собой наличных. В качестве получателя денег по этому чеку зна­чилось кафе «Ройяль», однако чек был выписан без учёта чаевых для официантов. Тогда каждый из гостей Кроули внёс некоторую сумму наличными, чтобы собрать чаевые, сам же Кроули не принял участия в этой складчине. Как зафиксировано в истории кафе «Ройяль», некоторое вре­мя спустя Кроули устроил там ещё одну вечеринку. Меню было ещё роскошнее, чем в предыдущий раз, еда подава­лась в отдельном кабинете, и обед начался с рюмки вод­ки, по-русски. Когда обед подошёл к концу и официанты разлили по бокалам бренди, Кроули извинился и вышел из комнаты. Все подумали, что он решил немного облег­читься, что в определённом смысле слова соответство­вало истине. Он направился в гардероб, забрал свою шляпу и пальто, через подъезд с колоннами вышел на Риджент-стрит, подозвал такси и уехал. Кафе «Ройяль» по­несло убытки в размере ста фунтов. С тех пор Кроули боль­ше не обслуживали в этом ресторане.

Несмотря на то что порой Кроули жил на грани нище­ты, ему по-прежнему нравилось выглядеть экстравагант­но. Он по своему обыкновению носил вышедшие из моды жакеты из грубого твида, длинные широкие бриджи, боль­шие мягкие шейные платки, шёлковые рубашки и чулки ручной вязки с серебряными застёжками на коленях и щиколотках. Иногда он закреплял свои чулки серебря­ными тибетскими браслетами, унизанными маленькими колокольчиками. Кроме того, независимо от погоды он носил жилет, шляпу, перчатки и пальто и всегда держал в руке африканскую трость с набалдашником в виде голо­вы демона. (Кроули утверждал, что у него есть ещё одна трость, сделанная из растянутого и высушенного на солн­це пениса носорога.) Доподлинно известно также, что он по-прежнему не носил нижнего белья.

В течение жизни Кроули потерял многих своих дру­зей. Одних он разочаровал, других бросил. Новые друзья появлялись у него нечасто, поскольку людей отпугивала его репутация. Тем не менее сохранялся небольшой круг тех, кому он по-прежнему был интересен. Их притягивала его эрудиция, острота и сила его ума, его замечательные способности шахматиста, его чувство юмора, а также скрывавшаяся под личиной дерзкого, а нередко даже алчного человека изначально присущая ему честность. У него был красивый голос, богатый тональными оттенка­ми, прекрасный словарный запас (которым он владел на­столько хорошо, что в разговоре крайне редко прибегал к банальным фразам и почти никогда не повторялся). Кро­ме того, он имел большую склонность к сложным словес­ным играм и употреблению фразеологизмов. Несмотря на все свои грехи, Кроули никогда ничего не стремился скрыть: он был именно таким, каким казался со стороны. Он никогда не пытался притвориться не тем, кем являлся на самом деле, представиться не таким, каким сам себя ощущал. При общении с Кроули было одно условие. С ним не следовало заговаривать о магии. Кроули и сам нико­гда не касался этого предмета в разговорах. Льюис Уил-кинсон, состоявший с ним в близких дружеских отноше­ниях с 1907 года до самой смерти Кроули, никогда не го­ворил с ним ни о сексе, ни о магии, видя в нём лишь яркого интеллектуала с несколько странными религиозными воз­зрениями.

Кроули обладал изумительным остроумием. Оно то и дело прорывалось быстрыми, острыми и язвительны­ми репликами. Однажды, когда Теодор Драйзер запа­мятовал английское слово, означающее птенца лебедя, и спросил у Кроули: «Как это сказать? Как вы назвали бы молодого лебедя?», Кроули мгновенно ответил: «Почему бы не назвать его Альфредом?» В другой раз, когда некая знакомая Кроули спросила его, в какой из женских коледжей он посоветовал бы ей отправить дочь, Кроули абсолютно серьёзно назвал Рэдклифф Холл. На самом деле это было не название колледжа для девочек, подобное Маргарет-холлу в Оксфорде, а имя писательницы-лесби­янки, написавшей роман «Колодецодиночества». Когда Кроули задали вопрос, каким образом можно провести ночь в России и при этом не быть покусанным клопами, Кроули посоветовал: «Передвиньте границу». Письмо Кроу­ли к матери, в котором описывается день его женитьбы на Роуз, достаточно хорошо подтверждает тот факт, что тексты Кроули вполне соответствуют лучшим образцам современных ему произведений комедийного жанра.

Однако самым сильным оружием Кроули была его лич­ная харизма. Нечто необъяснимое влекло к нему людей. Фрэнсис Той, двоюродный брат Джеральда Келли, оха­рактеризовал Кроули как «гения, который пошёл по не­верному пути», обладающего «особым талантом поэта, подобного Браунингу, бурным воображением и исключи­тельным чувством юмора. В самом деле, оглядываясь на­зад, понимаешь, что чувство юмора было самой замет­ной его чертой». Аугустус Джон, который в течение мно­гих лет время от времени встречался с Кроули, утверждал, что стал наслаждаться его компанией с тех пор, как тот «перестал притворяться, что он — Калиостро». Кроули, как утверждал Джон, «со временем превратился в очень приятного пожилого джентльмена», который представлял собой «нечто гораздо больше, чем обыкновенный шарла­тан с обыкновенным набором уловок, и которому, возможно, лишь недоставало хорошего вкуса». Даже некоторые из тех друзей Кроули, которых он прогнал сам, сохранили к нему расположение. Джеральд Йорк, который с некото­рых пор, говоря о Кроули, называл его не иначе как «ста­рым грешником», поклялся хранить документы Кроули и не только сдержал слово, но и собирал, где только мог, все связанные с Кроули бумаги вплоть до своей собствен­ной смерти, последовавшей в 1983 году. Йорк создал архив, куда вошли не только книги и рукописи Кроули, но также его одежда, регалии и бронзовые магические при­надлежности, причём архив этот был открыт для каждого, кто желал изучать жизнь и личность Кроули. Теперь эта коллекция хранится в Варбургском институте в Лондоне. Йорк никогда не переставал восхищаться личностью Кроу­ли, и даже после того как они отдалились друг от друга, Йорк время от времени присылал Кроули деньги, если узнавал, что тот сидит без гроша, а иногда финансировал публикацию его произведений. Исраель Регарди тоже продолжал поддерживать Кроули после разрыва их отно­шений. Возмущённый несправедливыми утверждениями, которые допустил Джон Симондс в написанной им весь­ма предвзятой биографии Кроули, Регарди осуществил своё собственное исследование жизни и деятельности Кроули, результатом которого стала объемная и доста­точно объективная книга под названием «Глаз в треуголь­нике». Кроме того, после смерти Кроули Регарди готовил многие его произведения к публикации.

