Отечественной музыкальной фольклористики

В развитие русской музыкальной фольклористики значительный вклад внесли наши русские композиторы. Классические, хрестоматийные образцы обработок народных песен представляют сборники М. А. Балакирева, Н. А. Римского-Корсакова, А. К. Лядова. Вклад Петра Ильича Чайковского, чей юбилей мы отмечает в этом году, менее проанализирован и оценен. Поэтому наша задача – привлечь внимание к теме «Чайковский и народная песня» с точки зрения фольклористики как науки.

Чайковского с детства отличала особая чуткость к русской народной песне. Композитор слушал песню везде, где только приходилось: на полевых крестьянских работах или тихим летним деревенским вечером, во время своих регулярных пешеходных прогулок, на улицах и площадях городов и даже в часы творческих занятий. Творческое мышление композитора впитывало в себя все элементы родной «музыкальной почвы», на которой оно расцветало. Чайковского интересовали не только законченные народные мелодии, но даже их фрагменты, отдельные характерные попевки, национальные специфические интонации народной речи, говора. Сотни и сотни самых различных песен – крестьянские, городские, лирические, хороводные, свадебные, плясовые, исторические песни, думы и т. д., из Подмосковья, Вятской, Петербургской, Смоленской, Рязанской, Калужской, Владимирской, Тульской, Орловской, Тамбовской губерний, Украины, Среднего Поволжья – все это и отовсюду разными путями попадало к Чайковскому и откладывалось в его сознании.

Чайковскому принадлежит 3 сборника обработок народных песен:

– «50 русских народных песен, положенных для фортепиано в 4 руки П. И. Чайковским» (1868 – 1869);

– «Детские песни на русские и малороссийские напевы. Составлены М. Мамонтовой, под редакциею профессора П. Чайковского», вып. 1 (1872), где мелодии были гармонизованы композитором (второй выпуск, подготовленный им в 1877 году, при его жизни не был издан);

– «Русские народные песни для одного голоса с сопровождением фортепиано, собранные и переложенные Прокуниным под редакциею профессора П. Чайковского», составленный и изданный в 1872 – 1873 годах по его совету.

Все они создавались в Московский период, во второй половине 1860 – в 1870-е гг., когда Чайковский стал профессором Московской консерватории. Попав в Москву после окончания Петербургской консерватории, 26-летний музыкант буквально окунулся в атмосферу любви к русской народной песне.

Условия бытования народной песни в прошлом веке существенно отличались от современных. Народная песенная стихия в полном смысле слова захлестывала улицы и площади даже крупнейших городов. Песня звучала повсюду. Чайковский слышал ее в самой Москве, в излюбленных загородных местах москвичей: в Мазилове (близ Кунцева) и на Воробьевых горах. Не будучи «преднамеренным собирателем народных песен», он записывал их «для себя» на Кукуевской набережной, в подмосковных деревнях и т. д. Наблюдательный слух композитора обращался к подлинным образцам народной песни в Москве и Московской области, ибо песня и народное музицирование были тогда в расцвете. Ее прекрасно знали и ценили в кругу ближайших московских друзей композитора. Среди них были Николай Григорьевич Рубинштейн, Николай Дмитриевич Кашкин, артист Малого театра Пров Михайлович Садовский, чуткий исполнитель русской песни Владимир Федорович Одоевский.

Свое отношение к народной песне Петр Ильич сформулировал в статье, опубликованной в газете «Русские ведомости» 18 марта 1873 года: «Русская народная песня есть драгоценнейший образец народного творчества; ее самобытный, своеобразный склад, ее изумительно красивые мелодические обороты требуют глубочайшей музыкальной эрудиции, чтобы суметь приладить русскую песню к установившимся гармоническим законам, не искажая ее смысла и духа» [Цит. по: 3, с. 46].

