Министерство образования и науки Украины 5 страница

Собор стоял на самом краю выложенного камнем рва, отделяв­шего площадь от Кремлёвской стены, за что и стали называть его Покровский «на рву». В ту пору по обе стороны рва стояли еще две невысокие стенки, так что в сторону площади щети­нились три ряда грозных зубцов, раздвоенных, как ласточкины хвосты.

Горбатый мост вёл через ров к проездной Спасской башне, которая считалась главными воротами Кремля.

Суровая, ничем не украшенная нижняя часть башни имела вы­ступ — «отводную стрельницу». Стрельница похожа на каменный ко­лодец, устроенный для защиты подхода к железным воротам башни. Если бы противник сумел перебраться через ров, его можно было бы поражать сверху в тесном пространстве стрельницы.

Гладь нижней части Спасской башни неожиданно переходит в кружевной пояс легких замысловатых арок, вырезанных из белого подмосковного известняка. Над ними высится куб «четверика» с ко­лесом часового циферблата. Четверик переходит в стройный «восьме­рик» с короной из восьми остроконечных арок, несущих шпиль из зеленой поливной черепицы.

В этом памятнике поражает его величественность, благородство пропорций и красота сочетания рез­ных белокаменных деталей с суро­вой простотой кирпичных стен. Башня как будто царит над пло­щадью с её собором, торговыми рядами и Лобным местом. В нишах первого яруса башни стояли пер­вые в Москве декоративные статуи.

Здесь царствуют два цвета: белый — цвет камня, и золотой — цвет куполов.

После тесноты улиц здесь чувствуешь какой-то необыкновенный простор, который подчеркивают не только размеры площади, но и величественная простота стоящих на ней зданий.

На этих зданиях нет ничего лишнего, ничего, что отвлекало бы от их удивительных стройных пропорций, от ощущения какой-то проникновенной душевной чистоты, которую они навевают.

В 1818 году рядом с собором Василия Блаженного был установлен памятник Минину и Пожарскому – освободителям столицы от польских интервентов в начале 17 века. Это был первый светский памятник в Москве. «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия», - гласит надпись на нём. Выполнил его скульптор И.П.Мартос.

Англичанин, посетивший «Московию» в конце XVI века, отмечал, что Иван Грозный по­строил «до сорока каменных церквей, богато убранных и ук­рашенных внутри, с позолочен­ными чистым золотом верхами». А о Борисе Годунове, внеш­ним великолепием стремившем­ся повысить авторитет новой ди­настии, современники сообща­ют, что как муж «зело чуден» он в своей строительной деятельно­сти «церкви многи возгради и красоту градскую велелепием исполни», «многи грады камены созда и в них превеликие хра­мы... и многие обители устрой».

Многие обители... Своими ан­самблями, так прекрасно вписы­вающимися в окружающую при­роду, обширные монастырские постройки Древней Руси представляют собой высокое художе­ственное достижение. Органиче­ская, можно сказать, неразрыв­ная связь с природой характерна для всего русского зодчества.

Зодчий творил вместе с приро­дой, не только выбирая формы, наиболее для нее подходящие, но и выбирая саму природу для за­думанных форм. Ведь вот, на­пример, что читаем в старинном тексте о построении Кирилло-Белозерского монастыря: «Место оно, идеже вселися святый, бор бяше велий и чаща, место зело красно, всюду яко стеной окру­жено водами, и бе видение онова места зело умиленно». Как все это заботливо и вдохновенно, и как величествен и ясен облик крепостной монастырской твер­дыни над ровной гладью Сиверского озера! Такие монастыри выдерживали осаду, преграждая путь врагу, будь то ханы или Литва, и красота их не уступала той роли, какую они играли в обороне Русского государства.

Москва разрасталась. Все но­вые укрепления воздвигались для ее защиты. Вслед за Китай­городской стеной последовало сооружение под руководством прославленного мастера-градодельца Федора Коня белокамен­ной ограды — Белого, или Царе­ва, города и, наконец, деревян­ных укреплений Земляного города. Сто две башни плотно ок­ружили Москву. А дальше от нее шло кольцо монастырских крепостей.