Каждый, кто знал Кроули, независимо оттого, удава­лось ли сохранить дружеские отношения или происходил разрыв, не мог забыть о том впечатлении, которое он про­изводил, и том влиянии, которое он был способен оказы­вать на людей. Существует множество свидетельств той огромной власти, которую он имел надо всеми, с кем об­щался. Даже те, кто относился к нему с неприязнью, не могли не признать наличие у Кроули мощной притяга­тельной силы и способности завладевать вниманием со­беседника. Кроули обладал своего рода магнетизмом, которому трудно было противостоять и результатом ко­торого было то, что люди, знакомившиеся с Кроули, со­ставляли себе о нём хорошее мнение; оно, правда, могло впоследствии меняться, от откровенного низкопоклон­ства перерастая в восхищение, затем во враждебность и наконец в крайнюю степень отвращения. Этот магнетизм породил множество историй о том, что Кроули якобы спо­собен влиять на людей при помощи телепатии или даже гипноза. Поговаривали, что Кроули обладает гипнотиче­ским взглядом, под которым любому человеку становится не по себе, однако и Йорк, и Регарди это опровергали. Последний писал, что взгляд Кроули был «тёплым, а гла­за — дружелюбными и живыми, у него была склонность фиксировать взгляд на каком-нибудь объекте и "сверлить" его глазами, но взгляд этот ни в каком смысле нельзя было счесть гипнотическим». Регарди полагал, что те, кто счи­тает взгляд Кроули гипнотическим, просто проецирова­ли на особенности его внешности свои собственные пси­хологические проблемы. Каждый, кому случалось смот­реть Кроули в лицо, чувствовал, что пред ним значительная личность, но отнюдь не ощущал себя под гипнозом. Как бы то ни было, встретившись с Кроули хотя бы раз, за­быть его было невозможно.

Кроули по-прежнему посвящал много времени нуждам ОТО, официальным руководителем которого являлся. Он поддерживал связь с отделениями этой организации по всему миру, принимал в орден новых членов, хотя британ­ское отделение ОТО было незначительным по размеру, да и организация А.\А.\ пребывала в бездействии. Когда в 1914 году Кроули уехал в Америку, члены А.-.А/, значи­тельно снизили свою активность, и в 1917 году организа­ция прекратила своё существование сразу после того, как полиция нанесла визит в главный офис организации на. Риджент-стрит. Во время обыска все регалии и документы ордена были изъяты «для освидетельствования», а после­дующие попытки возродить организацию неизменно пре­секались направленными против Кроули выступлениями журналистов в прессе. Как один из ведущих оккультистов своего времени Кроули был широко известен, вследствие чего он нередко получал письма от странных и эксцентрич­ных людей. Вот пример одного из таких писем.

Когда мне было три недели... и я лежал в своей колы­бели, большая шляпа упала с вешалки, ударила меня в висок, и я потерял сознание. С тех пор моя нервная система совершенно расстроена. С тех пор, как я себя помню, у меня очень сильно потели руки и ноги. Я стра­дал страшной нервозностью, невероятной застенчи­востью, а в 14 лет у меня начались интенсивные семя­извержения... Я имею очень высокие устремления и всем сердцем желаю творить добро в этом мире, например положить конец проституции...

Письмо заканчивалось просьбой научить, как развить свои физические силы.

В надежде увеличить свой доход Кроули разработал несколько финансовых схем. Одна из них заключалась в том, чтобы открыть ресторан чёрной магии, но этот план так и не был реализован. Если бы этот ресторан появился, он стал бы первым в мире тематическим рестораном: идеи Кроули, как всегда, опережали его время. Другой идеей было торговать «эликсиром жизни» в пилюлях. Пилюли изготавливались из мела, сахара, гуммиарабика и якобы спермы Кроули (одного семяизвержения, вероятно, хва­тало на сотни пилюль). Эти пилюли действительно непло­хо расходились. Однако значительно большим успехом пользовался тринадцатинедельный курс телесного и сек­суального обновления, который Кроули именовал «Амрита», по названию амброзии, пищи богов. Стоимость по­сещения этого курса составляла двадцать пять гиней в неделю.

В 1937 году Кроули выпустил книгу «Равноденствие богов». В неё вошли «Книга Закона» и очерк магической биографии Кроули. Изданная преимущественно на день и Джеральда Йорка, Израеля Регарди и членов ОТО, книга была качественно напечатана, а её клеёнчатый переплёт красили тиснением. В 6:22 утра на второй день Рождества, когда солнце оказалось в созвездии Козерога, Кроули Йорк встретились в Лондоне. С ними были индианка, еврейка, малайка и негритянка, которых накануне вечером они собрали по публичным домам. Кроули объявил, что вручает «Книгу Закона» представителям различных рас мира, а затем раздал всем присутствующим по экземп­ляру своей только что напечатанной книги. После этого все разошлись.

Это была не единственная книга Кроули, изданная в тот период. Через два года он прочёл в Лондоне серию лекций по йоге, а затем издал эти лекции в виде брошю­ры, наполненной, по выражению Кэммела, «смесью эру­диции и сатиры, что в высшей степени характерно для Кроули». В 1939 году в день зимнего солнцестояния Кроу­ли выпустил в свет брошюру «Умеренность, трактат на все времена». Брошюра была издана в виде дорогого ресто­ранного меню в золотом матерчатом переплёте и пред­ставляла собой сборник вульгарных застольных песен, посвященных леди Астор, известной поборнице трезво­сти. Затем в суровом 1942 году Кроули выпустил книгу «Ярмарочные забавы». В её рекламном проспекте было написано: «Книга будет издана настолько же богато и рос­кошно, насколько убог этот проспект». Даже в самые мрач­ные годы Второй мировой войны Кроули не утратил сво­его озорного юмора и не разучился подшучивать -над собой.

