Трактаты. Диалоги. Притчи. 28 страница

Бувай здоровий, найдорожчий мій друже!

Твій Григ[орій] С[коворода].

[Звідки — невідомо] «С купянских степов» [до Харкова, перша половина 1767 р.] / 1141 /

Мой любый Друже! 1

Михайло Іванович! Веселись во господе!

Молчаніе должно нагородит. Посилаю Вам новую мою песню. А вот она:

БЕЗДНА БЕЗДНУ ПРИЗИВАЕТ

Нелзя бездны окиана

Горстю персты забросат,

Нелзя огненнаго стана A

Скудной капле прохлаждат.

Возможет ли в темной яскине B гулят орел,

Так, как в поднебесній край вилетит он отсель,

Так не будет сыт плотским дух.

A Castra sedes, ora [військовий табір, місцеперебування, берег]. Прим. автора.

B Hoc potest dici ‛ο ’άδης — locus subterraneus obscurus, angustus [це може бути сказане словом ‛ο ’άδης — місце підземне, темне і тісне]. Прим. автора.

Бездна дух есть в человеке

Вод всех ширшій и небес. \353\

Не насытиш тем вовекы,

Что пленяет зрак очес. / 1142 /

Отсюду-то скука внутр скрежет, тоска, печал,

Отсюду неситость, и с каплежар паче встал.

Знай: не будет сыт плотским дух.

О роде плотскій! Невежды!

Доколе ты тяжкосерд? A

Возведи сердечны вежды!

Взглянь виспр на небесну твердь.

Чему ты не ищеш знат, что то зовется бог?

Чему не толчеш, чтоб увидет его ты мог?

Бездну бездна удовлит вдруг.

Haec cantilena non est quidem grandis lapis, sed plane pusillus lapillus, non inutilis ad aedificandam tamen pietatem. Habet certe scintillam intus; non omnino caret acie ad excindendas carnis cupiditates, et aliquantum similis iis silicibus, quibus olim apud iudaeos fiebat circumcisio. Adhaesimus mundo, immersi sumus carni, intricati τοι̃ς σοφίσμασι του̃ διαβόλου. Verum si saepius tentemus, est spes fore, ut aliquando eludamus sursumque exiliamus для насищеніа.

[Ця пісня — не великий камінь, а дуже маленький камінець, проте небезкорисний для виховання благочестя. Всередині він, без сумніву, має іскорку і не позбавлений леза, щоб вирізати плотські пристрасті; він трохи схожий на ті кремені, за допомогою яких у юдеїв колись робилося обрізання. Ми прив’язані до світу, ми захопились плоттю, заплутались у софізмах диявола. Проте якщо ми частіше будемо робити спроби, то є надія, що ми коли-небудь з них виплутаємося і піднімемося увись] для насищеніа.

A Recordare vocabule [пригадай слово] χαμαιζήλος [низький, приземкуватий]. Прим. автора.

[До Харкова] / 1191 /

Вселюбезнейшій друже, Міхайло Іванович!

О істинной Вашей ко мне любве не сумнюся, что она желает о нынешном моим знать обращеніи. Моя теперь rusticatio [село] в Куреже. In solitudine non solus, in otio negotiosus, in absentia praesens, in jactura integer, in tristitia pacatus. [В самотності не один, в бездіяльності за роботою, у \354\ відсутності присутній, при аварії неушкоджений, у смутку задоволений].

Вы всіо понимаете, разве in jactura sint; id est 1 pacтерялся; поверте, тол нечаянной выхор вихватил меня с Купянских степов, что, кроме ютки да бурки кирейной, ничего не взял. О этой буре после поговорим. А negotiositas [заняття] моя вся состоит... да ведь вы ж знаете... в борбе с скукою. Если б кто посторонній сіе начитал, без сомненіа, сказал бы: чорт тебе виноват, если добровольно всех дел убегаешь.

