Одно непостоянство на свете постоянно

В романе впервые барочные настроения тесным образом переплетаются с реалистическими картинами действительности.

Творчество Лафонтена (1621-1685)

Жан Лафонтен родился 8 июля 1621 г. в Шато Тьери. Его отец был небогатым незначительным чиновником. От отца он должен был получить в наследство должность сборщика налогов, поэтому начал изучать право.

Писать начал писать поздно в 33 года (в 1654 г.) Лафонтен пробовал свои силы во всех литературных жанрах, писал трагедии, комедии, оды, послания, романы, эпиграммы, песни. Первое опубликованное произведение – комедия «Евнух», ученическая работа, написанная под влиянием комедий Теренция. Его представили влиятельному министру Фуке. Лафонтен получил от него пенсию, продал свою должность и имущество в Шато Тьери и переехал в Париж. Здесь Лафонтен сблизился с Буало, Мольером и Расином. Он так любил своих друзей, что поместил их под именами Ариста (Буало), Желаста (Мольер), Аканда (Расин) в свой роман «Любовные приключения Психеи». Но талант его в большей степени проявился в двух жанрах – басне и короткой стихотворной новелле. В 1665 г. были опубликованы его «Стихотворные сказки и рассказы», в 1668 г. «Избранные басни в стихах». Легкие, изящные, фривольные стихотворные новеллы, рассказы в форме басни всегда жизнерадостны. Его современник Лабрюйер писал о нем: «Если он пишет, то в манере доброй сказки; он заставляет говорить зверей, деревья, камни – то есть то, что не говорит; легкость, грацию, прекрасную естественность и изящество находим мы в его творениях».

Именно в «Баснях» особенно раскрылись отличительные черты художественного мироощущения поэта, они определяют его своеобразное место в классицизме: интерес к низшим, с точки зрения классицизма жанрам, стремление опереться на народную мудрость и традиции фольклора, отразить взгляды простых людей, сатирический склад ума, склонность к иносказанию и иронической усмешке. Архаичный жанр басни органично вписался в нормативную эстетику классицизма – сжатость изложения, единство действия, доведенное до предела, не допускающее никаких отклонений в сторону, никаких дополнительных элементов, принцип обобщения. Лафонтен в предисловии к своим басням указывал на своеобразие своего искусства. Он говорил, что не достиг лаконизма Федра, но искупил этот недостаток веселостью. «Веселостью я называю не то, что вызывает смех, а некое особое обаяние, общий радостный колорит, который можно придать всякому предмету, даже наиболее серьезному».

Героями его басен становятся традиционные со времен античности персонажи: ворона и лисица, волк и ягнята, стрекоза и муравей, но Лафонтен вносит свое оригинальное, национальное содержание в эти образы. Пушкин писал: «Конечно, ни один француз не осмелится кого бы то ни было поставить выше Лафонтена, но мы, кажется, можем предпочитать ему Крылова. Оба они вечно останутся любимцами своих единоземцев. Некто справедливо заметил, что простодушие есть врожденное свойство французского народа; напротив того, отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться: Лафонтен и Крылов – представители духа обеих народов».

Басни Лафонтена отличаются необычайной широтой обозрения современной французской действительности. Вся Франция второй половины XVII в.: от крестьянина-бедняка, зарабатывающего сбором хвороста и заканчивая монархом и его аристократическим окружением, проходят перед глазами читателя. С годами сатира Лафонтена, направленная против сильных мира сего, приобретает большую эмоциональность, социальную остроту, реалистичную конкретность. Повествование Лафонтена-баснописца не безличностно, оно пронизано переживаниями и настроениями самого автора.

