Терминология. Термином принято называть слово или словосочетание, служа­щие для точного выражения понятия, специфичного для какой-нибудь отрасли знания

Термином принято называть слово или словосочетание, служа­щие для точного выражения понятия, специфичного для какой-нибудь отрасли знания, производства или культуры, и обслуживаю­щие коммуникативные потребности в этой сфере человеческой де­ятельности. Совокупность терминов той или иной отрасли образу­ет ее терминологическую систему.

Объем и содержание отражаемого термином понятия фиксиру­ются в специальной литературе и входят в систему профессиональ­ных знаний в этой области. Для того чтобы слово стало термином, оно должно иметь определение в специальной литературе. Такое определение принято называть дефиницией. Это, однако, далеко не означает, что у каждого термина имеется единая дефиниция в данной науке. Разные авторы, пользуясь одним и тем же терми­ном, дефинируютего несколько по-разному.

В качестве примера можно привести сильно различающиеся определения основного для лингвистики понятия «значение».

Э. Бенвенист определяет значение как способность языковой единицы быть составной частью единиц высшего уровня, а форму как способность языковой единицы разлагаться на конститутивные элементы низшего уровня. Для контраста можно привести опреде­ление В.М. Солнцева: «Значение в слове есть тот минимум призна­ков понятия, который необходим для того, чтобы языковой знак приобрел социальную значимость» (Солнцев, 1977). Или определе­ние известного автора словаря лингвистических терминов — Ж. Ма-рузо: «Значение слова есть совокупность представлений, которые могут быть вызваны произнесением этого слова». В книге по стили­стике английского языка я определяю значение слова таким обра­зом: «Под лексическим значением слова понимается реализация понятия, эмоции или отношения средствами языковой системы» (Арнольд, 1981).

Этот список можно было бы продолжить на добрую сотню стра­ниц. Причина такого разнообразия состоит в том, что определения соответствуют разным задачам того или иного направления в линг­вистике и отражают разнообразие подходов авторов к предмету.

Терминоведение в настоящее время представляет собой само­стоятельную отрасль лингвистики, и число работ в этой области не­прерывно растет. «Терминологический взрыв», вызванный научно-технической революцией, в свою очередь, порождает интенсифика­цию этой области языковедения. Лингвисты оказывают большую помощь специалистам других наук в изучении и стандартизации

их терминологии. Но состояние самой лингвистической термино­логии вызывает некоторую озабоченность. Терминология линг­вистики отягощена синонимией и многозначностью. Она настоль­ко не упорядочена, что изложение материала часто приходится на­чинать с перечня терминов, уже существующих для концептов, ко­торые предполагается изучить.

Чтобы показать, как это делается, посмотрим, как Ю.С. Степа­нов описывает основную терминологию, которая встречается при рассмотрениисемантическогостроенияязыка.

«В слове внешний элемент — последовательность звуков или графических знаков, означающее — связан — в системе языка и в со­знании его носителей — с двумя другими элементами: с одной сто­роны, с предметом действительности, т.е. с вещью, явлением, про­цессом, называемым денотат,референт, экстенсионал; с другой стороны, с понятием или представлением об этом предмете, назы­ваемом (в разных теориях по-разному) означаемое, сигнификат, концепт, интенсионал. <...>Что касается слова «значение» (англ, meaning), то оно употребляется в обоих смыслах» (Степанов, 1981: 11).

Это предложенное Ю.С. Степановым перечисление достаточно показательно как свидетельство терминологической синонимии, но оно оставляет в стороне терминологическую полисемию. Боль­шинство авторов понимает под «означаемым» и референт, и сигни­фикат, т.е. обе группы, также как в термине «значение». «Денотат» многие относят ко второй группе, называя этим термином пред-метно-логическоезначениевотличиеотконнотативного.

Вомногихкнигахполингвистикеопределенияважнейшихтер-минов, в особенности, если они вводятся впервые или отличаются по содержанию от более или менее известных, даются в конце в глоссарии или указателе терминов.

