Неформальная экономика — это совокупность хозяйственных дей­ствий экономических агентов, сознательно скрываемых от государства

Факт появления «оседлого бандита», который затем с большим или меньшим успехом трансформируется в правовое государство,

¹ Hart К. Informal Income opportunities and urban employment in Ghana // Journalof Modern African Studies. 1973. No. 11. P. 61-89.

Среди экономистов отсутствует консенсус относительно определений раз­личных сегментов неофициальной экономики. Мы пользуемся опреде­лением, сформулированным в: Неформальный сектор в российской эконо­мике: формы существования, роль и масштабы / Под ред. Т.М. Долгопятовой. М.: ИСАРП, 1998.

233

Таблица 11.1 Эволюция взглядов на неформальную экономику

Традиционный подход	Современный подход
Неформальный сектор основан на традиционном хозяйстве, его роль уменьшается по мере перехода к ин­дустриальному росту	Неформальный сектор органично вписывается в процесс развития
Низкая производительность опре­деляет маргинальное положение не­формального сектора в экономике	Основное место производства то­варов и услуг для низкодоходных групп населения. Вносит суще­ственный вклад в ВВП
Существует отдельно от офици­альной экономики	Неразрывно связан с формальной экономикой
Предоставляет рабочие места для избыточной рабочей силы	Растет за счет оттока рабочей силы из формального сектора и деформа-лизации трудовых отношений
Включает, в основном, розничную торговлю и мелкое производство	Включает широкий спектр видов деятельности
Основная цель ухода в нефор­мальный сектор — желание предпри­нимателей не платить налоги	Участники неформального сектора, в основном, готовы к легализации, если сократятся издержки доступа к формальным правилам и вырастут выгоды от регулирования
Неформальный сектор связан с вы­живанием беднейших слоев насе­ления	В неформальном секторе действуют также стабильные и растущие фирмы

Источник: Linking the Formal and Informal Economy: Concepts and Policies, Basudeb Guha-Khasnobis, Ravi Kanbur, and Elinor Ostrom eds., Oxford, Oxford University Press, UNU-WIDER Studies in Development Economics and EGDI, 2006.

становится точкой отсчета для появления критериев «формальности» экономики и, соответственно, выделения неформального сектора. А значит, «догосударственное» состояние общества, хозяйство кото­рого базируется в основном на неформальных нормах, не является предметом анализа данной главы. То есть, подразумевается, что не­формальная экономика возникает лишь «на фоне» государства — как хозяйственные практики, противоречащие или игнорирующие уста­новленные государством «правила игры».

К неформальной экономике мы будем относить действия эконо­мических агентов, сознательно скрываемые от государства, а следо­вательно, связанные с дополнительными издержками. Это позволяет исключить из рассмотрения домашнее производство для внутрисе­мейного потребления, фиксация и налогообложение которого госу­дарством не предполагается вообще.

Не стоит отождествлять неформальный сектор экономики с нефор­мальными институтами. Исходя из определения формальных и не­формальных правил, приведенных в главе 2 настоящего учебника, правила, санкции за нарушения которых накладываются представи­телями организованной преступности, хоть и лишены легального характера, относятся к формальным. Точно так же как формальный сектор регулируется и формальными и неформальными правилами, структура стимулов в неформальном секторе зависит от правил обоих типов.

В дальнейшем нас будет интересовать преимущественно произво­дительная деятельность индивидов, способствующая созданию стои­мости. Действия, связанные с причинением вреда жизни, здоровью и имуществу индивидов, очевидно, будут скрываться от госу­дарства — тем не менее, нас они будут инетересовать в качестве форм негосударственного инфорсмента правил в неформальном секторе (анализом убийств и других преступлений против личности как осо­бого рынка занимается быстро развивающийся раздел экономи­ческой теории «экономика преступления и наказания» (economics of crime and punishment)).

Экономическая деятельность, осознанно укрываемая от госу­дарства, может противоречить государственному законодательству: а) характером используемых средств и б) целями деятельности. В первом случае мы имеем дело с теневой экономикой, примерами которой являются выплата «серой» заработной платы, импорт бы­товой техники под видом продуктов питания и т.д. Деятельность, принадлежащая теневому сегменту, сознательно укрывается инди­видами от государства с целью сокращения издержек на выполнение формальных процедур. Во втором — мы говорим уже об экономике криминальной, где противоречит законодательству не только про­цедура, но и сама продукция — производство и продажа наркотиков, контрабанда оружия, проституция, нелегальный игорный бизнес и т.д. К криминальному сектору относится деятельность, сознательно укрываемая от государства с целью избежать прекращения этой дея­тельности. Существование криминального сегмента связано с тем, что общество или диктатор считают обращение некоторых товаров — оружия, наркотиков и т.д., — связанным с негативными экстерна-лиями.