Смешніи мне, душа моя, эти умишкы! Оны не разсуждают, что бес скукы подобен да и есть он внутренной вихор, кой тем бурнее поривает, чем легшое перо или очеретину схватит, и чем далей за легкость свою подаіотся ему, тем безпокойнее станет, в то время когда імпет по імпете 2 стремителнее раждается, разсекая, как прах, и обращая без конца 3, как листвіе, вожделенія душы, волнующойся и неутвержденной. Что ж это за лекарство? Да и, кроме того, оны толко по тих мест разумеют скуку, пока она нас принуждает mutare terras alio sole calentus [змінювати землі на ті, які гріє інше сонце], и, желая уврачевать, советуют (ut Horatius tuus ait) multa jaculari brevi aero. Atque istud ipsum est torquieri hoc daemone. [Як каже твій Горацій, багато досягнути за коротке життя. Але це ж саме і означає терзатися цим демоном]. И что есть скука, разве неудовольствіе? Коль же она везде по всем розлилась! Non satisfacit tibi tua doctrina? habes hunc daemona. Male me habet, quod parum sum musicus? quod parum laudor? patior plagas et colaphizor? Quod jam sum senex? / 1192 / Quassor, ni boni consulo. Irascor propter improbitatem inimicorum et obtrectatorum? Non illi, sed daemon me inquietat idem. Quid mors, paupertas, morbi? Quid quod ludibria omnibus sumus? Quod spes evanescit in posterum? His omnibus an non misere anima tanquam venti labro quodam sublata ac turbine exagitata quassatur.

[Не задовольняє тебе твоє вчення? І в тобі сидить той же демон. Мені не подобається, що я не досить музикальний? Що мене мало хвалять? Що зношу удари і ганьбу? Що я вже старий? Не задоволений тим, що мені щось не до вподоби? Роздратований через безчесну поведінку ворогів і ганьбителів? Не вони, а той же біс мені завдає неспокою: а що як прийде смерть, бідність, хвороба? Нас непокоїть, що всі підіймають нас на сміх, що слабне надія на майбутнє? Хіба душа не страждає від всього цього найжалюгіднішим способом, ніби ЇЇ піднімає порив вітру і жене вихор]. Вот, душа моя, как я разумею скуку, а не то толко, что вселюбезних моих разговоров не наслаждаюсь. И что блаженнее, как в толикой достигти душевной мир, чтоб уподобитись шару, кой всіо \355\ однаков, куди ни покоти. Я тебе, друг мой, говорю, что нет сего божественнее и премудрее разсужденія, и вопію с твоим тезком, сей шар держащим: «Кто яко бог?».

Ваш вседоброжелателній Гр[игорій] Сковорода.

25 іюня 1767.

Любезному Николаю поклон.

Михайлу Івановичу Коваленскому.

[Із с. Гусинки до Петербурга. 1787 р. — поч. серпня 1788 р.]

Любезная душа моя!

Радуйся, веселись, дерзай, мир тебе да будет ввек!

Благодарю благому сердцу за огнедухновенное от тебя письмо твое, а без него вся мне вселенная, в дар приносима, не толко твоя юфта не мила. Внял ли ты сему Павлову слову: «Вас ищу, не ваших именій». Хвалит тебя благій во мне дух мой, что, постоянствуя в любви и к нищему моему странничеству / 21 /, обличил, яко ты.., т. е. краеголнаго каменя вижу, что и сам ты не искал во мне ни моих ни плоти и крови, но того единаго, о коем писано: «Слыши, Израиль, господь бог твой посреде тебе». Держися убо сего царствующего в нас краеголнаго каменя и кифы, сей среди нас камень есть прибежищем для всех, да ищет мір инде себе помощи и утешенія, да волнуется во всем мирном потоке, се бо есть вся тварь, есть лед и вода непостоянная, но она есть основаніем и надеждою людям безсердечным по писанному: «Река текущая — основаніе их». Ты же, о человече божій, бегай сих, держися любви. Вся преходят, любви же никогда, вся тебе оставит, кроме любезнаго, внутрь тебе сущаго. Се: сей стоит за стеною нашею, в тюрме нашей он свет. Если возволнуется море, если воззыграет плоть и кровь, естли возвеют смертнаго страха волны, не беги искать помощи по улицам и по чужим домам. Вниди внутрь тебе, мимо иди, плоть и кровь твою проиди всю тлень и дрянь — вот тебе спасителная пасха. Остави всю гибель, поколь даже доидеши туда, дондеже пришедши, ста верху, иде же бе отроча; и бысть в мире место его; он отроча тем, что не стареется, но после крепости есть ветхій денми Сампсон. Кричи, / 22 / вопи, стучи, буди, он честолюбив, хочет, чтобы мы его просили, и будто спит, да научит нас наша беда, горе, где искать его. Сей-то проженет тебе твои филистимы, запретив мор и ветрам. Докажем, надеяся на сію гавань, что ты правдивый сын... яже есмь... или Варсава, т. е. сын мира, нашедший в смерти моей истину, \356\ вовеки пребывающую, и на ней с Ноевою голубицею упокоющійся безпечно. Да исполнится слово Исаино: «Прозовешися здатель оград, и стези твоя посреде упокоиши».

