Немного теории. Style is the feather in the arrow,

Style is the feather in the arrow,

not the feather in the hat.

N. E. Enkvist

Специфика текста как объекта перевода зависит, преж­де всего, от его коммуникативного задания, функциональ­ной, содержательной и структурной специфики, которая, в свою очередь, во многом определяется принадлежнос­тью к тому или иному жанру и стилю.

Неразрывная связь стилистики и переводоведения — это реальный факт. По выражению М. П. Брандес (1988), «по отношению к оптимизации переводческой деятельно­сти задачи стилистики и переводоведения являются взаимо­дополняющими». И. Р. Гальперин (1981) также отмечал, что «адекватный перевод невозможен без знания элементов лин­гвистической стилистики». А. В. Федоров (2002) прямо ука­зывает на то, что среди всех лингвистических дисциплин именно стилистика имеет самое близкое отношение к тео­рии и практике перевода. Многие ученые сходятся во мне­нии, что знание коммуникативной жанрово-стилистической специфики произведения особенно важно для профессио­нального переводчика, так как переводы, выполненные с учетом этого знания, обеспечивают идентичность воздей­ствия на читателя текстов оригинала и перевода. Иными словами, подходя к переводу с позиции жанрово-стилистического анализа, мы решаем проблему достижения комму­никативно-равноценного переводческого эквивалента.

Таким образом, мы не подвергаем сомнению тот факт, что теория функциональной стратификации языка, свя­занная с его делением на ряд функциональных стилей (ФС), имеет огромное значение для теории и практики перевода.

Но что же такое функциональный стиль? Из чего исхо­дят, какими принципами руководствуются ученые, выде­ляя те или иные функциональные стили? А. И. Горшков (2001) называет три подхода к построению системы ФС: во-первых, исходя из функций языка (общение, сообщение и воздействие), во-вторых, исходя из функционирования язы­ка в определенной сфере деятельности людей, и, в-третьих, ориентируясь на структуру текста. Вероятно, все три подхо­да одинаково важны, однако, исходя из того факта, что ФС является исторически и социально обусловленной категори­ей, следует придавать особое значение второму подходу, суть которого в том, что определенная сфера человеческой дея­тельности обслуживается определенным языковым стилем.

Словарь иностранных слов под редакцией И. В. Лехина и Ф. Н. Петрова дает следующее определение слова «функ­ция»: функция (лат. funktio отправление, деятельность) — деятельность, обязанность, работа; назначение. Следова­тельно, разные стили существуют в языке постольку, поскольку каждый из них выполняет определенное на­значение, имеет функцию, то есть некое обобщенное ком­муникативное задание. Современные лингвистические исследования основываются на коммуникативном подхо­де, а значит, функции стилей трактуются, прежде всего, как коммуникативные функции.

По мнению И. В. Арнольд (2002), название «функцио­нальный стиль» очень удачно, потому что специфика каждого стиля вытекает из особенностей функций языка в данной сфере общения.

Таким образом, смыслом существования ФС является та или иная языковая функция, то есть выполнение опреде­ленного коммуникативного задания. Следовательно, стили­стически нейтральных текстов нет, поскольку нет функци­онально нейтральных текстов. В любом тексте обязательно реализуются несколько языковых функций, причем одна или две выступают в качестве функциональной доминанты.

Поэтому очевидно, что раскрыть специфику ФС — зна­чит выявить, какие именно языковые средства и в каком соотношении организуют образующую данный ФС группу текстов. Отвечая на вопрос о жанрово-стилевой принад­лежности анализируемого текста, мы делаем первый и основной шаг переводческого анализа, благодаря которо­му выясняется коммуникативное задание текста и его функция, прагматика отправителя и адресата и многие другие вопросы, которые прямо подводят к тому, как данный текст следует переводить. Вспомним, как А. Пар­шин (2000) оценивает значимость понятий стиля и жанра для перевода: «Жанрово-стилистическая норма во мно­гом определяет как необходимый уровень эквивалентнос­ти, так и доминантную функцию, обеспечение которой составляет основную задачу переводчика и главный кри­терий оценки качества его работы». А. Паршин также называет знание «законов жанров» ключом к переводу, поскольку «при существующих небольших различиях, общие «законы жанров» едины для всех языков...», по­этому анализ текстов с точки зрения стиля и жанра по­зволяет успешно переводить в обоих направлениях.

Обратимся теперь к понятиям речевой жанр, тип тек­ста, функциональный стиль и рассмотрим их взаимосвязь.