Еще раз отметим, что границы между сегментами достаточно ус­ловны и могут дискретно меняться вследствие принятия новых фор­мальных правил. Как известно, в Советском Союзе продажа копи­ровальных аппаратов частным лицам фактически приравнивалась к криминалу. На Ямайке официальные ограничения на валютные опе­рации делают обмен ямайских долларов на американские преступ­лением. В некоторых странах легализована проституция, в неко-

234

торых она запрещена, в некоторых — запрещена не проституция, а содержание борделей и сутенерство — тем не менее, данное яв­ление существует во всех странах, но приобретает свою специфику в зависимости от государственного законодательства.

Государственный запрет на какой-либо род деятельности, ис пользуемые процедуры и т.д. не означает автоматического выпол­нения запрета. В связи с этим огромную важность приобретает по­литический контекст происхождения формальных правил. В условиях ограниченной рациональности и оппортунизма инди видов, принимающих решения, мы сталкиваемся с проблемой не хватки информации, действиями групп специальных интересов и т.д. Поэтому необходимо понимать, что формальные правила до­вольно часто не соответствуют принципам экономической эффек­тивности. Следовательно, мы не можем априори оценивать суще­ствование неформального сектора в терминах «хорошо» или «плохо». В Советском Союзе неформальный, «черный» рынок часто становился источником значительной части потребительских то­варов в условиях сбоев и недостатков официального снабжения. Помимо этого практически невозможно однозначно провести гра­ницу между формальным и неформальным сектором экономики — из-за сложной многоуровневой стр_€уктуры взаимоотношений между двумя секторами. Так, например, фирма может быть зарегистриро­вана в органах официальной государственной статистики, но укло­няться от выплаты налогов в полном объеме, использовать нефор мальные контракты с работниками. Компания может выиграть официальный тендер, но сделать это при помощи взятки организа­торам. В то же время незарегистрированные фирмы заключают кон­тракты с легальными производителями — о поставках ресурсов или о сбыте продукции.

Почему становится возможным существование неформального сектора? Кодирование правила само по себе не обеспечивает авто матическое выполнение его экономическими агентами. Если правило не является самоподдерживающимся, т.е. выгодным для исполнения всеми индивидами, требуются затраты ресурсов на при нуждение к выполнению правила. Это подразумевает наличие орга­низаций, специализирующихся на выявлении и наказании наруши телей правила в соответствии с формальными процедурами. При этом возможности данных организаций должны соответствовать со держанию правил. Технические возможности выявления наруши телей, скорость процедуры наказания, создание стимулов для испол­нителей — все это определяет возможности государства обеспечивать выполнение правил, повышая вероятность наступления санкций для нарушителя. Таким образом, при анализе воздействия формальных правил на поведение индивидов необходимо учитывать:

а) качество содержания правила — насколько институт способ­
ствует созданию стоимости;

б) качество механизма принуждения — насколько эффективно
обеспечивается следование институту.

Один из ведущих исследователей неформальной экономики Але-хандро Портес предлагает следующую типологию государств по кри­териям соответствия «желания и возможностей» регулирования эко­номики (табл. 11.2). Чем сильнее регулирующие «амбиции» госу­дарства превышают его реальные возможности по принуждению к исполнению правил, тем шире поле для возникновения неформаль­ного сектора. При этом можно предположить, что увеличение регу­лирующей нагрузки, т.е. рост числа ограничений, с определенной точки характеризуется убывающей отдачей, т.е. обеспечение новых правил требует больших затрат ресурсов. Это доказывает опыт со­циалистических стран, в которых, несмотря на большие силовые возможности государства, существовала и активно развивалась «вторая экономика»

Таблица 11.2

Типология государств по возможностям принуждения и масштабам регулирования

	Низкая ре гуля-торная нагрузка	Средняя регуля-торная нагрузка	Высокая регуля-торная нагрузка
'Эффективный механизм при­нуждения	«Либеральное государство» США, Велико­британия	«Социальное го­сударство» Франция, Гер­мания	«Тоталитарное государство» Северная Корея, Куба
Неэффективный механизм при­нуждения	«Отсутствие госу­дарства» Сомали, Заир	«Государство — анклав» Кения, Боливия, Ангола	«Подавленное государство» Аргентина, Перу

Источник: Centeno M.A. and Fortes A. The informal economy in the shadow of the «late. In: P. Fernandez-Kelly (Ed.) Out of the Shadows: Political Action and the In­formal Economy in Latin America. University Park, PA: Pennsylvania State Univer-

ulty Press, 2006. P. 23-48.

