Экзистенциальная психиатрия 6 страница

По мере роста степени организованности системы, равно живой (организм), как и неживой (например, самоуправляемая система), возрастает также степень ее автономии, т. е. независимости от среды. Такая система имеет собственные индивидуальные будущее и прошлое; в ней содержится план действия (техническое или генетическое программирование) и память, хранящая то, что уже происходило (техническая или биологическая память).

Для прогноза поведения в той же, если даже не в большей мере необходимо знание реестра памяти и плана будущего, как и непосредственного влияния среды. Случается, что сам конструктор робота не в состоянии полностью предвидеть его поведение. Чем больше факторов влияет на поведение данной системы, тем меньше вероятности того, что это поведение можно правильно предвидеть. В этом смысле самоуправляемые системы имеют определенную степень свободы, и потому говорят об их <решениях>. Разумеется, дело значительно усложняется в случае живых организмов. Тем более следует остерегаться тенденции редуцировать факторы, влияющие на поведение, к непосредственным влияниям среды.

С другой стороны, однако, факт, что живые организмы, как и все самоуправляемые системы, имеют свою <запрограммированность>, т. е. генетический план, позволяет сгладить остроту границы между настоящим и будущим. Три отрезка времени - прошлое, настоящее и будущее - образуют в самоуправляемых системах своеобразное целое, один без других не может существовать. Если порядок, специфический для данного организма, является в определенной степени отражением порядка, господствующего в мире, и это отражение тем полнее, чем выше ступень эволюции организма, то можно предполагать, что в этом отражении можно найти также и будущее мира. Невероятные для здравого рассудка способности видения будущего, какие, правда, очень редко, встречаются у людей, не так уж невероятны, если осознать конструкцию времени в живом организме и факт, что человек, как, впрочем, каждое живое существо, содержит часть будущего в себе самом и что это его собственное будущее в определенной мере согласуется с будущим окружающего мира.

Психиатрия является медицинской дисциплиной, задачей которой является формирование максимально целостного представления о человеке; в связи с этим для нее необходимо постоянное движение в трех больших плоскостях - биологической, психологической и социологической. В зависимости от направленности своих интересов психиатры склонны искать причины психических расстройств на одной из этих плоскостей. Степень изменчивости на каждой из этих плоскостей разная; наибольшая - на социологической, наименьшая - на биологической. Таким образом, в течение веков человек в биологическом аспекте изменился меньше, чем в социологическом. С оцениванием изменчивости, однако, следует быть осторожным; известно, например, как меняется заболеваемость различными болезнями даже за короткие отрезки времени (например, туберкулез был болезнью XIX века, а инфаркт и рак стали болезнями века XX), а с другой стороны, известно, что некоторые основные социологические структуры остаются неизменными в разных эпохах и в разных культурах.

Изменчивость и неизменность человеческой природы являются одними из интереснейших диалектических противоречий, присущих человеку. В психиатрической практике эта проблема постоянно возникает со всей остротой; врач должен решать, что можно изменить в данном пациенте, а что изменить не удастся. От его решений часто зависит судьба больного. Если излишне увериться в неизменность человеческой природы, тогда пациент лишается шансов на изменение, а тем самым возможности выхода из его мучительных психических деформаций; если же, наоборот, поверить, что все удается изменить, тогда больной обрекается на бесплодную борьбу с самим собой.

Картина психических нарушений остается, в основном, неизменной на протяжении веков. Читая их описания, сделанные сотни и даже тысячи лет назад (например, в Библии), без труда можно поставить диагноз. Аналогично, в современной эпохе в разных культурах можно использовать те же самые диагностические критерии. Но в то же время эта картина является необычайно чувствительным показателем изменений, происходящих в обществе. Каждое важное социальное событие находит свое отражение в психиатрической симптоматологии. Каждый народ, социальный класс, идеологическая группа и т. д. имеют своеобразную психиатрическую проблематику. Прежние психиатры согласно утверждают, что в течение нескольких последних десятилетий и даже нескольких последних лет выражение изменилась симптоматология психических нарушений. С большой вероятностью можно принять, что причиной этой изменчивости являются изменения, происходящие в социальной среде. Социальная психиатрия стремится определить сущность связей между изменчивостью социальных условий и изменчивостью психопатологического образа. Однако эти исследования имеют предварительный характер и пока не позволяют сделать общие выводы.