И вот еще замечательная, уни­кальная, вероятно, особенность древнерусского художественного творчества, властно сказавшаяся уже в основной композиции хра­ма Василия Блаженного: «Такой архитектурный ансамбль, как Троице-Сергиева Лавра, трудно отнести к какому-нибудь одному периоду древнерусской архитек­туры. Несмотря на построенную только в XVIII веке колокольню, вся Лавра должна считаться хара­ктернейшим произведением древнерусского зодчества, своеобраз­ным итогом его многовекового развития. В древнерусских ан­самблях, вроде Троицкой Лавры, находит себе яркое выражение су­щественная черта эпического творчества русского народа — со­трудничество поколений, из кото­рых каждое, создавая нечто но­вое, не спорило с предшествующим, но лишь обогащало созданное им» (М.В. Алпатов).

«Этот монастырь, — писал про Троице-Сергиеву лавру Па­вел Алеппский, — не имеет себе подобного не только в стране Мо­сковской, но и во всем мире». Он же полагал, что русские иконо­писцы «не имеют себе подобных на лице земли по своему искус­ству, тонкости и навыку в мас­терстве».

Сверкающий на солнце яр­кой расцветкой куполов, в жи­вописном разнообразии архите­ктурных форм, созданных на протяжении четырех столетий, но нигде не вступающих друг с другом в противоречие, Троиц­кий монастырь, с которым свя­зано столько славных, столько волнующих страниц нашей ис­тории, уже издали действитель­но вырастает как символ незыб­лемого единства самых разных проявлений древнерусского ху­дожественного гения. А внутри его, под сенью его чертогов и храмов, это единство особенно ощутимо.

И единство это не только в ар­хитектуре.

Здесь работал великий Руб­лев, и здесь среди шедевров зна­менитого иконостаса — лириче­ски вдохновенная композиция «Жены у гроба», написанная им самим или учениками, чуткой душой откликнувшимися на его всепросветляющую озаренность. В этом монастыре долгие годы пребывал его прославленный основатель Сергий Радонежский, и здесь среди других драгоцен­ных изделий русских выши­вальщиц — уже знакомое нам его поразительное изображение в рост, как и его серебряная ра­ка, украшенная чеканным орна­ментом.

Здесь в середине XV века ра­ботал талантливый скульптор-резчик и ювелир Амвросий, и здесь же мы видим деревянный складень, на золотой створчатой раме которого значится его имя. С какой легкостью и изяществом вырезана каждая фигурка вы­шиной подчас всего в полтора-два сантиметра, а снаружи скла­день покрыт узорной золотой сеткой — древнее, еще скифам известное искусство филиграни, или скани (от древнерусского «екать» — свивать)!

Сканый орнамент достигнет исключительного совершенства в знаменитом окладе «Симонова Евангелия», прекраснейшем об­разце русского прикладного искусства конца XV века, храня­щемся в Оружейной палате Мос­ковского Кремля.

А вот в историко-художественном музее Сергиева Посада другой замечательный экспонат с именем создавшего его масте­ра, современника Амвросия. Это яшмовый потир, оправленный золотой сканью, с надписью «А делал Иван Фомин».

В 1859 году, возвращаясь из сибирской ссылки, Достоевский сделал крюк, чтобы снова взгля­нуть на полюбившиеся ему с детства художественные сокро­вища Троице-Сергиева монасты­ря. «Что за архитектура, какие памятники...- писал он под све­жим впечатлением. — Ризница привела нас в изумление... Оде­жды нескольких веков — работы собственноручные русских ца­риц и царевен, домашние одеж­ды Ивана Грозного, монеты, ста­рые книги, всевозможные ред­кости — не вышел бы оттуда».

Художественные ремесла процветали у нас в домонголь­скую пору. Монголо-татарское иго нанесло им жестокий урон. Мастерские погибли в сожженных городах, а сами мастера бы­ли уведены, по словам летопис­ца, «на край земли», где их культура и опыт очень пригодились. Как и в зодчестве, многие технические приемы были тем временем забыты на Руси. Юве­лирное дело почти сошло на нет. Исчезла перегородчатая эмаль. Лишь через два-три столетия прикладное искусство вновь рас­цвело в нашей стране.

В музее Сергиева Посада мы видим плоды этого расцвета: из­делия, украшенные сканью, гра­вировкой, литьем, чарки, брати­ны, ковши, блюда, подсвечники, оклады, кресты, золотые венцы и цаты — так назывались подве­ски к иконам, обычно в форме полумесяца. Особенно замеча­тельны золотые венцы и цаты к рублевской «Троице» (вклад Ивана Грозного) с чеканным ор­наментом и разноцветной эма­лью исключительной яркости и чистоты.

