Педагогическая психология воспитания 11 страница

Как только старшие начинают все чаще натыкаться на неудобное своеобразие подростка, которому труднее других, на него же и сыплются удары со всех сторон. У старших вокруг него не хватает ни терпения, ни милосердия, не говоря уже о любви. Таких любить трудно, что и говорить! Именно они и нуждаются в человечности, но им-то в ней чаще всего и отказывают - не только сверстники, но и взрослые. (...) Нам так хочется, чтобы подросток был для нас (стал бы сию минуту!) вполне удобен! Мы не хотим видеть рядом с собой никого, кто не соответствует нашим понятиям о норме, нашему эталону, нашим вкусам. А неудобного - либо гоним от себя, либо пытаемся исправить, но как: упреками, замечаниями, разоблачениями, лишениями - болью!

И самое ужасное, что и видя абсолютную бесполезность и вред своих воздействий, старшие опять же обрушиваются на этих колючих, взвинченных, взрывающихся бедолаг. И возмущаются - ими же! Обижают и возмущаются, когда показываешь им эту бесполезность, этот вред, и требуют: укажите выход! А когда указываешь на необходимость терпения и спокойную доброжелательность, обычно взрываются в негодовании:

- Да какого терпения?! Какого терпения! Тут никакого терпения не хватит! И иногда продолжают преследовать ребенка до тех пор, пока не загонят его в психиатрическую больницу, в колонию, в петлю..." [131].

Психологами Э.Г.Эйдемиллером и В.В.Юстицким разработана система выявления наиболее типичных родительских ошибок семейного воспитания [132]. Они пишут: "Наиболее частым источником психотравматизации оказалась модель взаимоотношений с подростками, которую можно было бы назвать "близорукой". Она представляет собой педагогическую разновидность "стимульного" семейного представления. Характерная черта этого представления родителей... - склонность учитывать особенности сиюминутной ситуации при построении своих взаимоотношений с подростком. При взаимоотношении, строящемся на "близоруком" представлении, родитель учитывает только непосредственные, сиюминутные последствия своих поступков по отношению к подростку и не задумывается над более отдаленными". С этой моделью отношений связан так называемый "эффект самоусиления нарушения", когда на сопротивление родителей подросток отвечает усилением характерологических отклонений. Эпилептоид отвечает агрессивным взрывом, истероид идет на усиление демонстраций, неустойчивый подросток окончательно уходит из-под контроля.

По сходному поводу Э.Шостром пишет: "Встречная агрессия, которая неизбежно возникает у ребенка в момент наказания, провоцирует его на дальнейшие проступки, а значит - на дальнейшие наказания. Круг, как видите, замкнулся и ужесточением воспитательных мер его не разорвать. В конце концов наказание порождает чувство неуверенности, неадекватности. Наказанный ребенок чувствует себя лишенным родительского благоволения и склонен чувствовать еще большую неуверенность. Он чувствует себя плохим, неспособным, нестоящим и поневоле начинает действовать в терминах такого представления о самом себе. То есть родители своим "воспитанием" добиваются прямо противоположного эффекта. (...) Истина же состоит в том, что наказание не только не предотвращает и не останавливает антисоциальное поведение, но и усиливает причину такого поведения" [133].