Пока Кроули старался, как мог, выжить в Лондоне, Каряу Гермеру весьма нелегко приходилось в Германии. 13 фев­раля 1935 года его арестовало гестапо, которое занялось ликвидацией оккультных организаций, в том числе ОТО. В ордере на арест в качестве причины заключения Герме-ра под стражу был указан тот факт, что Гермер распро­страняет учение Кроули. В этом ордере Кроули имено­вался главным масоном. Кора, которая была в это время в Америке, а также Марта Кюнтцель потребовали от аме­риканского посла в Берлине, чтобы тот вмешался. Посол ответил отказом. Гермера держали в камере-одиночке в концентрационном лагере Колумбия, его пытали в Берлине, в здании на Александерплац, а затем отправили в концлагерь Эстервеген, где он пробыл до августа, после чего был необъяснимым образом отпущен и уехал в Анг­лию, а потом в Дублин, где несколько лет проработал ин­женером. В мае 1940 года, переехав в Бельгию, он был арестован как немец и депортирован во Францию, где и жил под присмотром полиции вплоть до 1941 года, ко­гда он эмигрировал в США. Через год Кора умерла, и Гер­мер женился на богатой венской пианистке и преподава­тельнице музыки по имени Саша Эрнестина Андре. Но пре­следовать его не перестали. ФБР предъявило Гермеру и его третьей жене обвинение в том, что они якобы разде­ляют взгляды нацистов, а возможно даже, являются тай­ными агентами Третьего рейха. Ими овладел такой страх, что они даже перестали разговаривать друг с другом дома, опасаясь, что в доме есть подслушивающие уст­ройства. Интерес, который проявляло к Гермеру ФБР, объяснялся его связями с Кроули. Сотрудники ФБР счи­тали, что Гермер выполняет указания Кроули, который кон­тролирует его шпионскую деятельность (если Гермер и вправду является нацистским шпионом). Не было забы­то и то, что двадцать лет назад Кроули являлся прогерман­ски настроенным журналистом. До самой смерти Кроули Гермер являлся главным казначеем ОТО, а затем, когда Кроули умер, Гермер стал полноправным главой этой орга­низации, оставаясь на своём посту вплоть до своей смер­ти от рака предстательной железы в 1962 году. Нечего и говорить, что пока Гермер был арестован, Кроули стал получать из ОТО гораздо меньше денег. Однако в 1942 го­ду Гермер начал использовать деньги своей новой жены, чтобы оказывать Кроули материальную поддержку.

Если Гермер был врагом нацистского государства, то этого совсем нельзя было сказать о Марте Кюнтцель. Она считала Кроули мистическим вождём мира, а Гитлера — светским вождём. Зная о сильном увлечении Гитлера оккультными науками, она послала ему аннотированное немецкое издание «Книги Закона». В течение какого-то времени и Кроули, и Гермер были убеждены, что Гитлер является магическим сыном Марты Кюнтцель, а нацист­ская философия содержит многие элементы Закона Телемы. Нельзя отрицать, что существует определённое сходство между книгами Кроули и речами Гитлера в том виде, в каком они зафиксированы в книге Раушнинга «Го­ворит Гитлер». Однако то, что Кроули повлиял на Гитле­ра, как предпочитают думать недоброжелатели Кроули, неверно. Более вероятно, что философия Гитлера и фи­лософия Кроули основывались на одних и тех же оккульт­ных идеях. Когда была объявлена война, Марта Кюнт­цель отказалась от своего восхищённого отношения к Гитлеру, однако не раньше чем ей удалось воспользо­ваться его расположением: велика вероятность того, что именно благодаря ей Гермера неожиданно освободили из концентрационного лагеря. Что касается Кроули, то у него не было иллюзий по поводу Гитлера. Он несколько раз побывал в Третьем рейхе и считал фюрера магом, который неверно понял суть оккультизма, чем сам себя и уничтожил.

Со времени смерти Кроули продолжаются споры о той роли, которую он сыграл входе Второй мировой войны. Этим спорам не будет конца до тех пор, пока не рассек­ретят секретные правительственные документы. Как бы то ни было, общедоступной информации вполне доста­точно, чтобы сделать некоторые конкретные выводы относительно деятельности Кроули в период Второй ми­ровой войны.

Решающую роль при вовлечении Кроули в военные дела сыграл Том Дриберг, который, в свою очередь, был другом романиста Денниса Уитли. Дриберг познакомил увлекшегося оккультизмом Уитли с Кроули, и они встре­чались несколько раз, как до войны, так и во время неё.

Именно после этих встреч Уитли начал писать оккультные романы, которыми и прославился. Уитли, в свою очередь, познакомил Кроули с Максвеллом Найтом.

Максвелл Найт, который тоже писал романы, был старшим офицером британской контрразведки МИ-5 и руководил работой тайных агентов: в какой-то степени он являлся прототипом персонажа М. из романов Яна Флеминга о Джеймсе Бонде. В предвоенные годы Найт организовал особую, тайную группу в самом сердце сво­его ведомства и назвал её Отделом В5(Ь). Члены этой груп­пы получили прозвище «чёрных агентов Найта». Они вели подрывную деятельность, проникая в качестве кротов в Коммунистическую партию Британии, в Британский союз фашистов Мосли, в левые профсоюзы и тому подобные организации. Дриберг был главным кротом в коммуни­стических кругах, хотя позднее он стал двойным агентом.

Благодаря тому что Кроули имел связи, знал несколь­ко языков и вообще обладал высоким интеллектом, Найт счёл, что он неплохо подойдёт для работы в его отделе. Однако он всё же отказался от мысли принять Кроули на работу, поскольку тот был оригиналом и известным чело­веком. Кроме того, к тому времени в Германии уже было известно, что Кроули доносил британскому правитель­ству о деятельности берлинских коммунистов. В терми­нологии секретных агентов это означало, что Кроули себя скомпрометировал, причём для этого более чем доста­точно было уже одной только его известности. Тем не ме­нее Кроули вращался в среде разведчиков и дружил с тай­ными агентами.

Однажды, уже после смерти РобинаТинна, Кроули по­знакомил Дейдре О'Догерти с Джеймсом Мак-Альпином, агентом секретной службы, которого, когда началась вой­на, отправили на Балканы как агента секции D от Секретной службы разведки. Отправившись перед самой войной в путешествие вместе со своей восьмидесятишестилетней бабушкой и сыном, Дейдре встретила Мак-Альпина в Гре­ции, а поженились они в Палестине. После того как наци­сты оккупировали Грецию, Дейдре переехала на Ближний Восток, а потом в Египет. Вскоре Мак-Альпин был убит. Между тем Дейдре Мак-Альпин (так её теперь звали) по­шла работать шифровальщицей в Управление специаль­ных операций в Каире.

