III. Волшебный блеск

Солнце прошло уже почти треть своего пути, и его майские лучи, жаркиеи живительные, падали на утесы, которые, казалось, чувствовали их тепло;тысячи кузнечиков, скрытых в вереске, оглашали воздух однообразным инепрерывным стрекотанием; листья миртов и олив трепетали, издавая почтиметаллический звук; каждый шаг Эдмона по нагретому солнцем граниту спу-гивал зеленых, как изумруд, ящериц; вдали, на горных склонах, виднелисьрезвые серны, так привлекающие охотников; словом, остров казался обитае-мым, полным жизни, и, несмотря на это, Эдмон чувствовал, что он один,под десницей бога. Его охватило странное чувство, похожее на страх; причиной тому быляркий дневной свет, при котором даже в пустыне нам чудится, что чьи-топытливые взоры следят за нами. Это чувство было так сильно, что, раньше чем приняться за дело, онотложил кирку, снова взял в руки ружье, еще раз вскарабкался на самуювысокую вершину и внимательным глазом окинул окрестность. Но нужно признаться, что внимание его не было привлечено ни поэтичес-кой Корсикой, на которой он различал даже дома, ни почти неведомой емуСардинией, ни Эльбой, воскрешающей в памяти великие события, ни едваприметной чертой, тянувшейся на горизонте, которая для опытного глазаморяка означала великолепную Геную и торговый Ливорно; нет, взгляд егоискал бригантину, отплывшую на рассвете, и тартану, только что вышедшуюв море. Первая уже исчезла в Бонифациевом проливе; вторая, следуя по противо-положному пути, шла вдоль берегов Корсики, готовясь обогнуть ее. Это успокоило Эдмона. Тогда он обратил свои взоры на близлежащие предметы. Он увидел, чтостоит на самой возвышенной точке остроконечного острова, подобно хрупкойстатуе на огромном пьедестале; под ним - ни души; вокруг - ни единойлодки; ничего, кроме лазурного моря, бьющегося о подножие утесов и ос-тавляющего серебристую кайму на прибрежном граните. Тогда он поспешно, но в то же время осторожно, начал спускаться; оночень опасался, как бы его на самом деле не постиг несчастный случай,который он так искусно и удачно разыграл. Дантес, как мы уже сказали, пошел обратно по зарубкам, сделанным наутесах, и увидел, что следы ведут к маленькой бухточке, укромной, каккупальня античной нимфы. Вход в эту бухту был довольно широк, и она быладостаточно глубока, чтобы небольшое суденышко вроде сперонары могло вой-ти в нее и там укрыться. Тогда, следуя той нити, которая в руках аббатаФариа так превосходно вела разум по лабиринту вероятностей, он решил,что кардинал Спада, желая остаться незамеченным, вошел в эту бухточку,укрыл там свое маленькое судно, пошел по направлению, обозначенному за-рубками, и там, где они кончаются, зарыл свой клад. Это предположение ипривело Дантеса снова к круглому камню. Только одно соображение беспокоило Эдмона и переворачивало все егопредставления о динамике: каким образом можно было без непосильного тру-да водрузить этот камень, весивший, вероятно, пять или шесть тысяч фун-тов, на то подобие пьедестала, на котором он покоился? Вдруг внезапная мысль осенила Дантеса. - Может быть, его вовсе не поднимали, - сказал он самому себе, - апросто скатили сверху вниз. И он поспешно взобрался выше камня, чтобы отыскать его первоначальноеместоположение. Он в самом деле увидел, что на горе имелась небольшая покатость, покоторой камень мог сползти. Другой обломок скалы, поменьше, послужил емуподпоркой и остановил его. Кругом него были навалены мелкие камни и бу-лыжники, и вся эта кладка засыпана плодоносной землей, которая порослатравами, покрылась мхом, вскормила миртовые и мастиковые побеги, и те-перь огромный камень был неотделим от скалы. Дантес бережно