Народы Севера: проблемы выживания в условиях кризиса

Малочисленные народы, населяющие бескрайние просторы европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока, вызывают особую тревогу. Экологические катастрофы, затяжной экономический кризис российской экономики поставили аборигенов в исключительно тяжелое положение.

Народы Севера, согласно предложенной выше классификации, принадлежат, в основном, к типу дезинтегрированных этнолингвистических общностей. Дисперсность расселения, низкая этнодемографическая плотность, наличие в рамках каждого народа микроэтносов, имеющих свои особенности в языке и традиционной культуре, создает множество специфических проблем во всех сферах взаимодействия макросистемы с народами Севера. Рассмотрим некоторые из них.

В течение ряда лет нами проводились конкретные исследования социального положения коренного населения Ханты-Мансийского, Ямало-Ненецкого и Эвенкийского округов, а также Якутии. На основе анализа эмпирического материала можно выделить ряд основных проблем, определяющих уровень социального развития не только аборигенов указанных районов, но и всех малочисленных народов российского Севера.

Общие черты взаимодействия советского варианта техногенной цивилизации и традиционного уклада жизни коренного населения влияют на все его сферы, порождая целые комплексы негативных явлений и острых проблем. Быстрое и экстенсивное развитие отраслей промышленности, транспорта, строительства привели на грань экологической катастрофы северную природу на обширных территориях, что серьезным образом разрушило основу функционирования традиционных отраслей хозяйства народов Севера - охоты, оленеводства и рыболовства. Особенно тревожная обстановка сложилась в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах. В то же время новые отрасли хозяйства практически не сочетаются с традиционными, не только не способствуют их развитию, но ведут к их вытеснению из образа жизни местного населения.

Промышленное освоение Севера привело к серьезным демографическим изменениям. Вследствие притока мигрантов повсеместно сокращалась доля коренных жителей. Например, в Ханты-Мансийском округе аборигены составляют менее 3% от общего числа жителей. Производимая коренными северянами продукция, в основном промыслово-сельскохозяйственная, в экономическом балансе региона на фоне огромных индустриальных объемов стала почти незаметной. Наравне с притоком извне происходит активный процесс внутрирегиональной миграции, связанной с переводом кочевого населения на оседлый образ жизни и переселением людей из мелких поселений в центральные усадьбы хозяйств и в райцентры. Концентрация аборигенов, согласно замыслам политических лидеров, должна способствовать созданию условий для развития образования, медицинского, торгового и бытового обслуживания, повышению общей культуры народов Севера. Однако в реальности эти цели достигнуты не были. Значительная часть аборигенов, переселенная в крупные поселки, окончательно порвала с традиционным хозяйством. Другая часть оказалась удаленной от производственных участков - оленьих пастбищ, охотничьих и рыболовных угодий. Производственные бригады и звенья были оторваны от поселков, еще более осложнились культурное, медицинское и бытовое обслуживание промысловиков и оленеводов в местах их производственной деятельности.

Многочисленные проблемы развития народов Севера находят свое отражение и в процессах изменения их социальной структуры. По данным статистики, на 1992 г. в общественном производстве было занято 50968 чел., в том числе женщин - 25896. Подавляющее большинство (около 64% трудоспособного сельского населения) народов Севера занято в традиционных отраслях - оленеводство (22,4%), охотничий промысел (17,9%), рыболовство (42,9%). В обслуживании этих отраслей занято 8,7% аборигенов⁵. Обследованием, проведенным Институтом социологии АН СССР в 1982-1990 гг., выявлен крайне низкий уровень образования населения, занятого в традиционных отраслях - большинство из них имели только начальное образование. Среди занятых в сельском хозяйстве из представителей народов Севера исключительно мало механизаторов и специалистов. Так, на 1990 год из общего числа занятых в сельском хозяйстве насчитывалось всего 228 человек с высшим образованием или 0,9% от числа занятых в этой отрасли; только 6,5% занятых имели специальное среднее образование. В настоящее время в колхозах и совхозах по существу отсутствуют инженерно-технические и руководящие работники со специальным образованием. Так в обоих автономных округах Тюменской области (Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком) в 1988 г. не было зарегистрировано ни одного человека со специальным образованием в руководящем составе хозяйств, а руководители среднего звена в совхозах Ямало-Ненецкого округа составили всего 0,3% от занятых, а в Ханты-Мансийском - 2,4%. Это в три раза ниже показателей по России. В составе ИТР народы Севера в этих округах вообще не представлены. В то же время при перемещении коренных северян из традиционных отраслей (современная молодежь неохотно идет в оленеводство) в любые другие сферы занятости им ввиду низкого уровня образования и слабой адаптации к современному производству приходится довольствоваться лишь низкооплачиваемой и непрестижной работой. По нашим данным, среди лиц, не занятых в традиционных отраслях, у представителей народов Севера неквалифицированным физическим трудом занято почти 80% работников, что вдвое превышает общесоюзный показатель.

