Глава XI основания и границы системы laissez-faire, или принципа невмешательства

Вмешательство может простираться вплоть до установления контроля за свободными действиями частных лиц. Правительство мо­жет запрещать всем и каждому делать определенные вещи вообще или делать их без его разрешения; либо может предписывать им делать определенные вещи или делать определенными способами вещи, предоставляя им одно­временно право делать или не делать их.

Все это — директивное вмешательство правительства. Существует и другой вид вмешательства, не являющийся директивным: когда правительство вместо того, чтобы из­давать предписания и принуждать к их исполнению под угрозой применения мер наказания, избирает довольно редкий для правительств, но могущий оказаться чрезвычайно важным образ действий, а именно тот, когда оно выдает рекомендации и предоставляет обширную инфор­мацию.

Какой бы теорией в отношении основ общест­венного союза мы ни руководствовались и какими бы политическими институтами ни располагали, каждый от­дельный человек находится как бы в центре круга, грани­цы которого не должно переступать никакое правитель­ство независимо от того, кем оно представлено: одним лицом, несколькими лицами или множеством лиц.

Однако почти во всех формах правительственной деятельности присутствует нечто такое, что совершается принудитель­но, а именно получение денежных средств. Получают их за счет налогов или постоянных доходов с государствен­ной собственности, хотя даже и в этом случае они являют­ся причиной такого принудительного налога, который мог бы быть обеспечен продажей этой собственности или по­ступлением ежегодных доходов с нее..

Второе общее возражение против государственного вмешательства заключается в том, что возложение, на пра­вительство любых дополнительных функций увеличивает его могущество

Третье общее возражение против государственного вмешательства основывается на принципе разделения тру­да

Поэтому при демократичес­ком правительстве не менее, чем при всяком другом, необходимо, чтобы ко всякому стремлению со стороны органов государственной власти расширять свое вмешательство и брать на себя полномочия, без которых легко можно было бы обойтись, относились с постоянным недо­верием

Правительство не представляет собой одного или несколь­ких должностных лиц: в самом исполнительном органе может существовать практически любое разделение труда.

Для человеческого благосостояния нет более опасного стечения обстоятельств, нежели то, когда ум и дарования поддерживаются на высоком уровне в рамках правящей группы, но умерщвляются и не поощ­ряются у тех, кто не является ее членом.

Мнение же, что потребитель - компетентный судья товара, можно принять только с многочисленными оговорками и исключениями. Покупатель вообще является наилучшим судьей материальных предметов, производи­мых для удовлетворения его потребностей (хотя это нельзя считать универсальной истиной).

Между тем любое благонамерен­ное и достаточно просвещенное правительство, не прояв­ляя самонадеянности, может считать, что оно достигло или должно достичь уровня развития, превышающего уровень развития общества, которым оно управляет, и что поэтому оно способно предложить людям образование и воспитание более совершенные, чем те, какие добровольно потребовала бы большая часть их.

Но на одном моменте следует настаивать со всем упор­ством, а именно на том, чтобы правительство не монопо­лизировало образования на каких бы то ни было уровнях, низших или высших; чтобы оно не употребляло ни власти, ни влияния, вынуждая людей обращаться прежде всего к учителям, которые назначены им; чтобы оно не предо­ставляло никаких особых преимуществ тем, кто получил воспитание и образование в государственных школах

Не следует допускать, чтобы дети и подростки трудились слишком много часов в день или выполняли непосильную работу, ибо если это не будет запрещено, то их всегда могут принуждать к этому. В отношении детей свобода договора не что иное, как свобода притеснения. Очень важно, чтобы дети получали по возможности лучшее для их положения образование, а поэтому нельзя допускать, чтобы родители или родственники имели право по равно­душию, зависти или скупости отказывать им в этом.

Если бы женщина обладала такой же неограниченной властью над своею личностью и до­ставшимся ей по наследству или приобретенным имущест­вом, как и мужчины, то не было бы никакого основания ограничивать часы ее работы, для того чтобы она могла иметь время работать на своего мужа, на его домашний очаг, как это именуют сторонники ограничений.

Для улучшения положения женщин, напротив, следовало бы стремиться к тому, чтобы предоставить им самый широкий доступ к независимым промышленным занятиям, а не закрывать, полностью или частично, те, которые уже от­крыты для них.