разрыл землю и разгадал, или решил, что разгадал, весьэтот хитроумный маневр. Тогда он начал разбивать "коркой эту промежуточную стену, укрепленнуювременем. После десяти минут работы стена подалась, и в ней появилось отверс-тие, в которое можно было просунуть руку. Дантес повалил самое толстое оливковое дерево, какое только мог най-ти, обрубил ветви, просунул его в отверстие и стал действовать им, какрычагом. Но камень был так тяжел и так прочно подперт нижним камнем, что ниодин человек, обладай он даже геркулесовой силой, не мог бы сдвинуть егос места. Тогда Дантес решил, что прежде всего нужно удалить подпорку. Но как? В замешательстве он рассеянно поглядел по сторонам, и вдруг его взорупал на бараний рог с порохом, оставленный ему Джакопо. Он улыбнулся: адское изобретение выручит его. С помощью кирки Дантес вырыл между верхним камнем и нижним ход длямины, как делают землекопы, когда хотят избежать долгой и тяжелой рабо-ты; наполнил этот ход порохом, разорвал свой платок и с помощью селитрысделал из него фитиль. Потом он запалил фитиль и отошел в сторону. Взрыв не заставил себя ждать. Верхний камень был мгновенно приподнятнеизмеримой силой пороха, нижний разлетелся на куски. Из маленького от-верстия, проделанного Дантесом, хлынули целые полчища трепещущих насеко-мых, и огромный уж, страж этого таинственного прохода, развернул своиголубоватые кольца и исчез. Дантес приблизился; верхний камень, оставшись без опоры, висел надпропастью. Неустрашимый искатель обошел его кругом, выбрал самое шаткоеместо и, подобно Сизифу, изо всех сил налег на рычаг. Камень, уже поколебленный сотрясением, качнулся; Дантес удвоил уси-лия; он походил на титана, вырывающего утес, чтобы сразиться с повелите-лем богов. Наконец, камень подался, покатился, подпрыгнул, устремилсявниз и исчез в морской пучине. Под ним оказалась круглая площадка, посредине которой виднелось же-лезное кольцо, укрепленное в квадратной плите. Дантес вскрикнул от радости и изумления - каким успехом увенчаласьего первая попытка! Он хотел продолжать поиски, но ноги его так дрожали, сердце билосьтак сильно, глаза застилал такой горячий туман, что он принужден был ос-тановиться. Однако эта задержка длилась единый миг. Эдмон продел рычаг в кольцо,с силою двинул им, и плита поднялась; под ней открылось нечто вроделестницы, круто спускавшейся во все сгущавшийся мрак темной пещеры. Другой на его месте бросился бы туда, закричал бы от радости. Дантеспобледнел и остановился в раздумье. - Стой! - сказал он самому себе. - Надо быть мужчиной. Я привык кнесчастьям, и разочарование не сломит меня; разве страдания ничему меняне научили? Сердце разбивается, когда, чрезмерно расширившись под теплымдуновением надежды, оно вдруг сжимается от холода действительности! Фа-риа бредил: кардинал Спада ничего не зарывал в этой пещере, может бытьдаже никогда и не был здесь; а если и был, то Цезарь Борджиа, неустраши-мый авантюрист, неутомимый и мрачный разбойник, пришел вслед за ним, на-шел его след, направился по тем же зарубкам, что и я, как я, поднял этоткамень и, спустившись прежде меня, ничего мне не оставил. Он простоял с минуту неподвижно, устремив глаза на мрачное и глубокоеотверстие. - Да, да, такому приключению нашлось бы место в жизни этого царствен-ного разбойника, где перемешаны свет и тени, в сплетении необычайных со-бытий, составляющих пеструю ткань его судьбы. Это сказочное похождениебыло необходимым звеном в цепи его подвигов; да. Борджиа некогда побывалздесь, с факелом в одной руке и мечом в другой, а в двадцати шагах, бытьможет у этой самой скалы, стояли два стража, мрачные и зловещие, зоркооглядывавшие