Централизация и «национализация» государств

Классическое государство феодальной эпохи представляло собой то, что в современной политической терминологии обозначается как «парад суверенитетов». В рамках формально подвластной королю территории (в королевстве) его власть осуществляла непосредственное управление и «кормилась» в основном за счёт её меньшей части – наследственного домена монарха. На другой же части большинство обычных государственных функций (сбор налогов, судопроизводство и пр.) осуществляли вассалы короля и вассалы их вассалов. Таким образом, функции центральных и местных властей оказывались недифференцированными, государство – аморфным, а верховный правитель выступал не полновластным хозяином государства, а «первым среди равных» в феодальной иерархии. Система взаимных обязательств «сеньор – вассал» создавала достаточно крепкий заслон возможному перерастанию королевской власти в деспотию азиатского типа. Этому же препятствовало автономное существование церковной иерархии, центр которой находился в Риме.

Рост городов, их экономической мощи привели впоследствии к подключению в политику городской верхушки. В наиболее урбанизированных областях Европы (Северная и Центральная Италия, Германия, Нидерланды) возникли фактически независимые города-республики. В менее развитых регионах города освобождались от произвола местных сеньоров, переходя под непосредственный контроль королевской власти, получив от неё определённые права и привилегии, которыми ранее обладали их прежние феодальные патроны.

Начавшийся процесс централизации государственного управления означал расширение полномочий королевской власти, их концентрацию в столичных центрах и управление страной через быстро возраставший чиновничий аппарат. Он сопровождался потерей прежних прав и привилегий не только для поместной знати, но и для только что приобретших их городов. Эти потери компенсировались приглашением представителей горожан (наряду с дворянством и духовенством) к обсуждению проблем управления не на местном, а на общенациональном уровне. Так возникли парламент в Англии, Генеральные штаты во Франции, Кортесы в Испании, ставшие важными представительными учреждениями совещательного плана при верховной королевской власти.

К концу XVI в. на большей части территории Западной Европы утвердился новый тип государства – сословно-представительная монархия. При всей неопределённости своего статуса и подчинённости королевской воле, в совокупности с другими институтами прошлой эпохи (корпорациями дворян, духовенства, купцов и ремесленников), новые представительные учреждения стали дополнительными амортизаторами королевского произвола. Однако в дальнейшем чётко обозначились процессы усиления собственно королевской власти, тенденции к самодержавию, абсолютизму. Основными факторами, благоприятствовавшими абсолютистским претензиям монархов явились:

1. Достижение определённого баланса между знатью и городским населением. По мере совершенствования огнестрельного оружия падало значение рыцарского ополчения и одновременно возрастала роль профессиональных наёмников, деньги на содержание которых в основном предоставляли города. При сложившемся паритете сил и несовпадении интересов двух лагерей (землевладельцев и горожан) королевская власть приобретала больше самостоятельности, сталкивая или примиряя их во имя собственных интересов.

2. Сам факт наличия регулярного наёмного войска, находившегося в полном распоряжении короля, давал ему прекрасные шансы к подавлению или уничтожению злостных противников абсолютизма.

3. Нараставшая со времён Возрождения секуляризация культуры, развитие светского университетского образования, подрыв влияния папства в период Реформации – обеспечили большую или меньшую независимость от Рима, ликвидировали претензии местного духовенства на вмешательство в действия светской власти.

Общность в причинах, способствовавших трансформации политического строя, не привела к однообразию её результатов во всех регионах Западной Европы. В образовании причудливой мозаики разнообразных государственных форм виновата, в первую очередь, различная степень социально-экономической зрелости отдельных стран в совокупности с нюансами всей международной конъюнктуры в Западной Европе.

Особенности испанского абсолютизма в большой мере объясняются узостью его социальной базы, ограниченной почти исключительно дворянством, слабо заинтересованным в хозяйственном развитии собственной страны. Достижение внешних по отношению к нему целей (военно-политической гегемонии в Европе, организации отпора туркам и протестантам) требовало колоссальных расходов, покрыть которые не могли всё золото и серебро Америки. Зато их реализация была связана с войной и её спутником - разбоем, что вполне устраивало многочисленных испанских идальго, так и не почувствовавших вкуса к нормальной хозяйственной жизни. До предела ослабленные представители делового мира Испании не смогли составить серьёзный противовес авантюристам.

