Типология малочисленных народов и проблемы их социокультурного развития

Проблемы преодоления кризисных явлений у русского и других крупных этносов, имеющих свою государственность, - особая тема исследования. В настоящей главе речь пойдет не о них, а о тех этносах, которые в силу своей малочисленности или других причин, не создали своих государственных или иных организованных структур. Состояние этих этносов в современных условиях вызывает особую тревогу. В результате обострившихся межнациональных конфликтов эти этносы оказываются практически беззащитными. Плачевное экономическое, политическое положение малых народов и национальных меньшинств, их низкий культурный уровень есть результат накопления кризисных явлений в системе национальных отношений, где они выражены наиболее рельефно. В этой связи речь идет не только о сохранении экономической и духовной энергии того или иного малочисленного этноса, но и о его физическом выживании.

Таким образом, под кризисными этносами мы понимаем такие народы, которые в процессе развития общества как определенной системы были поставлены перед дилеммой - быть или не быть им самостоятельными демографическими или социокультурными общностями.

В этой связи в настоящей главе будут рассмотрены проблемы, наиболее рельефно отражающие кризисное состояние социально-демографической структуры малочисленных народов, их языков, тех аспектов культуры, которые в совокупности составляют этническую специфику этих народов. Разрушение традиционной культуры, резкое сужение сферы применения родного языка, крушение этнических ценностей и смена ориентаций, стрессовое состояние этнического сознания - вот основные показатели кризисности этнического в образе жизни малочисленных народов.

Прежде, чем перейти к анализу конкретных проблем малочисленных народов и национальных меньшинств, остановимся на некоторых теоретических вопросах изучения этих типов этнических общностей.

Термин “малые” или “малочисленные” народы до последнего времени сравнительно редко употреблялся в обществоведческой и политической лексике. В ходу были такие категории как “социалистические нации” и “социалистические народности”. Различия их заключались, по мнению некоторых авторов (А.Агеев, М.В.Куличенко, И.П.Цамерян и др.), в чисто количественных характеристиках: советские народы численностью до 80-100 тыс. считались социалистическими народностями, а остальные - социалистическими нациями. При такой примитивной градации не учитывалось огромное разнообразие этнической структуры советского общества, внутренней композиции и архитектоники этносов, их места и роли в функционировании всей системы национальных отношений. Кроме того, по мнению тех же авторов, социалистические народности, достигнув в своем социальном развитии параметров социалистического общества, являют собой образец некапиталистического, а затем и социалистического развития, для стран третьего мира. К сожалению, подобные, далекие от реальности представления носили официальный характер и препятствовали формированию научного взгляда на предмет. И сейчас назрела острая необходимость объективного анализа проблем малых народов, как на обществоведческом, так и на политическом уровне.

Вычленение малочисленных народов в качестве самостоятельного объекта внимания объясняется спецификой их положения в системе национальных отношений, обусловленной не только их количественными (малочисленность), но и качественными характеристиками. Кроме того, анализ различных сфер жизнедеятельности малочисленных народов необходимо вести с учетом того, что вся система национальных отношений в обществе основана на сложной опосредованной детерминации.

В системе национальных отношений любые серьезные изменения на макроуровне неизбежно ведут к изменениям на всех уровнях взаимодействия малых этносов как с макросистемой в целом, так и между собой, если эти взаимоотношения опосредуются макросистемой². Следует отметить, что и сами этносы, в том числе и малочисленные, представляют собой взаимодействующую совокупность подсистем второго и третьго порядка. Этническую систему как подсистему макросистемы можно рассматривать как образование, в котором связи компонентов (социальных групп, территориальных общностей, микроэтносов) между собой преобладают над результатами внутрисистемных движений этих компонентов и внешних воздействий на них. Этническая система, как любая другая, характеризуется координацией и субординацией своих частей. В ее рамках можно обнаружить иерархическое строение внутриэтнических связей. Само же взаимодействие таких иерархически расположенных микроэтносов становится возможным, когда они не только взаимообусловливают друг друга, но и находятся в определенном соподчинении³. Очевидно, задача познания и регулирования этнических процессов не разрешима без выявления и изучения связей (внутриэтнических и межэтнических), особенно “системообразующих” (социальная организация, язык, базовые культурные черты). Ибо каждый относительно обособленный фрагмент этнической системы значим и функционален лишь в связи с такими фундаментальными началами. Поэтому социально-этнические связи малых народов следует рассматривать в контексте национальных отношений, существующих в обществе. Взаимосвязь различных структурных элементов этносов, будучи объектом исследования, оказывается в этом случае вписанной в целостную структуру советского общества и соотносимой с ней в процессе объяснения.