Друг твой Варсава.

[До Петербурга].

Из Ольшанскія Ивановки 1790 года, септемвр[іа] 26-го.

Возлюбленный паче всех человек, Михаиле! 1

Мир тебе, муже божественных желаній!

Мати моя, Малороссія, і тетка моя, Украина, посылают тебе в дар малорослую мою дщерь Авигею «Икону Алківіадскую». Прійми ее и, яко Давид, наслаждайся ею. Она не лицем, но сердцем красавица, и вся слава ея внутрь ея. С нею беседуя, беседуеш со мною. Сердце мое в ней, а ея во мне. Она породит тебе единаго точію сына, иже есть истое начало.

Род сей лицемерный и сластоочесный, ругаясь нарицает бесною и буйною. Аз же тя, прежде юношу, ныне же обретох тя мужа по сердцу моему. Вся моя дума твоя есть и твоя — моя. Вот единость! Любовь! Дружба!..

Письмо сокращу. Не удерживаю от беседы с девою Евою. Только припишу воспетую мною в Харкове Харкову песеньку в августе:

ORATIO AD DEUM IN URBEM ZACHARPOLIM

Ех hoc Zachariae prophetae grano: «7-m sunt oculi domini...»

Zacharias oculos septem tibi praedicat esse.

Septimus est oculus, Zachariana polis.

His oculis septem tu solus, Christe, pupilla.

Caeci sunt oculi, quando pupilla latet.

O reclude in eam, miseratus, ocellos!

Sic sol verus erit, Zachariana polis.

[Молитва до бога за місто Харків.

З такого зерна Захарія-пророка: «7 очей господа...»

Захарія прорікає, що в тебе сім очей.

Сьоме око — місто Захарія.

Цим семи очам ти єдиний, Христе, зіниця.

Сліпі очі, коли закрита зіниця.

О розкрий свої очі, зглянься на нього!

Так місто Захарія буде справжнім сонцем]. \357\

Сіи очи откроет Авигеа в Захаріевском свещнике. Tu versus facies slavonicos. [Ти будеш складати слов’янські вірші].

Іаков мой к сей моей «Дщере» простудился. Замарал в ней и мое и кому поднесена имя. Откуду сіе? — не вем. Сего ради пересылаю к тебе, другу, сей для него списанный список. Уживай, лучше его, себе сію твоего лиценціата душу. Аще бог помощь, во след «Авигеи» еще два мои сыночки выправляют крилца и думают к вам лететь. «Древній м<ы>ір» (пишу ы, ut differat ab illo [щоб відрізнити від того...]: мир) и «Михаил, боряй Сатану». Они рожденны для тебе и посвященны от самых пелен святому твоему духу. Окажет пролог. Будь же им отец и покров вовеки! Но потерпим. Снимаются копіи. Оригинал ли прислать? Увижу. До «Дщери» случайно привязалася «Ода» Сідронія езуиты. Благо же! На ловца зверь, по пословице. После годовой болезни перевел я ее в Харкове, отлетая к матере моей, пустыне. Люблю сію девочку. Ей! Достойна быть в числе согревающих блаженну Давидову и Лотову старость, оных — «приведутся царю девы». Прилагаю тут же, как хвостик, и закосневшее мое к Вам письмишко гусинковское. Ныне скитаюся у моего Андрея Иван[овича] Ковалевскаго. Имам моему монашеству полное упокоеніе, лучше Бурлука. Земелька его есть нагорняя. Лесами, садами, холмами, источниками распещренна. На таком месте я родился возле Лубен. Но ничто мне не нужно, как спокойна келіа, да наслаждаюся моею невестою оною: «Сію возлюбих от юности моея...» О сладчайшій органе! Едина голубице моя, бібліє! О, дабы собылося на мне оное! «Давид мелодивно выгравает дивно. На все струны ударяет. Бога выхваляет». На сіе я родился. Для сего ям и пію, да с нею поживу и умру с нею, аминь!