землю, воздух и море, в то время как их властелин входил впещеру, как собираюсь это сделать я, рассекая мрак своей грозной пламе-неющей рукой. "Так; но что сделал Борджиа с этими стражами, которым он доверил своютайну?" - спросил себя Дантес. "То, что сделали с могильщиками Алариха, которых закопали вместе спогребенным", - отвечал он себе, улыбаясь. "Но, если бы Борджиа здесь побывал, - продолжал Дантес, - он бы нашелсокровище и унес его; Борджиа - человек, сравнивавший Италию с артишокоми общипывавший ее листик за листиком, - Борджиа хорошо знал цену времении не стал бы тратить его даром, водружая камень на прежнее место. Итак, спустимся в пещеру". И он вступил на лестницу, с недоверчивой улыбкой на устах, шепча пос-леднее слово человеческой мудрости: "Быть может!.." Но вместо мрака, который он ожидал здесь найти, вместо удушливого,спертого воздуха Дантес увидел мягкий, голубоватый сумрак; воздух и светпроникали не только в сделанное им отверстие, но и в незаметные извнерасщелины утесов, и сквозь них видно было синее небо, зеленый узор дубо-вой листвы и колючие волокна ползучего терновника. Пробыв несколько секунд в пещере, где воздух - не сырой и не затхлый,а скорее теплый и благовонный, - был настолько же мягче наружного возду-ха, насколько голубоватый сумрак был мягче яркого солнца, Дантес, обла-давший способностью видеть в потемках, уже успел осмотреть самые отда-ленные углы; стены пещеры были из гранита, и его мелкие блестки сверка-ли, как алмазы. - Увы! - сказал Эдмон улыбаясь. - Вот, вероятно, и все сокровища, ос-тавленные кардиналом, а добрый аббат, видя во сне сверкающие стены, пре-исполнился великих надежд. Но Дантес вспомнил слова завещания, которое он знал наизусть: "В са-мом отдаленном углу второго отверстия", - гласили они. Он проник только в первую пещеру; надо было найти вход во вторую. Дантес оглянулся кругом. Вторая пещера могла только уходить в глубьострова. Он осмотрел каменные плиты и начал стучать в ту стену пещеры, вкоторой, по его мнению, должно было находиться отверстие, очевидно заде-ланное для большей предосторожности. Несколько минут слышались гулкие удары кирки о гранит, настолькотвердый, что лоб Дантеса покрылся испариной; наконец, неутомимому рудо-копу показалось, что в одном месте гранитная стена отвечает более глухими низким звуком на его призывы; он вгляделся горящим взглядом в стену ичутьем узника понял то, чего не понял бы, может быть, никто другой: вэтом месте должно быть отверстие. Однако, чтобы не трудиться напрасно, Дантес, который не меньше ЦезаряБорджиа дорожил временем, испытал киркой остальные стены пещеры, посту-чал в землю прикладом ружья, разрыл песок в подозрительных местах и, необнаружив ничего, возвратился к стене, издававшей утешительный звук. Он ударил снова, и с большей силой. И вдруг, к своему удивлению, он заметил, что под ударами кирки отстены отделяется как бы штукатурка, вроде той, которую наносят под фрес-ки, и отваливается кусками, открывая беловатый и мягкий камень, подобныйобыкновенному строительному камню. Отверстие в скале было заложено этимкамнем, камень покрыт штукатуркой, а штукатурке приданы цвет и зерногранита. Тогда Дантес ударил острым кондом кирки, и она на дюйм вошла в стену. Вот где надо было искать. По странному свойству человеческой природы, чем больше доказательствнаходил Дантес, что Фариа не ошибся, тем сильнее его терзали сомнения,тем ближе он был к отчаянию. Это новое открытие, которое, казалось,должно было придать ему мужества, напротив того, отняло у него последниесилы. Кирка скользнула по стене, едва не выпав из его рук, он положил еена землю, вытер лоб и вышел из