При комплексном исследовании процессов развития малочисленных народов в системе национальных отношений необходимо также упорядочить множество элементов различных типов, как этнических, так и межэтнических связей, т.е. провести их типологию по основаниям количественного состава и внутренней структуры. Это непременное условие анализа малых народов как объекта исследования. Простого перечисления составных частей для понимания функционирования системы межнациональных отношений оказывается недостаточно, так как совокупность компонентов, их взаимодействие порождает новое качество (ассимиляцию, аккультурацию), которого нет у части (отдельного этноса), взятой в отдельности. Поэтому, анализируя социальные и этно-культурные связи малых народов между собой, с большими народами, а также с обществом в целом, следует выявить узлы межэтнического взаимодействия в основных сферах социокультурной жизни. Тем самым предоставляется возможность выхода на анализ межсистемных отношений в рамках макросистемы. Межсистемное взаимодействие отдельных этнических компонентов и дает новое социальное качество.

Рассмотренные выше теоретические посылки важны для типологии малых народов по качественным параметрам. Малочисленные народы различаются между собой не только количественными характеристиками, но и внутриэтнической композицией, степенью вовлеченности в межсистемные связи, пропорциями внутрисистемных компонентов, уровнем взаимодействия с макросистемой, количеством уровней внутриэтнической иерархии.

Прежде чем перейти к типологии малочисленных этносов, рассмотрим такое понятие как “этническая среда”. Этническая среда - это совокупность исторических и политических взаимосвязей одного или нескольких этносов, в социально-экономическом и культурном отношении составляющих определенный тип социально-исторической системы большей или меньшей структурно-функциональной сложности. Это в полном смысле автогенное общественное образование, имеющее свое этническое окружение. Через понятие “этническая среда” мы можем определить такие характеристики этноса, как его масштабность и демографическая плотность, пространственная непрерывность или дискретность, этно-культурная целостность или мозаичность.

На основе совокупности качественно-количественных характеристик можно выделить среди малочисленных народов следующие типы этнических общностей:

1) Интегрированные этносы - совокупность людей, обладающих наибольшей выраженностью этнических свойств и выступающих в качестве этнических отдельностей, т.е. не являющихся подразделениями других, более крупных этнических образований. Эти этносы имеют большую демографическую плотность, пространственную непрерывность, этно-культурную целостность, высокую внутриэтническую коммуникабельность и как следствие этого, стабильно высокий уровень этнического самосознания. Они обладают наиболее высокой устойчивостью (резистентностью) по отношению к воздействию на них макросистемы, сохраняя свои обычаи и традиции, этнические ценности. К числу таких этносов принадлежат, например, народы Дагестана, Памира, а также ряд малочисленных народов Закавказья и Средней Азии.

2) Этнические единицы - составные части больших народов (наций), пространственно отделенные в процессе исторического развития от своей этнической среды и представляющие собой национальные меньшинства в регионах своего расселения. Эти этнические группы интегрированы экономически и социально в межнациональные региональные сложнокомпонентные подсистемы. Взаимодействие этнических компонентов в таких подсистемах порождает множество проблем и противоречий, становящихся часто причиной конфликтов на межнациональной почве. Выделенная группа малых этнических общностей - самая многочисленная из всех малых народов, так как очень многие большие народы имеют группы, проживающие за пределами их этнической среды.