Эта диалектика изменчивости и неизменности не является чем-то специфическим для психиатрии. В самых древних памятниках мировой литературы, в произведениях искусства отдаленных эпох и культур и т. д. с легкостью можно отыскать наиболее личные переживания человека второй половины XX века. Произведение искусства живет тем дольше, чем лучше оно отражает то, что есть неизменного в человеке. С другой стороны, современного человека смешат некоторые переживания и формы экспрессии (хотя бы, например, люди, архивные фильмы), существовавшие даже несколько лет назад.

Следовательно, пытаясь поставить психиатрический диагноз, можно с большой вероятностью принять, что основные человеческие проблемы не подлежат изменению; они остаются такими же, какими были сотни и тысячи лет назад. В то же время изменению подлежат конфликты, вытекающие из условий современной жизни и на них, на чем все это основывается;

знает, что надо нажать кнопку и тогда все пойдет само собой. Это мир для него такой же непонятный, как для первобытного человека мир магии. С той только разницей, что тот человек верил, а современный человек знает, что мог бы знать, но для этого у него нет времени, возможности или способностей. Тем больше его фрустрация. Достижения современной науки и техники, определенно, более захватывающие, нежели прежние чудеса, однако, они не удовлетворяют существующие, пожалуй, в каждом человеке стремления к чему-то, что выходит за границы повседневности, за пределы здравого рассудка, что может изменять ход жизни. Потребность чуда существует у каждого человека, но техническое <чудо> ее не удовлетворяет. <Ожидание Годо> кончается разочарованием.

Рост урбанизации идет в паре с ростом промышленности. Люди концентрируются в промышленных центрах. Технизация сельского хозяйства ведет к тому, что все меньше требуется людей в деревне. Растет диспропорция между перенаселенными крупных городов и малонаселенной деревней.

Каждое растение, животное или человек требуют своего жизненного пространства. Нельзя дерево посадить в горшке; в наилучшем случае оно превратится в карликовое дерево. В последние годы был проведен ряд исследований последствий перенаселенности у животных. Уменьшение жизненного пространства у всех подопытных животных, независимо от их уровня филогенетического развития (эксперименты проводились как с червями, так и с обезьянами) вызывало отрицательные последствия. Животные становились агрессивными, уменьшалась их сопротивляемость болезням и их способность размножаться; они быстрее умирали. Человек, в общем, более вынослив по отношению к неблагоприятным условиям среды, по сравнению с животными, тем не менее, чрезмерная перенаселенность может отрицательно влиять на его психическое и физическое здоровье.

Чувство угрозы своему жизненному пространству вызывает агрессивное чувство. В переполненном трамвае пли автобусе люди. в общем, становятся невыдержанными и раздражительными: на прогулке, если человек долгое время находится в одиночестве, у него возникает и нарастает стремление к людям.

Перенаселенность в физическом смысле не является столь существенным фактором в патологии современной цивилизации, как перенаселенность в смысле социологическом и психологическом. Люди могут жить скученно в одной избе и иметь значительно больше чувства свободы (например, цыгане), нежели те, кто живут в обширных апартаментах.

Технизация среды влечет за собой усложнение отношений между людьми и ограничение степени их свободы. При всех удобствах, какие дает жизнь в условиях современной цивилизации, возрастает зависимость от технических устройств и от людей, их обслуживающих. Это то самое упоминавшееся отношение зависимости господина и невольника. Повреждение какого-либо устройства, например, электрической линии, водопровода и т. п., либо забастовка группы рабочих может легко парализовать жизнь крупного города.

Техническая среда - это не только технические устройства, но также и люди, которые их производят, обслуживают и располагают ими. Образуется сложная сеть зависимостей. в которой каждый имеет какое-то свое место. В общем, мы не осмысливаем до конца, от скольких людей зависит обычный день нашей жизни и чем грозит обрыв цепи взаимных услуг. Человек современной цивилизации становится беспомощным, почти как младенец, если лишить его благ, к которым он привык как к естественной среде. По сравнению с ним примитивный бушмен значительно более независимый и тем самым более зрелый, если независимость трактовать как черту психологической зрелости. Если что-то в технической среде не функционирует так. как нужно (например, поступление воды, канализация, доставка пищевых продуктов, электричество, коммуникация и т. д.), то полная беспомощность вызывает реакцию ярости, аналогичную реакции младенца на неудовлетворение его основных физиологических потребностей. Зависимость и чувство беспомощности являются существенными чертами младенца; инфантилизация является одной из опасностей современной цивилизации.

