Развитие промышленности

…в технологическом плане В развитии европейской промышленности также отсутствовал резкий разрыв с предшествовавшими веками. Однако технологический прогресс, шедший пусть медленно, но непрерывно, всё же способствовал увеличению промышленного производства в течение XVI – первой половины XVIII вв. примерно в 5 раз.

Заметно возрос, в частности, объём работ в добывающейпромышленности. Поскольку добыча меди, цинка, свинца, олова во многих регионах Европы шла ещё с «доисторических» времён и близлежащие к поверхности пласты полезных ископаемых оказались исчерпанными, то приходилось уходить всё дальше в недра Земли. Глубина некоторых шахт в Европе к этому времени достигала уже 200 – 300 метров. Это потребовало усовершенствования системы вентиляции и откачки воды с применением механических помп и насосов.

Наибольшим опытом в горнодобыче обладали немецкие рудокопы, прежде всего – из Саксонии. Они внедряли свои технологии и в других регионах – в Англии, Чехии, Венгрии. Английское правительство даровало монопольные права на производство меди и бронзы тем компаниям, которые нанимали немецких специалистов. Разработка серебряных рудников в Центральной Европе пережила бум в начале XVI в., благодаря открытию метода амальгамации. Но когда этот метод был перенесён в испанскую Америку, то хлынувшие оттуда потоки серебра привели к настолько сильному падению цен на него, что многие рудники в Европе были вынуждены закрыться. В целом же растущий спрос на металлургическую продукцию как военного, так и гражданского назначения, обусловил высокий спрос на металлические руды, интенсивную их добычу.

В самой металлургии была усовершенствована технология получения металлов через изобретённые ещё в XV в. доменные печи, посредством их непрерывной загрузки сверху углем, рудой и флюсом, в то время как снизу раскалённое железо периодически заполняло литейные формы. В XVI в. повсеместно использовались приспособления для вытягивания проволоки, прокатные станы и механизмы для нарезания металла. Кузнечные мехи и молоты, мельницы для дробления руды приводились в действие силой воды или ветра.

Наиболее развитый район производства железа к началу XVI в. находился на юге Нидерландов, вокруг городов Льеж и Намюр (современная Бельгия). Другие крупные центры располагались в Германии, на которую приходилось около половины из 60 тыс. тонн ежегодно выплавляемого в Европе железа, а также в Северной Италии и Испании. Однако в дальнейшем география металлургического производства изменилась. Чёрная металлургия потребляла много лесного топлива, запасы которого в традиционных, многонаселённых центрах металлургии непрерывно уменьшались. Пропорционально этому растущая цена древесного угля в них препятствовала дальнейшему расширению производства. Доменная металлургия быстрей росла на тогдашней периферии Европы, где железная руда и древесное топливо ещё не были в дефиците – в Швейцарских и Австрийских Альпах и, особенно – в Швеции. Благодаря приглашённым сюда голландским специалистам (как и экспортированным из Нидерландов капиталам) Швеция в XVII в. стала крупнейшим производителем железа в Европе, экспортируя ежегодно до 30 тыс. тонн металла (в конце столетия).

Крупным производителем железа стала ещё до промышленного переворота и Англия. Обострявшийся дефицит леса вынудил местные власти установить контроль над его промышленным использованием, но радикально решить проблему он не мог. В конечном счёте выход был найден на путях замены древесного угля каменным, который имелся в стране в большом количестве. Это произошло после открытия способа очистки угля от вредных примесей. Кроме металлургии, уголь стал обычным топливом в других отраслях промышленности, отличающимися высокими энергетическими затратами – солеварении, производстве стекла и т.п. Для отопления же домов каменный уголь использовался со времён Средневековья, и потребление его в этом качестве возрастало пропорционально росту населения. В общем итоге добыча каменного угля в Англии увеличилась с середины XVI до конца XVII в. в 15 раз (с 200 тыс. до 3 млн. тонн).

