Успешный, умный, веселый, молодой

Вчера все-таки удалось мне побывать на встрече с Навальным. На первую, у м. Новогиреево, я не успел, зато успел на вторую. Честно говоря, я думал, что обеих не будет – вчера ведь весь день шел обложной дождь, который к вечеру, к 6 часам, превратился в натуральный ливень. Я к Новогирееву и не пошел – ну, думаю, нафиг, наверняка сдвинут начало!

Прихожу к 7, под зонтом, потому что дождь все еще идет, хоть и не так яростно – никого и ничего. Вот, думаю, досада! Слава богу, приметил стоящий под дождем «куб Навального» – его еще не убрали. Я туда, там две девчушки и солидный паренек в бороде лет 30. От них-то и узнал, что еще не все потеряно – можно успеть на встречу у м. Перово, она в 8.

Я недоверчиво спросил – неужто была здесь встреча? В 6? Под ливнем?! Но паренек меня заверил, что была. – И сколько ж было народу? – Ну, – солидно тянет паренек, – наверно, человек 300-400. Сами понимаете, погода не очень … – И долго шла? – Да минут 40. Погода …

В общем, круто. Делим на два (агитаторам положено преувеличивать), получается 150-200 человек. Стояли под жутким, реально, ЛИВНЕМ, только чтобы послушать Навального! А это ведь не я – у меня-то, можно сказать, общественный интерес, мне надо в ЖЖ написать… Дела!

Напоследок поинтересовался у агитаторов последними новостями – типа, как там Навальный, будет ли второй тур. Бородач оживился, заявил, что у Навального нынче 27%, а в начале кампании было только 3, а «второй тур будет, если мы все (он вперил в меня тяжелый взгляд) очень постараемся». И предложил взять пачку газет, чтобы распространить у себя в подъезде. Я сказал, что мне еще в Перово, и от газет отбился.

В общем, у м. Перово я появился заранее, минут за 10 до начала, и надеялся занять лучшие места в партере. Не тут-то было: три энергичных раздатчика газет встречали поток, выходящий из метро, еще в подземном переходе, и задорно выкликали всех «на встречу с Навальным, которая состоится через 15 минут!» Откликались немногие. Но, очевидно, созыв и расклейка приглашений происходил и раньше, так как уже и за 10 минут вокруг импровизированной сборной сцены собралось человек 50.

Все с зонтами – дождь-то продолжал лить как из ведра! Вчера натурально был какой-то потоп. ‹…›

Народ – с зонтами и в плащевых накидках – все подваливал. Я смотрел на сцену и по давней привычке организации подобных встреч прикидывал – как будут защищать от дождя самого Навального? Навеса- то над сценой не было! Перебирал в уме разные варианты. Выйдет в плаще с капюшоном? Но вид тогда будет, как у монаха или шпиона. Что за выступление в капюшоне? Выйдет с зонтиком? В одной руке микрофон, в другой зонтик? Хм, ну тогда будет похож на доброго доктора Гаспара, тоже как-то «не в имидже». Может, ему хотя бы кепку надеть? Кожаную? Мда, тогда скажут, что он пытается копировать Лужкова. В итоге я остановился на том, что кто-то должен стоять вместе с ним на сцене и держать над ними зонтик – хотя, конечно, смотреться это тоже должно не очень, похоже на богдыхана или партфункционера …

Как ни странно, я не угадал ни разу! Навальный появился и всю встречу, все 45 минут простоял на открытой сцене с непокрытой головой под дождем. Вид, наверно, был сюрреалистический: стоит толпа человек в 200, все укрыты под зонтами – и перед ними оратор как ни в чем не бывало.

Конечно, это было круто и даже трогало, особенно если учесть, что вчера был не только непрекращающийся ливень, но и было, очень мягко говоря, совершенно не жарко: абсолютно осенняя уже погода, градусов 15 в лучшем случае. По словам Навального, это была у него 5 встреча за день. Вопросы тут, конечно, к его команде: не берегут они своего лидера, совсем не берегут…

Да, ну это все было собственно присловье. Что можно сказать о самом выступлении?

Ну что тут скажешь? Навальный, конечно, прекрасен. Появился он, немаловажная деталь, практически без опоздания, то есть в 8 ч. Встречен был абсолютно благожелательно. Легко поднялся на сцену, улыбка обаятельная – и, что меня поразило – во всей манере абсолютно никак не сквозило, что это пятая встреча у него за день и 82-я за три или четыре недели. Никакой усталости или там заторможенности! Наоборот – драйв, улыбка, работа «в полный контакт» с аудиторией.