Твой друг и брат, слуга и раб, Григорій Варсава Сковорода — Даніил Меінгард 2.

Число моих твореній

Лучшее значат звездки.

1. Наркисс. Узнай себе ***. Первородный плод.

2. Симфоніа библейных слов сему: «Рех: сохраню пути м[оя]».

3. Симфоніа «Аще не увеси самую тебе...» и протчая ***.

4. Неграмотный Марко. У Як. Правицкаго.

5. Алфавит мира (о природе) ***.

6. Разговор Кольцо *.

7. Древній мыр.

8. Жена Лотова *.

9. Брань Михайлова со Сатаною **.

10. Ікона Алкивіадская ***. \358\

11. Беседа 1-я: нареченна Сіон.

12. Беседа 2-я: Сіон.

13. Беседа 3-я: нареченна двое **.

14. Діалог: Душа и Нетленный Дух. У Правицкаго.

15. Притча, нареченна Убогій Жайворонок. У Дискаго.

Переводы

Из Цицерона.

1. О старости. Поднесена Степ. Ів. Тевяшову, полк[овнику].

Из Плутарха.

2. О смерти.

3. О божіи правосудіи *.

4. О храненіи от долгов. Дарена Алекс. Юр. Сошальскому.

5. О спокойствіи душевном. Подн[есена] Яков[у] Мих. Захаржевскому.

6. О вожделеніи богатства. Завезена в Крым без списка.

7. Езуита Сідронія «Ода о уединеніи» et cetera.

У друга нашего бабайскаго іерея Іяк. Правицкаго все мои творенія хранятся. По мне бы они давно пропали. Я удивился, увидев у его моего «Наркісса» и «Симфон: Аще не увеси...» Я ее, ожелчившися, спалил в Острогорске, а о «Наркіссе» навеки было забыл. Просите у его. А я, не точію апографи, но и аутографи раздал, раздарил, расточил.

Non prodesl messis, nisi servit, cura fidelis.

Fons fundit largas, festa reservat aquas 3.

[Не приносить користі врожай, якщо немає доброго піклування; Джерело щедро розливає воду, а посуд її зберігає].

Post scripsi. При «Авигеи» пріймите и «Алфавита — сына». Так дух велел 4.

[Із с. Іванівни до Петербурга. 2 квітня 1794 р.] / 1091 /

Desideratissime Michaël!

Pax tibi et tuis! 1

Senectus mea dolet, sed sepulchrum corporis dolet, non animus. «Жτну Лотову», уже совершенную, пришлю, аще бог восхощет, через Андрея Ивановича. Пришлю и «Потоп Зміин»: et videbis, fortassis et admiraberis. Nam uterque liber tuo nomini est consecratus. Prologos hoc aperit. Feci prologon et in «Narcissum», id est, in librum: «Nosce te ipsum», sed iste veniet suo tempore. Sed quid hoc tandem? Quando tuam cor- \359\poris domunculam videbo, in qua meus Michaël habitat? Expectando defessus sum. Celerum semper sum tecum. Neque enirn non ii sumus...2 «Плоть ничто же...»

Vale, carissime!

Tuus et servus et amicus Greg[orius] Daniel Meingard.

Найжаданіший Михайле!

Мир тобі і твоїм!

Старість моя страждає, але страждає тлінне тіло, а не душа. [«Жену Лотову», уже совершенную, пришлю, аще бог восхощет, через Андрея Ивановича. Пришлю и «Потоп Зміни»] і ти побачиш і, можливо, будеш здивований. Адже ж обидві книги присвячені твоєму імені. Обидві починаються прологом. Я зробив пролог і до «Нарцісса», тобто до книги «Пізнай себе самого», але цей пролог прийде в свій час. Однак що ж це таке? Коли я побачу домівку твого тіла, домівку, в якій мій Михайло живе? Від чекання я знемігся. Зрештою я завжди з тобою. Бо ми не ті... [«Плоть ничто же...»]