Политические басни Лафонтена («Звери во время чумы», «Петух и лиса») совсем не безобидны, они язвительны и обнаруживают демократические симпатии баснописца. Басни Лафонтена народны по своему легкому, изящному юмору, по здравому народному смыслу, и в то же время они изысканны, галантны и салонны. Знаменитый французский критик писал о нем: «Надо быть знатоком, чтобы оценить в Лафонтене поэта, понять, сколько он нашел возможностей в поэзии и какие богатства из нее извлек. Смелые метафоры им созданных выражений обычно проходят мимо внимания, ибо они настолько уместны, что, кажется, не было ничего проще их применить. Никто из наших поэтов так свободно не владел языком, никто, в особенности, так легко не подчинял французский стих всем его формам. Монотонность, в которой упрекают наше стихосложение, у него исчезает совершенно». В баснях Лафонтена можно найти и литературные имена. В басне «Кот и Лис» имена мольеровского Тартюфа и средневекового адвоката Пателена уже используются в качестве общеизвестных нарицательных имен.

Предметом басни часто бывают не только пороки людей, но и психологические наблюдения в духе Ларошфуко или Лабрюйера (см. басню «Муж, жена и вор». В ней рассказывается о несчастном муже сильно влюбленном в свою жену, но, пользовавшийся у нее расположением. Он не мог добиться от нее ни нежного взгляда, ни слова дружб, ни милой улыбки. И вот однажды она сама бросилась ему в объятья. Оказывается, ее напугал вор, и так она искала защиты. Благодарный муж, испытав долгожданное счастье, разрешил взять вору все, что тот пожелает. Басня заканчивается мыслями Лафонтена: «Страх иногда бывает самым сильным чувством и побеждает даже отвращение. Однако любовь сильнее. Пример этот влюбленный, который сжег бы свой дом, чтобы только поцеловать свою даму и вынести ее из пламени. Мне нравится такие увлечение».

В стихотворных новеллах Лафонтена царит дух жизнерадостной простоты человеческих отношений и чувственности. В них Лафонтен продолжает славить жизнь в традициях Ренессанса. Люди здесь не злы, терпимы к человеческим слабостям, не мстительны, они предаются печалям, но не надолго. Стихотворные новеллы Лафонтена фривольны, наполнены легким остроумием и галантными модными перифразами в салонах XVII века.

Некоторые новеллы совсем короткие, в несколько стихотворных строк. Это скорее новеллы-анекдоты, вся острота которых – в неожиданных логических поворотах. Такова новелла «Сестра Жанна», некая Жанна в девицах прижила ребенка и, чтобы замолить свой грех, удалилась в монастырь. Там своим усиленным благочестием и религиозным рвением обратила на себя внимание игуменьи. Та призвала к себе монахинь и заявила им: «Будьте такими же усердными в служении богу, как сестра Жанна». – «Если бы нам удалось испытать то же, что и она, ах, тогда бы и мы были усердными», - со вздохом ответили ей монашки. Служители церкви подвергаются здесь тонкой насмешке. Они подрывали уважение к церкви, порождали сомнения в безгрешности ее служителей. Его фривольные новеллы, написанные в духе Боккаччо, принесли ему нерасположение церкви и короля. За эти новеллы его не хотели принимать в Академию. Из-за его фривольных новелл ходило много анекдотов; говорили, что он любит в мире лишь три вещи – стихи, праздность и женщины. Капуцин. Отпуская ему грехи, потребовал дарственной в пользу церкви. Лафонтен ответил: «Отец мой, ведь у меня ни полушки за душой, впрочем, вскоре должна выйти из печати книжка моих стихотворных новелл, возьми 100 экземпляров и продай их». Стихотворные новеллы навлекли на Лафонтена нападки церковников. Его обвиняли в забвении всех норм морали, даже в XIX веке в период реставрации Бурбонов (1815-1830) его имя служило синонимом развращенности. Красноречивый тому пример – эпизод из салонной жизни французской провинции времен Реставрации в романе «Красное и черное» Ф. Стендаля. Жюльен Сорель под общий гул одобрения роялистов в доме господина де Реналя называет басни Лафонтена безнравственными.