Этикет в сословном обществе

Итак, только в условиях, где возникает возможность и опасность порабощения, овеществления человека, и возникает потребность в этикете, способствующем поддержанию самозначимости свободного человека. Свободный не должен быть использован как животное, как вещь. С ним нужно считаться как с самоценным существом; каждый в нем должен признавать человека, у которого есть свои собственные потребности и интересы.

Требование не превращать человека в простую вещь придало этикету нравственное содержание, которое воплощалось преимущественно в контактах людей, имеющих одинаковый социальный статус. В межсословных контактах, подчеркивая различные ранги значимости свободных людей, этикет поддерживает расслоение общества и тем самым приобретает политическое содержание, даже становится орудием политической власти. Для последней этикет — не просто проявление признания иерархии значимостей различных слоев общества, а та обязательная форма, при помощи которой контролируется, как общество принимает установленные привилегии, ранги, титулы, звания и т. д.

Чтобы использовать этикет как средство поддержания расслоения общества, нужно, чтобы каждый слой имел внешний отличительный признак. К таким признакам относятся используемые богатства (дворцы, экипажи, количество слуг, широта земель, нарядность одежды), а также утверждаемые и присваиваемые государственной властью особые знаки отличия (титулы, служебные ранги, гербы, ордена, установленные формы и материалы одежды). Все эти- почетные знаки являются свидетельством общественного веса человека и обязывают оказывать ему соответствующую степень уважения.

Предоставлением различных привилегий, распределением земель и должностей (то есть повышением реальной силы и общественного влияния), присвоением титулов и званий (то есть символическим утверждением значимости) правители классово-сословных государств официально устанавливали, какой степенью уважения могут пользоваться различные общественные слои. А те, кто имели привилегии быть уважаемыми, разумеется, защищали свои права и поддерживали соответствующий порядок. Считая, что только на основе четкого разграничения между правителем и подданными, между верхами и низами можно легко управлять страной, упомянутый выше Гуань Чжун требовал установить градации людей по рангам: градацию сановников — в соответствии с их заслугами, чиновников — в соответствии с их поведением, простого народа — в соответствии с прилежанием в труде. С рангом и размерами вознаграждений он связывал и потребление богатств (размеры дворцов и жилищ, количество полей, рабов и скота, колесниц и домашней утвари), различия в одежде и в головных уборах. «Как бы мудр и благороден ни был человек, он не осмеливается носить одежду, не соответствующую его рангу; как бы ни был он богат, он не решается воспользоваться благами, не предусмотренными его вознаграждением...». Необходимость действовать в соответствии со своим положением, по мнению Гуань Чжуна, и обуславливает выработку правил этикета.

Весьма своеобразно формировался этикет в сфере законодательства. Когда потеряли безусловный авторитет традиции предков, все основные законы сначала обосновывались божественной санкцией. Соответственно магические ритуальные акты превратились в акты посвящения, посредством которых человек мог приобрести власть короля, царя, халифа, статус духовного лица, рыцаря, ученого, мастера, титул графа, барона и т. д. Поскольку посвящения осуществляли люди, имеющие соответствующие права, сам акт его заключал в себе выражение уважения к посвящаемым. С внешней стороны посвящение выступало как законодательным характером обладающий знак уважения, то есть установление степени значимости того или иного лица, которую должно признать и все общество.

Таким образом, можно сказать, что в рабовладельческом и феодальном обществе этикет сложился как форма культуры, осуществляющая в основном различные правово- политические функции: была средством присвоения общественных -рангов; стимулировала четкое и строгое разграничение общественных слоев; утвердившись в поведении людей, поддерживала иерархическое расслоение общества.

Наибольшего развития достиг придворный этикет. Он выработал культуру поведения, ставшего образцом для всех господствующих слоев общества. Этикет настолько регламентировал действия придворных, приобрел такой сложный характер, что возникли знатоки этикета — церемониалмейстеры, появились пособия по этикету и церемониям, а обучение этикету стало основной частью воспитания знатного человека, аристократа. Воспитанность, культурность и аристократизм отождествлялись с хорошими манерами, учтивостью, умением вести себя в обществе. Иначе говоря, усвоение этикета стало еще одним отличительным признаком аристократа, светского человека, как бы олицетворяя его высокое происхождение, благородство, просвещенность и противопоставляя его грубому, вульгарному, темному простому человеку.