Бувай здоров, найдорожчий!

Твій і слуга і друг Григ[орій] Даниїл Мейнгард. \360\

Попередня Головна Наступна Примітки

«Журнал» Тараса Шевченка 150 років тому у спільноті ua_kobzar:

4 травня 1858 р.

Был у Ф. Й. Иордана. Какой обязательный, милый человек и художник и вдобавок живой человек, что между граверами большая редкость. Он мне (...)

ДО Я. ПРАВИЦЬКОГО

[У с. Бабаї]

Из Гусинскаго леса 1782-го года, окт. 3-го дня.

Honorande mihi in Christo Pater!

Pax tibi in Domino nostro!

Lateo in Cremo; duco ostam pie

Dominus mens mihi est καί ‛η πέτρα, ‛η ’ελπίς καί ‛ο ’ερός *

[Шановний во Христі мій отче!

Мир тобі в нашому бозі!

Перебуваю в тліні, праведно несу кості

Бог для мене розум, скеля, надія та любов].

Он меня не оставляет во время старости, внегда оскудевати немощам моим; он меня защищает от отчаянія; укрепляет к целомудрію; ограждает необоримою стеною против всех прилогов діаволских; я никому ни завижу; никого не ненавижу; всем друг и для моего сердца нет непріятеля во вселенной. Не сіе ли есть оный Исаіевский мір и веселіе? «На горе сей испіют радость; испіют вино...» Всяка плоть есть юдоль и плачь и ложь... Что же есть твердое? «Посреде вас стоит...» Стоит, сиречь, незыблемая гавань. Сей есть един свят. Той есть твердь кифа, петра, адамантова гавань, матерая земля, твердь и град апокалипсический. Не сіе ли есть оная земля, посреде воды составленна божіим словом? Не сей ли есть новый мір, рай? Не здесь ли почивает Израиль, прешед море? Ей, тамо взыдоша вся колена. Не на сей ли петре и скали то водворяется Ноева голубица. «Полечу и почію...» «Очи твои, яко голубины...» Не на сей ли кифе утверждается вся церковь, презревшая с голубицею плоть свою и кровь и прозревшая оную гавань? «Царя со славою узрите, и очи ваши узрят землю издалека». Не сія ли земля и царь глаголет: «Маловере, почто усомнелся еси? Блажен еси Симон, сыне голубицы Ноевы...» Не то же ли есть кровь, плоть, вода, непостоянность, лжа и огнь и погибель? Не то же ли есть ад и смерть? Не царствіе ли внутрь непостоянности нашея стоит. Не сіе ли есть истина и кифа? Не кифа ли есть гора оная, на которой со Израилем піет радость оную: «Радости вашея никто же возьмет от вас». И вино оное: «Дондеже пію я новое вино в царствіи небеснем?» А кто піет? Твой сын, Григорій Сковорода упивается от тука дому божія, нашед внутрь себя со Соломоном сот вечности, и услаждается со отцем своим \361\

Сторінка копії новознайденого листа Г. С. Сковороди. \362\

Лотом оным: «Народ мой даде воню свою». «Сердце мое есть сердце твое». «Да и тіи в нас едино будут». Услаждается и вас поминает, пребивая вам всенижайшим во веки слугою

Григорій Сковорода.

/ 11 /

Из Маначиновки

1785 года, окт. 3-го дня

Dilecte in Christo frat[er] Iacobe!

Pax illa tibi sit, guae mentem supereminet omnem!

Ignosce mihi, siquid te offendi, cum diversarer apud vos. Scis, me esse irritabilem, sed me scis etiam humanitati et innocentiae natum, quae sola hominem facit. Bonus, id est verus homo, de bono cordis thesauro semper bonum praefert. Et tamen multi meorum amicorum tales sunt, ut parati sint illico me mordere, siquid delirii conor eis deminuere. Non cogitantes, me benevolentia ductum, hoc facere. Vere enim humanum cor et ingenium haud quoquod potest male velle hominibus. Ego quoque siquid uro, aut molestus sum, non malevolentiae impulsu hoc facio, sed quid candor animi mei nefas putata assentiri, mendacio aut adversus veritatem pugnare. Nam ut medicina non semper est mollis, ita veritas saepe aspera est. Et nemo est qui semper misceat utile dulci. Sed obliviscamur offensas et redeamus in gratiam. Друг друга тяготы носяще... / 12 /