А чтобы не искажать этот смысл и дух, Чайковский считал, что песня должна сохранять свою подлинность. На это он указывает в другой своей статье, появившейся в газете «Русские ведомости» 23 ноября 1875 года. «Русская песня по своему оригинальному строю, по особенностям своих мелодических очертаний, по самобытности своего ритма, в большей части случаев не укладывающегося в установленные тактовые деления, – представляет для просвещенного и талантливого музыканта драгоценнейший, хотя грубый, материал, которым при известных условиях он с успехом может пользоваться. Им и пользовались, и черпали из него обильную струю вдохновения все наши композиторы: Глинка, Даргомыжский, Серов, А. Рубинштейн, Балакирев, Римский-Корсаков, Мусоргский и т. д.

Художник-музыкант и есть по отношению к русской песне тот садовник, который знает, в какую почву, в какое время и при каких условиях температуры он должен посадить свое драгоценное семя. Но не всякий может быть хорошим садовником... Русская песня может интересовать нас как в высшей степени красивое этнографическое явление, как оригинальный продукт творческой индивидуальности народа, – но в таком случае нужно: или слушать эту песню на месте, то есть исполняемую народом с той своеобразной манерой, которая так привлекательна для русского слуха, несмотря на свою примитивную дикость, или выписывать из глубины деревенского затишья заправских народных певцов, или же, наконец, обращаться к песенным сборникам, которых у нас, правда, немного, но в числе которых есть такой превосходных труд, как сборник г. Балакирева. Чтобы записать и гармонизовать русскую народную песню, не исказив ее, тщательно сохранив ее характерные особенности, нужно такое капитальное и всестороннее музыкальное развитие, такое глубокое знание истории искусства и вместе такое сильное дарование, каким обладает г. Балакирев» [Там же, с. 47].

Примером для своих обработок народных песен Чайковский видит сборник М. А. Балакирева издания 1866 г., возникший в результате специальных поездок на Волгу, осуществленной совместно с поэтом Н. Ф. Щербиной в начале 1860-х гг. Поэтому неслучайно к сборнику Балакирева Петр Ильич обращается в своей работе «50 русских народных песен, положенных для фортепиано в 4 руки П. И. Чайковским».

Две составившие сборник «50 русских народных песен…» тетради отличаются в основном характером выбранных Чайковским источников. В первой тетради они взяты из сборника русского композитора Константина Петровича Вильбоа «100 русских народных песен», опубликованного в 1860 г. (полное название «Русские народные песни, записанные под пение и аранжированные для одного голоса, с аккомпанементом фортепиано. Текст под редакцией Аполлона Григорьева»). А во второй тетради Чайковский обращается собственно к сборнику Балакирева «40 русских народных песен» 1866 г. Исключением являются лишь три песни. Это № 23 «На море утушка купалась» в записи А. Н. Островского, а также два записанные Чайковским напева – № 24 «Коса моя, косынька» и № 47 «Сидел Ваня».

В сборнике Чайковского представлены произведения разных жанров: свадебные, исторические, лирические, хороводные, включая знаменитые «Исходила младенька», «Эй, ухнем», «Не было ветру», «Заиграй, моя волынка» и др.

Здесь, как и в двух других сборниках, Чайковский следует своему основному принципу отношения к народной песне как ценному художественному явлению, самобытному по стилевой законченности. Поэтому, перекладывая песни для фортепиано в 4 руки, он сохраняет мелодико-интонационные, ладовые, фактурные особенности народно-песенного стиля. В полном соответствии со своим творчески живым, простым, но художественно цельным отношением к песне вообще Чайковский во всех своих гармонизациях или обработках песенного материала тщательно избегает внешнего, надуманного, искусственного подхода и всякого музыкально-технического экспериментирования. Поэтому его песенные обработки могли исполнять и профессиональные музыканты, и музыканты-любители, меломаны.

Но задача Чайковского как фольклориста заключалась не только в том, чтобы сделать народную песню доступной бытовому музицированию, но и в том, чтобы привлечь к ней внимание композиторов. Он говорил: «С русской народной былиной, со сказкой, с песнью нужно обходиться умелою рукою» [3, с. 49]. В сборнике «50 русских народных песен» Чайковского, по мнению С. В. Евсеева, «моментами чувствуются широкие и глубокие творческие искания в направлении создания будущей симфонии, увертюры, хора или оперного финала: так и кажется, что та или иная обработка завтра обнаружится в одном из крупных произведений композитора. В этом сборнике мы как бы входим непосредственно в творческую лабораторию вдохновенного русского музыканта, ищущего верных путей, чтобы постигнуть строй и своеобразие русской народной песни и создать свои национально-русские приемы развития музыкального материала» [2, с. 24].