3) Субэтнические подразделения - общности, у которых этнические свойства выражаются с меньшей интенсивностью, чем у основных этнических типов и которые являются их составными частями. Существование субэтносов связано с наличием и осознанием частью этноса своих групповых особенностей, тех или иных компонентов культуры. Происхождение таких групп далеко не одинаково. В одних случаях - это бывшие этносы, постепенно утратившие роль основных этнических подразделений, в других - бывшие этнографические группы, осознавшие свою общность, в-третьих, социальные общности, обладающие специфическими чертами культуры (например, донские казаки). Могут быть выделены малые субэтносы хозяйственно-культурного, лингвистического и административно-территориального происхождения. Зачастую субэтносы выступают как зоны этнической непрерывности между двумя родственными этническими средами. Так, например, полещуки и пинчаки представляют собой малые этнические группы белорусов, впитавшие в себя многое от украинской культуры и имеющие особый диалект, значительно отличающийся как от белорусского, так и от украинского языка. Такого рода субэтносы функционируют не только у восточно-славянских народов (кроме полещуков и пинчаков - бойки, лемки, гуцулы), но и у тюркских и других народов.

4) Дезинтегрированные этнолингвистические общности. Для этого типа малочисленных этносов характерны: малая демографическая плотность, дисперсность расселения, пространственная дискретность, этно-культурная и диалектная мозаичность, слабая внутриэтническая коммуникабельность, слабо выраженное или вообще отсутствующее общеэтническое самосознание. Представители этих народов рассредоточены мелкими изолированными группами на значительном пространстве, живут чересполосно с этническими группами иного происхождения, а поэтому в своей этнодемографической и социально-культурной массе слабо интегрированы или вовсе дезинтегрированы. К числу таких этносов относится большинство малых народов Европейского Севера, Сибири и Дальнего Востока. Например, эвенки заселяют огромные пространства тайги между Енисеем и Охотским побережьем, говорят на различных диалектах и единого организованного этноса не составляют. В данном случае можно говорить о дезинтегрированной этнолингвистической общности эвенков и их своеобразной этноисторической среде на всем указанном пространстве.

Таким образом, малочисленные народы по своим этнодемографическим характеристикам принадлежат к различным типам этнических общностей. Тип этнической общности того или иного малочисленного народа влияет на его место в системе национальных отношений, определяет его функциональную роль в структуре социальных связей народов, место в межнациональном разделении труда и т.д. Следует однако заметить, что разнотипность малочисленных народов, в общем, не отразилась на их месте в социально-административной организации советского общества. За исключением некоторых народов Севера (о них речь пойдет ниже) малочисленные народы других типов не имели политико-административных образований, адекватно отражающих этническую структуру регионов их проживания. Это обстоятельство постоянно усугубляло проблемы и социального, и культурного развития малочисленных этносов в системе национальных отношений СССР.

Каковы же основные проблемы социального и культурного развития малочисленных народов России и некоторых других стран СНГ в современных условиях? Прежде всего следует рассмотреть те из них, что обусловлены межнациональным разделением труда и процессами аккультурации и ассимиляции.

Основным источником проблем социального развития малочисленных народов является их место в системе общественного разделения труда. В этой сфере социально-экономических связей в обществе сохранились и даже усилились напряжения, характерные для Российской империи: отчуждение результатов труда от их производителей, сохранение контраста между центром и периферией в общественном разделении труда, низкий уровень технической оснащенности производства.

Малочисленные народы разных типов занимают различное положение в межнациональном разделении труда. Так, славянские и тюркские субэтносы по своей трудовой специализации и социальной структуре мало чем отличаются от основных этносов. У народов Севера, Дагестана, Памира доминируют традиционные виды и формы хозяйства, что в условиях современного разделения труда обусловливает отставание этих народов по всем показателям социального и культурного развития. Особо следует сказать о социальном положении национальных меньшинств, проживающих в иноэтнической среде.

