Радикально-государственная модель - ведущим должен быть госсектор, доминирующей формой контроля • прямой контроль через гос. собственность. 11 страница

Тот же принцип определения альтернативной стоимости следу­ет применять и когда речь идет об «очищении» рыночных цен от налогов. Если в общественном секторе используются товары, сто­имость приобретения которых включает налог, то, по сути, одни организации этого сектора уплачивают налог в пользу других его организаций (а быть может, и самих себя). В большинстве случаев сумма налога должна исключаться из расчета общественных издер­жек. Однако если производство облагаемого налогом товара не может быть увеличено, когда возрастает его использование в обществен­ном секторе в качестве затрачиваемого ресурса, корректировка рыночных цен нежелательна по уже указанной причине.

Рассмотрим теперь ситуацию, когда реализация проекта в об­щественном секторе не требует увеличения производства ресурса, а, напротив, позволяет полнее использовать уже имеющийся ре­сурс, в частности рабочую силу. Осуществление многих проектов влечет за собой создание новых рабочих мест и как следствие — сокращение безработицы. Наем дополнительных работников тре­бует расходов, соответствующих складывающимся на рынке труда ставкам заработной платы. Но от чего реально отказывается обще­ство, вовлекая своих членов в осуществление проекта? При полной занятости проект чреват вытеснением частных инвестиций, и поэ­тому, как в только что рассмотренных ситуациях, имеет смысл оце­нивать издержки с учетом рыночных цен на ресурс (ставок опла­ты труда). Однако когда налицо безработица, то альтернативой проекту выступают нулевые результаты экономической деятель­ности тех, кто мог бы быть в нем занят. Приравнивание соответст­вующих компонентов общественных издержек к нулю благоприят­ствует принятию проектов, уменьшающих безработицу.

Можно высказать соображение, что при наличии безработи­цы альтернативой занятости в общественном секторе выступает не просто нулевая предельная отдача трудовых ресурсов, но еще и необходимость выплачивать безработным пособия. Однако эти пособия представляют собой трансферты. В анализ должны быть включены издержки и выгоды общества в целом; значит, средст­ва, перемещаемые от одних его членов к другим, следует оста­вить в стороне.

Вместе с тем нулевая оценка трудовых компонентов издержек уместна лишь постольку, поскольку меры, ведущие к уменьшению безработицы, не вызывают отрицательных косвенных последст­вий. При реализации крупномасштабных проектов не исключе­но, что сокращение безработицы в одном регионе оказывается сопряженным с ее ростом в другом либо с ускорением инфля­ции, способным повлечь существенные потери для экономики.

Итак, ключ к корректировке рыночных цен в процессе анали­за издержек и выгод дает умение определять альтернативную стоимость благ. Вообще говоря, для этого следует аппроксимировать цены совершенной конкуренции; однако в ряде случаев от дан­ного подхода надлежит отказываться, если альтернативные вари­анты использования ресурсов в свою очередь несут на себе явст­венный отпечаток изъянов рынков. В таких случаях отказ от кор­ректировки отвечает принципу «второго лучшего».

Оценка неосязаемых благ

Пожалуй, наибольшие трудности при построении теневых цен вызывает оценка благ, не выступающих на рынках в качестве предметов купли и продажи. К их числу относятся прежде всего разнообразные общественные блага. Ценность любого блага для потребителей можно попытаться определить с помощью анкети­рования, интервью, экспертных оценок и т.п. К таким способам действительно прибегают, когда не удается применить иные. Но, конечно, подобные способы очень несовершенны, поскольку получаемые с их помощью оценки непосредственно не базиру­ются на анализе реального экономического поведения.

Некоторые возможности для экономической оценки общест­венных благ дают ситуации, в которых они выступают субститу­тами благ частных. Например, улучшение очистки воды в город­ском водопроводе избавляет жителей от необходимости устанав­ливать фильтры в своих домах и квартирах. Базируясь на факти­ческих и прогнозируемых расходах на индивидуальные фильтры, можно получить полезную информацию о готовности платить за чистую воду и в результате - об общественных выгодах улучше­ния очистных сооружений.