Кроули всё же косвенно участвовал в работе британ­ской разведки. И это неудивительно, если вспомнить, ка­кую роль сыграл оккультизм в истории разведывательной службы Британии. Ещё в елизаветинские времена Джон Ди работал секретным агентом и при этом мастерски изобретал и разгадывал шифры. Во время Первой миро­вой войны враги Британии всерьёз верили, что сотрудни­ки британской разведки обладают оккультными способ­ностями, настолько хороши были английская криптогра­фия и сбор разведданных.

К середине 1930-х годов в Британии уже прекрасно знали о том, что нацистская верхушка втайне проявляет большой интерес к оккультизму. Гитлер был настолько за­хвачен оккультными идеями, что даже способствовал со­зданию тайного археологического отряда, который дол­жен был обследовать территорию Европы в поисках чаши Грааля. Гитлер верил, что, обладая ею, он станет сильным; как Бог. Геббельс, министр пропаганды и просвещения, использовал астрологию в качестве средства пропаган­ды и организовал секретный отдел по изучению оккульт­ных наук. Гиммлер, глава СС и гестапо, был заворожён легендой о Зигфриде, древнегерманском герое, который победил римлян в битве в Тевтобургском лесу, и глубоко верил в силу чёрной магии. Люди, занимавшие высокие посты в гестапо, даже учреждали свои собственные орга­низации, посвященные чёрной магии.

Как следствие, британская разведка стала уделять оккультизму серьёзное внимание, делая особый упор на астрологию. Одним из главных специалистов по этой ра­боте в Британии был Сефтон Делмер, друг Яна Флеминга, одно время работавший берлинским корреспондентом Daily Express. Среди его подчинённых был венгерский аст­ролог, Льюис де Воль, агент Управления спецопераций, приписанный к отделу, заведующему средствами ведения психологической войны. Де Воль пытался предугадать действия Гитлера, учитывая, что тот в своих поступках ру­ководствуется советами астрологов. О результатах своей работы де Воль сообщал в военное ведомство Англии. Кроме того, идея де Воля заключалась в том, что в каче­стве одного из методов контрразведки можно использо­вать заведомо неверные астрологические прогнозы. Фальшивые астрологические предсказания распростра­нялись силами сотрудников Управления спецопераций по всей Европе с целью навредить Германии.

В течение первых же недель после объявления войны на контакт с Кроули вышла британская разведка. 10 сен­тября 1939 года ему прислали короткую записку следую­щего содержания: «Начальник военно-морской разведки выражает своё восхищение Вами и будет рад, если Вы найдёте время и возможность позвонить в морское ми­нистерство для собеседования. Мы будем Вам очень при­знательны, если Вы соблаговолите связаться с капитаном К.-Дж.-М. Лангом, Королевский флот, Отделение военно-морской разведки, Адмиралтейство, чтобы договорить­ся о времени встречи. Телефон: Уайтхолл 9000, добавочный.484». В конце письма Кроули приписал: «Советую позвонить мистеру Фросту — добавочный 46 для собесе­дования». Разумеется, у Кроули имелись связи, тем не менее на постоянную работу его никто, судя по всему, принимать не собирался.

Однажды Ян Флеминг, помощник вице-адмирала Джо­на Годфри, начальника военно-морской разведки, вместе с другими пришёл к Максвеллу Найту, чтобы изложить план, позволявший заманить в Британию одного из на­цистских лидеров. Предполагалось, что в Германии изве­стно о существовании в Британии влиятельной группи­ровки, стремившейся сместить Черчилля и заключить мирный договор с Германией. Заманить предполагалось Рудольфа Гесса, который, также как и Герман Геринг, был заместителем Гитлера. Гесс, который с радостью стал бы посредником при заключении мира с Британией, что из­бавило бы Германию от необходимости нападать на Рос­сию, с большим энтузиазмом изучал астрологию и ма­гию. Найт оценил изложенный ему план как вполне жиз­неспособный и раздумывал о том, не использовать ли в качестве посредника Кроули, который был известен как оккультист и в Британии, и в Германии.

План был реализован. Специально проинструктиро­ванный астролог приехал в Германию и проник в оккульт­ное общество Гесса. В это же самое время Гесс получил сообщение о том, что герцог Гамильтон готов встретить­ся с ним, чтобы заключить мирный договор. Гесс посове­товался со своим астрологом, который сообщил ему, что самым благоприятным днём для такой встречи будет 10 мая 1941 года. В ночь на 10 мая Гесс совершил пере­лёт через Северное море и прибыл в Шотландию, где его немедленно арестовали, невзирая на его требования от-' вести его к герцогу. «Провал» Гесса одно время считался главным успехом британской контрразведки.

Когда Гесс оказался в заключении в Трент-Парке, в по­местье, находящемся в собственности государства и рас­положенном неподалёку от Энфилда, к северу от Лон­дона, Ян Флеминг предложил, чтобы Кроули поговорил с заключённым и выяснил, насколько большое значение имеют для нацистской верхушки оккультизм и астроло­гия. Разыскав Кроули в его квартире в Торки, Флеминг без труда убедил его принять участие в этом деле, хотя до сих пор неизвестно, общались ли они по почте или встречались лично. Кроули с энтузиазмом отнёсся к воз­можности поучаствовать в работе разведки и даже напи­сал об этом Флемингу в Военное ведомство, однако Год­фри отказался от услуг Кроули.

По словам Джона Пирсона, биографа Яна Флеминга, Флеминг сохранил письмо Кроули и много лет спустя ис­пользовал Кроули в качестве прототипа для персонажа по имени Ле Шифр, злодея из книги «Казино „Ройяль"», первого романа о Джеймсе Бонде. Ле Шифр изображён в романе садистом, страдающим наркотической зависи­мостью от бензедрина, который он вдыхает вместо эфи­ра, и обожающим женщин. Кроме того, он тучен, уродлив и, подобно Кроули, обращается к другим мужчинам «до­рогой мальчик». Такие точные детали указывают на то, что Флеминги Кроули всё-таки встречались.