Негативные явления в формировании и развитии социальной структуры коренных народов Севера усугубляются современной системой образования. Дети оленеводов и промысловиков воспитываются и обучаются в дошкольных учреждениях и интернатах и в этих условиях, с одной стороны, отрываются от традиционных занятий родителей, а с другой - в связи с отсутствием целенаправленной профессиональной ориентации не приобретают навыков и знаний для работы в отраслях северного хозяйства. Основной формой обучения трудовым навыкам стали факультативные занятия по основам оленеводства и охотоведения, эффективность которых крайне низка. В итоге выпускники школ сейчас редко идут в оленеводство и промысловое хозяйство. Представители народов Севера мало представлены в СПТУ и техникумах, готовящих специалистов для современных отраслей хозяйства. Их доля среди учащихся в 1,5 - 2 раза ниже доли всего населения в регионах проживания. С такими же перекосами происходит и формирование национальной интеллигенции. Готовятся преимущественно специалисты народного образования, здравоохранения и учреждений культуры. Местные органы не направляют молодежь народов Севера в вузы, в которых готовят специалистов в области сельского хозяйства, науки и техники. По собственной инициативе ввиду отсутствия традиционных ориентаций на умственный труд молодежь Севера не идет в вузы технического и естественно-научного профиля.

Во всех обследованных нами автономных округах уровень жизни коренного населения по всем позициям оказался ниже, чем у приезжих. Так, средняя заработная плата у аборигенов в 1,5 раза меньше, чем по округам в целом. Неотрегулированным остается и вопрос об оплате труда промысловиков и оленеводов в региональном разрезе. На Камчатке и Чукотке платят за одинаковый труд намного больше, чем в Ненецком, Ямало-Ненецком округах и Ханты-Мансийском округах, так как в этих регионах районный коэффициент в 1,5 раза выше, что явно несправедливо. Как показывают исследования, в ряде мест сложилась практика сдачи в аренду наиболее богатых промысловых угодий приезжим промысловикам, что серьезно ущемляет интересы местных охотников и рыбаков.

Переселение аборигенов в поселки не сопровождалось соответствующим жилищным строительством. Основные средства, отпущенные на строительство, оседали в административных центрах округов. В итоге народы Севера в обеспеченности жильем хронически и значительно отстают от средних показателей России. В национальных поселках наблюдается острая нехватка жилья: обеспеченность им не превышает в среднем 4 кв.м. на человека. В большинстве сельских населенных пунктов отсутствуют элементарные бытовые удобства: газифицировано всего лишь 3% (и это в крупном нефтегазовом регионе страны), имеют водопровод - 0,4%, центральное отопление - 0,1% жилищ. Нет канализации, водозаборов, отвечающих санитарно-экологическим требованиям. Жилой фонд преимущественно ветхий. Социально-бытовая инфраструктура поселков неразвита. Снабжение продуктами и промышленными товарами скудное. Вот пример. В Ямало-Ненецком автономном округе в 1988 г. 43,8% рыбаков и охотников вообще не имели жилья (свыше 9 тыс.чел.). В домах рыбозавода округа наблюдается крайняя скученность жильцов - на каждого приходится менее 3 кв.м. В Ханты-Мансийском автономном округе и Якутии попадались поселения, которые официально считаются “ликвидированными”, но в них продолжают жить люди. Там сфера обслуживания отсутствует, жители могут рассчитывать только на свое домашнее хозяйство и помощь соседей.

