Споры о троице

К концу III - началу IV в. в церкви остро обозначился вопрос о соединении божественной и человеческой сущности в личности Иисуса Христа. Для усиления авторитета церкви, как государственной религии Римской империи, большое значение имела идея, согласно которой единый бог выступает в личности Иисуса Христа, роль которого воплощает церковь. Сразу же нашлись противники этой идеи.

Арий (256-336).

В начале IV, в. в Александрии Арий, родом из Ливии, проповедует в духе Оригена, утверждая, что Сын Божий был сотворен из ничего, как все прочее, и, таким образом имеет другую сущность, чем бог-отец, он является его образом, подчинен ему и во времени не существовал до своего рождения. Бог-сын не может быть полностью равным богу-отцу. Таким образом Христос возносится на высшую ступень нравственного качества, но не имеет божественной сущности. Этим он спровоцировал тринитарные дискуссии на Никейском Соборе.

Он исходил из понятия о Боге как совершенном единстве, как о самозамкнутой Монаде. Но этой божественной Монадой был для него исключительно Бог Отец, Которого он объявлял единым, вечным и нерожденным. Все иное, что действительно существует, Арий называл чуждым Богу по сущности, имеющим иную, свою собственную, сущность. Ведь завершенность божественного бытия исключает всякую возможность того, чтобы Бог сообщал или уделял Свою сущность кому-либо другому. Отсюда следовал вывод, что Слово или Сын Божий, как ипостась, как действительно сущий, безусловно и всецело чужероден и неподобен Отцу. Сын-Слово был создан из ничего в качестве посредника в деле миротворчества. Поэтому Сын не совечен Отцу; между Отцом и Сыном имеет место некий временной "промежуток". Иначе оказалось бы два "Безначальных", то есть "два начала", и истина единобожия была бы отвергнута.

Сыну в теологии Ария уделялась роль Демиурга, устроителя мира. Будучи творением Божиим, Сын Сам есть творец всех прочих существ, и Его творческое отношение к ним оправдывает наименование Бога. Бог усыновил Его, но из этого не вытекает никакого реального участия в Божестве, никакого истинного сходства с Ним. Отец творит при посредстве Сына-Слова, потому что Само Божество не может прийти в соприкосновение с конечным миром. Сын является в творении орудием Отца. И хотя Слово было высочайшим из Его творений, Оно все же есть "тварь", то есть нечто происшедшее. Божественная слава сообщается Ему как-то извне. Что касается Духа Святого, то Он есть первое творение Сына и является еще менее богом, чем Он Сам. В этих положениях основное содержание учения Ария. Оно было в сущности отрицанием Троичности Божией, так как троичность для Ария являлась чем-то производным и происшедшим: Троица возникает, и моменты Ее становления разделены "временными промежутками", Ее ипостаси друг другу не подобны, чужды и не-совечны. Это не единое Божество, а скорее крепкий союз или "общество" Трех неподобных существ. Фактически для Ария существовал только один Бог- Отец, а Сын и Дух были лишь высшими первородными "тварями", посредниками в миротворении.

Афанасий (295-373).

Афанасий (патриарх в Александрии), отстаивал воззрение, согласно которому сын божий имеет извечно ту же сущность, что и бог-отец. Он, таким образом, предложил тезис "консубстанциональности", односущностности Отца и Сына, став сильным оппонентом Ария и триумфатором Никейского Собора;

На соборе в Никее (325 г.) взгляды арианцев и Афанасия столкнулись. Собор склонился к тому, что Бог-отец и Бог-сын имеют одну и ту же сущность. Церковь определила воззрения арианцев опасными, потому что Христос терял авторитет, а значит, авторитет теряла и церковь.

Однако в Восточной церкви господствовал арианизм. Германские племена, прежде всего готты и другие (кроме франков), были также арианцами. Только после смерти Афанасия, в 380-З81 гг., синодом был подтвержден тезис о единстве бога-отца, бога-сына и святого духа. К неукоснительному исполнению был принят догмат о триединстве бога. Этим завершается процесс формирования христианского монотеизма в борьбе с языческим политеизмом. Германские народы повернулись от арианизма к католицизму только в VI и VII столетиях.

Значение Никейского Собора 325 г. состоит также в принятии так называемого Символа веры, обязательного для всех, сознающих себя христианами, "кредо". "Веруем во единого Бога всемогущего (пантократора = pantokrator = omnipotens) Создателя (poietes = factor) всего видимого и невидимого. А также во единого Господа, Иисуса Христа, единородного Сына Божьего, рожденного (genetheis = natus) Отцом своим, от сущности Отца (ousia = substantia). Бога от Бога, Света истинного от Света истинного, рожденного (ghenetos sa genitus), несотворенного (poietheis foetus), единосущного (homoousios = consubstantiahs) с Отцом своим, волей Которого все сотворено (egheneto =facta sunt), что есть на небе и что есть на земле; ради нашего спасения Он сошел и воплотился посредством святого Духа... а на третий день Он воскрес и вознесся на небо и приидет вновь, чтобы судить живых и мертвых... Верую в Дух Святый".