Проблема <недозрелой личности> в современной психологии и психиатрии (правда, не вполне ясно, каковы критерии зрелости), как представляется, отражает инфантилизирующие тенденции нашей цивилизации.

Одну треть, а иногда и половину своей жизни человек проводит на работе. Существуют два противоположных подхода к работе, взаимно переплетающихся. Работа может быть неприятной обязанностью, исключительно способом добычи средств к существованию, даже наказанием <в поте лица своего будешь есть хлеб> (Быт. 3; 19). Но работа является также творческим актом - преобразованием окружающего мира <по образу и подобию своему>, т. е. соответственно нашей концепции. У многих примитивных народов (например, полинезийцев) во время важнейших работ, например, постройки дома, лодки, следовало петь ритуальные песни, описывающие процесс создания вселенной. Таким способом включались в божественный акт творения. Потребность в творчестве, т. е. навязывании окружению своего видения мира, является одной из основных особенностей человека. Здесь речь не идет о качестве творчества; творческим трудом может быть подметание улицы, а может им не быть труд артиста или ученого. Дифференцирующим критерием здесь является чувство творения, т. е. реализации собственного плана. Подобно тому как история жизни каждого индивида является реализацией его генетического плана, так каждый творческий труд является претворением в действительность собственной концепции, а тем самым оставлением собственного следа в окружении.

Характер труда в технической цивилизации по природе своей коллективный. Взаимная зависимость, которая является чертой повседневной жизни, еще больше выражена в производственном процессе. Этот труд уже не является индивидуальным делом, но есть сложный процесс, в котором принимает участие много людей и много машин. Один человек немного может сделать, поэтому чувствует себя бессильным; работа не приносит ему удовлетворенности, так как в ней реализуется не собственный план, но план, навязанный сверху, часто вызывающий сопротивление. А если даже он является творцом этого плана, то видя, как его идея деформируется в ходе исполнения, он переживает глубокое разочарование. Нередко случается, что работающий человек не понимает смысла своей работы, сконцентрированный на малом отрезке, не видит целого, более того, иногда он видит ее бессмысленность. Работа, смысла которой не понимаешь, либо видишь ее бессмысленность, значительно быстрее вызывает утомление, нежели работа, направленная на достижение осознанной цели. Часто усилие людей бывает бесплодным, но работая, человек не отдает себе в этом отчета; приходится жить иллюзией, что то, что делается, имеет смысл и необходимо. Негативная эмоциональная установка к выполняемой работе является причиной того, что даже легкая работа вызывает большое утомление. Как уже упоминалось, негативные чувства вызывают мобилизацию организма к борьбе или бегству, которая является главным фактором истощения организма.

Популярность разного рода хобби выражает стремление к труду, дающему удовлетворение. Хотя это звучит морализаторски, приходится, однако, повторить известный трюизм, что человек не может жить без труда, что он есть homo faber. Faber есть реализация homo sapiens; без возможности реализации своих мыслей, идей, планов, мечтаний и т. д. человек оказался бы в психологическом вакууме, утратил бы чувство реальности самого себя и окружающего мира. Если жизнь животных можно определить двумя векторами: <к> и <от>, из которых первый выражает притяжение, а второй - отталкивание окружающего мира, крайней же точкой первого является соединение с ним в сексуальном акте, а второго - уничтожение в акте убийства, то в жизни человека существенное значение имеет также вектор <над>, т. е. стремление преобразовывать окружающий мир по собственному плану. В нем выражаются творческие стремления, которые, правда, существуют также и в мире животных, но являются преимущественно специфически человеческими феноменами.

Понятие <фрустрация>, которое стало популярным приблизительно с середины текущего столетия, происходит от латинского слова frustra - <напрасно>, <зря>, <по ошибке>, <ошибочно>. Во взаимодействии с окружением каждый живой организм вырабатывает много потенциальных способов поведения, так называемых, потенциальных функциональных структур; некоторые из них оказываются ошибочными структурами, т. е. нереализуемыми. Напрасно крыса в экспериментальной ситуации старается добыть пищу из закрытой кормушки, она пустая; человек напрасно стоит в очереди за товаром - его не хватит. Чем сильнее желание, тем сильнее фрустрация. Позитивная чувственная установка изменяет свой знак и действует в противоположном направлении. Вместо притяжения наступает отталкивание. Когда неудачных попыток слишком много, мир аттрактивный (притягивающий) превращается в мир отталкивающий.