Письмоподателя сего пріймите благоутробно, несмотря яко мытар есть, но яко друг и человек. Если что имеете передать ко мне, можете через его верно. Что? Не пишет ничего Михайло ко мне? Нет ли о́чок, или письма ко мне, или чего?.. О лексике не тужите. Письмо мое к Василію Павловичу при поклоне моем отцу Силвестру дает знать, что лексик у мене жив есть. Liberavi fidem tuam, qua fide jusseras de lexico: ne quid augeram curam tuam.

Отцу Василию, отцу Еустафію, отцу Гуслисте от мене лобызаніе искреннее. О Наеман, Наеман! И тебе, друже мой, тут же духом истины лобызаю. Да утешит всех нас господь бог наш миром и любовію, да пребудете Вы мне и я Вам вовеки искренним почитателем и другом.

Григ[орій] Сковорода 1.

Omnia praetereunt, sed amor post omnia durat.

Omnia praetereunt, haud deus, haud et amor.

Omnia sunt aquae, cur in aquas speratis, amici?

Omnia sunt aquae, si portus amicus erit. \363\

Нас kepha tota est fundata ecclesia Christi.

Haec et nobis est kepha et petra gr. skala...2

Gr[egorius] Skovoroda. / 21 /

Post scripsi.

Haec epistola retardata est: grammatophorus fefellit. Nunce per nostrum Alexium, opinor, perveniet recte. Si descripsisti novos meos jam libellos, remitte ad me archetypa. Etiam illum meum dialogum, quem et aliis laudare soles, simul cum archetypis mitte. Descriptus ad te remittetur deo volente. Dicatur ille dialogus «Марко Препростий». Quid obmutuit noster Michaël? Non scribit, nec mittit conspicilla aut скрыпочку. Oportet obrui eum nunc maximis aulicis undis aestibus effervens. О munde! Miserrime ponte! Felix, qui his undis, ceu Petrus, extrahitur. Heu fugiamus mundum quiescentes in portu fraudesque mundi perspicientes. Mundus est avaritia, ambitio, carnis voluptas... «Сія ввергают во всегубительство». Ab his, ut dei dextra nos omnes liberet, opto, precor, voveo.

Vester omnium in Christo frater 3. / 22 /

Господину моему

отцу Іякову Правицкому,

в Бабаях.

[Из Маначиновки

1785 года, окт. 3-го дня]

Улюблений во Христі брате Якове!

Хай буде з тобою той мир, що вищий всякого розуму!

Пробач мені, коли чимсь скривдив тебе, перебуваючи серед Вас. Ти знаєш, що я дратівливий, але ти знаєш також, що від природи я схильний до людяності і незлобивості, які стверджують людину. Добра, тобто справжня людина, завжди виносить добре із доброго скарбу серця. І все ж більшість з моїх друзів такі, що ладні, з свого боку, дратувати мене, коли я намагаюсь попередити будь-які їх нерозумні вчинки, при цьому вони не зважають на те, що я керувався доброзичливістю, коли це робив. Бо справді людське серце і розум аж ніяк не можуть бажати зла людям. І я так само, коли роздратований або маю поганий настрій, роблю це, не бажаючи зла. Але ті, хто вважають, що мені не властива лагідність душі, помиляються або виступають проти істини. Бо як ліки не завжди приємні, так і істина часто буває сувора. І нема таких, які б завжди корисне поєднували з \364\ приємним. Але забудьмо взаємні образи і повернімось до всепрощення. [Друг друга тяготы носяще...

Письмоподателя сего пріймите благоутробно, несмотря яко мытар есть, бо яко друг и человек. Если что имеете передать ко мне, можете через его верно. Что? Не пишет ничего Михайло ко мне? Нет ли о́чок, или письма ко мне, или чего?.. О лексике не тужите. Письмо мое к Василію Павловичу при поклоне моем отцу Силвестру дает знать, что лексик у мене жив есть]. Я тебе звільнив від зобов’язання, яке ти мені дав відносно лексикону, щоб не примножувати твоїх турбот.