Наибольшее число работников промышленности, как и прежде, было занято в текстильном производстве. Низкий уровень доходов абсолютного большинства населения и рост его численности обеспечивали стабильно возраставший спрос на грубые, но дешёвые ткани, изготавливаемые по традиционным технологиям. Производство же тканей для состоятельных людей было в высокой степени подвержено капризам моды. Мода на шёлк сменялась модой на лёгкие фламандские ткани, на английское сукно в XVII в. и хлопчатобумажную одежду в следующем столетии. Смена моды каждый раз сопровождалась сдвигами в изготовлении тех или иных тканей, подъёмами одних и кризисами других конкретных производств. Стремление минимизировать масштабы кризисов в градообразующих отраслях порождало вмешательство городских, региональных и даже центральных властей. Так эдикт французского правительства грозил пожизненным заключением продавцам и покупателям тканей из индийского хлопка. Но это не испугало щеголей, а лишь привело к резкому расширению нелегальной торговли.

Мануфактуры: централизованные и рассеянные Вместе с технологиями медленную эволюцию претерпевала социально-экономическая сторона промышленного производства. В большинстве регионов со времён Средневековья доминировал цеховой строй в совокупности с деятельностью «неорганизованных» городских ремесленников-кустарей и промыслами крестьян. Вместе с тем набирала силу тенденция капиталистической трансформации промышленного производства. Это выражалось, в частности, во взаимопроникновении производительного и купеческого капиталов, которые в средневековом корпоративном обществе функционировали подчёркнуто независимо друг от друга. Слияние в деятельности одних и тех же лиц производительных и торговых функций означало появление типа раннекапиталистического предпринимателя. Оно могло идти двумя путями:

1. В результате разложения цеховых традиций обуржуазивались старшины, элитные мастера цехов, постепенно низводящие своих подопечных – подмастерьев и учеников, до положения простых наёмных работников;

2. Используя те или иные затруднения внутри цехов, сюда проникали купцы, закупая для них сырьё и реализуя готовую продукцию. В этом варианте роль капиталиста начинал играть торговец, получавший определённую власть над производством.

Взаимопроникновение торгового и промышленного капиталов сопровождалось распространением новой организационной формы – мануфактуры, занявшей промежуточное место между домашней промышленностью, цеховым ремеслом, с одной стороны, и капиталистической фабрикой – с другой. С домашней промышленностью и городским ремеслом мануфактуру сближало преобладание ручного труда, а разделял – качественно более высокий уровень его специализации и кооперации. Соответственно от будущего фабричного производства мануфактуру отделял пока ещё незначительный объём использования машин.

Разнообразие конкретных форм организации труда на отдельных мануфактурах шло не только от технологической специфики той или иной отрасли промышленности, но и от совокупного действия ряда социальных факторов. По самому большому счёту, всё это многообразие обычно сводят к членению мануфактур на централизованные и раздаточные (рассеянные). Ближе к домашней промышленности и дальше от фабрики находилось место рассеянной мануфактуры. Её типичным организатором был купец, раздававший сырьё работавшим на дому людям, оплачивавший их труд и продававший готовую продукцию.

В централизованных мануфактурах вся технологическая цепочка развёртывалась в одном месте, под общей крышей. Это создавало лучшие, чем на рассеянных мануфактурах, возможности повышения производительности труда путём его специализации и кооперации. Максимальное разделение труда доводило его производительность до пределов, достижимых без механизации производства. Дробление технологического процесса на простейшие операции в дальнейшем как раз и способствовало изобретению немудреных машин. Кроме того, сосредоточенный в одном месте производственный процесс гораздо легче подвергался контролю предпринимателя и создавал лучшие возможности его совершенствования. Таким образом, в ряде отношений, прежде всего – в технологическом плане, централизованная мануфактура являлась прямой предшественницей капиталистической фабрике, крупному машинному производству.

В этой связи напрашивается вывод, что в историческом плане рассеянная мануфактура предшествовала централизованной. Однако было не так. Оба типа мануфактуры существовали в одно и то же время. Несмотря на указанные преимущества централизованных мануфактур, эта форма организации так и не стала господствующей вплоть до промышленного переворота даже в самых развитых странах. Дело в том, что достоинства централизованных мануфактур более чем уравновешивались высокими издержками их создания и функционирования.