Глядя на древнюю живопись иконостаса, любуясь сверкаю­щим кружевом ткани, травяным узором, вьющимся по ковшу или блюду, тончайшей резьбой, выработанной поколениями «древоделей», или игрой разноцвет­ных шелков, золота и серебра на «расписанной» иглой пелене, что сама подобна иконе, мы ощу­щаем силу любви русского чело­века к красоте, стремление к ней, проявлявшееся в сочетании причудливой декоративности, затейливой сказочности с самой высокой одухотворенностью, равно как и вокруг, в монастырском ансамбле, там, где величавая гладь стен чередуется с узорными башнями или шатром, пышно украшенным изразцами.

И сколько еще подобных ан­самблей было создано на Руси!

Русское «узорочье».

В деревнях и сёлах Древней Руси стояли бесчисленные деревянные церкви, часовни, молитвенные кресты. Русские зодчие, строя из дерева, не стремились подражать византийским образцам, но, решая силуэт будущего храма или выбирая для него декоративные детали, широко и свободно использовали традиции народного творчества. Со временем особенности декорирования деревянных храмов (например, чешуйчатые крыши, «кокошники») стали использоваться и в каменном храмовом строительстве.

Приблизительно с конца 15 века начинают появляться на Руси шатровые храмы. В 16 – 17 вв. они получают самое широкое распространение. Использование в храмовой архитектуре восьмигранного шатра, увенчанного главой с крестом, - ещё одна ярчайшая особенность русского зодчества. Смысл его раскрывается в числовой символике, благодаря богословскому осмыслению формы. В основе вось­мигранного шатра лежит число девять, образующееся восьмью углами (или гра­нями) и геометрическим центром — вер­шиной шатра. В христианской символике число девять — символ девяти чинов Не­бесных Сил и девяти чинов святых угод­ников Божиих, которые имеют трехчастную иерархию. Геометрическая основа и архитектурный образ шатра дают нам дру­гое деление числа девять: не три раза по три, а восемь и один, что служит основа­нием для иного символического толкова­ния формы шатра и заключённого в нём числа девять. Это образ Пречистыя Бого­родицы— «Матери Света», которому со­путствует символ чистоты, света, вечного цветения — изображаемая на Ее мафории восьмиконечная звезда в виде расцветшего креста с выделенным центром (то есть то­же число девять). Полностью раскрывается смысл звезды в иконах Неопалимой Купи­ны, где Матерь Божия предстаёт в образе Церкви. И земная жизнь Пресвятой Бого­родицы празднуется восьмью праздника­ми. В пяти из этих праздников Она — Участница событий земной жизни Спаси­теля. Прославляется «Матерь Света» девя­тым праздником — Ее Собором. Собор Пресвятой Богородицы представляет Бого­родицу в образе Царицы Небесной, Кото­рую Господь соделал Госпожою Церкви Своей, отдав Ей под начало и царство, и девять чинов Сил, и девять чинов святых угодников. С любой стороны восьмигран­ный шатер смотрится тремя треугольными гранями, каждая из которых имеет три вершины и сходится к главе.

В совершенной чистоте идею Богороди­цы-Церкви передаёт церковь Успения Пре­святой Богородицы Дивная в Угличе. В ней под тремя шатрами на трех ярусах поме­щается девять престолов, посвященных Богородичным праздникам, по три под каждым шатром. Центральный шатер храма выдвинут несколько вперёд, так что кресты глав образуют равносторонний тре­угольник, наклоненный к западу. При подъёме на гору от Каменного ручья к Алексеевскому монастырю этот треуголь­ник видится абсолютно правильным без перспективных искажений.