Если выгоды от нарушения правила превышают возможные из­держки в случае наступления санкций, правило может быть нару­шено. Причем важную роль играют не только материальные выгоды, по и моральные предписания, нравственные ограничения и т.д. Этот фактор обусловливает, например, эффективность правоприменения и различных сообществах. Неуплата налогов или взяточничество за­прещены формальными правилами практически везде. Однако из-держки, требуемые на обеспечение соблюдения правила, зависят не только от технических возможностей специализированного га-

236

237

ранта — налоговой полиции, но и от содержания неформальных правил, действующих в конкретном сообществе. Если в Соеди ненных Штатах и некоторых европейских странах донос на соседа в случае его оппортунистического поведения считается нормальным, то, например, в России доносчик с большой вероятностью попадет под действие неформальных правил прямо противоположного со­держания — его ждет социальное отчуждение вплоть до остракизма.

«Вторая экономика» в Советском Союзе¹

«Спекуляция окутывала и масштабно превосходила каждую из ле гальных форм торговли. Социалистическое законодательство тридцатых годов трактовало спекуляцию очень широко. В понятие спекуляции по падала перепродажа краденого, купленного и даже собственно произ веденного товара, если он продавался по ценам, превышающим госу дарственно-кооперативные. Только крестьянам и колхозам разрешалось продавать свою продукцию по рыночным ценам. Но в случае, если ту же продукцию продавал перекупщик, он тоже попадал в разряд спеку лянтов. Спекулянтами считались и кустари, которые продавали свою продукцию не через кооперацию, а по рыночным ценам. Не удивительно, что спекуляция представляла один из наиболее распространенных видов экономических преступлений.

<...> Причиной перетекания товаров из легальной торговли на черный рынок являлись баснословно высокие спекулятивные цены — результат острого товарного дефицита и голодного потребительского спроса. Они в несколько раз превышали даже цены в коммерческих магазинах. <...:• Чем выше поднимались прибыли на черном рынке, тем более росли по тери государства от неуплаты налогов и сборов. Только по городу Киеву, например, в 1934 г. потери от неуплаты налогов составляли от 500 тысяч до 1 млн рублей ежемесячно.

Масштабы спекулятивной деятельности невозможно точно оценить. Любой город имел рынки, в крупных городах через них в воскресные дни "проходили" сотни тысяч человек. Толпы народа заполняли не только отведенную для торговли площадку, но и прилегающие улицы, переулки. Только небольшая часть продавцов, те, кто имел разрешение на продажу, регистрировались у рыночной администрации. Остальные продавали товар на ходу с рук, из-под полы. Внешне отличить трудящегося от спе кулянта было практически невозможно. Да чаще всего никакой разницы и не было. Проверки показывали, что среди спекулянтов преобладали простые трудящиеся. Не будет преувеличением сказать, что каждый гражданин в той или иной степени участвовал в спекулятивной деятель ности на черном рынке, а каждый профессиональный спекулянт имел для прикрытия легальное место работы.

' Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок п снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. М: РОССПЭН, 2008.

238

<...> Предпринимательство и рынок не умещались в отведенном для них легальном экономическом пространстве и развивались за его пре­делами. Всё, что выходило за рамки разрешенной Политбюро ры­ночной деятельности, составляло империю черного рынка и было на­казуемо. Политбюро пыталось решить свои разногласия с нелегальным рынком не путем расширения экономической свободы, а запретами и ограничениями. Противозаконный характер черного рынка опреде­лялся не только и столько криминалом в деятельности людей, сколько ограниченностью проведенных рыночных реформ. Подавляющая часть рыночной активности, которая в СССР 30-х годов являлась незаконной, не считалась бы таковой в странах рыночной экономики. Значение чер­ного рынка в обеспечении населения в годы карточной системы ве­лико.

<...> Милиция, ОГПУ/НКВД, фининспекция призваны были бороться с подпольным предпринимательством. Периодически проводились рейды по очистке рынков, инспекторские проверки учреждений и организаций, аресты подпольных предпринимателей на дому по доносу. Но хотя не­мало людей было осуждено, черный рынок продолжал жить. Распылен­ность и масштабы подпольного предпринимательства были настолько широки, что органы правопорядка физически не могли справиться. А часто и не очень старались — городские власти получали доход с рынков и смотрели на "беззакония", которые там творились, сквозь пальцы, милиция и фининспекторы брали взятки. <...> Советский под­польный предприниматель, как правило, являлся представителем мел­кого бизнеса. Это был кустарь-одиночка или кустарь с одним-двумя на­емными рабочими. Конечно, возникали и подпольные "фирмы" средних размеров, рассеянные мануфактуры, где существовало разделение труда (руководители, производители, продавцы), но чем шире были масштабы деятельности, тем быстрее фининспекция и карательные органы раскры­вали фирму и ликвидировали ее. Частный бизнес был обречен оста­ваться мелким».