Практический принцип свободы дого­воров может применяться с большими ограничениями к случаям вечных обязательств, и закон должен относиться к подобным обязательствам с крайней осторожностью. Ему не следует санкционировать эти договоры в тех слу­чаях, когда налагаемые ими обязательства таковы, что договаривающаяся сторона не может компетентно судить о них.

Предоставление концессии на огра­ниченное время в общем оправдано на основании того же принципа, как и выдача патента на изобретения. Но в подобных случаях государству следует либо сохранять за собой право на определенных условиях получить назад столь важное для общества предприятие, либо удержи­вать за собой и осуществлять право устанавливать максимальный размер платы за проезд и провоз грузов и время от времени изменять этот максимум. Необходимо, по-видимому, заметить, что государство может быть соб­ственником каналов и железных дорог, не занимаясь не­посредственно их эксплуатацией, и что почти всегда ком­пании, арендующие у государства железную дорогу или канал на определенное время, будут лучше эксплуати­ровать их.

Есть вещи, вмешательство за­кона в которые необходимо не для того, чтобы вообще от­вергать суждение отдельных лиц относительно их собст­венных интересов, но чтобы придать этому суждению реальную силу, ибо сами лица не могут сделать это иначе, чем по соглашению между собой, ну а это соглашение не будет действительным, если не получит правового при­знания и не будет санкционировано законом. Я могу упомянуть вопрос о сокращении продолжительности рабочего дня. Предположим что сокращение общей продолжительности рабочего дня у фабричных рабочих — скажем, с 10 до 9 часов, — было бы выгодно рабочим, т. е. что они за 9 часов работы получали бы такую же или почти такую же заработную плату, какую получают за 10-часовой рабочий день. Если бы сокращение рабочего дня имело именно такой результат и если бы фабричные рабочие вообще были уверены в нем, то, пожалуй, можно сказать, что подобное сокращение было бы воспринято ими стихийно. Я же возражу, что оно не будет принято, если рабочие не дадут друг другу обязательства соблю­дать его.

Как бы ни было полезно для колонии в целом и для каждого ее от­дельного члена, чтобы никто не занимал земли больше, чем в состоянии должным образом обработать, и не ста­новился землевладельцем до тех пор, пока не появятся другие работники, готовые занять его место среди работаю­щих по найму, отдельное лицо никогда не будет заинте­ресовано в соблюдении подобного воздержания, если оно не будет уверено в том, что и другие будут поступать та­ким же образом. Когда это лицо окружено поселенцами, каждый из которых владеет 1000 акров земли, какая выгода ему ограничивать свою собственность 50 акрами земли?

Если помощь предоставляется таким образом, что положение лица, получающего ее, оказывается не хуже положения человека, обходившегося без таковой, и если к тому же на эту помощь могли заранее рассчитывать, то она вредна; но если, будучи доступной для каждого, эта помощь по­буждает человека по возможности обходиться без нее, то она в большинстве случаев полезна..

Признавая эти условия, я вместе с тем считаю в выс­шей мере желательным, чтобы обеспечение средств к су­ществованию для неимущих, но способных к труду людей скорее зависело от закона, чем от частной благотворитель­ности.

Частной благотворительности государство может и должно уступить обязанность делать различие между отдельными случаями действительной нищеты. Частная благотвори­тельность может давать больше тому, кто в большей мере заслуживает ее. Государство же должно руководствовать­ся в своей деятельности общими правилами.

Перемещение населения из перенаселенных частей зем­ной поверхности в незаселенные является одним из тех в высшей степени полезных для общества дел, которые бо­лее всего требуют правительственного вмешательства и в то же время лучше всего вознаграждают это вмеша­тельство.

Для того чтобы оценить выгоды колонизации, ее сле­дует рассматривать применительно не к одной отдельно взятой стране, а к совокупным экономическим интересам всего человечества. Вопрос о колонизации обычно рассмат­ривают исключительно только как проблему распределе­ния, проблему разгрузки одного рынка рабочей силы от ее избытка и обеспечения ею другого. Это так, но пробле­ма колонизации есть также вопрос производства и наи­более эффективного использования производительных ресурсов мира. Много говорилось о том, что выгодно вво­зить товары оттуда, где их можно купить по самой низкой: цене, тогда как о том, что выгоднее производить товары там, где их производство обходится дешевле всего, заду­мывались до сих пор сравнительно мало.