На данный момент среди всего многообразия точек зрения на жанр можно выделить два глобальных подхода: литературоведческий (жанр как литературная форма, то есть тип художественного текста, определяемый по регу­лярно повторяющимся формальным и семантическим ха­рактеристикам, имеющий жесткую структуру и класси­фицируемый в четких, взаимоисключающих категориях) и лингвистический (социолингвистический). В отличие от литературоведческого подхода социолингвистический под­ход к анализу жанра не ограничивается художественны­ми текстами, а распространяет это понятие на весь широ­чайший спектр нелитературных текстов. Таким образом, из чисто литературоведческой категории жанр превраща­ется в объект лингвистического исследования. Недавно появилась даже специальная область лингвистики — лин­гвистика жанра. Разумеется, наше понимание жанра ос­новывается именно на лингвистическом подходе.

По мнению таких ученых, как М. П. Брандес, В. Л. На-ер, жанр — воплощение речевого акта, тогда как стиль относится к области языка. Функциональный стиль отно­сится к жанру как общее к частному, как теория к прак­тике, как абстрактное к конкретному. Чтобы проиллюст­рировать взаимосвязь стиля и жанра, М. П. Брандес и В. И. Провоторов (2001) проводят образную аналогию с утюгом, где утюг — это один из множества жанров элек­тротехники (бытовой подстиль), а электроэнергия — это питающее его информационное поле. Жанр не существует вне информационного поля ФС, как утюг не может функ­ционировать вне энергосистемы.

При этом В. Л. Наер (1981) указывает на необходимость «избегать смешения этих по сути неравнозначных языко­вых явлений, находящихся в родо-видовых отношениях». Суть различия между жанром и стилем В. Л. Наер форму­лирует следующим образом: «если сами ФС вычленяются на основе различий в функции, то в основе дифференциа­ции под стилей и жанров, при сохранении общей функции — это их объединяет — лежат разнообразные факторы, такие, как более узкая сфера деятельности,... частные (подчинен­ные общей функции) коммуникативно-целевые различия и др». Иными словами, разные жанры, составляющие опреде­ленный ФС, реализуют общее коммуникативное задание посредством различных средств языка. С другой стороны, нельзя пренебречь и выводами Т. Н. Хомутовой (2002), ко­торая на основе глубокого и всестороннего анализа различ­ных научных традиций, направлений и подходов к исследо­ванию жанра приходит к выводу об относительной незави­симости, самодостаточности этой категории.

Как утверждает Н. М. Разинкина (2004), «жанр и стиль органически связаны ценностными отношениями пользы и красоты». Н. М. Разинкина обращает наше внимание на функциональный стиль как на явление эстетически гармоничное, характеризуемое двумя противоположными тенденциями — к устойчивости и к изменчивости, нахо­дящимися в состоянии динамического равновесия. Подоб­ное динамическое равновесие, называемое в философии «гомеостазисом», характерно для сложных саморегулирую­щихся систем, какой несомненно и является функциональ­ный стиль. Такие основополагающие эстетические принци­пы, как повторяемость целого в его частях, соподчиненностъ и принцип единства в системе средств композиции, находят свое отражение в гармонических свойствах функ­ционального стиля и хорошо прослеживаются на примере жанрового состава стиля. Так, принцип повторяемости це­лого в его частях выражается в том, что общее коммуника­тивное задание данного стиля неизменно повторяется во всех его жанровых разновидностях, а принцип соподчиненности проявляется, в частности, в выделении ведущих, основных для данного стиля жанров на фоне периферийных.

Оф — официально-документаль­ный, Н — научный, П-т — про­фессионально-технический, Г — газетный, П — публицистиче­ский, X — стиль художественной литературы, Р — религиозный

Большинство современных исследователей (И. В. Ар­нольд, И. Р. Гальперин, В. Л. Наер, В. И. Провоторов, Н. М. Разинкина и др.) выделяют от пяти до восьми функ­циональных стилей. Нам представляется наиболее целесо­образной классификация В. Л. Наера (1981), который выделя­ет в современном английском языке семь функциональных стилей — официально-документальный, профессионально-технический, научный, газетный, публицистический, рели­гиозный и стиль художественной литературы, причем наи­более весомыми в современном английском языке считает научный, газетный и художественный стили. Схема, пред­ложенная В. Л. Наером (схема 2), также отражает области пересечения некоторых функциональных стилей.

При этом В. Л. Наер понимает ФС как форму вариа­тивности литературной разновидности языка, поэтому из числа функциональных стилей исключается обиходно-бытовой стиль. Нас это устраивает, так как мы занимаем­ся проблемами письменного перевода, а значит, элементы обиходно-бытового стиля интересуют нас лишь постоль­ку, поскольку они бывают представлены в письменных текстах. Тем не менее, признавая, что обиходно-бытовой стиль стоит особняком в системе ФС, мы не можем отри­цать факта его существования. Для иллюстрации приве­дем систему стилей, предложенную для русского языка Д. И. Розенталем.