[Отцу Василію, отцу Еустафію, отцу Гуслисте от мене лобызаніе искреннее. О Наеман, Наеман! И тебе, друже мой, тут же духом истины лобызаю. Да утешит всех нас господь бог наш миром и любовію, да пребудете Вы мне и я Вам вовеки искренним почитателем и другом.

Григ[орій] Сковорода.

Все минає, але любов після всього зостається.

Все минає, але не бог і не любов.

Все є вода — навіщо на води надіятись, друзі?

Все є вода, але буде дружня пристань.

На цьому камені заснована вся церква Христа.

Це нам і кефа, петра і скеля.

Гр[игорій] Сковорода.

Написане після.

Цей лист затримався. Листоноша обдурив. Тепер, я вважаю, він справно дійде до тебе через нашого Олексія. Якщо ти вже описав мої нові книги, то надішли мені оригінали. Надішли і той мій діалог, що ти його перед усіма звичайно вихваляєш: надішли його разом з оригіналами. Після того як він буде переписаний, я поверну його тобі, якщо богові буде угодно. Нехай буде названий цей діалої [«Марко Препростий»]. Чому ж замовк наш Михайло? Він не пише, не надсилає окулярів або [скрыпочку]. Очевидно, він тепер захлинається величезними двірськими хвилями, страждаючи від спеки. О світе, найнещасливіше море! Щасливий той, хто рятується від хвиль, подібно до Петра. Будемо тікати від світу, перебуваючи в гавані і зневажаючи омани світу; Світ — це скупість, честолюбство, плотська насолода. [«Сія ввергают во всегубительство»]. Я бажаю і молюсь, хай звільнить нас усіх від цього десниця божа.

Ваш спільний браг у Христі.

[Господину моєму

отцу Іякову Правицкому,

в Бабаях]. \365\

[У с. Бабаї] 6 березня [1786 р.] / 11 /

Дух велит мало с тобою побеседовать, дав к сему случай и время. Обещался еси ты меня посетить, но и письменно не воззвал еси ко мне и не раздражил к отзыву. Скажи мне, друже, здрав ли ты? Не вопрошаю о теле. Не потерял ли ты доселе самого себя? Т. е. мыслей твоих и сердца твоего. Мысли и сердце со мною ныне, отвечаеш мне, верю. Сіе же то и бедство есть. Не могу разлучитись от того, что всегда мучит и зжет и в сем ли есть горкій источник и приснотекущій вечных мученій. Не сія ли есть истинная гибель? Погубить самого себя, убежать, потеряв себя. Тако ниже избегнути бед, яко бедство, аки удица внутрь сердца увязла, сердце же всегда с человеком, и оно-то есть человек, се есть едино истинное несчастіе, смерть люта и ад; не помышляйте, что несчастіе вне. В вас и в нас входящее извне не сквернит человека. Для чего же равно обратно не сказать — приходящее извне не обезсчастливит? Где же и откуду? Исходящее от сердца. Та суть / 12 / сквернящая. Видиш, что внутрь нас счастіе и несчастіе; кое же есть знаменіе спокойнаго и блаженнаго сердца? То же, что здравія телеснаго. Вкуси пищу, вкушаешь сладко, спиш и обращаешся везде весело. Вот Павел означает здравіе сердца. «Радуйтеся непрестанно, о сей радости молитеся, о всем благодарите». Если такое сердце еси, тогда ты не ветхій еси человек и не гроб повапленный, но целый, нетленный и новый; радуйся, убо в новый год желае тебе твой друг.

Григорій Сковорода.

Маначиновка, марта, 6 дня.

[У с. Бабаї] / 31 /

Из Маначиновки,

1786-го, марта 20-го дня.

Друже Іякове, радуйся во господе!

Слышу, что нечто мне присланно от нашего Михайла. Аще тако есть, и оно в твоей руке, то передай, друже, чрез сего письмоносца ко мне. Аще господу моему угодно, помышляю посетить Вас весною. Пришли, друже, такожде «Разговор, нареченный Марко Препростый». Он возвратится паки к тебе. Протчія же, яко же тебе угодно, или ныне, или возьмутся тогда, когда к Вам прійду. Наема́ну Петровичу мир и благословеніе и всем собратіям нашим ієреям. Целуйте такожде духовную матерь мою, игуменію Марфу. \366\ Писать обленился к ней. Бог мира да будет со всеми нами! Аминь!