пещеры, говоря самому себе, что хочетвзглянуть, не подсматривает ли кто-нибудь за ним, а на самом деле длятого, чтобы подышать свежим воздухом; он чувствовал, что вот-вот упадетв обморок. Остров был безлюден, и высоко стоящее солнце заливало его своими па-лящими лучами. Вдали рыбачьи лодки раскинули свои крылья над сапфир-но-синим морем. Дантес с утра ничего не ел, но ему было не до еды; он подкрепилсяглотком рома и вернулся в пещеру. Кирка, казавшаяся ему такой тяжелой, стала снова легкой; он поднялее, как перышко, и бодро принялся за работу. После нескольких ударов он заметил, что камни ничем не скреплены меж-ду собой, а просто положены один на другой и покрыты штукатуркой, о ко-торой мы уже говорили. Воткнув в одну из расщелин конец кирки, Эдмон на-лег на рукоятку - и камень упал к его ногам! После этого Дантесу осталось только выворачивать камни концом кирки,и все они, один за другим, упали рядом с первым. Дантес давно уже мог бы войти в пробитое им отверстие, но он все ещемедлил, чтобы отдалить уверенность и сохранить надежду. Наконец, преодолев минутное колебание, Дантес перешел из первой пеще-ры во вторую. Вторая пещера была ниже, темнее и мрачнее первой; воздух, проникавшийтуда через только что пробитое отверстие, был затхлый и промозглый, че-го, к удивлению Дантеса, не было в первой пещере. Дантес подождал, пока наружный воздух несколько освежил эту мертвуюатмосферу, и вошел. Налево от входного отверстия был глубокий и темный угол. Но мы уже говорили, что для Дантеса не существовало темноты. Он осмотрел пещеру. Она была пуста, как и первая. Клад, если только он существовал, был зарыт в этом темном углу. Мучительная минута наступила. Фута два земли - вот все, что отделялоДантеса от величайшего счастья или глубочайшего отчаяния. Он подошел к углу и, как бы охваченный внезапной решимостью, смелоначал раскапывать землю. При пятом или шестом ударе кирка ударилась о железо. Никогда похоронный звон, никогда тревожный набат не производили тако-го впечатления на того, кто их слышал. Если бы Дантес ничего не нашел, он не побледнел бы так страшно. Он ударил киркой в другом месте, рядом, и встретил то же сопротивле-ние, но звук был другой. - Это деревянный сундук, окованный железом, - сказал он себе. В эту минуту, заслоняя свет, мелькнула чья-то быстрая тень. Дантес выпустил из рук кирку, схватил ружье и выбежал из пещеры. Дикая коза проскочила мимо входа в пещеру и щипала траву в несколькихшагах от него. Это был удобный случай обеспечить себе обед; но Дантес боялся, чторужейный выстрел привлечет кого-нибудь. Он подумал, потом срубил смолистое дерево, зажег его от курившегосяеще костра контрабандистов, на котором жарился козленок, и возвратился сэтим факелом в пещеру. Он не хотел упустить ни одной мелочи из того, что ему предстояло уви-деть. Он поднес факел к выкопанному им бесформенному углублению и понял,что не ошибся: кирка в самом деле била попеременно то в железо, то в де-рево. Он воткнул свой факел в землю и - снова принялся за работу. В несколько минут Дантес расчистил пространство в три фута длиной и вдва шириной и увидел сундук из дубового дерева, окованный чеканным желе-зом. На крышке блестела не потускневшая под землей серебряная бляха сгербом рода Спада, - отвесно поставленный меч в овальном итальянском щи-те, увенчанном кардинальской шапкой. Дантес легко узнал этот герб, - сколько раз аббат Фариа его рисовал! Теперь уже не оставалось сомнений. Клад был здесь; никто не стал бы стакой тщательностью прятать пустой сундук. В одну минуту Дантес расчистил землю вокруг сундука. Сначала показал-ся верхний затвор, потом два висячих замка, потом ручки на