Философия Древней Индии. Древнеиндийская философия складывалась на протяжении длительного времени

Древнеиндийская философия складывалась на протяжении длительного времени. Своими истоками она уходит в старейшие памятники религиозной мысли — в ведическую литературу (слово «веды» означает буквально «ведать», т. е. «знание, учение»). Наиболее значимыми и зрелыми в философском отношении считаются поздние веды, завершающие цикл ведической литературы. Они получили название упанишады, что в переводе и есть «сокровенное учение». В упанишадах на первый план выходят проблемы мироздания и человеческого бытия, вопросы мировоззренческого и смысложизненного порядка, стремление выйти за пределы непосредственно данных и чувственно воспринимаемых явлений к некоей высшей сущности, лежащей в основании всего мироздания.

Какова нить, что связывает этот мир? Каков тот внутренний держатель, что изнутри держит этот мир? — такими вопросами задаются авторы упанишад. Скрытая сущность видимого и чувственно данного мира, находящаяся за пределами конкретных явлений, была усмотрена в первооснове бытия. Такой первоосновой выступает без личностное, бестелесное и бессмертное субстанциональное начало всего сущего — брахман. Это своеобразная сверх природная трансцендентная (запредельная) реальность, противостоящая всему телесному, чувственно-предметному, временному и преходящему в предметах и явлениях окружающего мира. Сама Вселенная и человек суть не более чем внешнее проявление брахмана. Вещи, предметы, явления находятся в процессе становления. Устойчивым бытием обладает лишь Брахман. Брахман отождествляется также с духовной сущностью каждого человека — с его Атманом. Атман в отношении человека есть его дыхание, но дыхание совершенное и бессмертное, его душа, собственно его «я», своеобразная сила жизни. В своих высших духовных проявлениях Атман сливается с брахманом, становится и богом, и космосом.

Но в сознании человека заложено нечто постоянное, т. е. каждое внутреннее «я» причастно к вечности, духовности. Тем самым древнеиндийская философия давала человеку опору бытия, саму цель его существования: достижение бессмертия и вечного блаженства, освобождение от пут и связей с миром преходящих вещей, выход из круговорота бытия в подлинную жизнь в ином мире. Посмертная судьба человека определяется его деяниями и знаниями, его кармой. В зависимости от образа жизни будет происходить и перевоплощение души человека. Или он будет обречен после смерти вновь и вновь возвращаться в круговорот бытия: проливаться дождем, рождаться червем, насекомым, рыбой, птицей, львом, вепрем, змеей, тигром, вновь человеком. Или будет разорвана связь с этим миром, и человек избавится от смерти и вечного перерождения, своим Атманом войдет в мир брахмана.

Многообразие философских школ классического периода определяется обычно относительно вед. Ортодоксальные школы базируются на авторитете вед, основаны непосредственно на их текстах или комментариях к ним. В VI–II вв. до н.э. сформировались такие школы, как санкхья, йога, ньяя, вайшешика, миманса и веданта. Они сохраняли преемственность и связь с упанишадами.

К неортодоксальным религиозно-философским доктринам следует отнести джайнизм, буддизм и особенно локаяту (чарваку), которая отвергала авторитет вед. Локаята утверждала, что существует только тот мир, который воспринимается чувствами. Она отрицала существование мира сверхчувственного, потому что ощущения не дают о нем никаких свидетельств. Отказ от видимого во имя невидимого чарваки считали глупостью этого мира, так, еще никто не пришел сам с того света и не прислал оттуда своего гонца. Они считали, что все в мире совершается в силу внутренней природы и необходимости самих вещей. Локаятики полагали в качестве первоначал мироздания чувственно воспринимаемые вещественные элементы, различные природные стихии, их своеобразное соединение и сочетание. В целом учение локаяты можно охарактеризовать как последовательный древнеиндийский материализм. Он основан на чувственном познании (сенсуализме), отрицании религиозно-философских представлений о душе и посмертном мире, ведийском учении о карме и сансаре. Локаятики ориентировали на реальную, земную жизнь и пытались дать обоснование смысла и цели достойного существования человека.

Классическим памятником общественно-политической мысли Древней Индии является Артхашастра. Здесь четко выражен материализм и рационализм в понимании общества, подчиненная роль отведена религии в соотношении с экономикой и политикой. Материальные блага и ценности, создаваемые экономикой и обеспечивающие человеческое существование, исходны. Они выступают основой религии и чувственных удовольствий. Поставлен вопрос о взаимосвязи философии, религии и экономики, о роли политики в управлении государством. Примечательно то, что в этом древнем источнике философия выделяется в качестве самостоятельной отрасли знания и определяется ее место и роль в системе науки. Она исследует сильные и слабые стороны различных наук, приносит пользу людям, укрепляет дух в бедствии и в счастье, дает умение рассуждать, говорить, действовать. Философия всегда считается светильником для всех наук, средством для совершения всякого дела, опорою всех установлений и действий.