Тебе и всем вам истинный и неязыколстивый друг

Григ. Сковорода 1.

Пришли, друже, лимончиков пару: да прохладится болезнь моя, или соку черносмородиннаго, или журавлично-ягоднаго, или каковаго-либо для чаю. Остатки горячки / 32 / мучат мене. Два месяцы огневица свирепствовала во мне. Начало и отец ея — проклятых московских печей чад. Quid est чад сей? Jocemur nonnihil: est чад сей pestis septemtrionalis. Constantinopolitana pestis necat triduo. At illa tribus horis. Quidquid agit vulgus? Nihil est, nisi pestis et huleus 2. [Що є чад сей? Іноді ми жартуємо: чад сей — північна чума. Константинопольська чума вбиває за три дні, а ця за три години. Що хвилює народ? Не що інше, як чума і [нрзб].

Господину моему

іерею Іякову Правицкому

в Бабаях.

Із с. Маначинівки у [с. Бабаї] / 41 /

Из пустыни Маначиновскія,

1786-го года, апр. 25-го

Христос воскресе!

Любезный друже и брате во Христе, Іякове!

Да будет мир божій в сердце твоем и в теле!

Сей есть кентр наш, и твердь, и кефа, и край, и конец, и останок младенцем, сиречь дурачкам евангелским. Земля и пристанище среди воднаго тленія нашего, силою и десницею вечнаго основанное оною. «Ею же поставих небо и основах землю», — глаголет господь вседержитель у Исаіи.

Qui Christum noscit, nihil est, si cetera nescit.

Qui Christum nescit, nihil est, si cetera noscit.

[А хто Христа знає, то не важливо, що він не знає інше

[А хто Христа не знає, то не важливо, що він знає інше].

О сем нам нелепо ли есть похвалитися. Ей, не безумно.

Omnes in se ipsis mortem vident. Nos autem — τήν ’ανάστασιν. \367\

[Більшість у самих собі бачить смерть. А ми — воскресіння]. Убо и мы воистину воскресли и живы есмы. Аминь! Обрадовало душу мою любезное письмо твое, дышущее любовію и миром Христовым. Сей есть союз совершенства.

Старость моя обленилася посетить Вас. Послежды прійду, аще господь благоволит. Не печися о «Разговоре Марке». Он всегда есть Ваш и возвратится в твою книгохранку.

«Лотову жену» хочется докончать. Однак принесу 1 с собою, да написанное выпишете. Что бо мне есть любезнее на небеси или на земле: точію поучатися святыне в сей единой да живу и умираю! Помалу-малу отходим от тлени плотскія, яже есть, блаженная и вседневная смерть, и / 42 / приближаемся ко господу, иже есть святыня, кефа и воскресеніе наше. Что убо есть блаженнее жизни нашея? На ней же собывается оное: «Положу стропотная их во гладкая...» «Окрылатеют, яко орлы, потекут и не утрудятся...» Виждь діатрібу мою, друже! Διατριβή еллински нарицается то, чем кто главно жизнь свою забавляет. Вот діатріба Давидова: «Поглумлюся в запов[едех] твоих». Вот Павлова: «Мне бо еже жити: Христос...» Вот Лукина и Клеопьг. «Како глаголют его быти жива?..» О воскресеніе! О оное воскресеніе, мыру не веруемое! Коль услаждаеши сердце мое! Блажен узревшій с наперсником красоту твою! Ядущій тя еще взалчет... Сіе глаголю того ради, яко, доканчавая «Жену Лотову», наслаждатися имам новаго вина с новим моим Лотом — Христом Іисусом, имея обрученіе с ним во вере божіей.

Христос воскресе! Друже Наемане! Да вкусиши и ты сота воскресенія и все ангелы его! Все! Жихорайскій с Бабаевским и с Воскресенским со всем клиром своим. Желаю, любезный друже Іякове!

Тебе и всем твоим брат и друг Григ. Сковорода 2. / 51 /

Господину моему

іерею Іякову Правицкому

в Бабаях.

[У с. Бабаї]

Из Гусинки,

1787-го года, іануар 18-го дня