Значительных расходов требовало строительство производственных помещений, равно как и переселение поближе к ним работников. Существование централизованных мануфактур было невозможно скрыть, и потому они встречали особо мощное противодействие цехов. Старые корпорации правильно угадали в них не только непосредственных конкурентов, но и угрозу всем сложившимся устоям. Местные власти не могли не считаться с возмущённым гласом «цеховиков» и нередко прямо запрещали создание мануфактур в пределах городских стен.

Не исключением были и запреты на использование технических новшеств, сокращавших затраты труда, из опасения снижения занятости населения, роста безработицы. Так, английский парламент в середине XVI в. принял закон, запрещавший использование ворсовальных машин. Изобретателю вязальной рамы У.Ли не дали патент на неё, а первые экземпляры были переломаны разгневанными вязальщиками. Высокие издержки централизованных мануфактур отнюдь не всегда могли быть возмещены рынком – недостаточно ёмким и подверженным масштабным колебаниям. По совокупности, централизованные мануфактуры получили развитие далеко не во всех отраслях, где их создание было бы оправданным в технологическом плане.

Число централизованных мануфактур росло в добывающей промышленности по мере углубления подземных работ и связанного с этим увеличением затрат на добычу полезных ископаемых. Ещё в Средневековье горнодобычей «подрабатывали» феодальные властители, козырявшие своими сеньориальными правами не только на сельскохозяйственные угодья, но и на недра Земли. На барских промыслах, естественно, широко использовался дешёвый, если не вовсе бесплатный труд лично зависимых крестьян. Усложнение добычи сопровождалось увеличением удельного веса квалифицированного труда профессиональных рудокопов, его обеспечением со стороны инженеров. Общий рост затрат в добывающей промышленности способствовал размыванию феодальной монополии на недра, привлечению капиталов со стороны для организации централизованных горнопромышленных предприятий.

Централизованные мануфактуры доминировали и в металлообработке, особенно в оружейном деле. Приоритетные для государств задачи укрепления военной мощи превращали их в непосредственных организаторов и собственников оружейных мануфактур. Наряду с казёнными, существовали и частные оружейные предприятия, работавшие и на рынок, и на государственные заказы. Чеканка металлических денег осуществлялась на монетных дворах, также организованных по принципам централизованных мануфактур.

Бурный рост морской торговли и возросшее значение охраны морских коммуникаций породили высокий спрос на продукцию судостроения, тем более что срок эксплуатации деревянных кораблей был относительно невелик – около 20 лет. Основным производителем судов всех типов не только для себя, но и для своих торговых конкурентов, с началом XVI в. стала Голландия. Ключевые работы в кораблестроительстве производились на верфях, являвшихся разновидностью централизованной мануфактуры. Там использовались механические пилы и лебёдки, другие приспособления, приводимые в действие силами воды и ветра.

Централизованные мануфактуры утверждались и в нетрадиционных, только что возникших отраслях – книгопечатании, изготовлении фарфора и т.п. Однако объём производства в них был невелик. Основной массе населения Европы было в то время «не до жиру». (Исследование уровня жизни в богатейшем Антверпене показывает, что в семье простолюдина на питание уходило 78,5 % всех расходов, наем жилья и топливо – 11,4 %, одежду и обувь – 10,1 %). Отсутствие массового спроса обусловило невозможность функционирования мануфактур такого рода без внушительной государственной поддержки в виде многочисленных льгот и привилегий, субсидий и дотаций, предоставляемых властями.

Удельный вес централизованных мануфактур был относительно выше в раннебуржуазных Англии и Голландии, в активно развивавшей капиталистический уклад Франции и в традиционных промышленных центрах Северной и Центральной Италии. Но и в указанных местах централизованные мануфактуры не господствовали в сфере промышленного производства, равно как и сама промышленность в целом не являлась стержнем экономики. Даже после победы «славной революции» в Англии (1688 г.), снявшей последние барьеры для развития предпринимательства, британское общество ещё целое столетие было не готово сделать основную ставку на промышленность, рассматривая её полное отделение от земледелия как «крайне рискованную авантюру».

