Глава III. О том, что влечение к мудрости является философией

Первым, кто назвал влечение к мудрости философией, был Пифа-
гор, который предпочитал, чтобы о нем говорили как о философе,
то есть любителе мудрости, а не мудреце. До него же употребляли по-
нятие «мудрец». И право же, гораздо лучше называть тех, кто ищет
истину, любителями мудрости, нежели мудрецами, ибо несомненно,
что всякая истина сокрыта до тех пор, пока не воспылает к ней ум ве-
ликой любовью и не поднимется на ее поиски, чтобы, преодолев труд-
ности, постичь ее. Влекомый же философией к истинным вещам, он
и свою неизменную субстанцию постигает и создает соответствую-
щее учение. Итак, философия — это любовь, влечение к мудрости
и своего рода дружба с ней, но мудрости не той, что запечатлена на ка-

' Работа Варрона «Перифизион» («О природе») до нас не дошла.
(Примеч. ред.)

ких-либо железных скрижалях и облечена в искусственные понятия,
а той, что, не нуждаясь в этом, идет от живого ума и являет собой из-
начальный смысл вещей. Эта любовь к мудрости представляет собой
озарение разумной души, обращение ее к самой себе и припоминание,
так что влечение к мудрости делает душу сродни божеству и чисто-
му уму. Мудрость, следовательно, всякой душе придает божественное
достоинство и наделяет собственной природной силой и чистотой.
Так, благодаря размышлениям и рассуждениям зарождается истина
и появляется святое стремление к непорочности действий. И по-
скольку это возвышеннейшее благо философии соединяется с чело-
веческими душами, то, чтобы начать об этом разговор, следует обра-
титься к собственным способностям души.