Концепция Санкт-Петербургской фонологической школы Л.В.Щербы

Л.В.Щерба жил в Санкт-Петербурге, Петрограде и Ленинграде и поэтому создал как минимум две фонетико-фонологические школы: Санкт-Петербургскую психолого-фонологическую совместно со своим учителем И.А.Бодуэном де Куртенэ, который некоторое время работал в Санкт-Петербурге и основал в бывшей столице России школу, однако после переезда Бодуэна в Дерпт (Тарту, южная Эстония) Л.В.Щерба стал главой Санкт-Петербургской фонологической школы. Однако после известных исторических событий (революция, возникновение нового государства) Л.В.Щерба трансформировал Санкт-Петербургскую школу в Ленинградскую, причем последняя школа стала уже физикалистской (это означает устранение разницы между звуком и фонемой, понимание фонемы как звукотипа).

Важно установить ориентацию щербовской фонологии того и другого типа на объект изучения, т.е. ответить на вопрос, фонология какого лингвистического объекта (индивидуального языка или языка общества) создавалась и развивалась этим направлением.

Не подлежит сомнению, что щербовская фонология первого периода (с 1912 года, когда вышла книга “Русские гласные в качественном и количественном отношении” ориентировалась на индивидуальный язык (идиолект). О соотношении языковых феноменов Л.В.Щерба писал в фундаментальной статье “О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании” [Щерба 1974], посвященной памяти учителя - И.А.Бодуэна де Куртенэ. Основные положения этой статьи проливают свет на общелингвистические воззрения Л.В.Щербы. Так, на вопрос о соотношении языка общества (социолекта) и языка индивида (идиолекта) Л.В.Щерба отвечает так: “Индивидуальная языковая система является индивидуальным проявлением языка общества [Щерба 1974, с.27]. И далее Л.В.Щерба пишет: “Лингвисты совершенно правы, когда выводят языковую систему, т.е. словарь и грамматику данного языка, из соответственных текстов, т.е. из соответственного языкового материала” [Щерба 1974 с.31]. Таким образом, в этот период, впрочем, как и всегда, Л.В.Щерба отчетливо разделяет социальную и индивидуальную языковые системы, не противопоставляя их, но и предупреждая об опасности их отождествления [Щерба 1974, с.35]. Л.В.Щерба пишет: “Что же такое сама языковая система? По-моему, это есть то, что объективно заложено в данном языковом материале и что проявляется в индивидуальных речевых системах, возникающих под влиянием этого языкового материала. Следовательно, в языковом материале надо искать источник единства языка внутри данной общественной группы” [Щерба 1974, с.28].

В этой связи Л.В.Щерба считает вполне научным метод самонаблюдения и пишет при этом так: “С весьма распространенной боязнью, что при таком методе будет исследоваться индивидуальная речевая система, а не языковая система, надо покончить раз и навсегда. Ведь индивидуальная речевая система является лишь конкретным речевым проявлением языковой системы, а поэтому исследования первой для познания второй вполне законно и требует лишь поправки в виде сравнительного исследования ряда таких “индивидуальных речевых систем” [Щерба 1974, с.34]. Итак, подробнее рассмотрим оба направления щербовской фонологии и начнем с первого.

В книге “Русские гласные в качественном и количественном отношении” [Щерба 1983] Л.В.Щерба отмечает в качестве отправных точек для создания своей теории работу И.А.Бодуэна де Куртенэ “Опыт теории фонетических че-редований”, изданную по-польски в Кракове в 1884 г. и по-немецки в Страсбурге в 1895 г. Исходным анализируемым понятием в данной работе для Л.В.Щербы является слово как в фонетическом, так и семасиологическом (зна-ковом) аспекте. Так, Л.В.Щерба пишет: “Объективное положение вещей сводится к тому, что у людей, вполне владеющих данным языком, смысловые представления ассоцированы с некоторым общим звуковым представлением того или другого слова, со звуковым словом-типом, которому может соответствовать колеблющееся произношение, размах этих колебаний бывает очень значительным” [Щебра 1974, с.113].