До сих пор точно не известно, принимал ли Кроули ак­тивное участие в разработке психологических методов ведения войны, но, по слухам, он действительно этим за­нимался. Разумеется, английские колдуны и маги пытались использовать свои магические силы, чтобы не допустить вторжения немцев в Британию, а также нейтрализовать исходившее от нацистов зло, и устраивали магические церемонии, направленные на достижение этих целей. Рас­сказывают, что Кроули принял участие в одной из таких це­ремоний, проходившей в лесу Эшдаун. После войны как Россия, так и США начали проводить психологические экс­перименты по телекинезу, пытаясь установить, можно ли использовать психическую и духовную силу в работе воен­ной разведки. Эта работа стала продолжением секретных исследований, проводившихся в начале 1940-х годов, ко­гда и Британия, и Германия пытались при помощи психи­ческого воздействия менять курс вражеских самолётов-бомбардировщиков, а также влиять на показания радаров.

Какую бы роль во всём этом ни играл Кроули, наци­сты о нём знали. Скандально известный нацистский радиопропагандист Уильям Джойс (он же лорд Ху-Ху) глум­ливо заявлял на общенациональных церковных службах, проводившихся во время войны, что Кроули неплохо смотрелся бы в качестве руководителя Чёрной мессы в Вестминстерском аббатстве.

Во время войны Кроули работал над последней из сво­их по-настоящему значительных книг, «Книгой Тота», и завершил её. Книга представляла собой его собствен­ную интерпретацию учения о картах Таро, с первоначаль­ным вариантом которого он впервые столкнулся в «Золо­той Заре», но значительно расширил его, дополнил сво­ей собственной философией в виде Закона Телемы, своими же исследованиями и опытом. Карты Таро имели для Кроули большое значение, причём особенную важ­ность он приписывал «козырным» картам. «Я убедился, — писал он, — что эти двадцать две карты представляют собой цельную систему иероглифов, символизирующих собой все энергии Вселенной». Он считал их настолько жизненно важными, что решил разработать новую коло­ду, в которой учитывались бы принципы «Книги Закона».

Умений Кроули хватило бы, чтобы сделать это само­стоятельно, но теперь он редко занимался живописью, а создание колоды карт было довольно масштабным замыслом, поскольку полная колода состояла из семи-десяти восьми карт. Ему нужен был художник, который помогал бы ему или работал бы под его руководством. Такого человека он нашёл в лице леди Фриды Харрис.

Будучи на два года младше Кроули, она была женой сэра Перси Альфреда Харриса, ответственного секрета­ря партии либералов и члена парламента от МаркетХарборо, которому в парламентских кругах дали прозвище «Горничная» зато, что он всегда «очищал палату» своими скучными речами. Он, также как и Кроули, закончил Тринити-колледж, причём в Кембридже они учились в одно и то же время. Леди Харрис была известна как хозяйка салона, где она принимала разных оригиналов. У неё была студия на последнем этаже дома № 3 по Девоншир-тер­рас в Марилбоуне. Здесь развлекалась литературная, ху­дожественная и театральная элита, для которой хозяйка нередко устраивала костюмированные вечера. С Кроули леди Харрис была знакома с 1937 года, когда он принял её в А.-.А.-., несмотря на то что на тот момент эта органи­зация уже не функционировала.

На следующий же год после того, как Кроули принял решение о создании новой колоды Таро, началась их со­вместная работа с леди Харрис. Эта работа продолжа­лась до 1943 года. Сорок обычных карт всех четырёх мас­тей были украшены абстрактными рисунками, а на фигур­ных картах появились символические изображения валетов, королевы и короля. Вид козырей был изменён полностью. Каждая карта имела размер 10,5 на 16,5 дюй­ма и была исполнена в красках с внимательной проработ­кой каждой детали. Кроули делал для леди Харрис перво­начальные наброски, внимательно разглядывал каждый рисунок, нередко высказывал критические замечания и вносил в рисунок изменения. Некоторые карты леди Хар­рис приходилось переделывать снова и снова, пока они не становились такими, как надо. Во время работы леди Харрис пользовалась рисунками Кроули, его заметками, а также уже готовыми колодами карт Таро, некоторым из которых было по нескольку столетий. Она использовала в рисунках и свои собственные идеи. При этом в работе, как она сообщила Кроули, ей помогал её Ангел-хранитель. Также, как в случае с Лейлой Уаддел и её музыкой, Викто­ром Нойбургом и его поэзией, Кроули был убеждён, что его влияние позволило Фриде Харрис сделать лучшее, на что она была способна в искусстве, пробудив её дрем­лющие таланты.

Несмотря на трудности с бумагой, связанные с во­енным временем, «Книга Тота» вышла малым тиражом в 1944 году. Она была напечатана типографией Chiswick Press на бумаге ручного отлива, на которую не распро­странялись ограничения, наложенные войной. Переплёт для книги был изготовлен фирмой Sangorski & Sutcliffe, Ltd, лучшими переплётчиками в Европе. Издавать листов­ки, рекламирующие новые книги, было тогда запрещено законом, однако такие листовки были всё-таки напечата­ны. В них говорилось, что новое издание представляет со­бой 5-й номер третьего выпуска журнала «Равноденствие», то есть периодическое издание, на которое не распро­страняется действие указанного закона. Сама колода карт Таро была напечатана лишь в 1969 году, причём каче­ство печати было очень низким. В 1977 году Джеральд Йорк заказал новые фотографии карт Таро, и с тех пор все издания и переиздания этой колоды совершались либо от имени ОТО, либо по выдаваемой ОТО лицензии. В наши дни эта колода пользуется самым большим спро­сом в мире.

Помимо писем от чудаков, на которых «в детстве па­дали шляпы», почтовый ящик Кроули заполняли письма людей, которые всерьёз просили совета в духовных или магических делах. На такие письма он всегда отвечал и к концу войны решил составить из своих ответов книгу, которая должна была называться «Алистер объясняет всё». Этот замысел так никогда и не был доведён до конца, хотя в 1954 году Гермер издал восемьдесят таких писем под заголовком «Магия без слёз». Зимой 1946—1947 годов Кроули опубликовал свою последнюю книгу. Она называ­лась «Олла: Антология песен за шестьдесят лет» и пред­ставляла собой сборник его стихов. Обложка книги была разработана Фридой Харрис, а фронтиспис — Аугусту-сом Джоном.