Сформулированный в 325 году, Символ веры был переработан между 362 и 374 и подтвержден в 380-381 гг. Он включает:

1) Догмат о сотворении мира;

2) Догмат о первородном грехе;

3) Догмат о Христе;

4) Догмат о святой Троице. Бог един и всемогущ в трех своих ипостасях.

В VII веке к символу веры (в догмате Троицы: об исхождении Св. Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-сына) было сделано добавление (filioque - и от сына).

5) Каппадокийские "отцы церкви"

Установление официальной догматики поставило перед христианскими теологами задачу систематизировать христианство, что было необходимо для борьбы с еретическими учениями. Особенно отличившиеся на этом поприще теологи были провозглашены святыми и названы отцами церкви.

Особое место среди отцов церкви занимают представители каппадокийской церкви - Григорий из Назиана (Назианин) (ок. 330-390), его друг Василий Великий (ок. 330-379) и самый видный из них, Григорий из Ниссы (Нисский) (ок. 335-394).

Григорий Нисский был убежден в возможности согласия между откровением и философией. Философия должна быть инструментом объяснения "истин" догматики, принятых официальной церковью. Разум – это орудие христианской веры.

Григорий, в частности, занимался обоснованием догмата Святой Троицы. При этом он опирался на принципы неоплатонизма, согласно которым в сфере идеальной жизни существуют три основные субстанции: единое, разум и мировая душа. Божественная сущность выражает единство бога и существует самостоятельно, но в то же время она содержится в каждой из своих субстанций. Божественные особы отделены друг от друга, но их соединяет божественная сущность, их божественность едина.

Так же, в духе платонизма, он интерпретирует и сотворение мира: род по отношению к индивидуальному первичен, первичная идея существует до единичных вещей; бог создал человека как вид, человек как вид, стало быть, не существовал реально, но лишь идеально, в божественных замыслах.

В духе Платона Григорий Нисский отделяет интеллигибельный мир от чувственного и телесного. Однако, уже в неоплатоническом духе, чувственный мир лишается своей материальности, выступая как продукт качественно бестелесных сил ("О создании человека"): «…Подобно тому, как нет тела, не снабженного цветом, формой, сопротивлением, протяженностью, весом и прочими качествами, каждое из оных не есть тело, но пребывает в бытии, отличном от телесного, в соответствии с особым характером... И если познание этих качеств умопостигаемо, и если Божественность — сама по себе интеллигибельная субстанция, то невероятно, чтобы внутри бестелесной природы могли существовать эти интеллигибельные начала телесного происхождения; умопостигаемая природа, вызывая к жизни духовные силы, соединяясь с ними, ведет к рождению материальной природы".

Григория Нисский считает, что недостаточно полагать, что человек это микрокосм. Человек — это значительно больше. В «Создании человека» он пишет: «Языческие» философы искали суть человека в чем-то низменном и недостойном его. Пытаясь возвысить момент человеческий, они говорили даже, что человек это микрокосм, образованный из тех же элементов, что и все прочее, вознося хвалу его природе, забывая при этом, что уподобляют его насекомому или мыши: ведь и они — из тех же четырех элементов... Откуда же быть человеку велику, коли подобен он космосу? Иной ли он, чем это небо, что вращается, чем земля, чем все, что движется вместе с землей? В чем же, по мнению церкви, величие человека? Не в космоподобии, но в том, чтобы быть образом Творца нашей природы». Душа и тело человека сотворены одновременно, но душа переживет тело, а с воскресением восстанавливает единство. Григорий воспринимает идею Оригена об апокатастасисе, т.е. о восстановлении всего в первоначальном виде: даже злодеи, через муки наказания пройдя очищение, вернутся к истокам (спасутся все).

Наконец, у Григория мы находим христианскую версию неоплатоновской идеи восхождения к Богу через удаление от всего того, что разделяет: "Божественность — это чистота, удаление от страстей и избавление от всякого зла: ежели все это есть в вас. Бог доподлинно с вами. Ежели ваши мысли свободны от зла, удалены от страстей, мирских нечистот, вы блаженны, ибо видите ясно, ведь, если вы сами чисты, то чувствуете то, что не видимо тем, кто не очистился; и однажды, сняв пелену с очей ваших душ, темень телесную, узрите, наконец, блаженное сияние". Теофил из Антиохии говорил: "Покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога". Григорий Нисский углубил эту мысль: "Мера того, насколько вы способны познать Бога, в вас самих".

Ортодоксальные "отцы церкви" отстаивали единство божественного и человеческого естества, опровергая гностиков, с одной стороны, и арианцев - с другой. В этом их значение для церкви и ее учения.