Одним из характерных нарушений семейных отношений психологи считают "патологизирующие роли", которые возникают в системе семейных отношений, чаще всего под влиянием одного из членов семьи, имеющего нервно-психическое расстройство и компенсирующего его ценой нарушения психического здоровья остальных ее членов. Как правило, потребности, удовлетворяемые "патологизирующей ролью", несовместимы с нравственными представлениями их носителей. Одна из таких ролей носит название "расширение сферы родительских чувств". Ее вызывает к жизни нарушение взаимоотношений между супругами (развод, смерть, несоответствие характеров). Нередко при этом - чаще мать, реже отец - подсознательно возлагают на ребенка часть потребностей, которые в нормальной семье удовлетворяются в психологических отношениях супругов. Это может быть потребность во взаимной исключительной привязанности, частично - эротические потребности. Появляется стремление отдать подростку - чаще противоположного пола - "все чувства", "всю любовь". В детстве поощрятеся эротическое отношение к родителям - ревность, детская влюбленность. Мать нередко отказывается от вполне реальной возможности вторично выйти замуж. Когда ребенок достигает возраста подростка, у родителя возникает страх перед его самостоятельностью и возрастным "суверенитетом"; родитель пытается удержать ребенка с помощью потворствующей или доминирующей гиперпротекции (гиперопеки). Описанная роль, как правило, в сознание родителя не допускается. Ее можно уловить в основном косвенно, по высказываниям матери, что ей никто не нужен, кроме сына, в характерном противопоставлении идеализированных отношений с сыном - отношениям с мужем, в ревнивых придирках матери к подругам сына и прочее.

"Поначалу эта картина выглядит идиллично. Нежный хрупкий ангелоподобный малыш льнет к своей маме. И мама, будто сошедшая с плаката "Материнство", сильным, но нежным объятием защищает свое сокровище от этого безумного, безумного, безумного мира. Дальше - больше. Малыш растет и крепнет, но и объятия, которые, казалось бы, по мере его роста должны ослабнуть, тоже крепнут.

- Он без меня ни шагу! - хвастается такая мать своим подругам. - Куда я - туда и он. Вот даже в уборную зайду, а он уже: "Мама! Где ты?" А я... я вообще без него не живу. Отвезу в субботу к бабушке, а сама на стенку лезу. Вся жизнь в нем...

Казалось бы, так трогательно: ребенок не может без матери, мать обожает ребенка... Но что-то невольно настораживает. Пока лишь на уровне лексики: "Я без него не живу... На стенку лезу... Вся жизнь в нем..."

Вам не кажется, что эти выражения гораздо более уместны в устах пылкой, страстной любовницы, а вовсе не любящей матери?

Приглядевшись повнимательней, почти всегда убеждаешься в неслучайности своего первого впечатления. Женщины бывают самые разные, да и дети далеко не всегда хрупкие и ангелоподобные (встречаются, наоборот, крепкие грубоватые "маленькие мужички"). Общее тут одно: несчастливая женская судьба. И совсем необязательно, чтобы женщина была одинокой. Бывают и замужние. Такие ищут и обретают в ребенке то, чего им не хватает в мужчине. Кто-то - тонкую и понимающую душу, а кто-то - да-да, не удивляйтесь! - деспотичную мужскую власть. Второе, между прочим, встречается даже чаще, чем первое" [134].

Другая распространенная родительская "патологизирующая роль" носит название "предпочтение в подростке детских качеств", связанное с гиперпротекцией (гиперопекой), когда родители стремятся игнорировать взросление ребенка и стремятся сохранить у них типично детские качества: непосредственность, наивность, игривость. Иногда родители открыто признаются, что маленькие дети им нравятся больше, что с большими "не так интересно". Неприятие повзросления ребенка может быть связано с деталями биографии родителя, боязнью "внешних" опасностей. Результатом оказывается психический инфантилизм воспитанника. "...Этого пятилетнего мальчика, будто наследного принца, окружала толпа придворных: бабушка, дедушка и двоюродная бабушка (сестра дедушки). Они предупреждали каждое его движение, каждый шаг, каждый помысел. Они были его руками, ногами и головой. Как и положено верным царедворцам, они его обожали. (...) Нам так хотелось, чтобы он хоть разок покапризничал, похулиганил - короче, пусть негативно, но проявил свою волю. Увы, Миша был идеально послушен. Скажешь "иди" - идет. Скажешь "садись" - садится. А не скажешь - так и будет стоять столбом. Самое ужасное, что его бабушек и дедушек это нисколько не настораживало. Наоборот, именно от этого они и были в полном восторге. Их беспокоило только одно (с этим-то они к нам и обратились): Миша заикался. Иногда слегка, а иногда очень заметно. Маленькая досадная поломка в таком чудесном, таком отлаженном кукольном механизме. Требовался ремонт.