Предоставление социальных преимуществ коренным национальностям в бывших союзных и автономных республиках привело во многих регионах к нарушению принципа распределения трудовых обязанностей по способностям, оттеснению малочисленных групп некоренного населения различной этнической принадлежности в сферы непрестижного, малоквалифицированного и малооплачиваемого труда. Межнациональная конкуренция, выражающаяся в межгрупповой борьбе за “выгодное” место в системе разделения труда, наблюдается и в крупных городах, и в регионах с многонациональным населением. Как показывают социологические исследования, наиболее привлекательными для национально-групповой экспансии стали сферы управления, высшей школы, науки, торговли. Как правило, в этих сферах национальные меньшинства и малочисленные этносы представлены слабо или вовсе не представлены. В некоторых регионах доля лиц, принадлежащих к малочисленным народам, занятых неквалифицированным физическим трудом (уборщицы, грузчики, подсобные рабочие и т.д.), в структуре занятости постоянно растет и значительно превышает средние показатели по регионам проживания.

В значительной мере ущемлены интересы национальных меньшинств и малочисленных народов и в системе образования, которая является важнейшим фактором социальной мобильности. В этой ситуации возникает межличностная и межгрупповая конкуренция за места в вузах, аспирантуре, в учреждениях управления, в научно-исследовательских институтах, творческих союзах и т.п. В большинстве регионов это соперничество заканчивается не в пользу национальных меньшинств.

Проблемы, возникающие в процессе комплектования социальных групп, занятых преимущественно умственным трудом, находят большой отклик в среде молодежи национальных меньшинств, которая особо чувствительна к любым проявлениям социальной дискриминации в национальных отношениях. Для их протестов есть основания. Так например, в 1987 г. в вузах Алма-Аты казахи (в основном выходцы из Южного Казахстана) составляли от 73 до 90% студенческой молодежи, русские от 18 до 6,1%. Следует при этом отметить, что Казахстан - многонациональная республика, где кроме казахов, составляющих по последней переписи 42% всего населения, и русских живут национальные меньшинства, составляющие в совокупности четверть населения республики. Однако, в вузах Казахстана их было всего 1,5 - 3,5%⁴. В условиях нарушения прав национальных меньшинств молодежь может аккумулировать негативные стереотипы представлений о больших и малых народах, об их месте в обществе.

Исходя из того, что национальные меньшинства и малочисленные народы, не имеющие своих территориально-политических образований, в большинстве регионов СНГ неадекватно представлены в профессиональной структуре населения, на наш взгляд, необходимо ввести институт социальной поддержки профессиональных прав указанных народов. В отношении запросов в сфере образования и выбора профессии представителям этих национальностей в данный момент следует создать более благоприятные условия, чем есть в большинстве бывших республик. В этом плане можно использовать опыт других стран (США, Канада, Бельгия, Швейцария, Финляндия). Например, в США успешно действует в ряде штатов “Программа позитивных действий”, согласно которой черные и цветные американцы имеют преимущества при поступлении в учебные заведения и найме на работу. По данным статистики в настоящее время среди народов СНГ наиболее остро нуждаются в такого рода программе народы, не имеющие своих национально-государственных образований - уйгуры, дунгане (хуэй), белуджи, курды и др.

Таким образом, в межнациональном разделении труда сложилась проблемная ситуация. В каждом регионе асимметрия распределения больших и малочисленных народов в трудовой сфере имеет свою специфику, выявляемую с помощью конкретного и исторического анализа. Шаблонный подход к изучению и практическому решению социальных проблем развития всех малочисленных народов не даст, как и не давал в прошлом, позитивного результата. Ведь напряжения во взаимодействии малочисленных этносов разных типов с макросистемой имеют разные векторы. Однако есть и проблемы развития социальной структуры малочисленных народов, значимые для всех их типов. Это, в первую очередь, касается проблемы равенства политических прав и возможностей выбора в сфере культуры для представителей любой национальности в каждой республике, в каждом регионе.