В. Л. Наер (1981) отмечает наметившуюся в современном английском языке тенденцию к «огрублению все" стилевой системы», к стиранию границ между ФС. В результате вырисовываются три базовые сферы — сфера про фессионально-деловой, массовой и художественной коммуникации, в рамках которых развиваются и функционирую группы стилей. Эти три глобальные сферы стилистической системы языка В. Л. Наер называет «мегастилями» и про тивопоставляет «макростилям» (ФС) и «микростилям» (жанрам).

Итак, каждый ФС оформляется в своей, только ему присущей совокупности жанров. Развитие каждого из Ф" обеспечивается постоянным возникновением новых жанров. При этом каждый жанр имеет свои варианты, напри­мер, научная статья может быть обзорной, эксперименталь­ной, полемической и т. д. Количество речевых жанров едва ли поддается учету. Один только официально-делово стиль представлен десятками, если не сотнями жанров. Это всякого рода постановления, указы, меморандумы, ноты, уложения, кодексы, уставы, приказы, донесения, протоколы, акты, деловая переписка и пр. Таким образом количество жанровых разновидностей текста практически неограниченно, и каждая из них, на фоне нейтральны языковых средств, имеет собственные особенности, свой набор дифференцирующих признаков. Возможно, имени эта необозримость и послужила причиной появления тер­мина «тип текста», который, по нашему мнению, являет­ся одним из наиболее расплывчатых и неопределенных понятий в лингвистике.

Применительно к целям практической переводческой интерпретации текста представляется целесообразным принимать во внимание не столько тип (или подтип) ана­лизируемого текста, сколько реализуемую им коммуни­кативную функцию, соответствующую одной из шести фундаментальных языковых функций, предложенных Р. О. Якобсоном, — денотативной, экспрессивной, факти­ческой, командной, металингвистической и поэтической. (При этом, разумеется, мы не упускаем из вида, что клас­сификация функций имеет абстрактный и относительный характер, поскольку в реальном тексте, как правило, ре­ализуются несколько языковых функций, причем одна или две выступают в качестве функциональной доминан­ты; в качестве последней может выступать и некая произ­водная функция.) Практика перевода показывает, что даже если анализируемый текст принадлежит к числу «гибридных», «промежуточных» жанров и однозначно определить его жанровую принадлежность не удается, коммуникативно-прагматическая установка, функциональ­ная доминанта и, следовательно, доминанты перевода не укроются от взгляда внимательного переводчика.

Исходя из распространенного утверждения о том, что важно научить будущих переводчиков самостоятельно мыслить «по-переводчески» при работе с любым текстом, целесообразно выработать схему или алгоритм перевод­ческого анализа текста, характеризуемый универсальнос­тью, простотой и практической эффективностью, и успеш­но применяться при работе как с художественными, так и с информационными текстами. Г. Э. Мирам (2001) убе­дительно доказал, что при разных видах перевода, равно как и при переводе разных типов текстов используются одни и те же мыслительные операции, и в этом смысле различий между ними нет.

При анализе текста как объекта перевода необходимо обращать внимание на следующие аспекты:

• содержание, суть текста;

• общая стилевая характеристика текста;

• жанровая принадлежность, а также «тип жанровости»[6];

• функциональная доминанта (коммуникативное зада­ние);

• информативность текста;

• экспрессивность текста;

• прагматика отправителя и адресата;

• формальная и формально-смысловая структура текста.

Рассмотрим перечисленные аспекты более подробно.

Как отмечает В. Л. Наер (2001), «Функционально-стиле­вой аспект текста является одной из важных его характе­ристик. Поэтому, охарактеризовав в самых общих чертах содержательно-смысловой аспект текста и переходя к кон­кретному рассмотрению его структуры — формальной и информационной, следует определить его жанрово-стилевую принадлежность». Проанализировав несколько схем пере­водческой интерпретации текста, предлагаемых такими ав­торами, как И. С. Алексеева, М. П. Брандес, В. И. Провоторов, В. Л. Наер, мы пришли к выводу, что идея стиля и жанра присутствует в каждой из них.

В связи с этим необходимо рассмотреть стилеразличительные параметры текста, предлагаемые перечисленны­ми авторами.