Когда мы это поняли, нас перестала умилять горячая любовь Мишиных родственников. Она опутывала мальчика, словно паутина. Без подсказки он не отвечал даже, как его зовут и сколько ему лет. Правда, ему никто и не давал ответить самому. (...) Но поскольку к нам все-таки обратились за помощью, а мы уже поняли, что речевые "сбои" в данном случае - лишь отражение гораздо более серьезной "поломки" - полностью подавленной воли, - мы попытались хоть немного ослабить давление со стороны бабушек-дедушек.

- Что вы! - ужаснулись родственники. - Мы его никогда никуда не отпустим одного.

- Но ему скоро в школу.

- Ну и что? Слава Богу, его маму мы и в школу, и в институт водили за руку.

(...) Надо заметить, что с жалобами на детские страхи... часто обращаются именно те родители, которые ни на шаг не отпускают ребенка от себя. А детской ленью, как правило, обеспокоены те, кто делает с ребенком уроки даже по пению. И никому из них (во всяком случае в нашей практике) не приходило в голову менять что-то не в ребенке, а в своем отношении к нему.

У гиперопеки есть и более отдаленные печальные последствия. Впрочем, и не такие уж отдаленные. Например, необдуманно ранние браки лишь бы поскорее выпорхнуть из-под душного родительского крыла. Но это еще не самое худшее. Давно известно, что именно маменькины сынки и дочки при первой возможности пускаются во все тяжкие. Ну, а другие - вроде Миши... остаются "до старости щенками", обреченными на рабскую зависимость сперва от родителей, а потом от жены или мужа. (...) Неумение выбрать правильный путь в жизни, хронические личные трагедии, заброшенные дети, психические срывы, неудовлетворенность своей судьбой... Так что гиперопека, если заглянуть в будущее, и с эгоистической точки зрения не очень-то целесообразна" [135].

"Проекция на подростка собственных нежелаемых качеств" - еще один вариант "патологизирующей роли", порождающий для подростка эмоциональное отвержение его родителями, иногда - жестокое их с ним обращение. Причиной этому служит болезненное угадывание (отцом чаще, матерью реже) в ребенке своих, полуосознанных и непринятых им самим качеств. Это могут быть агрессивность, склонность к лени, влечение к алкоголю, негативизм, вспыльчивость, несдержанность, неаккуратность и пр. Превращая воспитание в борьбу с такими, иногда истинно существующими, но чаще мнимыми качествами личности подростка, родитель извлекает из ситуации эмоциональную выгоду для себя. Во-первых, он убеждает окружающих и прежде всего - самого себя в том, что сам-то уж он в этих чертах личности не грешен. Во- вторых, он демонстрирует свою к ним непримиримость, атакуя "неисправимого" подростка в навязанной тому роли "хулигана", "психа", "недотепы", "лентяя". Такие родители много и охотно говорят об этой своей борьбе, о мерах и наказаниях, используемых ими, и о том, что это все безрезультатно из-за "порочной натуры" ребенка. Нередки инквизиторские интонации при разговоре о подростке с характерным стремлением в любом поступке выявить "ядовитое зерно порока". Если было бы возможно возразить сторонникам такого подхода к воспитанию, было бы наиболее справедливо отметить, что работая с детьми и помогая им справляться с разного рода психологическими трудностями, нельзя стараться искоренить недостаток. Это просто опасно, поскольку предполагает грубое вмешательство в сверхсложную систему личности без учета близких и отдаленных последствий такого вторжения. "Не искоренять нужно, а корректировать, преображать и, в конечном итоге, обращать недостаток в достоинство! И тогда упрямец станет упорным, выскочка - лидером, а жадный - бережливым" [136]. Для этого необходимо осознать психофизиологическую конституцию ребенка и - прежде всего - принять его таким, каков он есть, со всеми главными, определяющими чертами его характера. "Озорник, сколько его ни ругай и ни наказывай, все равно не превратится в паиньку. Но от вас зависит, вырастет он хулиганом, а то и уголовником, или станет предприимчивым организатором нового дела, а на досуге - душой компании. Застенчивый же человек душой компании, как ни старайся, все равно не будет, но опять же от вас зависит, вырастет ли он букой и мизантропом или все-таки научится общаться с людьми и никто про него не скажет: "Пыльным мешком стукнутый" [137].