Социальные проблемы малочисленных народов Севера наглядно отражаются в таких важных показателях, как состояние здоровья и демографической ситуации. У народов Севера детская смертность в 2,5 - 3 раза выше, чем в России в целом. Общая смертность среди аборигенов уже несколько десятилетий не снижается, оставаясь на чрезвычайно высоком уровне, который в 2 - 3 раза превышает этот показатель по Российской Федерации. Продолжительность жизни коренного населения северных районов составляет - 43-46 лет для мужчин и 55 лет для женщин. Это на 18 лет меньше, чем в среднем по России. Причин этому множество: крайне низкий уровень медицинского обслуживания и отмеченные выше тяжелые бытовые условия жизни. Особо следует отметить последствия аккультурации народов Севера. В результате аккультурационных процессов происходит разрушение традиционных культурных ценностей аборигенов, связанных с уравнительно-общинным распределением и групповой взаимопомощью. Столкнувшись с жесткой системой социальных отношений современного общества, далеко не все аборигены могут к ней приспособиться. Вероятно, этим можно объяснить высокий уровень суицидности у народов Севера (7 - 9 случаев на 10 тыс.чел. населения, что в 4 раза превышало среднесоюзные оценочные показатели).

Результаты исследований показывают относительно низкий уровень запросов народов Севера. Большинство аборигенов в бытовом обиходе довольствуется только самым необходимым, не стремится ни к каким формам обогащения. Накопительство и приобретательство если и не считаются презренным занятием, то и не приветствуются. Таким образом, ввиду неразвитости запросов у коренного населения слабо выражены материальные стимулы к интенсивному труду. По всей видимости, разрушением традиционных культурных форм и невключенностью населения в новые можно объяснить широкое распространение среди всех социальных и возрастных групп аборигенов пьянства и алкоголизма, ведущих к высокой смертности, детской олигофрении.

По данным социологических исследований более мобильны в социальном плане у народов Севера - женщины. Сейчас они составляют 76% представителей народов Севера со средним специальным образованием. Практически все они хотят жить по-новому, тогда как среди опрошенных мужчин 72% ориентируются на традиционный уклад жизни. Этот разрыв в уровне образования и ценностных ориентаций приводит к тому, что более 80% женщин коренной национальности, имеющих образование, в возрасте до 40 лет либо не замужем, либо состоят в национально-смешанных браках. Исследования показывают кризис семейной организации у народов Севера, что также связано с процессами аккультурации. В поселках растет число неполных семей - в основном матери-одиночки и вдовы с детьми. Значительная часть времени, проводимая мужчинами-промысловиками и оленеводами вне семей, живущих в поселках, не способствует упрочению брачных уз.

Содержание детей в интернатах разлучает их с родителями, разрушает у последних привычку заботиться о детях, заниматься их воспитанием, что также обостряет кризисные явления в семейно-бытовой сфере жизнедеятельности народов Севера.

Результаты исследований позволяют сделать вывод, что в настоящее время на российском Севере сформировались две метаэтнические группировки людей, ведущих различный образ жизни и имеющие разные запросы. В состав первой группировки входит все коренное население региона, ведущее традиционный образ жизни и разрабатывающее, главным образом, возобновляемые ресурсы. Вторая метаэтническая группировка включает в себя приезжее население и часть ассимилированных аборигенов, занятое, в основном, в добывающих невозобновляемые ресурсы отраслях промышленности. Взаимодействие этих группировок населения и порожденные этими взаимодействиями напряжения в каждом конкретном районе Севера имеют свои особенности. Однако во всех районах есть общие социокультурные проблемы: все коренные народы находятся в неравном положении по сравнению с другими народами. Коренное население Севера далеко отстает по показателям уровня жизни от средних показателей уровня жизни областей, краев и республик, на территории которых оно проживает. Поэтому на уровне социальной и культурной политики встает задача оказания реальной помощи аборигенам, смягчения того жесткого воздействия на различные сферы их жизнедеятельности, которое оказывает общество как система. Это воздействие выражено в разрушении экологии народов Севера и их традиционного образа жизни и культуры. Так, деятельная связь с природной средой заменяется общими положениями биологии и географии, этносоциальная ориентация - обществововедческими абстракциями, трудовое обучение осуществляется так, что молодежь не желает работать в традиционных отраслях хозяйства; традиционная духовная культура полностью замещяется инокультурными образами.