Более или менее значи­тельная эмиграция рабочей силы практически возможна лишь тогда, когда необходимые для этого средства вы­плачиваются или предоставляются в ссуду не из имущест­ва самих эмигрантов, а из какого-нибудь иного источника. Даже если бы все капиталисты колонии объединились и оплачивали расходы по перевозке работ­ников за счет средств, собранных по подписке, то и тогда они все равно не имели бы никакой гарантии в том, что работники, прибыв на место, будут продолжать трудиться на них.

Еще одним источником получения средств для эмиграции и являются добровольные пожертвования приходов и отдельных лиц с целью изба­виться от лишних работников, которые уже получают по­собия из налога в пользу бедных или могут потребовать таковое. Если бы это дело получило широкое распростра­нение, то оно могло бы привести к эмиграции в объеме, достаточном для того, чтобы избавиться от населения, не имеющего на данный момент работы, но не достаточном для того, чтобы поднять заработную плату тем, кто имеет работу; и меньше чем через одно поколение пришлось бы повторять то же самое.

Одной из главных причин, в силу которых колониза­ция должна быть национальным предприятием, является то, что за необычно редкими исключениями только таким путем эмиграция может осуществляться на те средства, которые она же сама и дает. Как мы уже отмечали ранее, вывоз капитала и рабочей силы в новую страну представ­ляет собой одно из наиболее выгодных коммерческих пред­приятий; было бы нелепо полагать, что оно не окупит, подобно другим коммерческим предприятиям, расходов на него.

Из всех способов, посредством которых в колонии мож­но собирать капитал для обеспечения колонизации, ни один не сравним по своим удобствам с тем, который впер­вые предложил и затем с таким умением и настойчи­востью отстаивал Уэйкфилд, с проектом установления це­ны на всю незанятую землю и передачи полученных от ее продажи средств на финансирование эмиграции

Теперь мы должны сказать о его преимуществах. Во-первых, он позволяет устранить трудности и недовольство, сопряженные с ежегодным взиманием крупной суммы посредством налога; это — вещь почти невозможная в условиях исключительной разбросанности населения в пустынной местности, насе­ления, состоящего из колонистов.

Ставя тех, кто эмигрировал за счет собранного таким путем фонда, перед необходимостью заработать изрядную сумму, прежде чем они смогут стать землевладельцами, продажа земли поддерживает постоян­ную смену наемных работников, которые в любой стране являются важнейшей подсобной рабочей силой даже для крестьян - собственников земли; а умеряя страсть зе­мельных спекулянтов расширять свои владения, она удер­живает поселенцев на близком расстоянии друг от друга, что способствует развитию сотрудничества, устраивает многочисленные группы поселенцев на доступном расстоя­нии каждой из них от их центра внешней торговли и не­сельскохозяйственного производства, обеспечивает обра­зование и стремительный рост городов и городского произ­водства. Эта концентрация населения по сравнению с его разбросанностью, неизменно появляющейся в тех случаях, когда незанятую землю можно получить даром, в огром­ной мере ускоряет достижение состояния процветания и увеличивает тот фонд, из которого можно черпать средства на дальнейшую эмиграцию

Но для того чтобы не переполнить рынок рабочей силы в ко­лонии, следовало бы действовать совместно с теми, кто склонен переместить в колонию свой собственный капи­тал. Уверенность в том, что для столь производительной сферы деятельности будет иметься большое количество наемной рабочей силы, обеспечила бы эмиграцию значи­тельных сумм капитала из страны, где, как и в Англии, прибыль низка, а накопление капитала идет быстрыми темпами; и только нужно было бы не отправлять туда одновременно большее число работников, чем то, которое-, может поглотить и обеспечить высокооплачиваемой рабо­той этот капитал.

Отсюда следует, что на правительстве страны со столь высокой плотностью населения, как в Англии, и владеющей незанятыми тер­риториями лежит безусловная обязанность, действуя со­гласованно с правительствами колоний, возвести и держать открытым мост между метрополией и этими землями пу­тем учреждения системы самофинансирующейся колони­зации в таких размерах, чтобы эмиграция могла осуществ­ляться в любое время без каких-либо затрат со стороны самих эмигрантов, причем такая, какую только могут при­нять в данный момент колонии.