Опорой абсолютизма в Испании стала финансовая независимость короны, наличие со времён Реконкисты постоянного налога со всех сделок, не требовавшего одобрения кортесами. В XVI в. испанские короли на порядок упрочили свою независимость от подданных за счёт доходов от заграничных владений в Нидерландах, Италии, Новом Свете. Это полностью избавляло монархов от хлопот по собиранию кортесов. Освобождённый от необходимости лавирования между городами и дворянством испанский абсолютизм при всей грозности конкретных монархов на деле являлся исполнителем воли полуфеодального рыцарства.

Специфика французского абсолютизма также в значительной мере связана с недоразвитостью городских капиталистических элементов в сравнении с мощью французского дворянства. Однако созданный королями в XVI – XVII вв. огромный по тем временам бюрократический аппарат, вбиравший в себя как представителей знати, так и выходцев из коммерческих кругов, в известной степени оказался самостоятельной силой, успешно противостоящей прежней феодальной вольнице. Подобно французскому феодализму, абсолютистское устройство Франции с середины XVII в. принято считать классическим.

Принципиально иная ситуация сложилась в Италии, где в отличие от Франции, не возникло общенационального центра экономической и политической жизни (такого, как Париж во Франции), несоизмеримого по своей ведущей роли с другими городами. Крупнейшие города-республики на Апеннинах были вполне сопоставимы по своим силам и сохранили независимость друг от друга. Отсутствие политического единства на итальянской почве в дальнейшем обусловило подчинение отдельных областей Италии менее богатым, но более сплочённым и сильным в военном отношении соседям, прежде всего – Испании. Это предопределило замедление темпов экономического развития в XVI в. и общий упадок в Италии в следующем столетии.

Тем не менее общие тенденции к абсолютизации верховной власти ощущались и здесь. В течение XVI века в отдельных областях Италии складывается региональный тип абсолютизма, пришедшего на смену региональным сословным монархиям и городам-республикам. При этом структуры управления более развитых регионов Севера (Савойское герцогство) были ближе к французскому типу абсолютной монархии, а строение аграрного Юга (Неаполитанское королевство, Папская область) – к испанскому. Вплоть до XVIII в. неизменным оставался лишь государственный строй Венецианской республики, классовой базой которого являлся союз городского патрициата и дворянства подчинённых территорий.

Во многом схожим с Италией было утверждение абсолютизма в Германии, представлявшей в то время конгломерат автономных государств в рамках «Священной Империи». Менее состоятельные (в сравнении с итальянскими) государства Германии породили совсем уж «мелкодержавный» тип абсолютизма, который только усугублял политическую раздробленность страны. Реформация, Крестьянская война и последовавшие внутриимперские конфликты – её закрепили. В итоге Германия на два столетия стала объектом международной политики крупных централизованных государств и ареной опустошительных войн.

Совсем по иному сценарию шло развитие государственности в Нидерландах и Англии. Здесь на первом плане была не централизация государственного управления, а «национализация» (демократизация) самих государств. Преобразование политического строя происходило не столько по воле правителей, сколько вследствие усилий «продвинутых» социальных слоёв. В итоге Нидерланды стали буржуазной республикой, правительство которой стояло на страже интересов торгово-промышленной верхушки, а конституционная монархия Англии явилась результатом компромисса между землевладельческой аристократией и деловыми кругами.

Если в большинстве стран Европы существовали лишь отдельные элементы капиталистического хозяйствования, а во Франции буржуазный уклад сформировался внутри преимущественно феодальной экономики, то в Нидерландах и Англии этот уклад стал ведущим ещё до революций, а после них – господствующим. Политическое устройство первых буржуазных стран было адекватно их протобуржувзному экономическому фундаменту. И этим они отличались не только от полуфеодальной Испании, но и от Китая, достигшего ещё большей степени централизации…на основе своей древней бюрократической традиции, не предполагавшей принципиального отделения публичной власти от собственнических отношений, их автономного функционирования.