Множественность и бесконечность первоначал

Важнейшим пунктом, в котором космогония Демокрита резко противостоит основным онтологическим интуициям досократиков, является представление о началах бытия. Для раннефилософского мышления подлинное бытие есть одно и единственное, отличаясь этим фундаментальным качеством от множественности и многообразия сущих в мире вещей. Космос конечен, только это делает его упорядоченным. Космогония досократиков – это космогония единого и цельного миропорядка, единству которого соответствует единство и единственность подлинного бытия. Выражениями последнего служат досократические Вода, Воздух, Объемлющее, Огонь, Единое, Ум, Гармония.

Лишь у Пифагора и Анаксагора мы находим воззрения, как будто несколько иные, возможно, утверждающие множественность исходных начал всего сущего. Однако пифагорейские числа приобретают свой смысл лишь во взаимной связи и единстве, воплощением и символом которого есть Гармония. Они – те конкретные свидетельства меры, которыми выражена единая, всеобщая соразмерность сущего. Последняя в лице внутренне гармонизированного миропорядка и составляет подлинное бытие. Чтобы открыть его, человеческое сознание должно обратиться не к отдельным пропорциям и мерам, а к постижению всеобщей, единой и цельной Гармонии мироздания.

Сходным образом обстоит дело с известными гомеомериями Анаксагора. Они есть первоосновы сущего, и при этом многочисленны и разнообразны. Однако, во-первых, гомеомерии бесконечно делимы (истончаемы до неразличимо тонких волокон). Отдельное семя не является поэтому отдельным и независимым сущим, сумма которых образовала бы множество. Их взаимопроникаемость и пассивность делает их не столько множеством отдельных частиц, сколько единой Смесью, содержащей в себе все многообразие возможных свойств. Вдобавок, множественность или даже неисчислимость гомеомерий уравновешивается идеей себе равного количества вещества (см. с. 212). Во-вторых, действительно творящей мир силой является единый Нус – Мировой Ум, благодаря которому только и образуются реальные вещи и космос в целом из первоначальной смеси "семян"-гомеомерий. В лице Ума мы опять-таки видим общий источник и единый образ подлинного бытия.

Даже у Эмпедокла, подводящего своим творчеством итог досократической мысли, рядом с четырьмя корнями сущего мы находим действие по существу одной пульсирующей силы Любви-Вражды, в положительном пределе которой исчезает даже различие четырех неизменных начал. Единая, сплошная, совершенно однородная внутри себя Сфера служит образом этого состояния мира. То, что подлинное бытие есть единое, что оно в основе своей Одно, составляет общую интуицию досократической мысли при всех различиях последней. Подлинность ведет к одному, подлинность утверждается в единстве, и лишь там, где мы находим общность и взаимотождественность есть основание говорить о подлинно сущем.

Совершенно иначе мыслит Демокрит. Его "неизменные формы" не только множественны, но и бесчисленны, бесконечны. А также – что не менее важно – они запредельны наличному мирозданию (в отличие от гомеомерий). Правда, запредельны лишь неподобием, и посюсторонни как слагаемые сущих вещей. Подлинным бытием у Демокрита становится Многое, но это Многое нечто иное, чем множественность чувственно воспринимаемых вещей.