Глава XXV. Одно и то же слово не означает везде одного и того же

Когда это прояснится, то слова, которыми связывается [речь],
обнаружат себя как производные или от подобных вещей, или от
[вещей], соприкасающихся друг с другом по некоему сходству.

35. Но поскольку вещи подобны вещам многими способами,
то мы не должны думать, будто предписано, например, что некая
вещь в некоем месте означала бы, по подобию, то, что она, как мы
могли бы подумать, означала всегда. В самом деле, Господь употре-
бил [слово] «закваска» как «позор», когда говорил: «Берегитесь за-
кваски фарисейской» (Мф. 16,11), и как «похвала», когда говорил:
Царство небесное «подобно закваске, которую женщина взявши
положила три меры муки, доколе не вскисло все» (Лк. 13, 21).

36. Итак, осмотрительное наблюдение за таким разнообразием
[значений] осуществляется двумя способами. Ибо всякая вещь
может иметь и то и другое [значение] так, что они будут означать
или противоположное, или только различное¹. [Значения] проти-
воположны, когда одна и та же вещь по сходству утверждается то
как благая, то как злая, как, например, то, что мы выше сказали
о закваске. Точно так же лев означает и Христа, когда говорится:
«Лев от колена Иудина победил» (Откр. 5, 5), и дьявола, когда
написано: «Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев,
ища, кого поглотить» (1 Петр. 5, 8). Подобным образом змей по-
нимается как благое: «Будьте мудры, как змии» (Мф. 10, 16), — и
как злое: «Змей хитростью своею прельстил Еву» (2 Кор. 11, 3).
Хлеб как добро: «Я — хлеб живой, сшедший с небес» (Ин. 6, 51), —
и как зло: «Утаенный хлеб приятен» (Прит. 9, 17). Так же и мно-

¹ Августин в отличие от Аристотеля полагает, что противоположные или
различные значения одной и той же вещи происходят не от «незнания сути
опровержения» или не от того, что «они не основаны на правильном умоза-
ключении» (Аристотель. О софистических опровержениях // Аристотель.
Сочинения. Т. 2. С. 544), а от ракурсов рассмотрения — с физических или те-
ологических позиций, применения к временному или вечному миру, с точки
зрения священства или профанности. Зная классификацию двусмысленного
у Аристотеля, о чем свидетельствует используемая терминология, он не при-
бегает к ней, поскольку его внимание направлено не только на возможные
ошибки в умозаключениях, но на объяснение дву-о-смысленного понимания
речи.

гое другое. И нет никакого сомнения в [правильности] тех зна-
чений, о которых я упомянул, так как в качестве примера долж-
но упоминаться только то, что ясно. Но есть и то, что остает-
ся открытым, в каком отношении его нужно понимать. Напри-
мер: «Чаша в руке Господа, вино кипит в ней, полное смешения»
(Пс. 74, 9). Ведь неясно, означает ли чаша гнев Божий, но не про-
стирающийся до наивысшей кары, то есть до остатка, или же бла-
годать Писания, перешедшего от иудеев к язычникам, так как от-
клонил Он ее от одного и [наклонил] к другому, хотя у иудеев ос-
тается служение, понимаемое ими плотски: ибо «дрожжи ее не
выжаты» (Пс. 74, 9)'.

А когда одна и та же вещь полагается не с противоположными,
но с различными значениями, примером чему является вода, озна-
чающая и народ, как мы читаем в Апокалипсисе (Откр. 17, 15), и
Святого Духа, откуда следующее: «Из чрева потекут реки воды
живой» (Ин. 7,38), и если «вода» означает что-то еще и еще, то эти
значения надо постигать в зависимости от мест, в которых оно упо-
требляется.

37. Так же и другие вещи, не каждая сама по себе, но каждая
в связи с другими, имеют не только два, но подчас много разных
значений на основании места положения, как показывает [ранее]
установленное.