Такой метатекст (метатекстом называется всякий текст, допол­няющий и сопровождающий основной текст: глоссарии, ссылки, библиографический аппарат) очень удобен для читателя и всегда заслуживает внимания, тем более, что туда включаются термины, которые представляются автору особенно важными.

Ориентированию читателя помогают также предметные указа­тели, где термины расположены в алфавитном порядке с указани­ем страниц книги, на которых о них идетречь.

Для того чтобы заострить внимание читателя на новом терми-не,применяютшрифтовоевыделение.

В некоторых случаях термин можно сравнить с именем героя романа. Для того чтобы действительно познакомиться с героем и 86

понять предложенный автором образ, нужно прочесть роман до конца, для того чтобы освоить термин — необходимо прочесть весь посвященный ему текст.

Следует помнить, что дефиниции часто включают другие тер­мины, которые требуют специальных знаний, комментариев или дополнительных дефиниций, что справедливо и для авторских и для словарных дефиниций.

Общеизвестно, что наиболее трудно поддаются определению основные понятия. Для лингвистики это особенно важно, посколь­ку в число терминов метаязыка, и притом основных терминов, вхо­дят слова, бытующие и очень частотные в общелитературном язы­ке: «язык», «речь», «слово», «имя», «знак», «значение» и многие дру­гие. Переосмысление слов обиходного и общелитературного языка ведет к межотраслевой полисемии и омонимии.

Богатые возможности литературного языка иногда оказываются полезными только на первых порах создания концепта и термина, а позднее могут привести к нежелательной синонимии. Так, в на­стоящее время, когда категоризация эмоций в лексике языка стала предметом подлинно научного анализа (например в работах В.И. Мальцева, В.И. Шаховского), прежнее разнообразие обозначе­ний уже становится тормозом. Между тем в литературе, исследую­щей отражение эмоций в лексике, приблизительно одно и то же обозначаемое называется «эмоционалом» или «эмотивным аспек­том», «эмоциональным значением», «коннотацией», «обертоном», «окраской» и т.д. Само собой разумеется, что введение термина в текст не может ограничиться определением, даже самым точным и исчерпывающим. Надо еще дать многие пояснения, указать место нового концепта в системе уже существующих. (Об определениях см. подробнее в гл. VIII.)

В заключение параграфа уместно привести мысль основателя семиотики Ч. Морриса о том, что изучение науки есть изучение языка науки. Отметим, что определение основных терминов, кото­рыми Вы пользуетесь в той или иной работе (т.е. терминов, приня­тых в данном конкретном исследовании), очень важно, поскольку без него читатель не может представить себе их место в общей сис­теме уже существующих знаний и невозможно отличить вновь вво­димые понятия от уже существующих.

§ 3. Требования к термину

Требования, предъявляемые к терминам и терминосистемам, были сформулированы еще в 30-х годах в многочисленных работах основоположника советского терминоведения Д.С. Лотте. Деятель-

ность этого ученого была в первую очередь связана с упорядочени­ем и стандартизацией русской научной и технической терминоло­гии, его вклад в теорию термина и в практику работ по стандартиза­ции, проведенных АН СССР, имеет неоценимое значение.

Д.С. Лотте показал, что однозначность не возникает в термино­логии сама по себе, а является следствием или должна быть следст­вием работы над термином тех, кто создает терминологию (Лотте, 1961).

Он выдвинул и обосновал следующие применяемые к термину требования: краткость, однозначность, мотивированность, просто­та, согласование с другими имеющимися в терминосистеме терми­нами, т.е. системность, предпочтение уже внедренным и русским терминам перед новыми и иностранными.

Особый интерес и значение имеют мысли Д.С. Лотте о систем­ности терминологии как отражении системности науки, его работы по образованию научных терминов и об условиях их заимствова­ния.

При создании лингвистических терминов используются те же способы, что и при создании других терминов и вообще новых слов. Это-разные типы аффиксальных образований, сложных и сокращенных слов, словосочетаний и акронимов («алломорф», «ал­лофон», «прагматикой», «ФСП»); изменение значений уже сущест­вующих терминов («код», «валентность», «парадигма»); заимствова­ние терминов из другого языка («импликатура», «фрейм»).

