Вторая сигнальная система как условие человеческого способа существования

Итак, животное стало человеком. Это могло произойти в ходе маятникообразного движения от биологических закономерностей к социальным, в ходе постепенного нарастания человеческих черт в животном или в результате некоего коренного перелома, подготовившего необходимые предпосылки. О возможных путях антропогенеза шла речь в предыдущем параграфе. Теперь же необходимо рассмотреть каким образом достигнутое новое качество – человеческое – закреплялось и развивалось; иначе говоря, что делал человек, едва переступив порог мира биологического? Такая постановка вопроса позволяет говорить о неких человекообразующих практиках, которые, не только реализовывались сверхживотным, покидающим область сугубо биологического существования, но и выступили необходимыми условиями его утверждении в уже человеческом образе жизни.

В свое время Б.Ф. Поршнев подверг настойчивой критике понятие ретардации – врожденного недоразвития у человека системы наследственных инстинктов. Советский палеопсихолог доказывал, что отнюдь не изначальная «свобода» человека от врожденных инстинктивных реакций на определенные ситуации позволила ему выйти за пределы жесткой биологической предопределенности, управляющей существованием иных животных видов. Переход к словесно и социально обусловленным реакциям стал возможен благодаря регулированию высшей нервной деятельности посредством второй сигнальной системы.

Как уже говорилось, вторая сигнальная система – это не просто система тех звуковых сигналов, которые мы произносим и слышим, но и деятельность головного мозга по обобщенному отражению явлений и предметов. Конечно, мышление, сознание, воля, личность – это вовсе не иные наименования речевой функции, но ее сложные производные. Животное может многое «открыть» в вещах сверх взаимосвязи простых компонентов, например, отношение их величин или светлости, но его встреча с новыми аспектами предметов всегда ограничена узнаванием «того же самого» под изменившейся видимостью. Изобретать же, то есть предвосхищать несуществовавшее прежде оно не в силах, поскольку подобная способность обусловлена наличием второй сигнальной системы.

Итак, человек выбирает сознательную цель, дает самому себе внутреннюю инструкцию (подчиняется ей, а не инстинкту), открывает что-то новое; при этом важно, что он общается с себе подобными. Благодаря последнему обстоятельству мозг человека превосходит мозг животных не только количеством нервных клеток, величиной и сложностью взаимосвязей между ними. Работа каждой такой системы, то есть мозга, должна быть возведена в огромную n-ную степень, будучи помножена на работу предшествовавших и окружающих человеческих мозгов. Эта связь между мозгами осуществлялась и осуществляется только речевым общением. Каким же образом появилась такая человекообразующая практика?

Распространено мнение, что речь якобы шаг за шагом развилась из звуков и знаков, какими обмениваются животные. В самом деле, нельзя отрицать, что в животном мире существует коммуникация (от лат. communico – «делаю общим, связываю, общаюсь»). Есть ли какая-то принципиальная разница между ней и человеческим языком или дело только в том, что у людей больше «слов» и длиннее «предложения»?