Раздел третий. Рациональность и свобода 282 3 страница

меона, имеет целью вовсе не простую констатацию различия

онтологических уровней, но ориентацию человека по отношению

Далее выработка познавательных идеалов миропонимания в

античной классике органически связана с формированием смыс-

ложизненных установок, идеалов мироотношения, когда исходные

истины рационального "миропонимания" становятся основой для

регуляции реального поведения людей. Рациональность опять-

таки в отличие от ее позитивистской интерпретации никоим

образом не является здесь этически нейтральной. Имеет место

взаимообусловленность: подлинно рациональное миропонимание

определяет исходные установки мироотношения, но, с другой

стороны, - и это очень важно учитывать, - человеческая, как

бы мы теперь сказали экзистенциальная проблематика

смысложизненных ценностей и идеалов, исходных ориентиров

мироотношения задает предметную направленность рационального

познания - предметом подлинно рационального познания может

стать только то в мире, что воздействует на исходные

принципы мироотношения, самореализации человека в мире.

Иначе говоря, непреложной ценностью культуры рациональность

оказывается в той мере, в какой она, адекватно постигая мир,

выступает как средство духовного совершенствования человека

в выработке им исходных смысложизненных ориентиров.

Новое время, однако, привносит существенные изменения как в

практику рационально-познавательной деятельности, так и в

соответствующие ей образы рациональности. Это связано с раз-

витием науки Нового времени, с формированием механистической

научной картины мира.

Представление о мире как о совокупности объектов, в прин-

ципе, лишенных признаков субъектности, как об однородном,

лишенном всякой одушевленности, всякой внутренней активно-

сти, целеустремленности мертвом веществе, движение частиц

которого однозначно детерминируется механическими законами,

не могло вместить в себя образа человека как субъекта со

свободой воли, способностью целеполагания, самодетерминации.

Это противоречие механицизма как исходного принципа

построения научной картины мира тому образу человека,

которым при отдельных нюансах руководствовалась философия,

начиная с Сократа, было четко осмыслено в западноевропейской

философской мысли Нового времени и нашло свое отражение уже

в дуализме Декарта, с его принципиальным различением

материальной и духовной субстанций, и особенно у Канта с его

разграничением мира природы и мира свободы, сущего и

должного, феномена и ноумена в человеке, теоретического и

практического разума.

Развитие научной картины мира с господствующим в ней

механистическим, или более широко, физикалистским детерми-

низмом разрушает присушую традиционной философской раци-

ональности корреляцию между установками на объективное по-

стижение мира, как он существует сам по себе, и выработку

смысложизненных ориентиров человеческого поведения. Научная

____________________________________________________________

к этим уровням: от человека ожидается активный выбор, т.е.

по-бахтински, "поступок" - он должен бежать от мнимости и

устремляться к истине" (Бахтин М.М. К философии поступка.

Примечания // Философия и социология науки и техники.

Ежегодник. 1984-1985. М., 1986. С. 159.).