По М. П. Брандес, В. И. Провоторову (2001), информа­ционное поле функциональных стилей формируется из следующих составляющих:

• определенный метод отражения действительности (обоб­щенный — в официально-деловом, абстрактный — в науч­ном, конкретный — в бытовом, образный — в художествен­ном);

• ведущая функция, которая определяет функциональ­ный тип текста (директивный, информационный, объясняюще-аргументативный);

• тональность (деловая, нейтральная, торжественно-ут­верждающая);

• тип мышления (описательный, информационный, кон­цептуально-аналитический), что соответствует трем ком­позиционно-речевым формам (КРФ) — описание, сообще­ние, рассуждение.

Речевой жанр имеет два состояния — статическое и ди­намическое. Жанр басни, его статическая конструкция — это краткий рассказ с иносказательным поучительным смыслом. Басенность же — понятие динамическое, созда­ющее общий настрой произведения. То же: полемика — полемичность, репортаж — репортажность и т. п.

Существует еще некий интегрирующий элемент, или конструкт произведения, состоящий из двух структур — вертикальной и горизонтальной, где вертикальная пред­ставлена тремя основными архитектонико-речевыми фор­мами (АРФ) — монолог, диалог, полилог, а горизонталь­ная — тремя композиционно-речевыми формами (КРФ) — сообщение, описание, рассуждение.

Все это необходимо учитывать, приступая к практичес­кому анализу текстов.

По И. С. Алексеевой (2003), Н. М. Разинкиной (2004), основные стилевые различия нужно искать в вариативности прагматических установок отправителя речи. В. Л. Наер (2002) также указывает на теснейшую связь стилистичес­кого и прагматического аспектов речевого произведения.

Исходя из того, что понимание текста невозможно без понимания того, кто за ним стоит, по признаку абстракт­ности/конкретности выделим три типа автора-адресанта текста: автор как индивидуальность (характерно для ху­дожественного текста, эссеистики), автор как представи­тель группы специалистов (газетный, научный текст), обобщенный, абстрактный автор как государство или фирма (характерно для стиля официальных документов).

Л. В. Славгородская (1981), Л.Г.Лузина (1983), К. М. Ирисханова (1988) также выделяют фактор адре­сата в качестве важного стилеобразующего параметра. К. М. Ирисханова классифицирует типы адресатов по при­знаку абстрактности/конкретности и профессиональнос­ти/непрофессиональности. По признаку абстрактности/ конкретности выделяются три типа адресата: абстракт­ный, когда текст адресуется широкой публике, конкрети­зированный, когда текст предназначается социально-ог­раниченной группе людей, и конкретный, когда автортекста обращается непосредственно к одному или нескольким лицам. Соответственно выделяются два типа адресата по признаку профессиональности/непрофессиональности. Представляется также немаловажным классифицировать адресатов по признакам возраста и социального статуса.

О. Н. Гришина (1988) рассматривает экспрессивност как стилеразличительную категорию. Указывая на необходимость различать эмоциональность и экспрессивность, О. Н. Гришина определяет последнюю как реализацию ав­торского намерения выразить определенные эмоции при помощи эмфатического выделения того или иного знака. При этом выделяется внешняя и внутренняя экспрессив­ность. Внутренняя экспрессивность создается за счет ис пользования выразительных средств языка и стилистиче­ских приемов, внешняя же экспрессивность не содержи стилистически маркированных элементов и реализуете только в контексте. «Даже такое нейтральное слово, ка «до свидания», может стать экспрессивно значимым, если, допустим, оно произнесено при встрече вместо прощания». Отсюда следует, что «исследование экспрессивности пред полагает необходимость коммуникативного подхода...».

И. С. Алексеева (2003) выделяет в качестве одной из важных стилеобразующих характеристик состав инфор­мации и ее плотность. Для практических целей перевода она подразделяет информацию на три вида: когнитивную, эмоциональную и эстетическую. «Анализ информацион­ного состава данного текста может прямо подвести нас i выводам о том, как его следует переводить. Во многих текстах разные виды информации смешаны (напр. рекла­ма), другие тексты специализируются на одном, преобладающем виде, например, лекция или научный доклад спе­циализируются на когнитивной информации лишь с не-i значительной примесью эмоциональной или эстетической. Однако они могут различаться плотностью информации»

Некоторые авторы выделяют лишь два базовых типа информации. Информация первого рода — предметно­логическая, объективная, фактуальная информация, ин­формация второго рода — субъективная, оценочная, эмо­циональная информация, т. е. чувства, эмоции, настрое­ния автора по поводу излагаемых фактов. По мнению И. В. Арнольд (2002), «при толковании текста важно по­мнить, что информация в речи может быть двух видов:

а) информация, не связанная с обстановкой акта коммуникации, а составляющая самый предмет сообщения;

б) информация дополнительная, связанная с условиями и участниками акта коммуникации». (Добавим, что эти два типа информации могут быть соотнесены с денотативным и коннотативным аспектами значения.)