А теперь рассмотрим проблемы культурно-языкового развития народов России и некоторых других стран СНГ. За годы Советской власти почти у всех малочисленных этносов была ликвидирована массовая безграмотность, сформированы национальные кадры гуманитарной и творческой интеллигенции. У 23-х народов Сибири, Дальнего Востока, Европейского Севера, Поволжья и Северного Кавказа, не имевших до революции своей письменности, были созданы учебники родного языка для всеобуча, а позднее на языках этих народов стали издаваться газеты, журналы, художественная литература. Вместе с тем, уже в те годы в культурном строительстве у малых народов СССР были заложены те проблемы и недостатки, которые как бы “выстреливают” в современность. Так, в процессе ликвидации неграмотности значительная часть учителей прошла ускоренную подготовку лишь на трех-, шестимесячных и годичных курсах. Выпускники этих краткосрочных курсов в своем большинстве впоследствии получили заочное высшее образование. По подобного рода ускоренной схеме сформировались национальные кадры и в других сферах культурной жизни малых народов. Зачастую не приобретая и малой доли необходимых знаний и навыков, люди становились учителями, работниками сфер управления, учреждений культуры, а их ученики - выпускниками средних школ. Они резко снизили уровень вузовского преподавания. Этот уровень несколько повысился только в 60 - 70-е годы, но преодолеть общее отставание, очевидно, удастся не скоро.

В 30-е годы были заложены и другие социально-политические факторы, которые привели к крупным просчетам в культурном строительстве. Так, за короткий срок (с 1929 по 1940 год) таджики, узбеки, татары, башкиры и другие народы Кавказа и Средней Азии меняли свою письменность: перешли от арабского алфавита к латинскому, а потом к кирилице. Но перешли без всякой подготовки, в результате чего оказались полностью отрезанными от традиционной национальной художественной и научной литературы, литературного языка. Более того, в течение 15 лет уничтожались древние рукописи и дореволюционные литографированные издания, объявленные религиозными, а потому вредными. По тем же причинам было уничтожено много архитектурных памятников, представляющих историческую ценность.

Однако, наибольший урон культурному строительству в стране нанесли эмиграция русской и национальной интеллигенции и репрессии по отношению к ней. Выходцам из среды дореволюционной интеллигенции с самого начала советской власти начинают чинить препятствия при поступлении в высшие учебные заведения. И это продолжалось вплоть до совсем недавнего времени. Если в отношении русской интеллигенции высказывались опасения в том, что она своими “шаткими” идеологическими позициями нанесет вред революционному классу, то вся дореволюционная национальная интеллигенция огульно обвинялась в реакционности и национализме. Естественно, старая национальная интеллигенция не участвовала в культурной революции, лучшие ее представители были постепенно уничтожены. Утратой многих связей с вековыми культурными ценностями объясняется, в частности, и низкая языковая культура всех последующих поколений советской интеллигенции.

Примитивизм все глубже проникает в образ мышления, снижает культуру устной и письменной речи, притупляет чувства языка, приводит к грубейшим нарушениям его закономерностей - в словообразовании и в словосочетании, в синтаксических конструкциях и т.д. Об этих общих для всех народов бывшего СССР проблемах, имевших до революции национальную письменную культуру, пишут таджикские, узбекские, татарские, грузинские литературоведы.

Репресии против интеллигенции, насаждение государственным руководством среди народов чуждых им идеологических и поведенческих стереотипов мешали их культурному развитию. Многие из них начали деградировать. Культурная жизнь наций и народностей была забюрократизирована и монополизирована государственными учреждениями. Регламентации посредством постановлений подлежали искусство, наука, религия. К моменту принятия Конституции 1936 г. по сути дела был завершен и еще один, негативный для национальных культур процесс - унификация их проявлений путем идеологизации. Этот процесс надолго задержал развитие всех национальных культур.

Как показывает анализ развития культур малочисленных этносов за более чем семидесятилетний период, корни ряда сегодняшних проблем в сферах языка и культуры уходят ко временам Российской империи. Далее последовала цепь ошибок в советский период. Она усугубила уже существовавшие проблемы и добавила немало новых. Напряжения в сфере взаимодействия национальных культур и спонтанно возникавшие конфликтные ситуации жестко подавлялись. Все это вело к накоплению нерешенных, загнанных вглубь проблем.