рациональность, ограничивающаяся прослеживанием

детерминистических природных связей, просто не дает для

этого возможностей. Она вынуждена рассматривать человека как

природное тело среди других природных тел - и по этому пути

идет натуралистическая этика, психология и социология - либо

признавать ограниченность своей компетенции, прибегая к

своего рода принципу дополнительности в познании человека,-

если мы применяем научный подход, то должны отказаться от

отношения к человеку в его своеобразия как "образу и подобию

Бога", говоря языком религии, или, если мы исходим из

последнего, то мы не можем оставаться в рамках научного

подхода. По существу этот вариант решения проблемы был

реализован в философских концепциях Декарта и Канта. В

научно-рациональном познании природы, понимаемой как

механизм, нельзя найти ответа на смысложизненную

проблематику. Стало быть, не научная рациональность, не

объективное постижение действительности, как она есть, а

формы ценностного сознания способны дать подлинную

ориентацию в коренных экзистенциальных проблемах существо-

вания человека в мире. При этом надо учитывать, что в

реальной истории науки формирование механистической картины

мира в значительной мере сопрягалось с определенными

ценностными установками и даже, больше того, стимулировалось

ими.13

Однако, по-видимому, следует признать, что безотносительно к

субъективным установкам создателей механистической картины

мира, объективное содержание этой картины мира было таково,

что в конечном счете оно должно было привести к формированию

последовательно вещно-объектной трактовки научной

рациональности, которая подрывала гармонизацию образа

человека с его специфической самодетерминацией и образа ме-

ханизированной природы. И кантианство оказалось тем фило-

софским учением, в котором с наибольшей четкостью была про-

работана эта несовместимость вещно-объектной механистической

научной рациональности и представления о человеке как са-

моопределяющемся субъекте, что привело к представлению об

особом, отличающемся от конкретно-научной рациональности

типе философской рациональности. Эта философская рациональ-

ность выступает как критическая рефлексия, которая не строит

своего идеального артикулируемого сознанием объекта, как это

делает специальная наука (тезис о невозможности метафизики

как науки), а осмысливает возможные исходные предпосылки

взаимоотношения человека и мира, выступая в этой функции как

____________________

13 Основоположники механицизма видели цель науки в

исследовании истины бытия, проливающей свет на смысл жизни

человека... Процесс исторического самоопределения

механицизма как научной программы исследований являлся в

высшей степени ценностно нагруженным. Защитники механицизма

(Декарт, Гассенди, Бойль, Ньютон), доказывая его

преимущества, выдвигали прежде аргументы ценностного

порядка" (Косарева Л.М. Ценностные ориентации и развитие

научного знания // Вопр. философии. 1987. N 8. С. 51.

в принципе "открытая" рациональность14. При этом научная ра-

циональность, "теоретический разум" выступают в кантианстве

как одна из форм отношения человека к миру, ограниченная

"конечная", как сказал бы Гегель, форма, которая с

необходимостью должна дополняться "практическим разумом",

ценностными формами сознания15.

Вынесение "смысложизненного измерения" сознания за пределы

научной рациональности, отказ от попыток онтологического

обоснования человеческих ценностей и идеалов в системе науч-

ного познания, сведение задач последнего к анализу

"объективного положения дел", рассматриваемого принципиально

вне контекста отношения к нему человека, приходится

признать, действительно освобождает науку и научную

рациональность от зависимости от всякого рода предвзятых

ценностных и идеологических ориентаций, но вместе с тем

открывает дорогу для попыток сделать ее вообще нравственно

безответственной, лишить ее гражданской и человеческой

позиции способствует утверждению той контрапозиции

сциентизма и гуманизма, которая становится одним из штампов

сознания современной культуры.

Наряду и во взаимодействии с рассмотренным процессом

разрушения единства смысложизненных и рационально-позна-

вательных установок сознания, развитие специально-научного

познания объективно приводит также к увеличению удельного

веса "внутрипарадигмального" мышления, того, что Т.Кун назы-

вал "нормальной наукой", "закрытой рациональности" в нашей

терминологии. Само по себе увеличение массива специального

знания, развитие математизированных теорий, накопление

больших объемов опытного материала, построение на его основе

различного рода классификаций, эмпирических законов и зави-

симостей, детальная разработка определений понятий, осущест-

вление доказательств и объяснений приводит к тому, что соб-

ственно научная рациональность все более начинает ассоцииро-

ваться именно с "закрытой" рациональностью, с работой в зам-

кнутой системе науки. В центре внимания тем самым оказыва-

ется активность, результативность такого рода работы. Уже

Галилей в противоположность присущей античности и средневе-

ковью оценке познания с точки зрения его содержательной на-

____________________

14 Ср.: Длугач Т.Б. Проблема единства теории и практики в

немецкой классической философии. М., 1986. С. 78-79.