Информация второго рода тесно связана с категорией модальности, которую В. Л. Наер (2001) относит к важ­нейшим категориям текста. В лингвистике разграничива­ется объективная и субъективная модальность, причем объективная модальность является грамматической кате­горией, а субъективная — коммуникативной, поскольку это есть субъективное отношение производителя речи к содержанию высказывания, а вербальное выражение пос­леднего возможно только на уровне коммуникации. (Ср. с внешней и внутренней экспрессивностью.) В письменном тексте субъективная модальность находит свое выраже­ние с помощью лексических, грамматических и стилис­тических средств. Наличие или отсутствие модальности определяется жанрово-стилевой принадлежностью текста. «Субъективная модальность присуща в основном текстам, по своей природе предполагающим возможность и/или необходимость выражения отношения, мнений, оценок, текстам художественным, публицистическим, газетным, в известной мере и научным. С другой стороны, есть тек­сты (официально-документальные, профессионально-тех­нические), которым она противопоказана».

В качестве примера сравним два небольших отрывка[7]:

1. "Carburetor ice was a constant problem. The steering box froze and had to be thawed out by blow-torches. Ge nerator bushes stuck and broke, but fortunately we carrie spares enough of these. But the biggest trouble was the radiator."

2. "Carburetor ice was a constant problem. The steerin box froze and was thawed out by blow-torches. Generator bushes stuck and broke, and had been replaced by spares. The radiator was also a big trouble."

Очевидно, что с точки зрения изложенных в этих двух отрывках фактов (то есть когнитивной информации) раз­ницы между ними нет. А заключается она в наличии в первом отрывке эмоциональной информации («информа­ции второго рода»), выражаемой с помощью модальности (fortunately, biggest). Следовательно, первый отрывок при надлежит к группе художественных текстов, а второй — к группе информационных. Соответственно, по-разному будет оформлен и перевод отрывков:

1. «В карбюраторе постоянно образовывался лед. Ко­робка передач замерзала, и ее приходилось отогревать паяльной лампой. Втулки генератора примерзали и ло­мались, но, к счастью, мы взяли с собой достаточно за­пасных частей. Но больше всего хлопот доставлял нам радиатор».

2. «В карбюраторе постоянно образовывался лед. Ко­робка передач замерзала, и ее отогревали паяльными лампами. Втулки генератора примерзали и ломались; их заменяли запчастями. Проблемы также часто возникали в радиаторе».

Сравнивая два приведенных отрывка, можно сделать еще один важный вывод, а именно: несмотря на то, что В. Н. Комиссаров (1999) выделяет два основных функци­ональных вида перевода — художественный и информа­ционный, элементы тех и других часто сосуществуют в одном и том же тексте. Как в техническом информацион­ном тексте могут присутствовать элементы художествен­ного оформления, так и художественный по форме текст может быть очень «техническим» по содержанию, что мы и видим в первом из приведенных примеров. Все это еще раз подводит нас к мысли об универсальности перевод­ческого анализа текста. «Известно, что специфику язы­ка и текста... определяет не предметное содержание, а речевой жанр и функциональный стиль, которые изнут­ри пронизывают предметное (денотативное) содержание» (Л. К. Латышев, В. И. Провоторов, 2001). «В этом смыс­ле жанр и стиль — категории синтеза, интегральные характеристики формы произведения» (М. П. Брандес, 1988).

На основании всего изложенного мы предлагаем следу­ющую универсальную модель ПАТ (схема 4, стр. 68), обес­печивающую понимание переводимого текста на уровне значения и на уровне смысла, что включает лингвисти­ческий аспект (что говорится и о чем говорится), экстра­лингвистический (когнитивный, дискурсивный) аспект и прагматический аспект (понимание цели коммуникации).

Данная схема отражает аспектные характеристики тек­ста как объекта перевода и иллюстрирует наше понима­ние текста как целостности, рассматриваемой в единстве формы и содержания. Она включает пять аспектов, среди которых центральное место занимает жанрово-стилевой аспект. И здесь необходимо сделать одну оговорку: распо­ложение аспекта А в центре схемы говорит не столько об определяющей роли жанрово-стилевой принадлежности анализируемого текста, сколько об обособленном положе­нии данного аспекта анализа. Как мы уже отмечали, ис­ходя из практики перевода, существует немало «гибрид­ных» текстов, однозначно сформулировать жанрово-стилевую принадлежность которых не удается. Однако учет аспектов Б, В, Г, Д при анализе текста неизбежно приво­дит к определению инварианта перевода.