Во время войны Кроули, как и многие другие, доволь­но часто переезжал с места на место. В первый год войны он жил на Петерсхэм-роуд, в небольшом городке Ричмонд

в пригороде Лондона, в доме с видом на Темзу. Здесь, как ему казалось, он находился в безопасности во время бомбёжек города и доков. Кроули полагал, что командо­вание военно-воздушных сил Германии внесло его в спи­сок целей для нанесения бомбовых ударов, опасаясь его магических способностей. Отсюда он переехал в особ­няк времен королевы Анны неподалёку от Ричмонд-Грин. В Ричмонде одним из его соседей был Монтэгю Саммерс, специалист по театру эпохи Реставрации и прославлен­ный автор книги «История колдовства и чёрной магии». Саммерс и Кроули поладили, и впоследствии Саммерс говорил о Кроули как об «одном из немногих поистине самобытных и интересных людей своего времени».

Когда бомбардировки усилились, Кроули уехал из Лондона. Не только страх попасть под бомбы гнал его прочь. Его волновало ухудшение собственного здоровья, особенно обострение астмы, вызванное городской копо­тью и речным туманом. Кэммел дал Кроули денег на до­рогу, и тот переехал в Торки, где почувствовал себя зна­чительно лучше, хотя его и подкосил очередной приступ пневмонии. Когда Лондон перестал подвергаться столь интенсивным бомбардировкам, Кроули вернулся в город и поселился в квартире на первом этаже дома номер 93 по Джермин-стрит. Затем, в 1944 году, когда бомбы на­чали падать с лондонского неба как дождь, Кроули, кото­рому было уже шестьдесят девять лет, снова уехал из Л он -дона, на этот раз уже навсегда. Его отъезд был ускорен ещё to тем фактом, что за его домом разорвался снаряд и осколки разбившегося оконного стекла обрушились прямо на его кровать. Если бы в это время Кроули спал, он погиб бы, порезанный этими осколками.

Сначала Кроули поселился в гостинице «Белл-Инн» в Астон-Клинтоне, на выезде из Эйлисбери в графстве Бакингемшир, Ему нравилось это место. Здесь хорошо кормили, и обстановка была приятной. Тем не менее, несмотря на частые визиты друзей и почитателей, ему не хватало интересной компании, и он попросил Льюиса Уилкинсона подыскать ему другое место жительства. Оливер Уилкинсон, сын Льюиса, актёр театра города Гастингса, стал разузнавать о возможностях аренды жилья в этом городе. Ни одна из домовладелиц Гастингса не желала видеть Кроули в своём доме. В конце концов Уилкинсон обратился к одному из своих коллег-актёров, недавно основавшему «интеллектуальную гостиницу», постояльца­ми которой должны были стать только интересные люди. Тот с энтузиазмом отнёсся к предложению принять под своей крышей такого человека, как Кроули.

Новой гостинице было дано имя «Незервуд». Она пред­ставляла собой большой дом эпохи Регентства с прила­гавшимися к нему четырьмя акрами леса. Дом находился в пригороде Гастингса. Кроули поселился здесь 17 янва­ря 1945 года. Хозяин гостиницы обладал несколько стран­ным, как раз в духе Кроули, чувством юмора. В числе пра­вил для постояльцев гостиницы были следующие: «Убе­дительно просим постояльцев не дразнить привидений. Завтрак подаётся в 9 часов утра всем тем, кому удастся пережить Ночь. Кладбище города Гастингса находится в пяти минутах ходьбы (если вы несёте труп, то в десяти | минутах), привидение же затрачивает на эту дорогу только одну минуту. Убедительно просим постояльцев не сни­мать тела, висящие на деревьях. Администрация гости­ницы располагает некоторым количеством бывшей в употреблении одежды, которую готова продать. Это соб­ственность постояльцев, которые больше не нуждаются в земных одеяниях».

Кроули жил в комнате, служившей ему и кабинетом, и спальней. Обстановку комнаты составляли кровать, ко­мод, письменный стол, несколько книжных полок и умы­вальник. На стенах висело несколько картин Кроули, вну­шавших посетителям благоговение и ужас одновременно. В числе прочих картин там находился автопортрет Кроули в виде китайского колдуна. Пустая консервная банка служила ему пепельницей. На завтрак, обед и ужин было принято собираться в гостиной, но Кроули не нра­вилось общество других постояльцев, и он предпочитал есть у себя в комнате. Позднее он описывал своих сосе­дей по гостинице как «самую отвратительную толпу со­мнительных типов, какую только можно себе представить». Он редко выходил из дому, а когда выходил, то шёл либо в местный шахматный клуб, либо в гости к Оливеру Уилкинсону, который вместе со своей семьёй жил неподалё­ку. Его здоровье постепенно ухудшалось, тело слабело с каждым месяцем из-за приступов астмы, а также пото­му, что он снова пристрастился к героину. Пока шла война, его запасы немецкого лекарства от астмы истощились, и он опять стал принимать героин, на этот раз в виде инъекций.

В скудные послевоенные годы денег у Кроули было мало. Главным источником его доходов в это время явля­лось отделение ОТО под названием Ложа Агапе, распола­гавшееся в городе Пасадена (штат Калифорния). Гермер, который жил в это время в Нью-Йорке, присылал Кроули проценты со вступительных взносов новых членов ОТО. Помимо денег, последователи Кроули присылали ему та­бак, сласти и другие тому подобные маленькие предметы роскоши, которых в Британии было не достать, потому что они строго нормировались. В благодарность за то, чторливер Уилкинсон нашёл для него жильё в «Незерву-де», Кроули послал ему несколько редких, дорогих сигар, присланных из Америки. Уилкинсон не разобрался, на­сколько превосходные сигары прислал ему Кроули, и вы­курил их как самые обыкновенные. Когда Кроули узнал об этом, он с характерной для него щедростью прислал Уилкинсону ещё сигар, чтобы тот смог оценить их по досто­инству.

Ложа Агапе была основана в 1915 году Уилфредом Т. Смитом, которого принял в ОТО Чарлз Стэнсфелд Джоунс, глава ванкуверского отделения этой организации, и который впоследствии рассорился с Джоунсом. Зару­чившись одобрением Кроули и поддержкой Джейн Вульф, он основал свою собственную ложу в Голливуде в 1930-х годах: Джейн Вульф после многих лет жизни в Британии вернулась в США в очень плохом состоянии здоровья, однако прожила до восьмидесяти трёх лет и умерла в 1958 году в городе Глендейл (штат Калифорния). Руко­водство ложей по распоряжению Кроули перешло за­тем к Джону У. Парсонсу (о чьей жене говорили, будто бы Смит её соблазнил), и тот перенёс ложу в Пасадену. Парсонс, которому на тот момент не было и тридцати, был учёным-химиком, ведущим специалистом по разработке ракетного топлива, а также аэрокосмическим инженером и одним из основателей знаменитой Лаборатории реак­тивного движения в Калифорнийском технологическом институте. В течение нескольких лет управление ложей происходило довольно гладко до тех пор, пока Парсонс не пустился на поиски Алой Женщины, которая смогла бы родить лунного ребёнка. В этих поисках ему помогал его приятель и тоже учёный Л. Рон Хаббард, создатель дианетики и основатель Церкви сайентологии.