15 Дальнейшая эволюция идеи отношения человека к миру как

активности субъекта в немецкой классической философии,

получившая у Фихте выражение в представлении о снятии "Я"

(субъектом) противопоставленности "не-Я" (объекта), а у

Гегеля осознания, в конечном счете, тождества духа и

реальности, мышления и бытия, привела к формированию

специфического идеального объекта философского сознания -

деятельности субъекта, последовательно снимающей

противостояние внешней ему реальности. "Ритмом" такой

деятельности и оказалась диалектика. Напомним, что именно в

рамках такой концепции была сформулирована гегелевская идея

разума как конструктивной (в отличие от Канта) деятельности

мысли.

правленности на принципиальные мировоззренческие проблемы,

формулирует тезис о ценности научной работы прежде всего в

зависимости от ее результативности: "Я больше ценю открытие

одной, хотя бы и незначительной истины, чем диспуты о самых

высоких вопросах, из которых не выходит ни одной истины"16.

Развитие специальной науки, начиная с Нового времени,

приводит к утверждению типа рациональности, весьма отличному

от классической "мудрости" предыдущих культурно-исторических

эпох. Следует, конечно, при этом иметь в виду, что традиция

этой "мудрости" никогда не прерывалась в культуре, никогда

не вытеснялась сциентистски понимаемой рациональностью,

находя свое воплощение в философских течениях, критически

относившихся к претензиями рациональности такого рода.

Важно, однако, подчеркнуть, что дальнейшая имманентная эво-

люция самой науки продемонстрировала узость "закрытой" сци-

ентистской рациональности, опирающейся на опыт классической

науки, в первую очередь, механики и физики, в общем, на

механистическую парадигму. Эта тенденция достаточно четко

проявилась, начиная с кризиса оснований классической физики

в конце XIX века, тем более она реализуется в развитии

современной науки. Существенные изменения произошли и

происходят в научной картине мира. В общем и целом можно

сказать, что физическая мысль движется от рассмотрения

механоподобных систем к саморегулирующимся или

саморазвивающимся системам органического типа, которые не

исключают и момента историзма17. Тем самым открываются

возможности для сближения физического и биологического

мышления. Последнее, надо сказать, никогда не удавалось

втиснуть в узкие рамки классического физикализма, оно всегда

было вынуждено сохранять в своих теоретических основаниях

крамольные, с точки зрения ортодоксального сциентизма,

элементы телеологии, представлений о "жизненной силе" и пр.

Включение в картину физической реальности самоорганизующихся

и развивающихся систем предполагает обращение к философско-

мировоззренческим традициям, альтернативным по отношению к

____________________

16 Цит. по: Ольшки Л. История научной литературы на новых

языках. М.; Л., 1934. Т. 2. С. 17. Ради исторической

точности надо заметить, что хотя безусловно такой подход

реализуется последовательно в науке Нового времени, его

предпосылки появляются уже у Аристотеля, и интересно, что

они связаны у него с ослаблением включенности теоретического

познания в сферу мировоззренческого сознания. В

противоположность платонизму, для которого достойным

предметом теоретического познания выступает лишь сфера бытия

идей, определяющая предельные цели человеческого суще-

ствования, наука, с точки зрения Аристотеля, должна

исследовать многообразие реальности, как оно существует само

по себе и для себя, безотносительно к внешним ценностно-

мировоззренческим соображениям.

17 См.: Степин В.С. Научное сознание и ценности

техногенной цивилизации // Вопр. философии. 1989. N 10.

С. 16-17.

механистическому аналитизму классической науки, которые

ранее третировались как устаревшие и ненаучные18.

Рассмотрение в физике, в частности, в космологии и сине-

ргетике уникальных развивающихся объектов создает далее

точки соприкосновения и с гуманитарным историческим позна-

нием, способствуя ликвидации противопоставления естественно-

научного и гуманитарного познания, в частности, в форме из-

вестной контрапозиции номотетического и идеографического

знания.