В семейных взаимоотношениях психологам среди других нарушений наиболее часто встречаются два. Это "неразвитость родительских чувств" и "вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания". Первое нарушение нередко бывает связано с шизоидными чертами родителей или отсутствием у одного из них или у обоих опыта восприятия родительского тепла в детстве. Иногда причинами становится инфантилизм родителей, их молодость, высокий эгоцентризм. Внешне все это проявляется в нежелании иметь дело с ребенком, в раздражении от общения с ним, в постоянных критических замечаниях в его адрес. Для таких родителей характерны постоянные жалобы на утомление от выполнения родительских обязанностей, сожаление, что эти обязанности отрывают их от чего-то более важного, нужного и интересного, может быть стремление "устроить свою жизнь". В таких семьях нередки признаки эмоционального отвержения, иногда "воспитания повышенной моральной ответственности" или, наконец, раздражительно-враждебного отношения к ребенку.

"Вынесение конфликта между супругами в сферу воспитания" несет с собой резкое противоречие: при потворствующей гиперопеке со стороны одного из родителей - эмоциональное отвержение или доминирующая гиперопека другого родителя.

Поле воспитания в этих условиях превращается в поле битвы. На деле обоих родителей интересует не столько ребенок, сколько неправота партнера. В "поисках справедливости" к арбитру чаще всего обращается "строгая сторона".

Следует отметить еще нередко встречающуюся "воспитательную неуверенность" родителей, связанную с потворствующей гиперопекой, пониженным уровнем требований к ребенку. Такие родители охотно признают совершенную ими в отношении детей массу ошибок, очень боятся упрямства младшего поколения, его сопротивления. "Слабым местом" родителей в личностном плане нередко оказывается психастения - нервно-психическая слабость, повышенная утомляемость и истощаемость, неустойчивость настроения, нарушения сна. Весьма нередко психологическими истоками этой ситуации оказывается детский опыт родителей, испытавших в свое время давление собственных эгоцентричных, властных и требовательных "предков". Привыкнув к своей роли "неоплатного должника", полученной в детстве, отцы и матери готовы перенести на своих детей опыт собственного бессилия в детстве перед лицом старших. Младшее поколение принимает условия игры, в ходе которой складывается позиция бойкого, уверенного в себе ребенка, смело предъявляющего требования и нерешительного, склонного обвинять себя во всех неудачах родителя. Дети в таких семьях быстро становятся требовательны и эгоцентричны.

К сходным результатам может привести "фобия утраты ребенка": повышенный и постоянный страх потерять его. Может быть, в семье долго ждали появление малыша на свет, может быть, он долго болел, его с большим трудом удалось выходить. Результатом оказывается потворствующая или доминирующая гиперопека родителей, тревожно прислушивающихся к любому желанию ребенка или мелочно опекающих его. Типичны высказывания таких родителей, содержащие живые и острые воспоминания о своих переживаниях по поводу здоровья своего наследника.

Сдвиг в установках относительно пола ребенка означает предпочтение мужских или женских качеств его личности. Возможные последствия: потворствующая гиперопека или же, наоборот, эмоциональное отвержение. Истоки этого отношения чаще всего в неосознаваемом неприятии тем или иным родителем своего сына или дочери. В случае "предпочтения женских качеств" отец может быть "без ума" от собственной дочери и находить массу недостатков у ее младшего брата. Возможна также "антифеминистская" установка отца в отношении дочери и ее матери - своей жены.

Возможна также непоследовательность в отношениях родителей к своему ребенку: ситуация, когда характер восприятия его колеблется от потворствующей гиперопеки до эмоционального отвержения. Эти черты чаще возникают при истероидном стиле воспитания и нередко носят демонстративный характер (например, демонстрация заботы на людях и холодность при отсутствии свидетелей).