Узнав об этом, Кроули пришёл в ужас и написал Гер­меру: «Кажется, Парсонс, или Хаббард, или кто-то ещё пытается произвести на свет Лунного Ребёнка. Я прихожу в ярость, когда осознаю весь идиотизм этих неотёсанных болванов». Судя по всему, Хаббард был скрытой движу­щей силой всей затеи. Парсонс находился под его влия­нием до такой степени, что положил все свои сбережения в размере 17 тысяч долларов на общий с Хаббардом счёт в банке, причём Хаббард внёс со своей стороны лишь око­ло тысячи. Этот факт насторожил Кроули. «Мне кажет­ся, — писал он Гермеру, — судя по сведениям, которые приходят от нашего братства в Калифорнии, что с Парсонсом что-то произошло, в результате чего он полно­стью утратил личную независимость... По-моему, здесь имеет место банальное злоупотребление его доверием». Догадки Кроули соответствовали истине. Хаббард и Пар­сонс поссорились, причём первый, судя по всему, снял половину денег с их общего счёта, чтобы купить яхту, и бежал вместе с женой Парсонса. При всей своей нена­висти к Хаббарду впоследствии Парсонс заявлял Кроули, что Хаббард обладает гениальными способностями к ма­гии. «Эта самая Телемическая личность из всех, что мне доводилось встречать, — писал Парсонс, — живущая в полном соответствии с нашими принципами. Кроме того, он искренне заинтересован в наступлении Новой Эпохи». Он несколько изменил своё мнение, когда ОТО попал под наблюдение ФБР, поскольку считалось, что это произошло по наводке Хаббарда. Хаббард объяснял свои действия тем, что стремился пресечь существование «этой порочной группировки чёрных магов», и небезус­пешно. Несмотря на свою внешнюю враждебность к ОТО, в своём курсе лекций для соискателей докторской степе­ни, прочитанном в Филадельфии и записанном на кассеты в 1952 году, Хаббард рекомендовал своим студентам прочесть «Теорию и практику магии», написанную, каком говорил, «Алистером Кроули, моим очень хорошим другом». А по свидетельству сына Хаббарда, тот часто пере­читывал книги Кроули и верил в возможность развития магической памяти. Парсонс погиб в 1952 году во время взрыва в Лаборатории реактивного движения, случайно уронив сосуде гремучей ртутью.

В начале 1946 года Кроули начал задумываться о том, что станет с ОТО после его смерти. После того как Карла Гермера освободили из концентрационного лагеря, Кро­ули назначил его своим преемником, но Гермеру был уже шестьдесят один год, и Кроули беспокоился, что тот не сумеет, в свою очередь, назначить себе достойного пре­емника. Однако у Кроули всё же был на примете кое-кто, кто мог бы занять пост главы ОТО после Гермера. Это был капитан американской армии по имени Грэйди Мак-Мартри, который во время войны был направлен в Британию и там несколько раз встречался с Кроули. После войны Мак-Мартри вернулся в Америку. Умный и образованный человек, он поступил в Калифорнийский университет в Беркли и получил степень бакалавра философии. Во вре­мя войны в Корее он снова оказался в рядах американ­ской армии, но потом вернулся в Беркли и получил сте­пень магистра в области политической теории. Впослед­ствии он стал экспертом по управлению в Отделе труда госдепартамента в Калифорнии и Вашингтоне.

В 1943 году Кроули назначил Мак-Мартри Суверен­ным Верховным Инспектором ОТО, дав ему магическое имя Гименеус Альфа. В 1946 году он снабдил Мак-Мартри письмом, уполномочивавшим его взять на себя управле­ние орденом в критической ситуации, если калифорний­ское отделение ОТО начнёт приходить в упадок, и следить за тем, чтобы деятельность ордена не останавливалась. В июне 1947 года Кроули наделил Мак-Мартри властью стать главой ОТО в США после смерти Гермера.

Гермер одобрил эти шаги Кроули, что поставило Мак-Мартри в совершенно исключительное положение, по­скольку никому другому Кроули в явном виде власть не передавал.

Когда Кроули умер, началось как раз то, чего он так опасался. Гермер пустил всё на самотёк и к моменту сво­ей собственной смерти не смог назвать достойного пре­емника. Член швейцарского отделения ОТО Герман Метц-гер попытался по собственной инициативе занять пост главы ордена, но его кандидатура была отвергнута. Ещё одно посягательство на пост главы ордена было сделано одним из калифорнийских посвященных, которого в ОТО принимал Гермер. Его звали Марчело Рамос Мотта. После огромного количества споров, судов, а также исключе­ний из ордена на пост главы ОТО наконец заступил Мак-Мартри. Заручившись поддержкой Джеральда Йорка, Исраеля Регарди и многих других членов ОТО, он начал принимать исключительные меры с целью навести в орде­не порядок. В период его руководства орденом структура управления ОТО подверглась реорганизации, и ситуация внутри ордена заметно стабилизировалась. Ко времени его смерти в 1985 году орден вновь достиг процветания. Пре­емник Мак-Мартри, Гименеус Бета, и по сей день управля­ет ОТО, чьи отделения существуют по всему миру.

Кроули прожил в «Незервуде» уже несколько месяцев, и его здоровье непрерывно ухудшалось. Теперь он еже­дневно вводил себе по одиннадцать гран героина в день, тогда как восьмой части одной гранулы было бы доста­точно, чтобы убить непривычного к наркотикам человека. Однако у него по-прежнему был энергичный живой ум, который постоянно нуждался в пище, а потому Кроули часто скучал, рассеивая свою скуку главным образом тем, что писал письма и принимал гостей. Его навещали жур­налисты и просто те, кому любопытно было на него по­смотреть, а также Джеральд Йорк, Льюис Уилкинсон, леди Фрида Харрис, Грэйди Мак-Мартри и Дейдре Мак-Аль-пин с сыном Кроули, который носил фамилию своего по-гибшето отчима и имя Алистер, принадлежащее его на­стоящему отцу.