Но прежде всего преодоление дегуманизации естественнона-

учного знания и выросшей на этой основе контроверзы сциен-

тизма и гуманизма осуществляется благодаря четкому осознанию

включенности человека как субъекта познания в само тело

научного знания. Уже Кант сформулировал идею принципиальной

зависимости содержания научного знания от установок и

предпосылок субъекта познания, проведя различие "вещи в

себе" и "явления"19. Дальнейшее развитие науки - и здесь

ключевую роль сыграло создание квантовой механики, -

продемонстрировало обязательность этой философской идеи для

самосознания самой науки. Иными словами, приходится

признать, что в науке мы имеем дело не с картиной

объективной реальности как таковой, а с ее частными

моделями, построенными на основе некоторых исходных

установок субъекта, его предпосылок, выбранных им позиций и

пр. Научная модель реальности является результатом

взаимодействия, если угодно, "игры" субъекта научно-позна-

вательной деятельности с реальностью. Современное методоло-

гическое сознание конкретизирует этот непреложный тезис в

двух основных направлениях. Во-первых, эти исходные уста-

новки и предпосылки носят не только чисто познавательный ха-

рактер. Они определяются всей мотивационно-смысловой сферой

субъектов научно-познавательной деятельности20. В нее вхо-

дят, конечно, социокультурно детерминированные факторы цен-

ностного сознания - тезисы о социокультурной детерминации

____________________

18 Видный советский специалист по синергетике

С.П.Курдюмов указывает на плодотворность для развития

последней идей восточной философии и вообще древней

мудрости. См. его интервью в журнале "Знание - сила" (1988.

N 11. С. 39-44.)

19 Именно в этой идее обусловленности содержания

знания средствами деятельности "конечного" субъекта, его

предпосылками и установками и заключается суть т.н.

агностицизма Канта, который, конечно, нельзя преодолеть

ссылками на развитие знания (известный пример Энгельса с

ализарином). Такое развитие раздвигает рамки "конечности",

"закрытости" позиции субъекта, но может устранить саму эту

"конечность".

20 В.С.Степин различает в противопоставлении

классической неклассическую и постнеклассическую научную

рациональность. Последнюю он связывает с соотнесенностью не

только со средствами познания, как это имеет место в

неклассической рациональности, но и с ценностно-смысловыми

структурами. (См.: Степин В.С. Указ. соч. С. 18.)

науки и о ее ценностной нагруженности усиленно подчеркива-

ются в современной философии науки. Но очевидно, что влияние

мотивационно-смысловых факторов субъективности на познава-

тельные установки следует понимать весьма широко, включая

особенности индивидуальной психики) всякого рода личностные

предпочтения и пр. Во-вторых, признавая своеобразие, специ-

фичность позиций различных субъектов научно-познавательной

деятельности в зависимости от установок мотивационно-смыс-

ловой сферы сознания этих субъектов, эту деятельность

следует представлять как сложный процесс взаимодействия

различных позиций, исследовательских программ и т.д.21

Развитие научной рефлексии в указанных выше направлениях с

неизбежностью приводит к четкому осознанию того, что

современная научная рациональность может адекватно реализо-

вываться только как "открытая" рациональность, на высоте

возможностей рационально-рефлексивного сознания.

Отображение реальности в подлинности ее существования -

исходный пункт рационального познания - может осуществляться

таким образом только в динамике столкновения и взаи-

мообогащения различных "открытых", способных к самокритике и

в то же время к риску принятия на себя свободной ответствен-

ности познавательных позиций. Тем самым рациональна в коне-

чном счете та познавательная деятельность, которая

реализуется в рамках охарактеризованного выше

взаимодействия, по его нормам и идеалам. Такая

рациональность, очевидно, предполагает творчество, свободу,

максимальную мобилизацию всех конструктивных душевных усилий

личности, осуществляющуюся, однако, в контексте

межличностной работы, процесса общения. И эта работа, это

общение ориентированы на познавательный идеал возможно более

широкого, полного и глубокого познания реальности,

постоянной способности встать в критико-рефлексивную позицию

взгляда извне по отношению к собственным установкам и

убеждениям под углом зрения соответствия их реальности, в

которую вписан, включен человек.