В оказании помощи малочисленным народам Европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока, на наш взгляд, нужно определить две линии - стратегическую и тактическую. В стратегии помощи народам в настоящее время преобладают две концепции. Сторонники одной - часть обществоведов и политики из центра считают, что методами управления необходимо сформировать у аборигенов социальную структуру и образ жизни, соответствующие общероссийским стандартам и эталонам. Сторонники другой - обществоведы с культурологическим подходом, местная гуманитарная интеллигенция, новое поколение локальных политиков - видят в первой концепции угрозу ликвидации этнической специфики и самобытности народов Севера и предлагают всеми способами сохранять их традиционный уклад и образ жизни. Нам представляется, что обе эти концепции отличаются односторонностью. Нельзя остановить хозяйственное освоение Севера, законсервировав традиционный культурно-хозяйственный уклад. С другой стороны, насильственное разрушение этого уклада ведет к тяжелым для аборигенов последствиям. По всей видимости, в стратегичеком плане нужно отказаться от чисто экономического подхода к управлению подобными регионами и перейти на научно обоснованную культурную политику, регулирующую отношения аборигенов с центром и приезжим населением. Это регулирование должно быть многовариантным: для каждого конкретного региона необходимо разработать программу мер, обеспечивающих соблюдение не только экономических, но и социально-культурных интересов коренного населения при разработке природных богатств. Осуществление культурной политики предполагает повышение роли аборигенов в решении стратегических задач общего развития Севера, свободу выбора пути развития, право самим решать, что для них лучше - традиционализм или индустриализация и урбанизация, государственные льготы или самостоятельность в социально-экономической и культурной сферах. Решение этих задач невозможно без повышения политической активности коренного населения, укрепления органов его самоуправления, расширения их прав и обязанностей.

К числу конкретных законодательных мер, которые бы сняли или ослабили противоречия и социальное напряжение, возникающие в процессе взаимодействия аборигенов Севера с организациями и предприятиями, ведущими разработку природных богатств Севера, и приезжим населением, следует отнести следующие: поставить под контроль деятельность государственных и коммерческих структур, привлечь часть их прибылей на развитие социальной инфраструктуры народов Севера, особенно на жилищное строительство, обязать организации, нанесшие ущерб охотничьим угодьям и ягельникам, провести их рекультивацию за счет этих организаций; в районах компактного проживания этнических групп аборигенов создать национальные районы (один из таких районов уже создан в Республике Саха (Якутия) - Эвено-Бытантайский), ввести в этих районах право приоритетного землепользования для коренного населения, дать реальные права местным органам управления; привести в надлежащий порядок хозяйства самих коренных жителей; поощрять самостоятельность хозяйств, пропагандировать и внедрять семейный подряд, особенно в оленеводстве, арендные договоры и различные формы кооперации в промысловом хозяйстве; установить более справедливые районные коэффициенты к заработной плате для коренных жителей и приезжих; перевести на хозрасчет промышленные и строительные организации с целью уменьшения притока рабочей силы; повсеместно на Севере внедрять, в противовес “ведомственной” собственности, также формы кооперативной собственности коренных жителей, которые позволили бы им себя почувствовать полновластными хозяевами тайги и рек, тундровых пастбищ и промысловых угодий.

Говоря о малых народах Севера как о дезинтегрированных этнолингвистических общностях, нельзя не коснуться и проблемы их консолидации. К такого рода процессам принято относить процессы слияния нескольких родственных по языку и культуре этнических групп (микроэтносов). У народов Севера, несмотря на действие политических факторов и управленческое воздействие государственных органов, поощряющих консолидацию, слияния микроэтносов не произошло, так как для этого отсутствуют необходимые условия. Противоречие между желанием политического руководства консолидировать разрозненные этнические группы в общности, часто называемые в печати народностями, и объективными факторами, связанными с нынешними формами проживания самих этносов, порождает множество проблем. Во-первых, искусственная подгонка различных этнических групп под термин “народность” приводит к серьезному искажению этнодемографической ситуации на Севере, и, во-вторых, осложняет практическую работу по развитию культуры коренного населения. По материалам наших исследований, в большинстве автономных кругов издаваемые на местных языках газеты, а также радиопередачи остаются мало понятны или совсем непонятны для большинства коренного населения. Причиной этого является искусственность так называемых национальных языков народов Севера. Например, у хантов существует восемь диалектов, которые настолько отличаются друг от друга, что впору говорить не о диалектах, а о самостоятельных хантыйских языках. Газеты же издаются на одном из этих диалектов, на котором говорит только одна из групп хантыйского населения. Такая же картина наблюдается у эвенков, ненцев, манси, селькупов и других народов Севера. Если смотреть на этнические процессы, происходящие в этом регионе, объективно, то представляется маловероятной в обозримое время их национальная консолидация.