Итак, в образе русского восьмигранного шатра мы должны видеть символ Царицы Небесной, увенчанной Главой с Крестом— символом Господа. Как известно, Патриарх Никон запретил строительство шатровых храмов, но Богородичные шатровые хра­мы продолжали строить довольно долгое время, особенно на Севере. Например, со­бор Богородицы Одигитрии в Вязьме, цер­ковь Успения Богородицы в Кондопоге и др. Нельзя сказать, что сооружение шат­ра в храмах любого посвящения было бы нарушением канона. Напротив, можно считать, что этот символ является духов­ным откровением русского зодчества. Однако понятно и стремление Патриарха сблизить русскую культуру с греческой, подчеркнуть их общность при помощи еди­ного образа пятиглавого храма. При этом шатер сохранился на колокольне как сим­вол Благовеста и, разумеется, Благовеще­ния Богородицы. В русском зодчестве сло­жился тип храма, выстроенного по оси за­пад—восток из объёмов колокольни, тра­пезной, собственно церкви и алтарной час­ти, причём вход делался сквозь колоколь­ню, внизу которой по сторонам церковного портала изображались архангелы Михаил и Гавриил. Этим подчеркивается одно из символических значений колокольного Благовеста как образа Благовещения Пре­святой Богородицы, а также и то, что вход в храм мы получаем через «Благую Вратарницу, двери райские верным отверза­ющую».

В русской истории Богородица постоян­но являлась защитницей, опорой, утеше­нием и победой. Множеством чудес благо­словила Она Русскую землю. Ее чудотвор­ные иконы несли перед собой русские вой­ска: новгородцы — образ Знамения, смо­ляне — Одигитрию, владимирцы — Умиле­ние. Московское государство стало под сень икон Пресвятой Богородицы Влади­мирской, Боголюбской, Иверской, Неопалимой Купины, Казанской, Взыскание по­гибших. Этим чудотворным иконам на Руси нет числа: ими был благословлен каждый храм. Недаром существовало в древности на Руси духовное именование своей страны «Домом Вселенския Пречистыя Богородицы». Особым языком форм говорит с нами архитектура. И русский шатер — одно из самых значительных «безмолвных слов» о Пресвятой Деве. Са­ма форма шатра вызывает представление о стоящей Деве, одетой в мафорий, подоб­но самому торжественному иконописному образу Богородицы — Оранты.

Удивительны и особенно проникновен­ны образы шатровых храмов. Их острые силуэты как будто поднимают зрителя за собой ввысь. Это чувство возникает у каж­дого при виде Успенской Дивной церкви в Угличе, Муромского погоста, церкви Воз­несения Христова в селе Коломенском под Москвой (1532) или стоящей среди неоглядного простора на берегу Онеж­ского озера церкви в честь Успения Пре­святой Богородицы в Кондопоге.

Представление о восьмигранном шатре как символе Матери Божией помогает рас­крыть и общий символический замысел некоторых шатровых храмов. Так, рас­сматривая архитектурный строй церкви Вознесения в селе Коломенском, мы ви­дим 14 опорных столбов паперти, обходя­щей храм, имеющий план в форме равно­конечного креста. Над храмом поставлен восьмигранный шатёр, несущий на куполе крест. По православному иконографиче­скому канону в центре иконы Вознесения Христова изображается Пресвятая Богоро­дица, справа и слева от Нее — четырнад­цать предстоящих: двенадцать апостолов и два ангела, а над Нею — Возносящийся Господь. Архитектурный строй Коломен­ского храма совпадает с иконописным ка­ноном: число столбов — с числом пред­стоящих, сам шатровый храм — с образом Богородицы и глава с крестом — с изоб­ражением Христа. Причем архитектура по-своему раскрывает канон: предстоящие апостолы символизируются столпами, не­сущими паперть, на которую надо под­няться, чтобы войти в храм.

Собственно храм раскрывает символиче­ски духовное понятие о Пресвятой Богоро­дице — Церкви, где крестовый план есть символ Причастия — Жертвы — Тела Хри­стова, а шатёр — образ Владычицы Церк­ви. Круг символики замыкается на словах Кормчей книги о Главе — символе Господа. Но в Коломен­ском храме выделена тема именно Слова Божия — Христа тем, что сам шлем главы уменьшен, а крест увеличен, так что верх храма как бы приближен к образу Голгофы. Такая глава вместе с крестовым планом паперти и храма вызывает в па­мяти страдания и Распятие Господа, пред­шествовавшие торжеству Воскресения и Вознесения.

«Дом Вселенския Пречистыя Богороди­цы» прославил свою Царицу и в Троиц­ком соборе «на рву» в Москве, поставив в центре восьмиконечного креста, состав­ленного соборными приделами, шатровый храм Покрова Пресвятой Богородицы, уси­лив архитектурно и символически восемь граней шатра восьмью главками. План всего храма получил, таким образом, по­добие с иконой Богородицы Неопалимая Купина. Вообще Троицкий собор объеди­нил в себе все особенное, что обрело рус­ское зодчество на своем духовном пути. Он является многоглавым и шатровым хра­мом одновременно, причём его главы — самые удивительные по форме. Недаром храм этот наиболее сильно поражает воображение любого, изучающего своеобра­зие русского зодчества.