Принцип распространяет свое действие также и на целый ряд таких случаев, когда возникает необходимость в пре­доставлении обществу важных услуг, однако нет никого, кто был бы особенно заинтересован в осуществлении этих услуг, да и само их выполнение не сопровождается при естественном или стихийном течении дел надлежащим вознаграждением. Возьмем, например, морскую экспедицию для географических или научных исследований. Требуе­мые от такой экспедиции сведения могут иметь огромную ценность для общества. Но ни одно частное лицо не извлечет из нее такой выгоды, которая бы возместила расходы на снаряжение экспедиции; и нет способа, позво­лявшего бы брать налог с лиц, получающих выгоду от этих сведений, для вознаграждения лица, доставившего их.

Также в обязанности пра­вительства входят строительство и содержание маяков, установка буев и многое другое, что обеспечивает без­опасность навигации; невозможно заставить судно, которо­му свет маяка принес пользу, платить пошлину за то, что оно получило эту пользу. По этой причине никто не стал бы сооружать маяка для личной выгоды, если б не получал вознаграждения за счет принудительного сбо­ра, устанавливаемого государством.

С этой проблемой связан также и вопрос об обеспече­нии посредством окладов, или жалований, содержания так называемого класса ученых. Разработка теоретических знаний, хотя и является одним из самых полезных заня­тий, остается услугой, оказываемой не отдельным людям, а обществу в целом, и, следовательно, услугой, оплату ко­торой резонно prima facie (с первого взгляда) требовать с общества в целом, поскольку оказание этой услуги не дает права на получение денежного вознаграждения от какого-либо частного лица; и если для вознаграждения за такие услуги не будет даваться обеспечение из какого-то государственного фонда, то они не только не будут иметь никакого поощрения, но и отобьют всякую охоту у людей заниматься подобным делом, так как окажется невозмож­ным добывать средства к существованию за счет по­добных занятий.

В общем можно сказать, что правительство должно брать на себя все то, выполнение чего желательно для общих интересов человечества и грядущих поколений или для текущих интересов членов общества, которые нуж­даются в помощи со стороны, если все это по природе своей не может вознаградить частных лиц или общество, приложивших свои усилия. Однако, прежде чем браться за такие дела, правительствам следует определить, возможно ли исполнение дела на основе так называемой частной инициативы и не будет ли оно разрешаться силами прави­тельства лучше и успешнее, нежели рвением и щедростью частных лиц.

Хорошее правительство станет ока­зывать помощь в такой форме, которая поощряет и разви­вает все, какие только можно обнаружить в людях, зачат­ки желаний к самостоятельной деятельности. Оно будет старательно устранять препятствия и обстоятельства, ме­шающие частной предприимчивости, предоставлять всевоз­можные льготы, давать указания и рекомендации, какие только могут оказаться необходимыми; когда возможно, его денежные средства пойдут на оказание помощи уси­лиям частных лиц, а не на пресечение этих усилий, и для стимулирования подобных усилий оно пустит в ход целую систему наград и почестей. В тех случаях, когда прави­тельственную помощь предоставляют просто за отсутстви­ем частной инициативы, ее следует оказывать с таким рас­четом, чтобы она являлась, насколько это возможно, сред­ством воспитания в народе искусства реализации больших целей посредством энергии отдельных лиц и добровольного сотрудничества.

Я не счел необходимым говорить здесь о той части обязанностей правительства, которые, по мнению всех, без­условно лежат на нем, а именно о функции преследовать и наказывать частных лиц за такое пользование свободой, которое явно наносит ущерб другим, независимо от того, выражается ли такое поведение в насилии, обмане или небрежности. Прискорбно думать, какая громадная часть усилий и способностей даже при наилучшем из достигну­тых пока обществом состояний используется людьми толь­ко для того, чтобы сделать безвредными друг друга. Ис­тинная цель правительства должна состоять в том, чтобы максимально сократить эту бесполезную растрату сил. Для этого оно должно принимать меры, которые заставили бы энергию, теперь растрачиваемую людьми на наруше­ние чужих интересов или защиту своих интересов от по­добных нарушений, обращаться к законному применению человеческих способностей, к тому, чтобы заставлять силы природы все более и более служить материальному и нравственному благу.