Наиболее репрезентативно этнические проблемы, связанные с процессами искусственной консолидации, выражены у дезинтегрированной этнолигвистической общности эвенков. На территории Эвенкийского округа, который должен был, по замыслу его создателей, консолидировать всех эвенков в единую “социалистическую” народность, находится менее 3,5 тыс. из 27 тыс. эвенков, проживающих в России. Остальные разбросаны по территориям республик Бурятия и Саха (Якутия), Амурской, Читинской и Иркутской областей, Сахалина и Хабаровского края. Проживающие вне Эвенкийского автономного округа 24 тыс. эвенков не имеют никаких этнических образований, в результате чего по отношению к ним даже не разрабатывается никаких культурно-политических мер, которые бы могли помочь их этническому самоопределению. Во всех этих местах не решаются жизненные проблемы эвенков. В местных органах самоуправления нет представителей от эвенков; получившие гуманитарное образование эвенки не могут найти себе работу вне округа, так как в других местах, где проживают представители этого народа, проблемам их языка и традиционной культуры не уделяется достаточного внимания. Получилось так, что Эвенкийский автономный округ был создан лишь для енисейского микроэтноса эвенков. Нет никакого общения между эвенками разных областей и регионов. Газету, выходящую в Эвенкии отдельным листком два раза в месяц, не понимают эвенки, проживающие в других регионах. Радиовещание округа тоже недоступно для эвенков, живущих за пределами округа. Таким образом, эвенки, состоящие из нескольких сильно отличающихся друг от друга микроэтносов, расселенных на территории 9,5 млн.кв.км, не могут считаться консолидированной народностью. Более того, этнические группы эвенков, как и других малых народов Севера, зачастую экономически и в социальном плане больше привязаны к близлежащим поселкам, населенным русскими, якутами, бурятами и т.д., чем связаны между собой.

Таким образом, идея консолидации малых народов Севера в единые народности не согласуется с объективными социально-этническими процессами, происходящими у коренного населения данного региона. Эта идея вытекает из широко распространенного в советской идеологии общего представления о возможности произвольного построения действительности, ее конструирования, о праве людей, наделенных властью, вершить историю по своему усмотрению. Попытки насильственной модернизации и интеграции малых народов стали логическим итогом этого мышления. Политикам и идеологам всех рангов была глубоко чужда сама мысль об объективности исторического процесса, о пределах вмешательства в этнические процессы политическими средствами. Идея ускорить социокультурное развитие коренного населения методом консолидации его в “социалистические народности” оказалась несостоятельной. Народы Севера остались дезинтегрированными этнолингвистическими общностями, и существующая ныне политико-административная структура народов Севера не соответствует их этнической структуре. Поэтому нужна не искусственная консолидация мифических “социалистических народностей”, а новая система национальных автономных районов, в которых бы максимально были учтены экономические, социальные, культурные интересы и запросы микроэтнических общностей народов Севера.

Не так давно была создана Ассоциация народов Севера, ставящая перед собой задачу смягчения воздействия общего кризиса на малочисленные. Ассоциация выступает против патерналистского подхода к проблемам народов Севера, разграбления ресурсов, тотальной бесхозяйственности, отнимающей у аборигенов надежду на разумное использование богатств их земли. Преодоление экологического кризиса становится неразделимым с культурными традициями и национальной политикой.

К числу таких общих проблем, без которых невозможно преодоление или хотя бы смягчение этнических кризисов, относятся: современные правовые, экономические и социальные вопросы природопользования коренного населения; сохранение и охрана северных экосистем, эколого-этнографическое районирование территорий, заселенных традиционными этносами, сохранение народных традиций и вклад народного опыта в современные системы рационального природопользования и сохранения традиционных культур народов Севера. Все эти проблемы крайне актуальны и требуют детальной научной проработки.