Чтобы правильно построить новый термин, надо определить его обоснованность. Для этого исследователь должен отчетливо представлять себе содержание самого понятия, научную идею, для которой оно необходимо, его место среди других в классификаци­онной схеме. Последнее важно, ибо четкая классификационная схема позволяет отличить необходимые и существенные признаки от случайных, т.е. установить общие признаки, связывающие это понятие с другими понятиями того же класса, и признаки, его от­личающие.

Большое значение при этом имеет мотивированность термина, тесно связанная с его системностью. Под мотивированностью по­нимается соотнесенность термина с другими терминами той же си­стемы или со словами общего языка. Эта внутренняя форма терми­на определяется и в сопоставлении его с распространенными в дан­ной терминосистеме морфемами, и с лексикой языка в целом. Так, например, «контакт» - характер соединения гласного с последую­щим согласным - соотносителен со словом обычного языка, озна­чающим соприкосновение.

С другой стороны, такой термин, как «омонимика», оказывается мотивированным благодаря корреляции с такими терминами, как «антропонимика», «синонимика», «топонимика», где суффикс -ика указывает на то, что термин означает учение о том, что названо корнем, а также совокупность названных корнем единиц.

Сам термин «омоним» тоже мотивирован. Первый его элемент встречается в терминах «омофон» и «омограф» и означает одинако­вый, а второй —в терминах «синоним», «антоним», «аллоним» и «пароним» означает название. Термин указывает на то, что едини­ца рассматривается не сама по себе, а в соотнесении с другой едини­цей лексики или несколькими другими единицами. Так, омонима­ми называются две или более разные лексические единицы, совпа­дающие по звучанию.

Мотивированность имеет место и в тех случаях, когда аффикс имеет несколько значений, как тот же упомянутый выше суффикс -ика, который может образовывать слова со значением аспект ис­следования языка («синтагматика», «парадигматика») и со значени­ем графический знак («диакритика»); подобная неоднозначность внутренней формы снимается контекстом.

Требование мотивированности термина лучше всего удовлетво­ряют терминологические сочетания, но они противоречат требова­нию краткости.

Как пример классификационной точности и мотивированности терминов словосочетаний можно привести предложенные МД. Степановой, разработавшей для немецкого языка теорию ва­лентности, такие термины, как «внешняя валентность» и «внутрен­няя валентность» с подразделением последней на «внутреннюю морфологическую валентность» и «внутреннюю семантическую ва­лентность» (см с. 45).

Вопрос о заимствовании терминов всегда является актуальным в практике терминологической работы. Стихийные заимствования здесь могут быть очень вредными, так как нарушают установившу­юся систему понятий. При заимствовании чужого термина Д.С. Лотте рекомендует учитывать: 1) насколько звукосочетания в данном слове соответствуют общепринятым сочетаниям русского языка; 2) насколько морфологическая его структура гармонирует со строем принимающего языка; 3) имеются ли у рассматриваемого слова производные, которые также могут быть заимствованы; 4) как взаимодействует заимствованное слово со всей системой при­нимающего языка, т.е. есть ли у него синонимы, антонимы, слова того же корня.

Под буквальными заимствованиями понимают случаи, когда слово заимствуется целиком с мел кими фонетическими изменени­ями, обусловленными различиями фонетических систем двухязы-ков. Это—самый простой и нетворческий вид заимствования. От таких заимствований следует отличать случаи, когда термины со­ставлены из иноязычных элементов, но из элементов (обычно ла­тинских или греческих), которые в качестве самостоятельных слов в тех языках не существовали, например: «макроконтекст», «мета-текст». К числу заимствований относят также буквальные перево­ды — кальки. В момент заимствования какого-либо термина из ино­странного языка значения вновь созданного слова и прототипа мо­гут полностью совпадать, но в дальнейшем такой термин может подвергнуться всем тем изменениям, которые происходят с терми­нами любого происхождения, бытующими в языке.

§ 4. Недостатки терминологии и их причины

Одна из причин, нарушающих системность терминологий, со­стоит в том, что в лингвистике существует большое число различ­ных научных школ, а следовательно, не одна, а несколько систем терминов. Множественность теорий порождает и многочислен­ность и многозначность терминов, одновременно используемых в разныхшколах.

