Теория Московской фонологической школы

Поставленную задачу нам значительно облегчает капитальный труд А.А.Реформатского “Из истории отечественной фонологии”, в котором детально представлены как истоки, так и этапы развития классической Московской фонологической школы (в дальнейшем, следуя общепринятой аббревиации, МФШ) Н.Ф.Яковлев, родоначальник МФШ, опирался на такое положение в общефонологической теории И.А.Бодуэна де Куртенэ: “С точки зрения языкового мышления и основанного на нем языковедного (лингвис-тического) мышления фонемы и вообще все произноси-тельно-слуховые элементы не имеют сами по себе никакого значения. Они становятся языковыми ценностями и могут быть рассматриваемы лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семасиологическими, так и с морфологическими представлениями” [Бодуэн 1963 т.2, с.276]. В истоках Н.Ф.Яковлев исходит также из работы П.К.Услара “Абхазский язык” (Тифлис, 1887), в которой говорится об ограниченном количестве звуков в языке, которые в свою очередь служат для различения слов языка. Н.Ф.Яковлев пишет: “Можно сказать вслед за Усларом, что фонемы - это те звуки, с помощью которых происходит различение слов в языке. Точнее говоря, мы должны признать фонемами те звуковые отличия, которые выделяются в речи как ее кратчайшие звуковые моменты в отношении к различию значимых элементов языка. При таком толковании мы должны ясно представить себе, что фонема - это социально выделяемые в языке звуки, и таких звуков в каждом языке существует различное, но всегда строго ограниченное количество” [Реформатский 1970, с.129].

Р.А.Аванесов и В.Н.Сидоров в 30-е годы истекшего столетия пришли к выводу: “Звуковое качество, дифференцирующее морфемы языка, называется фонемой” [Реформатский 1970, с.150]. Позже в 40-е годы П.С.Кузнецов так определил фонему: “В связном речевом потоке мы выделяем отдельные неделимые в функциональном отношении звуки - дифференциаторы смысла... их мы называем фонемами” [Реформатский 1970, с.178], и далее: “Фонемами называются звуки, могущие служить единственным средством различия мор-фемы” [Реформатский 1970, с.185]. Очень важным дополнением, сделанным П.С.Кузнецовым, является идея о том, что при установлении фонематического состава “проще исходить не из фонем, как элементарных звуков - дифференциаторов, а из совокупностей фонем, в известных случаях противостоящих друг другу, в других случаях не отличающихся друг от друга, но всегда противостоящих другим совокупностям, иными словами проще начинать с установления того, какие звуковые качества всегда играют смыслоразличительную роль, т.е. прежде всего установить, какие в языке имеются гиперфонемы” [Реформатский 1970, с.190]. Так в теорию МФШ было введено важнейшее понятие, позволившее этой школе избежать очень крупных логических неприятностей. Позже в теории МФШ понятие гиперфонемы стало обозначать “неразрешимый вариант фонемы”, т.е. такой вариант, который не имеет сильной позиции

В 40-е годы А.А.Реформатский дает наиболее полное определение фонемы, в котором заметны тенденции синтеза понимания фонемы МФШ и Пражской школой; так, он пишет: “Фонема” - это:

1. Звуковой знак языка, рассчитанный на звуковое восприятие.

2. Это практически неделимая без потери функциональной значимости на данном этапе развития языка фонетическая единица.

3. Это не физический звук в целом, а совокупность различительных признаков.

4. Это член фонологической системы, противопоставленный своими дифференциалами другим членам той же системы,... фонема входит в группы и ряды, объединенные какими-либо дифференциалами.

5. Различительная способность фонем заключается в том, чтобы, различаясь, различать тем самым высшие языковые единицы (морфемы - вещественные и грамматические и тем самым лексемы).

6. Выявляя свободно в сильных позициях свою валентность (совокупность реально значимых в данной фонеме дифференциалов), фонема может в слоговых позициях терять свои дифференциалы (в той или иной степени нейтрализоваться) и превращаться в вынужденный вариант, поэтому в широком смысле фонема - это ряд, образуемый основным ее видом в сильной позиции и всеми вариантами в слабых позициях” [Реформатский 1970, с.247-248]. В этом противоречивом и разноаспектном определении фонема называется не только звуком, что само по себе означает откат на дободуэновские позиции, но и якобсоновским пучком различительных признаков; также здесь сказано и о фонеме как о фонемном ряде, что явилось пионерской разработкой фонологов МФШ и прежде всего Р.И.Аванесова (такой точки зрения нет ни в одной из других школ) [Аванесов 1956].

Р.И.Аванесов и В.Н.Сидоров определяют фонемы как “самостоятельные звуковые различия, которые служат знаками различения слов языка”, связывают фонемы с позициями и выделяют вариации и варианты фонем [Реформатский 1970, с.249-252]. В этом представлении очень перспективным представляется связь фонемы с позицией, что в философском плане является абсолютом универсальности: всякая единица любой системы при функционировании попадает в ту или иную позицию, даже человек в течение дня попадает в разные позиции – сильную (на своем дне рождения), слабую (в метро или трамвае), снова сильную (дома у мамочки) и т.д. Далее Р.И. Аванесов и В.Н. Сидоров пишут: “Совпадая в вариантах, фонемы теряют частично свою способность различать значения слов. Это происходит потому, что при совпадении двух или нескольких фонем тот звук, в котором они совпадают, противопоставлен меньшему числу других возможных звуков” [Реформатский 1970, с.253].