В частности, сам Чайковский в своем творчестве использовал песни из этого сборника. Например, № 1 «Исходила младенька» использовалась в увертюре «Гроза», № 21 – «Не шум шумит», известная у других авторов как «Песня про татарский полон» (например, в сборнике М. А. Стаховича), у Чайковского использовалась в опере «Чародейка».

В сборнике Мамонтовой – Чайковского «Детские песни на русские и малороссийские напевы» учитываются возрастные особенности предполагаемой исполнительской и слушательской аудитории. В полном соответствии с нормальными требованиями детского возраста, восприятия и психологии появляются песни и обработки о птицах («Птичка», «Синичка»), о животных, об окружающей природе («Ивушка», «Речка»), отмечаются впечатляющие моменты различных времен года (среди них преобладают светлые, весенние образы – «Перед весной», «Весной», «Летом», «Осенью», «Зимой»), не забываются воспитательно-трудовые начала и навыки («Дровосек», «Садовники», «Эй, ухнем»), моментами прозвучит шутка, незлобивый юмор («Козел», «Жур-журавель»), кое-где мелькнет сказка с ее привлекательной фантастикой и ненавязчивой дидактикой («Грибы», «Синичка»), в простых интонациях развернутся всякие рассказы-происшествия из мира животных и птиц («Воробьи и кошка»), или проникновенно, углубленно предстанет та или иная лирическая эмоция («Ой, утушка луговая», «Вниз по матушке по Волге») и прочие. Образно-тематическому характеру материала соответствует и музыкальный язык гармонизаций – простой и доступный, изложенный ясно, а порой и классически аскетичный. Содержание и форма музыкального изложения этого сборника близки другому «детскому» циклу Чайковского – «16 песен для детей», ор. 54 на стихи А. Н. Плещеева.

Столь же незамысловатые приемы обработки народно-песенного материала характеризуют сборник «Русские народные песни для одного голоса с сопровождением фортепиано, собранные и переложенные Прокуниным под редакциею профессора П. Чайковского» (П. Юргенсон, М., два выпуска – 1872 и 1873). Он включает 65 песен разных жанров, записанных преимущественно в Моршанском и Тамбовском уездах Тамбовской губернии и Касимовском уезде Рязанской губернии. Среди них лирические протяжные, хороводные, свадебные и др. Приведенный здесь поэтический текст указывает на то, что задача Чайковского заключалась в адаптации напевов к требованиям демократической музыкально исполнительской практики, охватывающей широкие круги дилетантов-меломанов.

Конечно, три сборника народных песен Чайковского не могут по своей весомости соперничать со сборниками Балакирева или Римского-Корсакова. Однако они представляет интерес не только для полноценной характеристики отношения Чайковского к русской народной песне, но и как реализация характерных для музыкальной культуры своего времени идеи профессиональной обработки народной мелодии на основе сохранения ее аутентичных свойств.

Значение сборников обработок русских народных песен П. И. Чайковского можно определить словами Б. В. Асафьева: «Это тип реалистической гармонизации, по всей вероятности, инстинктивно найденной. Тут нет искусственности, нет нарочитого желания подделаться под деревенские интонации, вообще нет приспособления. Просто: песня дана в сфере звучаний городского фольклора эпохи. Этой своей документальностью и ценен данный сборник» [1, с. 106 – 107].

ЛИТЕРАТУРА

1. Асафьев Б. В. Культивирование народной песни в музыке города / Б. В. Асафьев // Русская музыка. XIX и начало XX века. – Л.: Музыка, 1979. – С. 100 – 110.

2. Евсеев С. В. Народные песни в обработке П. И. Чайковского / С. В. Евсеев; ред., предисл. и коммент. Б. И. Рабиновича. – М.: Музыка, 1973. – 137 с.

3. П. И. Чайковский и народная песня / сост., ред., предисл. и коммент. Б. И. Рабиновича. – М.: ГМИ, 1963. – 157 с.

УДК 78.01 А. А. Федорчук,