В рамках психофонетического образа мышления своего учителя Л.В.Щерба предлагает выделить самостоятельные элементы – акустические представления, вслед за Бодуэном названные им фонемами: “Мы должны признать подобную самостоятельность за такими элементами акустических представлений, как те, которые символизируются написаниями /а/, /е/, /с/ и которые легко могут нами изолироваться в действительности, т.е. произно-ситься отдельно” [Щерба 1974, с. 113]. Так Л.В.Щербой было отчетливо и вполне справедливо сформировано мнение о том, что фонемы в языке индивида могут соответствовать отдельно произносимым звукам, отдельно, как бы алфа-витно озвученные буквы и ложатся в основу акустических образов, названных Л.В. Щербой фонемами. Сказанное означает их полную изолированную осознанность в интеллекте пользователя, способного к коммуникации, а это прямой путь к необходимому нам понятию образца, эталона для сравнения при опознании фонем слушающим.

Л.В.Щерба поясняет и сам механизм формирования таких дискретных (расчлененных) и изолированных образов - фонем в индивидуальном сознании индивида в онтогенезе:

а) ”Мы сравниваем различные звуковые представления и наблюдаем в них сходства и различия”;

б) ”Подобный анализ особенно ясно проявляется в рифмах”;

в) “Не менее ясно при ослышках, когда говорящий искусственно выделяет сомнительный элемент;

г) “Наконец, обучение грамоте по так называемому звуковому способу было бы лишено всякого смысла, если бы оно не основывалось на имеющихся уже у ребенка ассоциациях, да и само создание алфавита было бы делом невозможным” [Щерба 1974, с. 114].

Приведенные аргументы Л.В.Щербы абсолютно справедливы. Именно эти и подобные способы вслушивания в звуки позволяют нам сформировать мнение о том, какая информация в звуке полезна и составит квант фо-немного значения, т.е. войдет в фонему как пучок различительных признаков, а какая информация излишня.

Однако, главным условием осознания фонем в качестве самостоятельных элементов Л.В.Щерба считает их возможность совпадать с морфемами: “Элементы смысловых представлений оказываются зачастую ассоцииро-ванными элементами звуковых представлений. Так, /л/ в словах пил, бил, выл, дала ассоциировано с представлением прошедшего времени” [Щерба 1974, с.114-115]. С учетом этого последнего обстоятельства Л.В.Щерба принимает психологическую трактовку фонемы Бодуэном: “Элементы звуковых представлений, подобные русским /а/, /и/, /в/, /с/ (здесь и далее звуки нами даны в русской транскрипции - Е.К.) и т.д. называются обыкновенно “звуками”, но для того, чтобы подчеркнуть их психическую природу и отличить их от звуков в строгом и прямом смысле слова, является целесообразным дать этим элементам какое-либо иное название. Термин “фонема”, предложенный Бодуэном, будет, по моему мнению, вполне подходящим” [Щерба 1974, с.115]. В результате Л.В.Щерба определяет фонему так: “Это кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями” [Щерба 1974, с.116]. Как видим, в определении Л.В. Щербы фигурирует то же опорное слово, что и у Бодуэна, который называл фонему звукопредставлением.

Наиболее важными нововведениями Л.В.Щербы в понимание фонемы Бодуэном, на наш взгляд, являются следующие:

1. Л.В.Щерба заметил, что фонема - это не просто образ, а “типовое представление”.

2. Л.В. Щерба ввел понятие оттенка фонемы. Так, он пишет: “В словах дети и детки мы воспринимаем /т/ и /т”/ как две разные фонемы, так как в одеть - одет, разуть - разут, тук - тюк они дифференцируют значение; но мы воспринимаем различные оттенки первого гласного как одну фонему, так как не найдем в русском языке ни одного случая, где бы дифференциация смысла была поддерживаема лишь этими двумя оттенками, и такой случай нельзя себе представить даже в искусственном русском слове” [Щерба 1974, с.117].