После войны, когда Дейдре Мак-Альпин вернулась з Британию вдовой без гроша в кармане, она сообщила о себе Кроули, который и сам в это время пытался узнать что-нибудь о её судьбе. Он выслал ей денег и немного шоколада, который получил из Калифорнии. Они часто переписывались, причём в письмах Кроули обращался к ней «Дейдре, любимая», а подписывался: «Всегда твой, моя самая дорогая, Алистер». Она часто приезжала к нему в «Незервуд» вместе с сыном. Кроули был тронут тем, что Дейдре и её ребёнок вернулись в его жизнь, скрашивая то одиночество, которое он, должно быть, ощущал, живя в гостинице.

Он писал мальчику, обращаясь к нему «мой дорогой сын» и продолжая: «Прежде всего позволь мне сказать тебе, насколько я счастлив снова видеть тебя рядом со мной; я чувствую, что должен посвятить немало времени тому, чтобы подыскать тебе достойную карьеру». Кроули по-своему гордился сыном и желал ему только самого лучшего.

Когда Дейдре и мальчик приходили к нему, Кроули просил Дейдре почитать сыну его стихи, чтобы ребёнок смог понять, что такое ритм. Кроули хвалил сына за хоро­шее поведение и часто повторял, что нужно всегда быть правдивым. Кроули хотел, чтобы мальчик получил началь­ное образование в Гордонс-тауне, частной школе в шот­ландском Элгиншире. Эта школа была основана знамени­тым доктором Куртом, с которым Дейдре была знакома, но Кроули всё равно беспокоился. «Что вызывает волнение в связи практически с любой школой, — писал он Дей­дре, — так это то, что всегда есть опасность испортить мальчика, навязав ему общество презренных недочеловеков». Нет сомнения что Кроули сохранил воспоминание о учебном заведении Чемпе и о Малверн-колледже. В 1947 году Кроули возложил на Гермера и ОТО обя­занность заботиться о его сыне после того, как сам он умрёт. Предполагалось, что мальчик начнёт получать об­разование в 1948 году в Уэстер-Элчис, затем продолжит его в подготовительной школе Гордонс-таун, после чего его должны были увезти в Америку.

Состарившись, Кроули как-то размяк. Он утратил зна­чительную часть своего былого тщеславия и высокоме­рия. Впервые встретившись с Кроули, Грэйди Мак-Мартри начал обращаться к нему «Учитель». Это продолжалось до тех пор, пока Кроули в один прекрасный день не огляделся вокруг и не произнёс: «Я не вижу здесь ника­ких Учителей». Он очень исхудал из-за того, что прини­мал много героина, в больших количествах пил бренди и почти ничего не ел, питаясь в основном печеньем и молоком.

Точное описание Кроули в последний год его жизни дал Джеймс Лэйвер, с которым Кроули познакомился в 1920-х годах. Лэйвер был автором книги о Нострадаму­се, и Кроули, прочитав эту книгу, пригласил его к себе. Лэйвер описывал Кроули как сморщенного худого стари­ка с всклокоченной бородой и лицом землистого цвета. Его твидовый пиджак и длинные широкие бриджи сво­бодно висели на его похудевшем теле, а рукава его ру­башки были забрызганы мельчайшими каплями крови. Во время их встречи Кроули пил бренди и непрерывно курил сигареты или трубку. В какой-то момент Кроули, не прерывая разговора, закатал рукав, достал шприц, вылил туда содержимое маленькой ярко-красной капсулы и сде­лал себе укол. Внезапно к нему вернулся нормальный цвет лица, а его карие глаза засверкали. «Время от времени, — вспоминал Лэйвер, — его взгляд останавливался на мне, и я начинал понимать, какой гипнотической силой этот взгляд, должно быть, обладал прежде».

Гораздо менее лестную характеристику дала Кроули профессор Э.-М. Батлер, преподаватель немецкого язы­ка в Ньюнэм-колледже Кембриджа и автор книги «Миф о маге». Она приехала взять у Кроули интервью, необхо­димое ей для работы над книгой. Батлер вспоминала о Кроули како человеке, склонном к деспотизму, скучном, эгоистичном и ограниченном. В её глазах это был жалкий человечек в очках с толстыми стёклами, жёлтым лицом наркомана и слезой, дрожащей в уголке глаза. У него был высокий, неприятный голос. Вдобавок ко всему Кроу­ли довольно сильно напугал гостью. В ответ на вопрос, касающийся оккультизма, он громко закричал: «Магия — это не один из возможных путей в жизни, это единственно возможный путь».

Возможно, самым важным гостем Кроули в этот пе­риод оказался молодой человек по имени Джон Симондс. Он жил в Хэмпстеде, в доме номер 84 по Баундэри-роуд, где умер Нойбург. Симондсу стало интересно познако­миться с человеком, который, послухам, наслал прокля­тие на предыдущего обитателя дома. Он послал Кроули телеграмму и был приглашён в Гастингс на обед. Симондс принял приглашение и приехал, взяв с собой астролога Руперта Глидоу. После первой встречи Симондс описы­вал Кроули как человека «среднего роста, слегка сутулого и одетого в старомодный костюм с брюками гольф, кото­рые чуть ниже коленей были скреплены серебряными за­стёжками. Взгляд его был одновременно загадочным и страдающим. У него была жидкая, козлиная бородка и усы, а голова его, несмотря на то что он не был абсолют­но лыс, выглядела голым черепом... "Делай что желаешь — таков весь закон", — взволнованно и гнусаво произносил он. "Самый порочный человек в мире" выглядел довольно измождённым...»

Поначалу разговор не клеился, но, когда Глидоу заговорил об астрологии, Кроули оживился. Они говорили о магии, пока не наступило время обеда. Симондс и Гли­доу остались обедать в общей гостиной, а Кроули отпра­вился наверх, к себе в комнату. После обеда Кроули до­стал бутылку бренди, которую они и выпили втроём, раз­говаривая о конце света, а также всевозможных теориях и предсказаниях на этот счёт. Возможно, разговор полу­чался несколько односторонним, поскольку Кроули, ко­гда его спрашивали о конце света, как правило, достаточ­но безапелляционно заявлял, что он не понимает, зачем вся эта суета вокруг конца света, если мир и без того уже был уничтожен огнём в 1904 году.