Навальный прекрасно держится и прекрасно говорит. Никаких «эээ», «мэээ», пауз и запинаний. В то же время нет впечатления, что он буровит какую-то раз и навсегда выученную наизусть речь – нет, он живо откликается на любые шевеления и выкрики аудитории и спокойно «вплетает» это в свое обращение. Словом, превосходный оратор. Главное, в нем не ощущается ни малейшего страха перед аудиторией – бич многих и многих наших «политиков».

Причем рассказывает он обо всем действительно молодо, задорно, с огоньком! Народ вокруг просто млел. При выступлении он, кстати, смотрится моложе и свежее, чем на фото. Вот это как раз то, что я и называю «прирожденным политиком»: другие от 5 встреч за день, из них половина под ливнем, чувствовали бы себя как выжатый лимон и еле языком бы ворочали – а такие как будто, наоборот, сами подзаряжаются энергией от каждой встречи!

Мне выступление Навального что-то напомнило, что-то такое чрезвычайно знакомое, как будто я такое видел уже не раз… Но где?! Я перебирал своих знакомых политиков, прошедшие кампании – нигде, конечно, ничего похожего нет и близко! Там все вяло, тяжеловесно, тянут люди, как бурлаки, телегу с квадратными колесами… Только уже вечером, дома, меня осенило: ба, это ж «Камеди клаб»! Меня ребенок пристрастил к «Камеди», он их обожает. Так вот – практически один в один. Та же свобода нахождения на сцене, готовность к импровизации, легкий слог, полная уверенность в себе, богатая мимика, драйв… Только какой-нибудь Павел Воля в такой манере говорит о «женских причудах», а Навальный говорил о Собянине и Ротенберге, Тимченко и украденных миллиардах. Вот она, молодежная культура пошла на прорыв в политику! ‹…›

Итак, завершая – что же сказать в целом о впечатлении? Вроде бы все прекрасно, Навальный великолепен – и это очевидно не только мое мнение: встретили его тепло, проводили еще теплее. С аплодисментами. Как публичный политик он, безусловно, на голову выше всех наших унылых администраторов, включая не только, прости господи, Собянина, но и Путина. И свою часть программы, то есть как кандидат, он отрабатывает «на пять с плюсом». Прекрасно держится, владеет материалом, быстро обучается, общается с юмором. Драйв, напор – всё есть. Умный, успешный, веселый, молодой. С двумя высшими образованиями. Юрист.

А есть ли у «парня» (любимое словечко Навального, он всех называет «парнями», начиная с Путина) недостатки, спросите вы? Как ни странно, есть.

Парень холодноват. Он находится на сцене в абсолютно американском, как мы привыкли по голливудским фильмам, образе: такой типичный успешный американский политик. ‹…›

И вот Навальный, на мой взгляд, этим грешит. Это явная недоработка тех, кто за ним смотрит – имиджмейкеров кампании. В нем маловато ЖАЛОСТИ – чувства, все-таки очень важного для русских. Поэтому, как бы прекрасно не проходила сама встреча, в послевкусии от нее остаются какие-то не вполне удобоваримые нотки.

Хотя я, возможно, просто придираюсь из излишней добросовестности. Надо же найти хоть какие-то недостатки! [http://sapojnik.livejournal.com/1528398.html].

Как видим, средства регулятивности используются автором данного текста весьма активно; комментировать по отдельности каждый из аффективов или коннотативов в рамках данной статьи представляется излишним. Отметим лишь, что заголовок как сильная позиция текста повторяет одно из предложений подытоживающего характера в заключительных абзацах – «Успешный, умный, веселый, молодой», – акцентируя внимание читателя на качествах А.А. Навального, обеспечивающих политическому деятелю лидерство, поддержку народа. Номинации этих качеств выступают именами нескольких из текстообразующих концептов. Данные и коррелирующие с ними номинации имеют важное значение в тексте, поскольку они моделируют эмоциональную реакцию читателя: как подчёркивает В.И. Шаховский, слово, «принявшее» в своё значение объективную эмоциональную окраску представления о предмете, начинает само по себе производить такое же воздействие на наше сознание, как и сам предмет или представление о нём, поскольку эмоции могут интуитивно переноситься с предмета на представление о нём, а с представления о предмете на слово и его семантику, и наоборот [Шаховский, 2009, c. 54–55].

Однако текстообразующие концепты репрезентируются в тексте с помощью не только лингвистических, но и экстралингвистических средств регулятивности. В качестве композиционных приёмов, позволяющих автору данного текста смоделировать читательское восприятие образа политика, можно назвать следующие: 1) противопоставление; 2) эффект обманутого ожидания; 3) параллелизм; 4) включение в структуру текста показательного эпизода-ситуации. Рассмотрим каждый из этих приёмов.