3. Л.В. Щерба фактически сформировал понятие сильной позиции фонемы, хотя и не пользовался им практически никогда: “Фонемами являются те оттенки, которые находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий” [Щерба 1974, с.119], и если такие условия не соблюдены, то возникает, по выражению Бодуэна, “несоответствие исполнения с намерением”, что приводит к распадению фонем на оттенки под влиянием разнообразных фонетических факторов, что фактически характеризует слабую позицию.

4. Л.В.Щерба сделал вывод: “На самом деле существуют фонемы более самостоятельные и менее самостоятельные”. [Щерба 1974, с.123] и очень близко подошел к разделению позиций и фонем на сильные и слабые, что было сде-лано позже Р.И. Аванесовым в МФШ.

В итоге Л.В.Щерба в этой работе 1912 года пришел к такому определению фонемы: “Фонемой называется кратчайшее общее фонетическое представление данного языка, способное ассоциироваться со смысловыми представлениями и дифференцировать слова и могущее быть выделяемо в речи без искажения фонетического состава слова” [Щерба 1974, с.121].

Нетрудно заметить, что Л.В.Щерба в этот период деятельности стоял на психофонетических позициях своего учителя (“фонемы - это продукт нашей психической деятельности”, - писал Л.В. Щерба в «Русских гласных…» и считал фонемы “непосредственным фактором... сознания” индивида [Щерба 1974, с.121, 124]).

Такая трактовка фонемы в среде поздних учеников и последователей Л.В.Щербы не получила должного развития, однако считать, что психологическая трактовка фонемы в Петербурге не развивалась, было бы неправильным. В эпоху электронной фонетики один из ее отцов-основателей Н.И.Дукельский пишет: “В действительности фонема - это не сумма отдельных признаков, а качественно новое явление. Это образ, и подобно любому другому образу, фонема неразложима на отдельные признаки как на составные элементы. Она слагается на основе отдельных признаков и с учетом ряда других внутренних и внешних факторов, в том числе и более высоких уровней языка” [Дукельский 1962, с.126]. Понятно, что Н.И. Дукельский возражает здесь против якобсоновского определения фонемы как пучка РП и в пику ему вспоминает более классическое щербовское определение, а затем вдруг синтезирует то и другое (образное и «пучковое») определение, дополняя полученный гибрид своими собственными смыслами (есть, кажется, и прямые противоречия: фонема у Дукельского «неразложима», но «слагается»!). Тем не менее это наиболее совершенное из всех известных нам определений фонемы индивидуального языка, потому что в нем сочетается образная и квантовая природа фонемы, т.е. утверждается, что фонема – это образ звука, который слагается из «отдельных» (надо полагать – различительных) признаков.

В 30-е годы Л.В.Щерба значительно пересмотрел свою точку зрения на фонему и в книге “Фонетика французского языка” (1930) предлагает новое понимание, выделив и сохранив из предыдущего понимания фонемы факторы типичности и смыслоразличительности. В этой книге стержень понятия фонемы переносится из идеально-образного в материальный план. Л.В.Щерба пишет: “В живой речи произносится значительно большее, чем мы это обыкновенно думаем, количество разнообразных звуков, которые в каждом данном языке объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы, т.е. служить целям человеческого общения. Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Мы будем называть их фонемами. Реально же произносимые различительные звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется общее (фонема), будем называть от-тенками фонем” [Щерба 1974, с.132]. Дело однако в том, что в Лондоне гораздо ранее Д. Джоунзом уже была создана фонологическая школа с точно таким же пониманием фонемы как звукотипа. Фактически в этот период Л.В.Щерба принял понимание фонемы как звукотипа, характерное для Лондонской школы.

Вот такой способ осознания звуков в соотношении с фонемой приводится Д.Джоунзом, который считает: “Фонема - семья звуков, находящихся в отношении дополнительного распределения” (с подобных позиций к решению этого вопроса подходит и Зеллиг Хэррис, который в рецензии на книгу Н.С.Трубецкого “Основы фонологии” дает следующее определение фонеме: “Фонема - это срез из континуума звуков”).