Этикет не только усложнялся, но и эстетизировался, перерастал во многие формы искусства. А искусство, откликаясь на потребности времени, ритуализировалось, вбирало в себя этикетное начало. Вербальный этикет срастался с риторическими прославлениями, панегириками, поэтическими гимнами и одами, а «кинетический» этикет физических контактов (встречи и прощания, завязки знакомств и времяпрепровождение) — с танцами и театральными представлениями. Художественный этикет и этикетное искусство — уже не просто выражение значимости господствующих слоев общества. Это был способ, которым знатные люди пытались прославиться, приобрести бессмертие. И чем более знаменит был художник, тем больше чести мог принести он своими прославлениями господину. А чем богаче был вельможа, тем больше прославленных художников, поэтов, музыкантов, архитекторов мог он навербовать для постройки и украшения великолепных дворцов, для увековечения его и его семьи в формах пышных портретов и скульптурных памятников, для возвышения его одами, операми и хвалебными речами. Во времена позднего феодализма без прославляющего и восхвалительного искусства не могли обойтись ни семейные торжества (свадьбы, юбилеи, похороны), ни праздники военных побед, ни встречи знатных лиц, королей, ни приемы зарубежных гостей, ни более значительные общественные начинания.

Адресатом художественного этикета и этикетного искусства при этом выступали уже не только те лица, чья значимость прославлялась, и не только члены их семей, но и вся публика, наблюдавшая пышные церемониалы и праздники, и шире — вся страна, весь мир,, до которого мог дойти слух об ослепляющем величии монархов и других знатных людей. Впечатляющий эффект пышных дворцовых убранств, праздничных церемониалов, опер, фейерверков, балов, военных игр содействовал распространению славы монархов и вельмож иногда в большей мере, чем даже величие их побед на поле боя. Особенно это было характерно для Западной Европы в эпоху, породившую культуру барокко, когда вся жизнь господствующего класса приобрела характер этикетно-театрального представления.

Укрепляя и поддерживая иерархическое расслоение общества, возвышая господствующие классы, этикет феодализма одновременно прививал народу рабскую психологию покорности. Не случайно так резко выступили против него прогрессивные мыслители-просветители XVIII в. П. Гольбах, К.А. Гельвеций, Ж.Ж. Руссо и другие. Феодальный этикет П. Гольбах рассматривал как форму власти, которая пользуется суеверием народа, ослепляет его блеском, возвышает королей как богов над человеческим бытием и мешает простым людям осознать, что часто властители заслуживают только презрения и ненависти. Ж. Ж. Руссо осуждал не только придворный этикет, но и светские формы учтивости, салонные манеры и соответствующие такому вкусу формы искусства (особенно театр). Порочность этикетных форм он усматривал в том, что под их внешней сердечностью, приветливостью скрывается подозрительность, ненависть, предательство, страх и другие эгоистические стремления и враждебные состояния, порожденные цивилизацией. Кроме того, в этикете он видел причину стандартизации поведения и мышления, под прикрытием которой никто не осмеливается показаться, каким он является в действительности.

В радикализме этих мыслителей таились предпосылки для отрицания этикета вообще. Радикальному духу соответствовали и требования времен якобинской диктатуры: к каждому гражданину обращаться не на «Вы», а на «ты»; головной убор снимать только тогда, когда жарко или нужно произнести публичную речь, и т. п. Правда, якобинцы не отрицали вежливости, учтивости как таковой. Они выступали лишь против искусственного, чопорного ее характера, требовали соответствия форм общения природе человека. Эти идеи еще до них отстаивали многие просветители. Например, К.А.Гельвеций говорил об «истинной вежливости», которой в противовес салонному этикету свойственно «тонкое, деликатное и постоянное чувство расположения к людям». Наибольшим признанием и уважением, считал он, должны пользоваться те, у кого больше заслуг перед народом, обществом. А поскольку волю народа выражает государство, оно должно стремиться, чтобы оказываемое уважение соответствовало действительным гражданским заслугам.