Заметим, что неприятная неизбежность разнобоя в терминоло­гии в пределах отрасли в работах разных авторов не может оправ­дать терминологической пестроты в работе одного автора. Раз при­няв термин, следует его придерживаться, во всяком случае, в преде­лах одного текста.

Неоднородность терминологии, вызываемая существованием разных направлений,—причина объективная. Но существуют и вредные субъективные факторы. Эти факторы — соображения пре­стижности или, даже хуже, — карьеризма. Диагноз этой болезни да­ет РА. Будагов. Он делит исследователей на три типа. Первый тип, обнаружив что-то новое, как бы предлагает это новое на суд коллег, приглашает их к дискуссии. Это, разумеется, плодотворный для на­уки тип. Другие стремятся усовершенствовать уже имеющиеся в науке результаты. При условии достаточной компетентности и до­статочной аргументированности критики они тоже вносят в науку полезный вклад. Но есть, к сожалению, и третий тип. Их позицию РА. Будагов называет «позицией затмения». Пытаясь затмить предшественников, они искажают сделанное другими, приписыва­ют им нелепые идеи. Они бездоказательно, не утруждая себя по­исками истины, переписывают модные в данный момент концеп-90

ции других ученых, особенно почему-то американских, пренебре­гая тем, что сделано в нашей стране. В отношении метаязыка это приводит к неоправданному засорению терминологии заимство­ванными словами и терминами.

Обильное чтение литературы по специальности конечно необ­ходимо, но подхватывание из прочитанного новых слов и их без­думное показное использование к получению новых научных ре­зультатов не приводит. Такой подход не должен подменять основа­ния новых методов исследования и обработки больших массивов самостоятельно собранного материала.

А то ведь можно заработать оценку, произнесенную персона­жем из пьесы А. П. Чехова «Они хочут свою образованность пока­зать и всегда говорят о непонятном».

Авторы лингвистических работ часто не соблюдают сформули­рованных Д.С. Лотте требований и особенно часто пренебрегают внедренностью термина, без необходимости заменяя уже имеющи­еся в науке термины новыми, желая показать, что они как-то видо­изменили концепцию. Вместо того чтобы уточнить дефиницию или распространить и уточнить старый термин при помощи атри­бутивного словосочетания, они вводят новое слово. Термины-сло­восочетания в таких случаях всегда предпочтительны, так как они не разрушают существующую терминосистему, не расшатывают ее, как неоправданно введенные новые термины, а совершенствуют ее, мотивированно показывая категориальные связи.

Сказать новое слово в науке и употреблять новые придуманные слова — далеко не одно и то же.

Как уже говорилось выше, критическое состояние метаязыка лингвистики имеет объективные и субъективные причины. Пого­ня за престижем - причина субъективная, а интеграция и диффе­ренциация наук - объективная. Термины, возникшие в пределах одной науки или одной школы, переходят в другую. Попадая в но­вую сферу, они могут видоизменить свое значение, а читатель мо­жет понять их в том смысле, в каком он встречал их раньше, в той науке, откуда они пришли, или не понять совсем.

Интеграция наук проявляется в лингвистической терминоло­гии в постоянном заимствовании терминов из других наук. Выше уже говорилось о том, что термин «адаптивность» дал нам Ч. Дар­вин, а термин «валентность» заимствован из химии. Множество терминов заимствовано из математики и логики. Термин «ассоциа­ция» - из психологии, «квант» - из физики. С лексикологической точки зрения интересно проследить процессы возникновения и миграции термина «фрейм». Первоначальное очень конкретное

значение рама в процессе абстрагирования дает значение структу­ра. В английской теоретической механике возник термин-словосо­четание reference frame система координат. Эллиптическое сокра­щение дало термин frame. В таком виде слово, или точнее термин, перешло сразу в несколько областей лингвистики и особенно укре­пилось в прикладной лингвистике в русском языке через букваль­ное заимствование в смысле один из элементов промежуточного языка, по Караулову, или языка мыслей. «Фрейм» — абстрактная сеть из взаимосвязанных схем, функциональных связей и смысло­вых опор при представлении содержания текста, знаний или собы­тий.