Выдающимся религиозно-философским учением Древней Индии стал буддизм. Его основатель — принц Сиддхартха Гаутама (563–483 гг. до н. э.). По преданию, его берегли от невзгод мира, но, уйдя из дворца, он столкнулся воочию с болезнью, смертью, нищетой и другими человеческими страданиями. В своих скитаниях и отшельничестве он стал, наконец, просветленным, т. е. Буддой. Главный закон жизни, считал Будда, — это различение добра и зла. Суть буддизма, его срединный путь основаны на четырех благородных истинах. Все в жизни проникнуто страданием. Причина человеческих страданий — жажда бытия и желание счастья. Их можно прекратить в настоящей жизни посредством воли. Путь освобождения от страданий — это достижение нирваны, т. е. такого состояния, в котором невозмутимость духа и избавление от телесной зависимости ведут к покою, преодолению перерождений. Нирвана понимается как состояние полной невозмутимости, свободы от внешнего мира и мыслей о нем. Восьмеричный путь, выработанный Буддой, включает в себя правильную веру, решимость, речь, поведение, усилие, направление мысли, сосредоточение. Это есть целостный, истинный образ жизни, который основан на единстве знания, добродетельности и поведения и завершаемый нравственным очищением человека в свете истины. Не причинение зла, охрана всего живого, целомудренность и правдивость, воздержание в еде и питье, отказ от светских удовольствий и развлечений, освобождение от всего, что приносит боль — таковы нравственные установки буддизма.

Буддизм, возникший в Индии (VI–V вв. до н. э.), превратился в одну из трех, наряду с христианством и исламом, мировых религий. Как религиозно-философское учение, буддизм в отличие от иудаизма, христианства и ислама не несет в себе идеи Бога как творца, спасителя и промыслителя. Это определяется тем, что буддийское божество как высшее верховное существо считается имманентным, внутренне присущим человеку (миру). Поэтому в буддизме нет надобности Бога как создателя всего сущего. Буддийские боги, за исключением богоподобного Будды (просветленного), сами вовлечены в круговорот сансары, в процесс вечного перерождения, перевоплощения и возвращения. В основе буддизма лежит утверждение принципа личности, неотделимости от окружающего мира. Бытие признается своеобразным космически психологическим процессом, в который оказываются вовлеченными и мир, и человек.

Смешение индивидуального и космического, психического и онтологического приводит к тому, что буддизм не признает противопоставления духа и материи, субъекта и объекта. Их одновременное и нераздельное существование создает особые потенциальные силы, таящиеся в целостности духовно-материального бытия. Творческим началом и конечной причиной бытия оказывается психическая активность человека. Она определяет процессы образования или распада мироздания.

Следовательно, в буддизме не содержится дуализма, характерного для других религий (христианства, ислама) с их противоположением Бога и мира, божественного и небожественного.

Своеобразную и глубокую характеристику буддизма как религии пробуждения дает В. С. Соловьев. Он считает, что первое всемирно-историческое пробуждение человеческого самосознания произошло там, где его «сон» был всего богаче фантастическими и дикими видениями — в Индии. Подавляющей пестроте индийской мифологии соответствовала такая же пестрота и нагроможденность религиозно-политических и религиозно-бытовых форм и условий жизни. Нигде теократический строй не был так сложен и связан с такой национальной и сословной исключительностью. Не из Китая и Египта, не от халдеев и финикиян и не из греко-римского мира, а именно из Индии взяли мы понятия, выражающие крайнюю степень разграничения между классами людей и крайнюю степень отрицания человеческого достоинства. ( В Древней Индии существовали более трех тысяч каст.)

По оценке В. С. Соловьева, личность осознает здесь свою безграничность, свою свободу и универсальность только потому, что превосходит всякое данное определение, всякую данную связь и особенность, чувствует в себе что-то такое, что больше и выше этой касты, этой национальности, этого культа, этого жизненного пути — выше всего этого. Какое бы предметное определение не поставила пред собою само сознающая личность, она не останавливается на нем, она знает, что это ее создание не стоит ее, и потому оставляет его: все пусто. [51]

Основное начало буддийского мировоззрения — учение о безразличии и пустоте всего. Все обман, кроме трех вещей, достойных признаний: 1) духовно пробудившегося человека; 2) слова пробуждения; 3) братства пробуждения. Вот подлинная сущность буддизма, доселе питающего миллионы душ в дальней Азии. Восхождение по пути совершенствования в буддизме завершается состоянием нирваны. Но именно потому, что это некая идеальная цель, желаемая, но практически вообще недостижимая, она не дает подлинной свободы человека.

В неопределенности конечной цели огромный позитивный смысл: путь совершенствования бесконечен, он побуждает к универсальному развитию, по Марксу, «всех человеческих сил как таковых, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу ». Смирение здесь не только в бегстве от жизни. В своеобразной форме здесь выражается отрицание зла жизни, но не жизни как таковой.