Неустойчивый стиль воспитания связан с гиперопекой, низкой степенью удовлетворения потребностей ребенка, невниманием к нему и в то же время - с недостатком требовательности. Ему противостоит не менее ошибочный эпилептоидный стиль семейных отношений, жесткий, с преобладанием доминирования и нередко сопутствующим ему эмоциональным отвержением.

Нередким испытанием для атмосферы семьи становится рождение младшего братишки или сестренки. Эта ситуация может породить либо волну заботы у старших детей, либо вспышку ревности, чувство отверженности и эгоизма. С момента появления в семье младенца все внимание и ласка принадлежат ему, как бы противопоставляя его старшему ребенку, которого "отодвигают". Исключение - лишь там, где культивируется совместная деятельность, сотрудничество детей и взрослых, а родившийся младенец - один из объектов такой заботы. Таким путем вырабатывается семейная педагогика сотрудничества. Можно предложить поуровневую схему кооперативных семейных отношений, иллюстрирующую самую общую и далеко не новую идею такого сотрудничества. На низком уровне кооперативных отношений между детьми и взрослыми господствуют отношения принуждения к семейному труду. Иногда это принуждение уравновешивается соображениями мелкой выгоды (вынеси ведро - дам денежку). На среднем уровне кооперативных отношений обстоятельства диктуют сотрудничество детей и взрослых, но оно вынужденное, за ним стоит стойкое предпочтение собственных интересов. Возможно устойчивое разделение труда в семье, причем "чужую работу" друг за друга стараются не делать. Пример - традиционное семейное разделение труда в деревне. На высоком уровне семейную группу объединяет общая цель, равно значимая и для детей, и для взрослых. Она порождает и рост ответственности, и товарищескую сплоченность, ориентацию на общественное мнение семейной группы. Например, семья горожан решает организовать в дачном поселке небольшую лавочку для жителей с продажей разной бытовой мелочи. Решение принято на семейном совете с воодушевлением, особенно детьми-школьниками. Занятие по нашим временам вполне уважаемое, требует внимания и, худо-бедно, пополняет семейный бюджет. Вполне вероятно, что оно на длительное время объединит усилия и время всей семьи, заметно повысив ее сплоченность. Слабой стороной этого уровня кооперации остается возможная (хотя и не обязательно) замкнутость системы, работа ее прежде всего "на себя", на интересы семьи. Иными словами, существует возможность корпоративной замкнутости семейной группы. И только на высшем уровне кооперации сплачивающая семью идея отличается гуманистической ориентацией, когда совместная деятельность не ограничена сугубо семейными интересами и рамками. Здесь сплочению не грозит замкнутость, ответственности - излишняя жесткость требований друг к другу, общественному мнению - безапелляционность и непримиримость позиций. Примером такой ситуации семейной жизни в глазах автора стала семья Б.П. и Л.Н.Никитиных. Парадоксальным образом "сугубо семейные" проблемы развития детей стали как бы общественно заданной идеей для всех ее членов от родителей до самых младших детей. Семья стала социально открытой системой, где сотрудничество, взаимопомощь и самовоспитание перестали быть только личным делом каждого. Они органически вошли в субкультуру семьи. Уровень совместной деятельности этой семейной группы, по всей видимости, оказался бы не ниже коллективного группового УСД.