Субъективный фактор стремления к престижности и наукооб­разию приводит к образованию лишних новых терминов. Текст пе­регружается квазинаучными словами, часто самодельными. Слож­ность метаязыка маскирует отсутствие новизны и содержания.

Мысль эта далеко не новая. Ее можно найти у великих филосо­фов XVII века-Томаса Гоббса (1588-1679), Джона Локка (1632 - 1704) и Готфрида Лейбница (1646 - 1716). Этих мыслителей интересовало выявление и устранение несовершенств языка и зло­употребления словами. «Самый легкий способ защищать странные и нелепые учения — это окружить их легионами неясных и непо­нятных слов. От появления нового термина неизвестное извест­ным не становится.<...>Так как неправда неприемлема для челове­ческого ума, то для защиты нелепости остается только неясность», писал Дж. Локк. Известный английский лингвист У. Хаас в своих лекциях в ЛГУ говорил: «Для того чтобы путаница продержалась в науке много лет, ей нужно только иметь достаточно высокий уро­вень сложности».

Даже опытному ученому иногда трудно отличить новое назва­ние для чего-то уже знакомого от названия другого, похожего, но не тождественного, концепта и установить, в чем их различие.

Терминология лингвистики сильно отягощена синонимией и полисемией. Так, вместо термина «коннотация» употребляют тер­мины «слабый импликационал», «прагматическое значение», «вир-туема» и другие.

Для большинства авторов коннотация — составляющая лекси­ческого значения, выражающая эмоциональное и оценочное отно­шение к предмету речи и собеседнику, экспрессивность, стилисти­ческую принадлежность и другую прагматическую информацию. Многие подчеркивают в коннотации признак дополнительности к когнитивному значению. Другие считают собственно коннотацией только эмотивность (Шаховский, 1987) или только стилистическую 92

принадлежность (Азнаурова, 1973). Все эти случаи усложнения тер­минологической ситуации объясняются объективными причина­ми дифференциации внутри науки. Чем больше лингвисты убеж­даются в том, что язык выражает не только предметное и абстракт­ное мышление, но и эмоции и оценки, тем более содержательным становится учение о коннотациях как отражении языковой лично­сти. Теорию коннотаций и обзор литературы о них можно найти в работах И. А. Стернина и В. И. Шаховского.

§ 5. Советы начинающим

У начинающих исследователей неустойчивость терминологии возникает не только потому, что им кажется, что чем сложнее, тем научнее, но нередко и потому, что в процессе работы молодой уче­ный совершенствует и уточняет термины, но, когда работа законче­на, забывает о необходимости унификации. Во избежание употреб­ления разных терминов для одного и того же концепта или неза­метного для самого автора переосмысления терминов следует фик­сировать избранные термины на специальном листе или еще луч­ше в картотеке и там же записывать их определения. Последние бу­дут по ходу работы уточняться. Этот материал нужно всегда иметь перед глазами. Он станет для исследователя персональным глосса­рием и в дальнейшем будет пополняться.

Помня, что точность и систематичность термина — это не при­сущее ему свойство, а предъявляемое к нему требование, прихо­дится, сталкиваясь в литературе с разными наименованиями для одного и того же понятия, группировать их в синонимические ря­ды и отбирать для своей работы наиболее подходящие и, по воз­можности, уже внедренные.

Приходится считаться и с наиболее привычными для лингви­стической терминологии типами и особенностями словообразова­ния: например, с так называемой алло-эмической системой аффик­сов, по которой единицам с суффиксом -ема на всех уровнях могут противопоставляться единицы с префиксом алло-. Первый ис­пользуется при обозначении структурных типов или элементов: «морфема», «фонема» и т. д. Префикс алло- служит для обозначе­ния разновидности: «алломорф», «аллофон».