Значительные разрушения национальных культур произошли под влиянием аккультурации широких слоев населения, принадлежавшего к ним. Под аккультурацией понимаются такие социокультурные процессы, в результате которых представители того или иного народа, утратив свою традиционную этническую культуру и родной язык, так и не приобщаются к какой-либо другой национальной культуре, к ее ценностям. Носителями, субъектами аккультурации стали так называемые маргинальные слои и мигранты. В процессе миграции населения со своей этнической территории, вызванной экстенсивным развитием экономики страны, образуется масса людей, которая, с одной стороны, теряет основополагающие черты своего этноса, а с другой - еще не приобрела устойчивых свойств сложившихся сообществ. Именно эта группа, значительную часть которой составляют малоквалифицированные (в том числе и сезонные) работники преимущественно физического труда, образует питательную почву для появления национальной напряженности, обостряя проблему взаимодействия культур, двуязычия, контактов местного и приезжего населения. Особенно много маргиналов среди так называемого русскоязычного населения Прибалтики, Средней Азии и Закавказья. После провозглашения независимости государств этих регионов положение русскоязычных сообществ стало особенно тяжелым, что вызвало их массовый выезд в Россию. Только за 1990 - 1992 гг. в Россию выехало свыше 500 тыс. мигрантов. Как показывают исследования, и в России мигранты не везде получили возможность для реализации национально-культурных запросов, особенно в сфере образования, общения, народного творчества, а также для создания очагов национальной культуры, использования средств массовой информации, свободного вероисповедания. Взаимодействие приезжего и коренного населения в сфере культуры, по данным социологических исследований, имеет два аспекта. С одной стороны, возникают реакции неприятия у местного населения, если мигранты не обладают достаточной культурой общения, не уважают их традиции и обычаи. С другой - трудности в культурной адаптации вновь прибывших, которые нередко замыкаются в своих сообществах, не изучают местного языка, жалуются на дискриминацию. Кроме того, при исследованиях выявилась острая реакция местного населения на то, что немалую часть приезжих составляют люди, поведение которых близко к антисоциальному - “летуны”, “бичи”, “бомжи” и т.д. Нередко именно по ним формируются представления коренного населения о народах, с которыми оно прежде не имело непосредственных контактов. Положение усугубляется и тем, что в ряде мест все более распространяются аномические тенденции, девальвировались социально-интегративные ценности, базирующиеся на взаимной доброжелательности, готовности придти на помощь, терпимости и т.п. (эти ценности в большей мере сохраняются у коренных малых народов, например, на Севере). В результате - возрастание напряжения между объективным процессом унификации, вызванной процессами модернизации, и стремлением сохранить традиционные ценностные ориентации в национальных отношениях. Это ведет к распространению антиобщественных проявлений и националистических движений.

Реализация правительственной национальной политики России - развитие национальных языков при одновременном распространении русского языка как средства межнационального общения - не была успешной. В 70-е годы наметилась тенденция увеличения удельного веса свободно владеющих русским языком среди лиц нерусской национальности. Вместе с тем обнаружилось, что, во-первых, каждый третий человек нерусской национальности не владеет им свободно, а во-вторых, распространение русского языка среди коренных национальностей автономных республик, других этнических образований происходило неравномерно. Поэтому актуальной стала задача качественного пересмотра концепции двуязычия, особенно в сельских районах. Скорее всего не должно быть какой-то единой мерки для всех автономий России, а соотношение функций русского и местных языков необходимо устанавливать с учетом конкретной этноязыковой ситуации в каждой республике. Совершенно очевидно, что это соотношение будет разным в Карелии, Татарстане и Дагестане.

Еще сложнее обстоят дела с изучением национальных языков и распространением национально-русского двуязычия и многоязычия. В идеальной модели двуязычия, предложенной лингвистами, основной акцент делается на овладении русскими и лицами других национальностей языками коренных жителей автономных республик. Это улучшает межличностные отношения, способствует адаптации к иноэтнической среде.

Следует заметить, что реализация принципа двуязычия в ряде районов наталкивается на значительные трудности. В ряде республик (Башкирия, Мариэл, Мордовия, Удмуртия и др.) применение национальных языков в различных сферах государственной, общественной и культурной жизни ограничено. Значительная часть интеллигенции республик и округов России не может свободно изъясняться и писать на родном языке. В то же время, как показывет опыт, национальный язык может иметь необходимый уровень развития только в том случае, если он полноценно функционирует в основных сферах общественной жизни - в образовании, науке, искусстве, средствах массовой информации, и, естественно, в повседневном общении. Когда употребление родного языка все больше ограничивается кругом семьи и средней школы, то, естественно, значение родного языка в культурной жизни нации падает.