1. Противопоставление: Вот это как раз то, что я и называю «прирожденным политиком»: другие от 5 встреч за день, из них половина под ливнем, чувствовали бы себя как выжатый лимон и еле языком бы ворочали – а такие как будто, наоборот, сами подзаряжаются энергией от каждой встречи!; Словом, превосходный оратор. Главное, в нем не ощущается ни малейшего страха перед аудиторией – бич многих и многих наших «политиков»; Я перебирал своих знакомых политиков, прошедшие кампании – нигде, конечно, ничего похожего нет и близко! Там все вяло, тяжеловесно, тянут люди, как бурлаки, телегу с квадратными колесами …;

2. Эффект обманутого ожидания: ожидание негативного, которое, не оправдавшись, даёт положительный результат. С помощью этого приёма автор представляет читателю такие положительные качества Навального, как пунктуальность (1), обязательность (а значит, надёжность) (2), выносливость (а значит, стойкость, не только физическая, но и моральная) (3).

Начнём с пунктуальности. Ожидание (1): Честно говоря, я думал, что обеих [встреч] не будет… Я к Новогирееву и не пошел – ну, думаю, нафиг, наверняка сдвинут начало! Реальность (1): Появился он, немаловажная деталь, практически без опоздания, то есть в 8 ч.

Второе качество – обязательность (2): Я недоверчиво спросил – неужто была здесь встреча? В 6? Под ливнем?! Но паренек меня заверил, что была. ‹…› – И долго шла? – Да минут 40. Погода…

При описании третьего качества Навального, представленного благодаря эффекту обманутого ожидания, автор в форме риторических вопросов предлагает стандартные варианты поведения в типичной ситуации (выступление под дождём) и сразу же иронизирует по их поводу. В результате нестандартное поведение Навального характеризует его положительно, т.к. за этой «нестандартностью» стоит склонность разрушать стереотипы, умение мыслить, выходя за рамки заданного, находить оригинальные решения. Ожидание (3): Я смотрел на сцену и по давней привычке организации подобных встреч прикидывал – как будут защищать от дождя самого Навального? Навеса-то над сценой не было! Перебирал в уме разные варианты. Выйдет в плаще с капюшоном? Но вид тогда будет, как у монаха или шпиона. Что за выступление в капюшоне? Выйдет с зонтиком? В одной руке микрофон, в другой зонтик? Хм, ну тогда будет похож на доброго доктора Гаспара, тоже как-то «не в имидже». Может, ему хотя бы кепку надеть? Кожаную? Мда, тогда скажут, что он пытается копировать Лужкова. В итоге я остановился на том, что кто-то должен стоять вместе с ним на сцене и держать над ними зонтик – хотя, конечно, смотреться это тоже должно не очень, похоже на богдыхана или партфункционера… Реальность (3): Как ни странно, я не угадал ни разу! Навальный появился и всю встречу, все 45 минут простоял на открытой сцене с непокрытой головой под дождем. Вид, наверно, был сюрреалистический: стоит толпа человек в 200, все укрыты под зонтами – и перед ними оратор как ни в чем не бывало;

3. Параллелизм. Автор проводит аналогию между ораторским мастерством Навального и речевой манерой артистов телешоу «Сomedy club», пользующегося большой популярностью у молодёжи: ба, это ж «Камеди клаб»! ‹…› Так вот – практически один в один. Та же свобода нахождения на сцене, готовность к импровизации, легкий слог, полная уверенность в себе, богатая мимика, драйв… Только какой-нибудь Павел Воля в такой манере говорит о «женских причудах», а Навальный говорил о Собянине и Ротенберге, Тимченко и украденных миллиардах. Вот она, молодежная культура пошла на прорыв в политику!;

4. Включение в структуру текста «забавнейшего» эпизода («практически антрепризы»), в котором киргиз на ломаном русском языке задаёт вопросы Навальному по поводу «борьбы с мигрантами» (этот эпизод занимает четверть объёма текста, поэтому в данной статье мы его не приводим). В результате в тексте показано умение политика не поддаваться на провокации, доброжелательно и аргументированно отражать выпады в свой адрес.

Такие качества политика, как стойкость, сила, неуязвимость, акцентируются с помощью многократных указаний на сложность условий, в которых выступал Навальный, – неблагоприятную погоду (дождь, холод): обложной дождь, который к вечеру… превратился в натуральный ливень; Я недоверчиво спросил – неужто была здесь встреча? В 6? Под ливнем?!; Стояли под жутким, реально, ЛИВНЕМ; Все с зонтами – дождь-то продолжал лить как из ведра! Вчера натурально был какой-то потоп; вчера был не только непрекращающийся ливень, но и было, очень мягко говоря, совершенно не жарко: абсолютно осенняя уже погода, градусов 15 в лучшем случае и т.п.