Родителям, отдающим себе отчет в том, какую личность они хотели бы заложить в своем детище, мало, конечно, избегать всех тех драматических ошибок, о которых шла речь выше. Позитивная программа может быть основана только на представлении об особенностях ведущего отношения ребенка к миру на каждом из возрастных этапов его развития, на содержании и, главное, смысле деятельности, которая ему необходима на этих этапах, и, что особенно важно, на отношениях, связывающих старшее и младшее поколения на важнейших отрезках жизненного пути ребенка. Понимая всю необходимость родительской защиты для младенца, развития в нем уверенности, что мать всегда явится на зов, поможет избежать неприятностей, понимая, что чем больше дискомфорт (болезнь, неприятные ощущения), тем более необходимо для ребенка присутствие взрослого спасителя, необходимо ориентироваться не только на сегодняшний, но уже и на завтрашний день. А это значит - обеспечить наибольшую свободу движений малышу, отказываясь от тугих пеленок уже в первые недели жизни. Движение - путь к высокой энергетике, к активности, к постановке цели. Цель появляется у ребенка, по мере его включения в простейшую игру: доставание игрушки. Но уже здесь надо создавать достаточно трудные условия ее достижения. "Трудные" - это значит в среднем 50% успеха, "фифти- фифти". Усложняется игра по мере развития - усложняются и цели, и снова успех не обязателен, при всех усилиях ребенка - "пятьдесят на пятьдесят", причем следите за тем, чтобы именно рост активности вел к успеху, а не родительская жалость. Эта стратегия закладывает в первом году жизни малыша тот фундамент, на котором, по И.А.Аршавскому, поднимается энергичный характер, способность не сдаваться при неудачах и бороться с судьбой "до последнего". Это - содержание деятельности, а содержание общения? Исследования многих ученых показали, что еще задолго до овладения речью ребенок ориентируется на проявление человеческих эмоций, и отвечает на них своим поведением. Поэтому для ребенка важно не только то, что говорят и делают окружающие его люди, но прежде всего - как они это делают. Т.Шибутани, ссылаясь на Салливена, указывает, что "истоки многих личностных расстройств могут быть прослежены до раннего детства, когда беспокойство матери передавалось ребенку посредством... экспрессивных движений". Ниже тот же автор пишет: "...взаимоотношения, в которых оказывается ребенок в младенчестве, имеют решающее значение для развития его личности. В это время формируются ориентации, которые нелегко изменить впоследствии. То, как поступает мать по отношению к своему ребенку, зависит от ее чувства к нему; если по какой-то причине она испытывает обиду или ее чувства амбивалентны, это будет отражаться на обращении с ним, даже если такие склонности будут вытеснены из ее сознания. Многие значения, включая невротические тенденции, фиксируются в ранний период жизни, когда родители... ненамеренно проявляют подавленные импульсы" [139].

Следующий шаг в психическом развитии "я" - это подражание тем, кто нравится прежде всего в семье и бессознательное копирование их шаблонов поведения - их манер, диалекта, привычек, даже поз и жестов. Отсюда одна ступень к принятию роли, точнее к освоению сразу нескольких ролей. Изучение детей от трех до семи лет показало, что они очень рано (?) начинают различать роли родителей, - сообщает Т.Шибутани, - отец рассматривается, как добытчик, а мать - как домохозяйка. Приспосабливаясь к авторитетным фигурам, ребенок научается действовать с точки зрения одной, а затем и другой стороны. Путем наблюдений и подражания каждому из этих людей он приходит к пониманию их интересов и ожиданий [140].

По-видимому, родители окажутся мудрыми, если, во-первых, их поведение в быту не будет противоречить тем ценностям, которые им хочется передать своим детям, во-вторых, если они не пожалеют сил и времени для полуигрового включения ребенка в повседневные семейные заботы и, в-третьих, если они, опять-таки, не пожалеют сил и времени для участия в ролевых играх своих малышей. Участие - это не только сама игра, но и прежде всего расширение сферы впечатлений, на которых игра может строиться. В старину эту роль играли бабушкины сказки и дедова "бывальщина", сегодня немалую роль играют мультфильмы ТВ. Однако невозможно переоценить роль семейного чтения и не только "сугубо детского". Книги полнее и лучше вводят ребенка в мир человеческой культуры, чем любое ТВ. Благодаря своей избирательности, чтение вслух незаменимо, если Вы хотите рассказать своему сыну или дочери о наиболее дорогих для Вас сюжетах мироздания.