Разумеется, все потенциальные функциональные структуры не могут быть реализованы; часть должна быть отброшена за невозможностью реализации. По мере развития увеличивается толерантность к фрустрациям, а с ней и чувство реальности. Маленький ребенок может быть разочарован тем, что, несмотря на махание ручками, не поднялся в воздух; молодой человек бывает разгневан, если мир, в котором он живет, далеко не соответствует его идеализированной концепции мира. Со временем, однако, и та и другая функциональные структуры - взлетания в воздух и идеализированной концепции мира - оказываются отброшенными как имеющие малую вероятность быть реализованными. Они появляются разве что в сновидениях наяву или во сне; их неисполнение не вызывает неприятного чувства поражения. Следует, однако, добавить, что малая степень вероятности реализации не равнозначна пулевой вероятности. Со временем, иногда много поколений спустя, реализуются самые фантастические мечтания, а бред психически больных становится реальностью. В человеческом разуме не может возникнуть что-то совершенно нереальное, так как этот разум является частичкой мира и, тем самым, реален. Чувство неудачи возникает тогда, когда не исполняется то, что должно было иметь большую степень вероятности реализации, когда вопреки ожиданию в очереди не удается сделать желаемую покупку, когда несмотря па интенсивную работу, не достигается желаемый результат по причине так называемых <объективных>, т. е. не зависящих от нас обстоятельств.

Фрустрирующая ситуация в принципе подобна той, в которой животное, положительно обусловленное па определенный стимул, вместо пищи получает после сигнала удар электрическим током. Это разрушение сформированной структуры интеракции с окружением, а тем самым - иерархии вероятностей, которая выработалась в результате повторяющейся активности организма и его окружения в ходе жизни.

Когда какой-то человек своим поведением нарушает упомянутую иерархию вероятностей, когда его выражение лица, модуляция голоса, содержание высказываний, действия и т. д. не согласуются с нашими ожиданиями, тогда он квалифицируется как <странный>, <чудной> или ненормальный. То же самое можно сказать о мире, который постоянно нарушает нашу иерархию вероятностей: он становится <безумным> миром. Он чужой, непонятный, иногда отталкивающий, вызывающий чувство отчуждения. Подобно тому, как у психически больных мы часто наталкиваемся на сопротивление (негативизм), их нельзя никакими аргументами склонить к изменению их позиции или способов поведения и т. д., так и современный мир оказывает нам сопротивление; у него большой коэффициент вязкости.(1) Когда нам надо разрешить какой-то вопрос, что-то сделать и т. д., создается впечатление, будто мы двигаемся в смоле.

1. Выражение заимствовано у доктора Станислава Ольшевского.

Вследствие усложнения социальных отношений, в особенности производственных отношений, разрешение какого-либо, даже мелкого вопроса требует больших усилий, которые используются не на само дело, а, главным образом, на преодоление сопротивления социальной среды. Это сопротивление парализует творческие тенденции, усиливая чувство бессилия. <Жаль тратить усилия, потому что все равно ничего не изменится>. Объект, который нашим усилиям оказывает большое сопротивление, вызывает агрессию, либо резигнацию; хочется либо его уничтожить, либо от него отдалиться.

Царящая в настоящее время в науке мода на статистику и многофакторную этиологию имеет свою психологическую и социологическую обусловленность. Чувство причинности порождается деятельностью. - Я действую и наблюдаю эффект своего действия. Причина заключается в действующем субъекте, а следствие - в подвергающемся воздействию объекте. Во взаимодействии с окружением человек выступает то в роли субъекта, то в роли объекта. Чувство общего бессилия, довольно патогномичное для нашей эпохи, отражается и в научном мышлении. Нельзя уже самому изменить свое окружение; изменение зависит от многих факторов, часто случайных, одним из которых является сам субъект. Индивидуальный порядок оказался замененным статистическим порядком. Мир, управляемый статистическими законами, в ощущении индивида оказывается миром, в котором царят хаос и случайность, которым невозможно управлять, который поражает непредвиденными событиями. Даже в наиболее индивидуальном, в художественном творчестве ценятся в настоящее время эффекты случайные. Такой мир не есть <мой> мир, так как с местоимением <мой> связано чувство собственности и, тем самым, власти. В этом значении популярность статистики в науке является выражением чувства чуждости окружающего мира.