О регулятивности текста невозможно говорить, если у адресата возникает сомнение в истинности обозначенных в тексте авторских интенций. Чтобы не допустить их возникновения, адресант приведённого текста подчёркивает независимость своих оценок, противопоставляя себя «агитаторам» за Навального: Я недоверчиво спросил; Делим на два (агитаторам положено преувеличивать); Вопросы тут, конечно, к его команде: не берегут они своего лидера, совсем не берегут… и т.д.

Однако представленный в тексте образ не может вызывать доверия, если показаны только положительные черты, поскольку у каждого человека неизбежно имеются недостатки. И у Навального они тоже, по словам автора, «как ни странно, есть»: 1) Навальный «холодноват», как американский политик; 2) «в нём маловато ЖАЛОСТИ». На фоне описания многочисленных достоинств эти замечания не воспринимаются как определяющие личность данного общественного деятеля (Надо же найти хоть какие-то недостатки!). Автор отмечает, что это издержки предвыборной кампании (Это явная недоработка… имиджмейкеров кампании), а в последнем абзаце списывает названные недостатки на свою «придирчивость», обусловленную «излишней добросовестностью», тем самым демонстрируя непредвзятость своих суждений и стремление быть объективным.

В данном тексте медийного дискурса регулятивные средства используются для аргументации эмоционального типа, при которой убедительность может восприниматься как доказательность. В процессе текстовой деятельности реализуется ассоциативный потенциал ключевых для текста слов (имён текстообразующих концептов), в образной перспективе которых оказывается самые разнообразные (не только лексические) языковые средства. С помощью этих единиц и приёмов их организации, т.е. лингвистических и экстралингвистических средств регулятивности, автор текста задаёт направление ассоциирования в сознании адресата. Подобное развёртывание текста позволяет автору оказывать эмоциональное воздействие на аудиторию, управлять «вербальными эмоциями» (В.И. Шаховский) читателей, таким образом влияя на осмысление ими содержательно-фактуальной информации в тексте и формируя оценки.

Сопоставительный анализ текстов медийного дискурса, служащих материалом для данной статьи, показывает, что характер их регулятивности неодинаков. В первом случае автор, применяя комплекс регулятивных средств, открыто сообщает о своём отношении к отображаемой действительности и прямо обозначает коммуникативную интенцию – поддержка на выборах кандидатуры Навального как наиболее достойной. Автор второго текста тоже целенаправленно использует средства регулятивности для формирования у читательской аудитории положительного, вызывающего симпатию образа политика, однако при этом позиционирует себя в качестве нейтрального наблюдателя, интенция которого только в том, чтобы честно и непредвзято осветить одно из событий предвыборной кампании Навального – встречу с избирателями. В случае с первым текстом о манипулятивности говорить нельзя, в то время как второй текст, на наш взгляд, обладает манипулятивным потенциалом.

Тексты медийного дискурса представляют собой социально значимые сообщения, на данном этапе развития общества доминирующие над другими видами текстов. Современные исследователи уже не сомневаются в том, что основное назначение текстов медийного дискурса состоит не в информировании населения, а в формировании общественного мнения. Для этого в медийном дискурсе применяются тактики воздействия на аудиторию – прямые, когда адресант репрезентирует в тексте свою истинную коммуникативную цель (как в тексте 1), и косвенные, направленные на утаивание цели адресанта (как в тексте 2). Регулятивность текста связана с реализацией обоих видов тактик, поскольку моделирует эмоционально-оценочное восприятие текстового содержания аудиторией и обеспечивает коммуникативно-прагматический эффект, который служит адресату стимулом и ориентиром для дальнейших действий.

Литература

Балли Ш. Французская стилистика. – М.: Иностранная литература, 1961.

Болотнова Н.С. Коммуникативная стилистика текста: cловарь-тезаурус. – М.: Флинта; Наука, 2009.

Вайсбах Х., Дакс У. Эмоциональный интеллект. – М.: Лик-Пресс, 1998.

Доценко Е.Л. Психология манипуляции. – М.: ЧеРо, 2000.

Ильенко С.Г. Текстовые реализации и текстообразующие функции синтаксических единиц. – Л.: ЛГПИ, 1988.

Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции (нейропсихологическое исследование). – М.: Российское педагогическое агентство, 1998.

Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1987.

Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций. – М.: Гнозис, 2008.

Шаховский В.И. Проблема эмотивного текста // Шаховский В.И., Сорокин Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы (межкультурное понимание и лингвоэкология. – Волгоград: Перемена, 1998.

Шаховский В.И. Эмоции: долингвистика, лингвистика, лингвокультурология. – М.: ЛИБРОКОМ, 2009.

Brown К. et al Language. Thought and Culture. – Michigan: The University of Michigan Press, 1958.

Goleman D. The Emotional Intelligence. Why it Can Matter More than IQ? – Bentam Books, 1997.

Izard С.E. Human Emotions. – New York: Plenum Press, 1977.

В.В. Жура