Сохранявшееся вплоть до промышленного переворота преобладание рассеянных мануфактур над централизованными во многом объясняется отсутствием резкого разрыва между рассеянной мануфактурой и традиционными формами хозяйствования. Крестьяне испокон веков сами обеспечивали себя примитивной одеждой и обувью. Новым явлением в рассматриваемую эпоху становится то, что домашняя промышленность включается в сферу рынка, выступает источником денежных доходов для миллионов людей. К поиску дополнительных источников дохода подталкивали уже упомянутый дефицит земельных угодий, «сжимавший» время непосредственно аграрного труда, и усилившиеся тяготы налогообложения.

Раздатчики сырья по крестьянским дворам и одновременно скупщики полуфабрикатов изначально не несли расходов по строительству и эксплуатации производственных помещений, по переселению ближе к ним работников, что было неизбежно при развёртывании централизованной мануфактуры. В неблагоприятной ситуации рассеянные мануфактуры могли безболезненно для их организаторов прекратить деятельность или перепрофилироваться. Но главный соблазн заключался в использовании особо дешёвой и при этом ответственной рабочей силы. Едва сводивший концы с концами крестьянин был согласен на самую низкую оплату, тем более что труд вследствие «революции цен» подешевел в целом.

Если измерить реальную зарплату в килограммах зерна, которые можно было бы купить за получаемые деньги, то её динамика у английских работников будет выглядеть так:

1501 - 1550 гг. - 122 кг.

1551 - 1600 гг. - 83 кг.

1601 - 1650 гг. - 48 кг.

Знаменательно, что столь резкое снижение реальной зарплаты было характерно как раз для регионов с интенсивным развитием раннекапиталистических отношений – Англии и Нидерландов. В традиционных экономических центрах Италии и Фландрии номинальный размер заработной платы тесно увязывался с ростом цен на хлеб. Средневековые структуры здесь оказались достаточно сильными, чтобы создать прочные барьеры для максимизации предпринимательской прибыли путём снижения реальной зарплаты. Отчасти поэтому данные регионы утратили своё прежнее экономическое лидерство.

Крестьяне же Англии, Голландии, Франции, незащищённые цеховыми правилами и традициями городского ремесла, не могли противостоять тенденции к удешевлению рабочей силы. Эта тенденция отражала объективную реальность раннекапиталистического накопления, которая заключалась в значительном превышении предложения малоквалифицированного труда по сравнению со спросом на него. Число безземельных и малоземельных крестьян увеличивалось с каждым годом, сельские дороги и городские кварталы были переполнены бродягами и нищими. Проблема пауперизации населения стояла так остро, что наряду с откровенно репрессивными мерами против бродяг и нищих, властям приходилось устраивать их в «работные дома», имевшие признаки централизованной мануфактуры. Однако подневольный труд в них, вознаграждавшийся жидкой похлёбкой, был столь же «эффективен» и «качественен», как труд беглых крепостных на петровских казённых промыслах в России. А за качество сдельно оплачиваемого домашнего труда ответственность нёс сам крестьянин.

Живучесть рассеянной мануфактуры подкреплялась и тем, что она господствовала в самой распространённой – текстильной промышленности, причём в тех её подразделениях, которые обслуживали базовые потребности подавляющего большинства населения Европы в дешёвой и прочной одежде. Малоквалифицированный домашний крестьянский труд обеспечивал оптимальное для простолюдинов «сочетание цены и качества». Массовый спрос был гарантирован. В итоге рассеянные мануфактуры вталкивали в сферу рыночных отношений огромные массы людей как со стороны производства, так и со стороны потребления.

Помимо дешевизны крестьянского труда, важным фактором сосредоточения промышленного производства в сельской местности являлись и цеховые ограничения в городах. Однако их, на наш взгляд, не стоит ставить на первое место в списке причин, оттягивавших промышленное производство из городов. История данной эпохи пестрит и многочисленными фактами перемещения промышленного производства в деревни, даже в тех случаях, когда городские власти не только не препятствовали, а напротив, всячески поощряли открытие предприятий (преследуя свои фискальные интересы). Но перспективы использования дешёвого крестьянского труда перевешивали всё, и основная масса промышленного производства в это время осуществлялась в сельской местности.