Логическим развитием фонологических воззрений московских фонологов стала статья П.С.Кузнецова “О фонологической системе сербскохорватского языка”, вышедшая в 1948 году, в которой постулируется последовательно функциональная точка зрения на фонему при анализе звуковых явлений, при этом «доминирующее значение имеет смыслоразличительная функция соответствующего звукового элемента в системе языка, а не звукопредставление, существующее в сознании говорящих, и не материальная (физико-акустическая, артикуляционно-физиологическая) база этого элемента” [Реформатский 1970, с.337]. Так с индивидуальным психологизмом Бодуэна в Москве было покончено раз и навсегда. Фонема уподобилась математической функции, лишь не было добавлено, что звук или звукотип – это аргумент представляемой функции. Более никогда московские фонологи и не помышляли рассматривать фонему как звукопредставление, потому что они никогда уже не обращались к языку индивида, а рассматривали только социолект, т.е. язык общества.

Был выведен на первый план предложенный Бодуэном морфемный принцип обнаружения фонемы, в лучших традициях средневековой теодицеи ему было присвоено подобающее имя «морфемный критерий». П.С.Кузнецов, принадлежащий к ортодоксальному крылу МФШ, так определил этот символ веры московских фонологов: “Морфологический критерий позволяет установить позиционные изменения звуков, отделить их от фонемных чередований и, в конце концов, определить “диапазон” каждой фонемы” [Реформатский 1970, с.372]. В конечном итоге применение морфемного критерия придает фонологическому исследованию последовательно функциональный характер (суть морфологического критерия – возможность установить фонему из ряда однокоренных слов).

Однако в рядах МФШ созрела новая точка зрения, когда МФШ разделилась на ортодоксальную часть и реформаторов (прежде всего – Р.И. Аванесова), сформулировавших понимание фонемы как фонемного ряда. С.Н.Дмитренко, ученица Р.И. Аванесова, автор раздела фонетики в академической (а это значит наиболее полной и авторитетной) «Русской грамматике» 1980 года, показывает эволюцию в рамках МФШ понятий позиции и фонемы. Итак, позиция – это условия употребления фонемы в речи, они бывают сильными (наиболее благоприятными) и слабыми (менее благоприятными). Изначально Р.И.Аванесов и В.Н.Сидоров характеризовали позицию фонемы ее фонетической обусловленностью: каковы фонетические условия, таково и позиция (4). Далее С.Н. Дмитренко замечает: позже Р.И. Аванесов в книге “Фонетика современного русского литературного языка” (1956) использует критерий наименьшей или наибольшей дифференциации звуковых единиц для характеристики сильных и слабых позиций [2]. С.Н. Дмитренко в академической “Русской грамматике” (1980) для характеристики позиции избирает критерий совпадения или несовпадения с другой звуковой единицей русского языка, что соответствует слабой при совпадении или сильной при несовпадении позиции. Такой подход позволяет объединить в единое понятие “сильная фонема” единицы, находящиеся как в позиции максимальной, так и в позиции минимальной дифференциации, например, русские фонемы /у/ и /и/ в безударном положении - это сильные фонемы в позиции минимальной дифференциации [284, с.70-72]. Таким образом, концепция Р.И. Аванесова достигла в конечном итоге предельной разработанности и нашла отражение в последней русской академической грамматике.

Дальнейшая разработка идей МФШ велась в ходе фонологической дискуссии, развернувшейся на страницах журнала “Вопросы языкознания”.

П.С.Кузнецов в статье “Об основных положениях фонологии” выдвинул весьма продуктивную идею о разделении звука речи и звука языка. В указанной работе П.С.Кузнецов сформулировал кроме этого обновленное понятие о гиперфонеме, которая в ортодоксальной теории МФШ теперь трактовалась следующим образом: “Группа фонем, представляющих собой взаимно пересекающиеся множества звуков речи, согласно терминологии московской фонологической школы, называется гиперфонемой” [Реформатский 1970, с.479]. Так, в слове «собака» в предударном слоге отмечается гиперфонема (а-о), т.к. нельзя проверить по сильной позиции под ударением – какая точно это фонема: (а) или (о). В более поздней статье П.С.Кузнецова устанавливается процедура выявления дифференциальных признаков фонем из анализа отношений фонем в реальной системе языка.

Классическая теория МФШ активно развивалась в дальнейшем в работах М.В.Панова, В.К.Журавлева, В.А.Виноградова, Т.В.Булыгиной, Л.Э.Калнынь, Г.А.Климова, Л.Л. Касаткина и др.

Подводя итоги, отметим, что теория МФШ является принципиально функциональной по своей сути и в этом плане сближается с фонологической теорией Пражской школы. Однако, если фонология МФШ базируется на морфеме как исходной единице для исчисления состава фонем (морфемный критерий – основа школы), то теория Пражской школы исходит из слова и понимает фонему как различительную единицу структуры слова, а не мор-фемы. Московскую и Пражскую школы фонологии сближает также использование понятий нейтрализации различительных признаков фонемы в слабых позициях, однако в теории МФШ это приводит к варианту фонемы или гиперфонеме, вт то время как в теории ПФШ выделяется особая единица – архифонема (Трубецкой 1960).

Наиболее значительным достижением МФШ является разработка понятия позиции фонемы, что существенно обогащает фонологическую теорию в целом и является, на наш взгляд, вторым по значимости после открытия самой фонемы постулатом фонемной теории.