Исходя из опыта языковой политики последних лет, в условиях каждой республики России соотношение между различными языками может быть свое. Задача состоит в том, чтобы нормативные, в том числе и конституционные акты не допускали никаких привилегий одним и никаких ограничений другим языкам. Ведь за пределами своих национально-административных образований или не имеющих их проживает свыше 55 млн. человек. И их культурно-языковые запросы должны быть также максимально учтены, если в современной культурной политике одной из важнейших задач ставится снижение, а в пределе снятие напряженности в отношениях между народами. Развитие языков в многонациональном государстве возможно лишь при обеспечении возможностей для каждого народа овладевать как собственным, так и инонациональными языками.

Задачи нормализации языковых аспектов современных национальных процессов, оптимизации двуязычия и многоязычия в Российской Федерации могут быть решены только путем выработки и практического осуществления реалистических принципов национально-языковой политики на основе равноправия всех этнических образований. Для этого необходимо разработать и принять научно обоснованную комплексную систему мер. Сегодня нежелательны ситуации, когда среднее, а порой и высшее образование части нерусского населения сочетается с незнанием или плохим знанием русского языка. Нужны также условия, чтобы русское население союзных и автономных республик имело больше возможностей улучшать свое знание языков коренных национальностей.

Естественное развитие различных типов двуязычия и многоязычия будет достигнуто только при полной свободе выбора языка обучения и общения. Административный нажим и силовое общественное давление здесь недопустимы. Культурный плюрализм дает право человеку не только изучать тот или иной национальный язык, но и не изучать его. Его распространение в обществе открывает возможность перенести в практическую плоскость культурной политики принципы свободного выбора языка обучения и общения, подлинного равноправия языков народов России.

Однако конкретные подходы к решению языковых проблем в различных национально-культурных регионах должны быть разные. Так, у народов Севера проблемы сохранения родного языка стоят совершенно в иной плоскости, чем у национальных меньшинств, проживающих в иноэтнической среде.

В то же время необходимы усилия по сохранению языков всех, даже самых малочисленных, этносов. Здесь возникает противоречие между необходимостью сохранения языков малочисленных народов и личными интересами представителей этих народов. Снятие этого противоречия возможно только в сочетании доброй воли и стремления самих этнофоров (представителей малочисленных народов) сохранить свой язык с государственными культурно-политическими мероприятиями по поддержанию этого стремления.

В последние годы в Российской Федерации культуры малочисленных народов получили импульс для своего развития. Однако процессы разрушения традиционной культуры зашли так далеко, что можно уже говорить о реставрации языка и культуры многих малочисленных народов. А для этого нужны средства, которых пока у молодого российского государства нет. Для начала необходимо уберечь традиционные культуры от дальнейшего разрушения. А для этого необходимо исключить всякое насаждение единых социокультурных эталонов, практики навязывания “сверху” стандартов поведения, суждений и критериев оценок, выработанных без ведома и участия представителей малочисленных народов. Здесь важно найти место культуры каждого малочисленного этноса в многонациональной культуре России: как в аспекте современных социокультурных процессов, так и в аспекте исторических взаимосвязей культур народов России. Последний аспект особо важен, так как степень развитости культуры того или иного этноса определяется включенностью в современную жизнь его исторической памяти - чем больше объем этой памяти, тем выше культурный потенциал ныне живущих поколений. Поэтому забота о сохранении этно-культурной среды должна войти в повседневную жизнедеятельность всех народов, особенно малочисленных, чья культура подверглась наибольшим разрушениям. И если идущие в стране модернизационные процессы воспринимаются как нечто альтернативное по отношению к сохранению этнического своеобразия культур, то неизбежно возникает конфликт между неосвоенным и освоенным. Осознание и пути разрешения этого конфликта - имманентная социальная задача творческой и гуманитарной интеллигенции, студенческой молодежи, субъектов культурной политики.