Важнейшая особенность православного храма состоит в том, что он никогда не создавался по побуждениям внешним, чисто эстетическим. Высокое назначение храма, его духовность, выраженные в бо­гослужении, святых таинствах, обрядах, в священных предметах, — вот что опреде­ляло во все времена его внешний вид и содержание.

Православные храмы Калининградской области.

На сегодняшний день в Калининградской области насчитывается более 50 православных приходов. А ещё совсем недавно на Калининградской земле не было ни одного православного храма. Возрождение храмов сегодня нагляднее всего свидетельствует о возрождении идеалов Святой Руси на этом маленьком кусочке российской земли.

Архитектура наших храмов имеет свои особенности. Часто это здание готического стиля – бывший католический собор или лютеранская кирха. Например, Кресто-Воздвиженский собор на «острове», или церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Балтийском районе Калининграда, или церковь Покрова Пресвятой Богородицы, или Свято-Михайловский храм в Черняховске и др. Но сегодня возводятся и храмы на средства прихожан в чисто русских традициях храмового зодчества. Например, собор в честь святых Веры, Надежды, Любови и матери их Софии в Багратионовске, малый одноглавый храм Христа Спасителя в Калининграде, построенный в лучших традициях русского деревянного зодчества, конечно же, строящийся сегодня «всем миром» храм Христа Спасителя и др.

В далёком 1996 году на берегах Балтийского моря, в бывшей столице Восточной Пруссии, появилась идея построить в центре города то, за что не пришлось бы краснеть перед потомками, что радовало бы глаз, а душу наполняло гордостью за наше Отечество. Так родилась идея белокаменного Православного Собора в честь Христа Спасителя – место молитвы, образ России, символ духа и знак победы. Стиль Собора включает в себя не только классический псковский храмовый стиль, но и современные архитектурные решения. Своими размерами пятиглавый «богатырь» будет немного уступать Собору Христа Спасителя в Москве. Однозначно можно сказать, что это второй по величине Собор во всей России. И символично то, что возводится он именно на Калининградской земле, тем самым подчёркивая значимость нашего западного региона и охраняя всю Россию с её западных рубежей.

Нашему Собору – уникальному по своему положению – и голос нужен уникальный! На Воронежском колокололитейном заводе «Вера» были отлиты 12 малых (весом от 7 килограмм до трёх тонн) и один большой колокол (весом 12 тонн). По мнению специалистов, в Воронеже изготовили не просто церковные била, но благодаря тонкой и продуманной технологии был создан потрясающий музыкальный инструмент, настоящее произведение искусства. Для 12-ти куполов была выбрана современная форма – утолщённый низ, широкая «юбка». Для большого колокола была выбрана та же форма. Но тут случился форс-мажор, а на религиозном языке – промысел Божий. Колокол не принимал форму, разваливался, как будто сопротивлялся. Тогда из архива достали старые классические образцы – чертежи тех колоколов, которые издревле висели на российских колокольнях. И случилось чудо! По словам специалистов завода, ни один колокол не отливался ещё так удачно. И теперь самый большой колокол Собора по праву может называться самым красивым колокольным голосом Прибалтики. Он издаёт при звучании могучее басовое «фа», кроме того он красив снаружи: на нём отлили точный орнамент будущего Собора. По Балтийскому морю из Санкт-Петербурга колокол был доставлен в Калининград.

Каждый храм Калининградской области имеет свою историю, свои святыни. Важно, чтобы дети знакомились с историей своего храма, знали не только особенности его архитектуры, но и то, на чьи средства, чьими руками, чьей душой и молитвой строился храм.

Вот, например, Свято-Михайловский храм в Черняховске. Раньше здесь была евангелическая кирха, построенная в 1886-90-х годах кенигсбергским архитектором Фридрихом Адлером. После войны кирха сменила много хозяев: склад, клуб, спортивный зал. В 1989 году, когда с потолка стала сыпаться штукатурка, СЭС запретила занятия и здание было заброшено. Затем пожаром были уничтожены балконы, паркетный пол. И тут видится промысел Божий. Выгоревшее здание стало никому не нужно, и его отдали верующим. Для того, чтобы в городе был свой храм, десятки жителей Черняховска приходили и трудились над его восстановлением безвозмездно.