боковых стен-ках. Все это было выточено с мастерством, отличавшим эпоху, когда ис-кусство облагораживало грубый металл. Дантес схватил сундук за ручки и попытался приподнять его, - тщетно. Тогда он решил открыть сундук, но и затвор, и висячие замки быликрепко заперты. Эти верные стражи, казалось, не хотели отдавать поручен-ного им сокровища. Дантес вдвинул острый конец кирки между стенкой сундука и крышкой,налег на рукоятку, и крышка, завизжав, треснула; широкий пролом ослабилжелезные полосы, они в свою очередь слетели, все еще сжимая своими цеп-кими когтями поврежденные доски, - и сундук открылся. Лихорадочная дрожь охватила Дантеса. Он поднял ружье, взвел курок иположил его подле себя. Сперва он закрыл глаза, как это делают дети,чтобы увидеть в сверкающей ночи своего воображения больше звезд, чем онимогут насчитать в еще светлом небе, потом открыл их и замер ослепленный. В сундуке было три отделения. В первом блистали красноватым отблеском золотые червонцы. Во втором - уложенные в порядке слитки, не обделанные, обладавшиетолько весом и ценностью золота. Наконец, в третьем отделении, наполненном до половины, Эдмон погрузилруки в груду алмазов, жемчугов, рубинов, которые, падая друг на другасверкающим водопадом, стучали, подобно граду, бьющему в стекла. Насытившись этим зрелищем и несколько раз погрузив дрожащие руки взолото и драгоценные камни, Эдмон вскочил и в исступлении бросился вониз пещеры, как человек, близкий к безумию. Он взбежал на утес, с которо-го видно было море, и не увидел никого. Он был один, совершенно один, сэтим неисчислимым, неслыханным, баснословным богатством, которое принад-лежало ему. Но сон это или явь? Пригрезилось ему мимолетное видение, илион сжимает в руках подлинную действительность? Его тянуло снова увидеть свое золото, а между тем он чувствовал, чтов эту минуту он бы не вынес этого зрелища. Он схватился обеими руками заголову, точно желая удержать рассудок, готовый покинуть его, потом бро-сился бежать по острову, не только не выбирая дороги, потому что на ост-рове Монте-Кристо дорог нет, но даже без определенного направления, пу-гая диких коз и морских птиц своими криками и неистовыми движениями. По-том кружным путем он возвратился назад и, все еще не доверяя самому се-бе, бросился в первую пещеру, оттуда во вторую и опять увидел перед со-бой этот золотой и алмазный рудник. На этот раз он упал на колени, судорожно прижимая руки к трепещущемусердцу и шепча молитву, внятную одному богу. Немного погодя он стал спокойнее и вместе с тем счастливее; толькотеперь он начинал верить своему счастью. И он начал считать свое бо-гатство. В сундуке оказалось тысяча золотых слитков, каждый весом отдвух до трех фунтов; потом он насчитал двадцать пять тысяч золотых чер-вонцев, стоимостью каждый около восьмидесяти франков на нынешние деньги,все с изображением папы Александра VI и его предшественников, и при этомубедился, что только наполовину опустошил отделение; наконец, он обеимируками намерил десять пригоршней жемчуга, алмазов и других драгоценныхкамней, из которых многие, оправленные лучшими мастерами того времени,представляли художественную ценность, немалую даже по сравнению с их де-нежной стоимостью. День уже склонялся к вечеру. Дантес заметил, что близятся сумерки. Онбоялся быть застигнутым в пещере и вышел с ружьем в руках. Кусок сухаряи несколько глотков вина заменили ему ужин. Потом он положил плиту напрежнее место, лег на нее и проспал несколько часов, закрывая своим те-лом вход в пещеру. Эта ночь была одной из тех сладостных и страшных ночей, которые ужедва-три раза выпадали на долю этого обуреваемого страстями человека.