В России подобных взглядов во второй период своего творчества придерживался Л.В.Щерба. Так, к 30-м годам текущего столетия он выдвинул такое понимание фонемы: “В живой речи произносится значительно больше, чем мы это обыкновенно думаем, количество разно-образных звуков, которые в каждом данном языке объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы. Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Мы будем называть их фонемами” [Щерба 1974, с.132]. Эта точка зрения разделяется современными представителями Санкт-Петербургской школы, однако такая точка зрения далека от функциональной трактовки фонемы, принятой в МФШ и Пражской школой.

Этот подход означал практически отказ от фонологии и от понятия фонемы, поскольку между звуком и фонемой исчезала качественная разница: звук и звукотип соотносятся, как Иванов - и человек, т.е. находятся родовидовых отношениях. Но этот подход был и в высшей степени позитивен, поскольку позволяет получить понятие звукотипа (подобное понятие было получено позже и было названо “звуком языка” в теории МФШ). Именно звукотип Л.В.Щербы или “звук языка” МФШ является прообразом для звукопредставления в общественном сознании, т.е. образ звукотипа – это и есть фонема языка общества.

В этой книге Л.В.Щербы можно обнаружить фрагменты, звучащие в полном согласии с теорией МФШ и восходящие к воззрениям Бодуэна, например, такой: “Единый смысл заставляет нас даже в более или менее разных звуках узнавать одно и то же” [Щерба 1974, с.133], однако до признания морфемного критерия Л.В.Щерба не дошел.

Наиболее важным положением в поздней разновидности фонемной теории Л.В.Щербы, на наш взгляд, является ее структуральный аспект, свидетельствующий об ориентации на фонологию Н.С.Трубецкого. Л.В.Щерба пишет: “Таким образом, каждая фонема определяется тем, что отличает ее от других фонем того же языка. Благодаря этому все фонемы каждого данного языка образуют единую систему противоположностей, где каждый член определяется серией различных противоположений как от-дельных фонем, так и их групп” [Щерба 1974, с.134]. В этом положении Л.В.Щербы сформировано практически понятие фонемной оппозиции и сама структурная процедура описания системы фонем, полностью совпадающая с фонологией Пражской школы.

И все же Щерба оставался учеником Бодуэна и позже в статье “Субъективный и объективный метод в фонетике” подтвердил приверженность к психологическому пониманию фонемы, утверждая, что “фонетические единицы не могут быть отнесены ни к физиологическим, ни к физическим величинам, а являются результатом нашей психической деятельности…Этим определяется и самостоятельное положение фонетики как науки: она занимается исследованием звуковых представлений в речи в первую голову, а затем уже и тех акустических и физиологических процессов, под влиянием которых эти представления возникают” [Щерба 1974, с.136].

В области методологии фонологического исследования у Л.В.Щербы имеются соответствующие приоритеты: “Строго говоря, единственным фонетическим методом является метод субъективный, так как мы всегда должны обращаться к сознанию говорящего на данном языке индивида, раз мы желаем узнать, какие фонетические различия он употребляет для целей языкового общения, и другого источника, кроме его сознания, у нас вовсе не имеется [Щерба 1974, с.137]. Ясно, что подобная методология ориентирована на анализ и моделирование индивидуального варианта языка, т.е. идиолекта, в то время как для моделирования социолекта необходим анализ того, что Л.В.Щерба в фундаментальной статье “О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании” назвал языковым материалом, понимая под этим “совокупность всего говоримого и понимаемого в определенной конкретной обстановке” [Щерба 1974, с.20].

Возвращаясь к вопросу о понимании фонемы как звукотипа во второй и более поздней концепции Л.В.Щербы, изложенной в работе «Французский язык» и ориентированной на социолект, т.е. литературный язык общества, заметим, что в ней, как и в концепции Джоунза, не может идти речи о фонеме в строгом смысле слова, поскольку в физикалистской концепции теряется качественное отличие фонемы и звука, и фонема обретает сугубо физикали-стскую характеристику либо обобщенного звука, либо семейства звуков. Это приводит к утрате различия между фонетикой и фонологией.