В храме хранится икона с частичкой мощей Блаженной Матроны, которую в 2001 году прихожане торжественно встречали с московского поезда и Крестным ходом проводили её в храм.

Нельзя не обратить внимания на роспись стен собора. На настенных фресках изображены евангельские события, лики пророков и каждый год их число увеличивается. Это художник из Пскова Александр Милованов приезжает в свой отпуск продолжать начатую работу и постепенно с помощью его рук храм преображается.

По крутой лестнице, напоминающей переходы старинных замков, попадаешь на площадку колокольни и затаив дыхание осматриваешься вокруг. С высоты 67 метров не только весь город как на ладони, но и его окрестности. Колокольный звон слышен далеко за городом, на самом дальнем дачном участке. А если посмотреть из восточного окна колокольни на сам храм, то можно увидеть, что он напоминает корабль – незыблемый корабль нашего спасения, плывущий среди бушующего житейского моря.

Храм святого св. Апостола Андрея Первозванного в Зеленоградске тоже имеет свою историю. Шёл 1989 год. Отец Алексей Губанов (первый настоятель храма св. Андрея Первозванного в Зеленоградске) сидел в глубокой задумчивости. Восстановление храма шло нелегко. Всё находилось в полной разрухе и запустении. Где взять средства, к тому же немалые? В минуту душевного смятения он вдруг почувствовал присутствие… В полутьме помещения, скорее осознал, нежели увидел, фигуру некоего старца, в ниспадающих одеждах. Лик его показался знакомым.

«Не переживай», - тихо промолвил старец. – «Храм будет воссоздан. Я помогу тебе». Образ растаял, отец Алексей взглянул на икону – то был св. Андрей Первозванный.[9]

После этого события строительство пошло на удивление быстро. Нашлись и люди, и средства. Через год – в 1990 году на месте старого, разрушенного в войну, католического храма в честь святого Андрея возник новый – православный. Удивительно: изменились стены и крыша здания, русская речь сменила немецкую, Кранц называется ныне Зеленоградск, но остался святой Покровитель, самим этим фактом показывая нам – ни время, ни войны ни людское своеволие не властны нарушить его Высокое Покровительство и защиту города.

Святой Андрей был назван Первозванным, потому что первым из апостолов последовал за Христом. Привёл к Нему и своего брата Симона (Петра). После сошествия Святого Духа проповедовал Евангелие в различных странах и дошёл до Киевских гор, где по преданию водрузил крест. Он является небесным покровителем России. Свои апостольские труды святой Андрей окончил исповедническим и мученическим подвигом в городе Патры, где был распят на кресте.

Святой Андрей является также покровителем Российского флота. Потому и флаг с диагональным крестом (по форме креста, на котором святой был распят), гордо развевающийся на мачтах боевых кораблей, называется Андреевским. Перед ним издавна присягают на верность Родине русские морские офицеры.

В храме хранится великая святыня – частичка мощей святого апостола Андрея Первозванного. Это мощная защита, о которой святой Иоанн Златоуст говорит: «Тела (мощи) святых ограждают город лучше всякой твердыни и подобно высоким скалам, зримым отовсюду, не только отражают нападения видимых врагов, но и все наветы демонов разрушают столь же легко, как сильный муж разрушает забавы детей. Подлинно, все человеческие средства, как то: стены, рвы, оружия и прочее, враг (диавол) может преодолеть другими – ещё сильнейшими. Но если город защищён телами (мощами) святых, то, сколько бы не ухитрялся неприятель, не может противопоставить им ничего равносильного».

Знаменательно, что в годы войны город практически не пострадал, тем не менее, это не спасло его немецкое население от возмездия за преступление их правителей, корень которых лежит в равнодушии и попустительстве.

Иконопись.

Стремление к прекрасному — характер­нейшая черта русского религиозного со­знания, ярко выразившаяся в русском религиозном искусстве. Тщательная раз­работка внешних сторон религиозной жизни явилась следствием осознания преоб­ражающего действия Божественных энер­гий, устрояющих в мире Храм. Приноше­ние в Церковь даров, украшение храма как дома Божия всегда было глубоко присуще русскому Православию.