Усложнение отношений взаимной зависимости, отрицательным проявлением чего является рост коэффициента вязкости социальной среды, влечет за собой необходимость постоянной смены социальных ролей. В простой производственной системе (например, в ремесленной мастерской, в маленьком магазинчике) человек был осужден на одну социальную роль: главы семьи и одновременно главы этой производственной единицы. Стабилизированная роль способствовала интеграции его психики, срастаясь с его личностью. Это имело свои отрицательные стороны, так как вместо того, чтобы быть самим собой, человек был главой семьи и своего рабочего места. Сейчас, за исключением, возможно, лиц, стоящих на вершинах социальной иерархии (например, великих артистов, художников, государственных деятелей, которые даже в частной жизни должны оставаться верными своей роли), каждый в течение дня играет несколько социальных ролей. На рабочем месте исполняет, по меньшей мере, три роли: подчиненного, начальника, коллеги. К этому добавляются роли в семейной среде, игровой, эротической, гражданской и т. д. Здесь не может быть речи о сращивании личности с ролью. Вследствие своей изменчивости роль не может быть интегрирующим, но, напротив, оказывается дезинтегрирующим фактором. Нельзя ее принимать слишком серьезно; нужно быть просто самим собой, что, однако, не такое уж легкое дело. Жизнь в современном мире требует большего интеграционного усилия, т. е. мобилизации упорядочивающих тенденций, нежели в мире прошлом, в котором как природная, так и социальная среда сами действовали интегрирующе.

В XX веке мир подвергся сжатию; уже даже реже говорят о <нашем мире>, а чаще о <нашей планете>, либо нашем <шарике>. Развитие средств коммуникации привело к тому, что расстояния перестали быть проблемой; скоро путешествие на другую сторону земного шара будет длиться короче, чем поездка в аэропорт. Расстояния уже почти не играют никакой роли в распространении информации. Благодаря телевидению можно стать почти очевидцем событий в самых отдаленных частях земного шара и даже на Луне. Сжатию подвергается также и временное измерение. Благодаря развитию археологии, отдаленные эпохи стали ближе, обнаружились неизвестные ранее культуры. Одновременно изменчивость настоящего времени, по сравнению со стабильностью прошедших времен, обусловливает то, что настоящее время оказывается более длительным в сравнении с прошлым временем, если измерителем времени является число событий, в нем происходящих. Аналогично день, в котором было много переживаний, кажется более длительным, нежели день, в котором ничего не изменялось.

Результатом сжатия пространственных и временных измерений современного мира является уплотнение информации. Ее слишком много, чтобы можно было успешно ее принимать и упорядочивать. В сигнальном метаболизме, т. е. в получении информации из окружения и реагировании на нее (реакция организма, в свою очередь, является сигналом для окружения), существуют законы, аналогичные законам энергетического метаболизма, а именно, закон специфичности структуры и закон равновесия между анаболическими и катаболическими процессами. Подобно тому, как субстанции, ассимилируемые организмом, разбиваются на основные элементы, из которых организм строит свою собственную структуру, потоки информации, поступающие извне, преобразуются в специфические структуры (отсюда правильность утверждения, что каждый живет в своем собственном мире). Способность интеграции является одной из самых существенных черт нервной системы. Количество энергии, поступающей в организм благодаря его анаболическим процессам (построение), в общем, уравнивается с количеством энергии, выходящей благодаря процессам катаболическим (распада). (В период роста выражение преобладают анаболические процессы.) Аналогично существует определенное равновесие между информацией, принимаемой из окружения и высылаемой в него. С этим связана человеческая потребность разрядки творческих тенденций. Подобно тому, как в энергетическом метаболизме, в молодости больше принимается, чем отдается. С возрастом, однако, творческая установка должна преобладать над консумптивной. В конце концов способность усвоения информации (память) с возрастом выраженно ослабевает.

Аналогии между энергетическим метаболизмом и информационным подтверждают верность известного выражения <психическое несварение>. Современный человек, несмотря на то. что живет в необыкновенно интересное время, часто бывает пресыщен им, не может переварить то, что к нему непрестанно поступает, не в состоянии из хаоса информации создать какой-либо порядок. Это напоминает ситуацию переполненного яствами стола, когда человек больше уже не в состоянии съесть, и самая вкусная еда вызывает у него только позывы к рвоте. Упоминавшаяся уже трудность разрядки творческих тенденций обусловливает то, что потребительская тенденция преобладает над творческой. А это, в свою очередь, ведет к <перееданию>, чувству скуки, поиску сильных впечатлений. С другой стороны, сигнал, высылаемый в окружение, чтобы быть им воспринятым, должен также быть <сильным ударом>. Только сильный стимул может пробиться через охранный барьер безразличия. Достаточно обычные ныне симптомы безразличия в отношении несчастья другого человека (например, когда безразлично проходят мимо уличного происшествия) являются предметом отрицательной моральной оценки нашего поколения. С другой стороны, однако, трудно винить в безразличии человека, который по телевидению видит вьетнамских детей, опаленных напалмом, сцены из гитлеровских концлагерей, людей, умирающих в Индии с голоду, и т. п. Избыток информации о человеческих страданиях вызывает, в конце концов, безразличие; с психологической точки зрения - это защитный механизм. Узники в концлагерях также становились безразличными к виду трупов, несчастья, грязи и человеческого страдания; становясь впечатлительными, они не смогли бы пережить лагерь. Безразличие к человеческому страданию является одним из проявлений <психического несварения>.