Рациональность как духовная ценность является поэтому не-

обходимым в культуре противоядием против всякого рода ау-

тизма в сознании, "замыкания" на себя, на собственную

культурную, социальную, национальную, личностную и т.д.

ограниченность. Любого вида "менталитет", будь он

индивидуальным или коллективным, никогда не свободен и не

может освободиться от такого рода ограниченностей,

"конечности", опять-таки используя язык Гегеля. То, что

обычно называют формами ценностного сознания, выражающими

всякого рода пристрастия познающего субъекта, влияет,

конечно, и не может не влиять на познание действительности

"как она есть". Следование идеалам и нормам рациональности в

охарактеризованном выше смысле не в состоянии напрочь

устранить это влияние, однако оно в силах противодействовать

некритическому его восприятию, не всегда осознаваемому

давлению. Речь идет, разумеется, не о какой-то всеобщей

____________________

21 Ср.: Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки.

М., 1988. С. 218-222.

рационализации, подавлении в нем пристрастности, что попро-

сту невозможно, а при попытках реализации подобных установок

ведет к омертвению, выхолащиванию рационального сознания. Но

следует стремиться к выработке по возможности адекватной

объективной познавательной позиции, в рамках которой позна-

ющий субъект способен критически рефлексивно рассмотреть и

собственный "менталитет", собственное сознание, включая его

мотивационно-смысловую сферу, область упомянутых выше

"пристрастий".

А.А.Новиков

РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В ЕЕ ИСТОКАХ И УТРАТАХ

"Мы познаем истину не одним разумом, но и сердцем... Смешно

со стороны разума требовать у сердца доказательств его

основных начал, чтобы согласиться с ними, как одинаково

смешно было бы сердцу требовать у разума чувствования всех

делаемых им заключений, чтобы принять их".

Б. Паскаль

"Рационализм есть состояние человеческого духа, а не

гносеологическая доктрина".

Н.Бердяев

Известная неопределенность, точнее - семантическая неод-

нозначность понятия рациональности есть, видимо, первое

явное проявление той "хитрости" ratio, о которой упоминал

еще Гегель. Поэтому продуктивное обсуждение соответствующей

темы требует согласованности как в отношении понятия

рациональности, так и в отношении существа самой проблемы.

Последнее вряд ли возможно при радикальном различии, скажем,

сциентистского и теологического значений термина

"рациональное". В то же время едва ли будут плодотворными

дискуссии о понятии рациональности без уяснения исторических

причин и условий рождения этой особой проблемы европейской

философии. В самом деле - рациональность (в предельно

широком ее понимании) не имеет достаточно отчетливых границ

в практической и духовной деятельности людей, позволяющей

достичь в конечном счете поставленной цели. В этой ситуации

позиция тех, кто связывает рождение феномена рациональности

с радикальной реформой европейской философии в Новое время,

выразившейся в ее решительной сциентизации и

методологизации, представляется в известной мере

оправданной. Пионером этой реформы принято считать Декарта,

побудившего человеческий разум "встать на собственные ноги",

освободив его не только от оков мистики и откровения, но и

от схоластической ограниченности рассудка. Стратегическая

цель идеологов рационализации философии и человеческой

культуры в целом состояла в утверждении науки (прежде всего

математики и математизированного естествознания) в качестве

ее безоговорочного и единственного лидера. Культ веры и

авторитета (Библии и Аристотеля) должен был уступить место

культу критической рефлексии, точного расчета и

идеологической непредвзятости. Этот всплеск "естественного

света" разума, несущий в себе не только критический, но и

конструктивный заряд, получил впоследствии наименование

"классической" или собственно философской рациональности.