Яркая особенность русского православ­ного храма — обилие икон. Иконы, сияю­щие чистыми красками или потемневшие от времени, открытые или украшенные драгоценными окладами, вставленные в золоченые резные иконостасы и киоты, вме­сте со стоящими перед ними подсвечника­ми с горящими свечами и подвесным цветными лампадами составляют основ­ное церковное убранство. Из значительно­го числа икон состоят высокие многоярус­ные иконостасы. Издревле существующий на Руси благочестивый обычай делать вклады в храм иконами и веками хранить их здесь сделал многие церкви сокровищ­ницами древних и новых святынь. В дей­ствующих храмах России можно видеть иконы, написанные в XIII в. и в наше время.

Для верующих русских людей икона служит животворным источником благодати и в храме, и в домашней молитве. В почитании икон проявляется глубокая духовная связь земной и Небесной Церк­ви, ныне живущих людей — с Богом и свя­тыми Его угодниками. Молитвенное обще­ние с Первообразом и поклонение Ему догматически обосновано Седьмым Вселен­ским Собором: «Поклоняющийся иконе поклоняется Ипостаси изображенного на ней». Через икону совершается не только поклонение Первообразу, но и молитва, личная или соборная, о заступлении и предстательстве пред Богом. Икона через чувства (зрение) воздействует на мысли и сердце человека, помогает думать о Боге и говорить с Ним. Через икону молящиеся получают благодать, восполня­ющую духовные силы, а также духовную помощь и исцеление. Утверждая чудотворность всякой иконы, Церковь особо чтит образы, прославившиеся чудесами, большей частью, исцелениями. С таких икон делались и делаются многочислен­ные списки, которые, являясь опытом мо­литвенного повторения древнего открове­ния, «мерой и подобием» передают осо­бенности первооткровенного образа.

Пред Тобою, мой Бог,

Я свечу погасил,

Премудрую книгу

Пред Тобою закрыл.

Твой небесный огонь

Негасимо горит;

Бесконечный Твой мир

Пред очами раскрыт;

Я с любовью к Тебе

Погружаюся в нём;

Со слезами стою

Перед светлым лицом.

И напрасно весь мир

На Тебя восставал,

И напрасно на смерть

Он Тебя осуждал:

На кресте, под венцом,

И спокоен, и тих

До конца Ты молил

За злодеев Своих.

Алексей Кольцов

Икону начинают тво­рить с изготовления дос­ки. А пишется образ на досчатом щите неспроста — долговечен, обладает силой природной гармо­нии и красоты. Совер­шенство основы и красок и передает дух молитвы. Икону можно назвать молитвой в образе и крас­ках, живой молитвой. Для изготовления щита иконы используют дре­весину липы, сосны, ели, ольхи, лиственницы. Из привозных материалов — лучше всего кипарис; его древесина содержит масла, не позволяющие завестись жуку-точиль­щику, да и сами доски со временем не коробятся.

Щит иконы склеива­ют из хорошо высушен­ных досок. А чтобы они не изгибались при посте­пенном усыхании, икону укрепляют с тыльной стороны шпонками. За­гоняют шпонки в пазы, имеющие профиль «лас­точкиного хвоста».

На лицевой стороне щита выбирается неболь­шое углубление — ков­чег. В него как бы стека­ет благодать: ковчег со­бирает в себя духовный мир иконы. Мир види­мый представлен на ико­не полями, окружающи­ми ковчег. Образ живет с нами и с нашей душой.

Сам материал иконописи имеет глубокое символическое значение: дерево — символ Древа Жизни, рая и образ молитвы расти­тельного мира; левкас, состоящий из мела и рыбьего клея, — символ окаменевшего моря чистых молитв душ христианских и Самого Господа, символ Которого — рыба, а также образ «всякого дыхания», хвалящего Господа; и сами краски из кам­ней и глин, вобравшие земную твердь и цвета, затворенные на яйце — образе Пас­хи, — все вместе — символ спасения Божиего мироздания через молитву к Богу. Иконописец — орудие Божией воли, при­общающей нас Горнему миру через Кра­соту Святого образа. Именно поэтому на­писание иконы есть Богослужение, кото­рое сопровождается самым строгим постом и непрестанной молитвой. Перед каждым действием совершается молебен с водосвя­тием. Святится приготовленная доска; во­да, стекающая с нее, собирается, и на ней затворяется левкас. Загрунтованная доска тоже святится и кропится обильно святой водой, которую собирают и используют на растворение красок. При написании иконы в монастыре постится и молится вся бра­тия.