Приближение "школьных чудесных лет" ставит перед родительским корпусом новые проблемы. Важнейшая из них, на наш взгляд, - это включение в жизненную сферу ребенка нового мощного канала воздействия, далеко не всегда благотворного с точки зрения развития личности. Школа несет знание - это несомненно. Однако одновременно "перегрузка учащихся учебным материалом, классов - учащимися, учителей - работой и дополнительными нагрузками - все это порождает напряженность и способствует возникновению конфликтов. На каком бы уровне не возникал конфликт, он прямо или косвенно бьет по детям". Одна из таких проблем - система оценки успеваемости и поведения ученика, легко становящаяся в реальной обстановке в глазах самих школьников оценкой их личности. Быть "отличником" или "троечником" - это уже личностная характеристика. За первой из них может стоять действительное умение самостоятельно мыслить, но и нередко - способность идельно соответствовать привычкам и требованиям данного учителя или группы учителей при отсутствии собственных интересов, высокая исполнительность и послушание при отсутствии инициативы. Немалую роль играет, особенно в начальной школе, и репутация ученика, далеко не всегда объективно соответствующая уровню его способностей и развитию его личности. Репутация эта может целиком зависеть от впечатления, которое ученик поначалу произвел на своего учителя и которое, так сказать, обжалованию не подлежит. Добавим сюда еще и атмосферу класса, совсем не обязательно проникнутую добротой и дружелюбием, и поймем всю сложность позиции родителя. К нему, родителю, обращается за пониманием и сочувствием ребенок, ощущая себя задетым или несправедливо оцененным. К нему же, родителю, апеллирует учитель, требуя "оказать воздействие" на нерадивого или недисциплинированного ученика. Специальной психолого- педагогической подготовки родитель не получил, впрочем, чаще всего ее в достаточной мере не получил и учитель. Но учитель требует, и для родителя естественно объединиться с ним в своем требовании к ребенку. Вот тут-то и кроется ошибка. На деле позиция родителей прежде всего обеспечивает ребенку чувство безопасности, уверенность в том, что он нужен близким и уже на фоне этих эмоций можно ставить и решать любые проблемы. Ни двойка ("Опять двойка!"), ни грозная запись в дневнике не должны повергать родителей в панику и толкать их к наказаниям. "Наказания, - пишет по этому поводу Э.Шостром, - всегда вызывают тревогу и порождают нервозность, а зачастую и подавленность. Не говоря уже о том, что самое невинное наказание... может породить ненависть к родителям, как к тому, кто наказывает, так и к тому, кто не препятствует этому". Далее Э.Шостром отмечает, что родитель, понимающий чувства своего ребенка, исходит из этого понимания и отделяет человека от его действия. "Мать и отец могут быть неприятно поражены тем, что сделал их ребенок (то есть они могут быть недовольны его действием), но их чувства к нему как к личности не должны от этого меняться. "Да, нам не нравится этот поступок, но мы любим тебя и верим, что этого больше не повторится" [141]. Возможно, что за жалобой ребенка на учителей не стоит ничего, кроме потребности выговориться, высказать свое отношение. Родительский юмор достойно завершит диалог. А может быть в его словах проглянет небезопасное намерение. Тогда уместным будет спокойное, даже сочувственное обсуждение ситуации и четкое деловое выражение здравой позиции. Помните, выше мы обсуждали возможные трансакции по Э.Берну. Так вот, во всех случаях необходима трансакция "Взрослый-Взрослый". Как альтернативу, приведем классическую зарисовку:

"В этой большой комнате, выходящей окнами на улицу, творила Ксения мужниным ремнем расправу над провинившимся сыном. (...)

- Учительница жаловаться приходила! - закричала она, потрясая ремнем. - Тимка учиться не хочет, зараза, запорю! - резко обернулась она к Тимофею. - Я буду не я, коли учительница еще раз придет! Понял ли, нет?

- Понял! - плаксиво протянул Тимофей, потирая зад и болезненно кривя лицо" [142].

Здесь беспомощность учительницы, умноженная на беспомощность родителей, творят новое зло: ненависть ребенка к школе, учебе, книге, в конце концов. "Ложь во спасении" станет для него необходимостью, а за нею стоит потеря ребенком совести.