Большую и положительную роль в стабилизации терминоло­гии сыграл «Словарь лингвистических терминов» О.С. Ахмановой. Но он был опубликован более 20 лет тому назад и теперь, естествен­но, устарел. Многих современных терминов в нем нет. Пользовать­ся им можно, но приходится вносить некоторые коррективы. Серь-

езным недостатком его является то, что в нем не указаны расхожде­ния в терминологии разных школ. В библиотеках больших городов можно пользоваться и зарубежными словарями лингвистической терминологии, но и в них обычно указывается терминология толь­ко одной школы, той, к которой принадлежит составитель словаря.

Корректному сознательному применению или созданию тер­минов может значительно помочь обращение к большим толко­вым словарям. Разумеется, в отборе и преобразовании терминов каждый автор основывается в первую очередь на прочитанной спе­циальной литературе, но и толковые словари — русские и иностран­ные—могут оказаться очень полезными. Например, «Большой Оксфордский словарь» и четыре тома дополнений к нему, полное несокращенное издание словаря «Рендом Хаус» и все словари Барнхарта. Обращение лингвистов-теоретиков к словарям этого ти­па следует признать полезным по ряду соображений: дефиниции, которые они дают, хорошо отработаны, отличаются точностью и краткостью и могут служить образцом для собственных дефини­ций начинающего ученого. Указанные словари включают многие термины современных теорий, касающиеся разных отраслей зна­ния, с пояснением их значений на примерах. Эти сведения позво­ляют глубже проникнуть в семантические возможности слова, со­поставить его нетерминологические, а иногда и этимологические значения. Цепь ассоциаций, которая связана с возникновением в слове новых значений, иногда помогает проследить ход человече­ской мысли в постижении мира. Все это очень важно для созна­тельного пользования словом на этапе, когда исследователь опреде­ляет основные понятия и термины, которыми собирается пользо­ваться.

Научный уровень работы количественного измерения не име­ет, и все же надо помнить, что два-три неудачно выбранных терми­на могут его сильно снизить.

Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. — ^{^}., 1977.

Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения (Семиологическая граммати­ка).-М., 1981.

Степанова М.Д. Теория валентности и валентностный анализ. — М., 1973.

Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. — Воронеж, 1985.

Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе язы­ка. — Воронеж, 1987.

Lewtndowski Th. Linguistisches Worterbuch. - Heidelberg, 1973.

СПИСОК РЕКОМЕНДУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Азнаурова Э.С. Очерки по стилистике слова. —Ташкент, 1973.

Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка.—Л., 1981.

Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. — М., 1966.

Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. —Л., 1977.

Лотте ДС. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов. — М., 1982.

Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии. — М., 1961.

Никитина С.Е. Семантический анализ языка науки (на материале лингвисти­ки). - М., 1987.

Глава VII. графический метаязык

§ 1. Буквенная символика

Буквенная символика образует как бы промежуточный слой между вербальным метаязыком и собственно графикой. Буквен­ную символику можно разделить на традиционную - она уже при­водилась в главе третьей, в параграфе о дистрибутивном анали­зе—и индивидуальную авторскую, которую каждый автор вводит в соответствии со стоящими перед ним задачами, пользуясь преиму­щественно латинским и греческим алфавитами.

Промежуточным слоем между буквенной символикой и терми­нологией являются буквенные аббревиатуры, т.е. инициальные со­кращения терминологических словосочетаний. Такие инициаль­ные сокращения, как ЛСВ (лексико-семантический вариант), или ФЕ (фразеологическая единица), ГК (грамматическая категория), ФСП (функционально-семантическое поле), АСОТ (автоматиче­ская система обработки текста), и некоторые другие получают все большее распространение.

При обоснованном использовании для особенно часто встреча­ющихся терминов такие аббревиатуры удобны и полезны, ибо эко­номят время и место. Однако начинающие авторы склонны ими злоупотреблять, полагая, что с подобными сокращениями текст выглядит серьезнее, научнее. Между тем, при обилии таких ново­образованных сокращений восприятие текста значительно затруд­няется. Читателю приходится тратить время на то, чтобы вспоми­нать или разыскивать их объяснение. Поэтому такие сокращения следует применять только для немногих, особенно часто встречаю­щихся сложных терминов, обязательно пояснять их при первом употреблении и указывать в общем списке принятых сокращений.

вительности, значением и обозначающим, т.е. звуковым или гра­фическим словом.