Если вслед за "классиками" принять жестко сциентистскую

экспликацию рациональности, то вопрос о возникновении и

сущности данного философского направления можно считать

решенным. Между тем многие философы прошлого и настоящего

времени указывают на неправомерность отождествления

философской рациональности с рациональностью научной с ее

четкими и стабильными критериями логичности, дискурсивности,

системности и т.п. Особая опасность по их мнению содержится

в "очищении" философской рациональности от нравственного

контекста, как не имеющего отношения к установлению

объективной истины. В отчетливом виде это вслед за Кантом

осудила постклассическая философия XIX века, предпринявшая

попытку раздвинуть узко-рассудочные границы сциентизирован-

ной философии и повернуть ее лицом к, идущим еще из антич-

ности, социально-гуманистическим ценностям.

Подлинно рациональный, действительно разумный путь че-

ловеческого развития - это не только глубоко продуманный и

оптимально сбалансированный, но прежде всего нравственный

путь, при котором долг, альтруизм, милосердие и прочие арха-

ичные и, строго говоря, нерациональные факторы не вытесня-

ются холодной расчетливостью и безупречной логикой, и где

истина не довлеет над совестью. Формально истинен всякий

здравствующий, но воистину истинен, как утверждал еще

Сократ, лишь тот, кто близок идеалу человечности,

отличающему Homo Sapiens от прочих мыслящих существ

способностью употребить свой разум во благо всего

человеческого рода. Всякое рафинирование рациональности

(культ "чистого разума") есть в сущности противоестественное

выхолащивание духовного мира человека. Это не только

антигуманно, но и элементарно неразумно, ибо человеческая

разумность состоит кроме всего прочего в том, чтобы

понимать, принимать и ценить то, что лежит за ее пределами и

что в конечном счете определяет условия ее собственного

существования и функционирования. За игнорирование этой

объективной, но, к сожалению, не всегда очевидной истины

человечеству приходится платить слишком высокую цену,

которая, увы, неотвратимо растет с каждым новым поколением.

К печальным итогам привело нас, к примеру, насильственное

очищение духовного мира человека от такого нерационального

фактора, как вера. Разумеется трудно жить лишь верой и

довольствоваться только ею, но без веры, как выясняется,

вообще жить нельзя. У веры есть реальные рациональные

противовесы, но ей в сущности нет альтернативы. Сознательно

или невольно опустошенную духовную нишу, занимаемую верой,

нельзя заполнить ничем иным кроме веры и там, где ее нет -

там духовная пустота. Максимально рационализированный и

прагматизированный мир XX-го века оказался, в известном

смысле, в иррациональном тупике: парадокс, который имеет

свои объективные причины.

Решительно отклоняя сугубо сциентистский вариант трактовки

рациональности, как единственно верный и корректный, многие

исследователи справедливо указывают на тот факт, что знание

(в том числе и научное) не складывается и не развивается в

рамках узко понимаемых рациональных критериев в обход не-

формализованных, нерациональных духовных реалий.

Сциентистская концепция рациональности при всей своей при-

влекательности и ясности целей, так и не смогла окончательно

избавить философское и научное мышление от того нерацио-

нального шлейфа, который всегда тянется за ними. Отсечь от

этого шлейфа нить веры в ее христианской интерпретации

оказалось несложно. Но вот что делать с "нитями" интуиции

или врожденной истины? Их запредельный для строгой науки

исток неоспорим, но именно их рационализм Нового времени

вплел в свою ткань, подтвердив тем самым хорошо забытую

истину: самые роскошные плоды культуры вырастают лишь на

почве "нечистого мышления". Разум с необходимостью покоится

на не-разуме; логика - на не-логике (Unlogik). "Чистый"

разум никогда не должен забывать, что без внешней опоры его

"собственные ноги" повисли бы в воздухе.

Разум, втиснутый в прокрустово ложе рассудочности, не только

ущербен, но и опасен. Современная прогрессивная философская

мысль все более склоняется к убеждению в многообразии форм

рациональности, их исторической обусловленности,

определяемой в значительной мере личностью мыслителя и осо-

бенностью эпохи, настаивает на пересмотре и расширении гра-

ниц "классической" ее доктрины, с позиций которой невозможно

понять и объяснить многие культурные феномены ранних циви-

лизаций и тем более их сохраняющееся влияние на всю после-