Положительной стороной сгущения информации является необходимость селекции. Требуется самому выбирать, что стоит принять, а что лучше отбросить. Возрастает критицизм. Снижается ценность авторитетов. Совершенствование средств коммуникации не пошло им на пользу. Чтобы сохранять престиж власти, следует держаться на безопасном расстоянии от подданных. Правда, существуют сказки о добрых властителях, которые переодетыми в крестьянские одежды ходят среди бедных, но в действительности они всегда жили в изоляции. Одиночество является атрибутом власти. Даже нервная система, которая в организме играет роль властителя (управляющей системы), является более изолированной относительно других органов и систем организма. Величие власти на близком расстоянии уменьшается. Поэтому телевидение и другие средства распространения информации, возможно, опаснее для авторитетов, чем все другие современные явления, влиявшие на их девальвацию (например, высокий темп изменений).

Самым опасным, как представляется, явлением технической цивилизации является технический взгляд на человека. Мы видим окружающий мир так, как мы на него действуем. Поскольку человек действует на мир с помощью разного рода орудий, последние становятся как бы призмой, через которую мы его воспринимаем. Иначе видел свое окружение первобытный человек, пользовавшийся мотыгой, и иначе видит его современный человек, располагающий сложнейшей технической аппаратурой. Иначе видит его полицейский, пользующийся полицейской дубинкой, а иначе - художник, пользующийся кистью и палитрой. Преобразование естественной среды в техническую ведет к тому, что и на людей начинают смотреть как на составные части технического мира. Повседневный язык, как чувствительный показатель социальных изменений, отражает это явление в довольно распространенном сегодня использовании в отношении людей выражений, относящихся к неживым предметам; например, <выдвинуть>, <передвинуть>, <устранить>, <ликвидировать>, <снять>, <установить>, <поставить> и т. п.

Никто не хочет быть трактованным как пресловутое <колесо> в машине; против этого восстает чувство собственной индивидуальности, ибо индивидуальность является одной из основных черт живой природы. С другой стороны, однако, чувство импотенции (это один из парадоксов современности, что, достигнув неслыханной в истории власти над окружением, человек почувствовал себя более бессильным, чем когда бы то ни было в той же истории) обусловливает то, что люди ищут объекты для разрядки неудовлетворенного стремления к власти. Когда все оказывает сопротивление, легче всего осуществить разрядку на другом, подчиненном человеке. Возникает типичный невротический порочный круг, в котором фрустрация чувства власти вызывает еще большее ее желание.

Одним из поразительнейших проявлений нынешнего столь изменчивого времени является триумф экзистенциализма, который, правда, в последнее время как будто бы несколько ослабевает, но, тем не менее, в течение многих послевоенных лет он господствовал неоспоримо. Редко случается, чтобы в какую-то эпоху одна философская концепция завоевывала столь широкую популярность. Экзистенциалистами становились даже те люди, которые этого слова не слыхали и не обнаруживали особого интереса к письменному слову. Тем не менее они своей позицией осуществляли главные тезисы этой философии. Из основного суждения, которое выражает наше существование в мире - <я есть> - экзистенциалисты главный акцент ставят на <есть> (экзистенция). В мире хаотическом, непостижимом, угрожающем тотальным атомным уничтожением, вызывающем страх и чувство неуверенности, в мире, в котором прежние нормы поведения и авторитеты после минувшей войны подверглись колоссальной девальвации, в котором человеку приходится рассчитывать только на самого себя и одновременно чувствовать свое бессилие, трудно определить собственное <я> (эссенция); оно утратило свою стабильность, его структура не обозначена. Можно, напротив, сконцентрироваться на переживаниях (на экзистенции), стремиться к их аутентичности, красоте, силе и т.д.