Другой подход связан с выявлением роли, которую неосязае­мые, в том числе общественные блага, играют в качестве ресур­сов, используемых при производстве обычных товаров и услуг. Например, очень многие проекты, финансируемые за счет обще­ственных расходов, направлены на экономию времени налого­плательщиков. Эта цель принимается во внимание, в частности, при решении транспортных проблем. Между тем экономическая оценка времени может быть получена на основе почасовых ста­вок заработной платы, которые показывают, на какие денежные суммы способно быть в принципе «обменено» сэкономленное время. Конечно, при этом затушевывается различие между рабо­чим и свободным временем и непосредственно не учитывается, что увеличение предложения труда повлекло бы изменение его рыночной цены. Но как бы то ни было, подобная оценка дает некоторое первоначальное представление о денежном эквиваленте сэкономленного времени. Далее эта оценка может корректиро-, ваться, как корректируются при анализе не вполне адекватные рыночные цены.

Сэкономленное время поддается приблизительной оценке не только как ресурс, но и непосредственно как потребительское благо. Материал для этого дает, например, информация о готов­ности людей платить более высокую цену за поездку скоростным транспортом по сравнению с обычным. Если бы аллокация ре­сурсов в экономике была близка к оптимальной, то «ресурсный» и «потребительский» подходы к оценке сэкономленного времени и других неосязаемых благ давали бы в конечном счете тождест­венные результаты. На деле возможны довольно значительные расхождения в оценках, однако даже установление некоторого диапазона, в котором содержится действительный денежный эквива­лент рассматриваемого блага, существенно помогает анализу.

Подходы, во многом аналогичные тем, которые применяются для определения экономической ценности сэкономленного вре­мени, используются и для оценки мероприятий, сберегающих человеческие жизни. Эти оценки находят применение при ана­лизе медицинских, природоохранных, оборонных и многих дру­гих проектов.

«Ресурсный» подход в данном случае предполагает оценку на, базе предельной производительности труда, измеряемой его оп­латой (при этом, разумеется, могут проводиться корректировки фактических ставок). По сути, предпринимается попытка ответить на вопрос, каков прирост национального дохода, приноси­мый обществу сохранением одной человеческой жизни. Конеч­но, отношение к человеку как ресурсу, используемому общест­вом для создания национального дохода, далеко не бесспорно. Однако, коль скоро речь идет об оценках, прилагаемых к некото­рому абстрактному, усредненному члену общества, справедливо будет отметить, что в среднем на сохранение одной жизни невоз­можно затратить больше, чем производит один человек.

«Потребительский» подход к денежной оценке жизни (точнее говоря, не жизни, как таковой, а увеличения шансов на ее дли­тельное сохранение) удается реализовать, используя информацию о том, какую оплату приходится предлагать, чтобы привлечь лю­дей для работы в зонах повышенной опасности. Это относится, например, к командировкам в неспокойные регионы, к работе на производственных участках с высоким уровнем травматизма и к опасным профессиям. Впрочем, к полученным таким образом оценкам часто предъявляются претензии. Дело в том, что люди, которые выбирают опасную работу, вероятно, отличаются повы­шенной, по сравнению с другими членами общества, склоннос­тью к риску, и к тому же они не всегда располагают адекватной информацией о степени опасности и не всегда ее полностью осоз­нают. В итоге оценки могут оказаться несколько заниженными, но все же они несомненно полезны.

Приведение издержек и выгод к одному моменту времени

Анализ издержек и выгод чаще всего используется для оценки инвестиционных проектов, реализация которых занимает не один год и которые призваны приносить выгоды в течение долгого времени после осуществления затрат. Это касается строительства аэропортов и электростанций, разработки новых методов лече­ния заболеваний и совершенствования систем вооружений, а также многого другого.

Всякий инвестор вынужден сравнивать текущие и будущие выгоды и издержки. Известно, что обладание некоторыми блага­ми сегодня ценится выше, чем перспектива их получения, на­пример, через три года. За этим стоит как психологический фе­номен — предпочтение текущего потребления будущему, так и экономическая обусловленность: экономический рост создает тенденцию к прогрессирующему расширению доступности боль­шинства благ и, следовательно, к снижению их предельной по­лезности.

Благодаря существованию рынка капиталов, частное лицо, ограничив свое текущее потребление на сумму , может рассчи­тывать на получение через п лет суммы , где r — ставка процента, под которую деньги отдаются заемщикам. Соответст­венно ценность суммы , которую предполагается получить че­рез п лет, может быть приведена к начальному моменту времени с помощью формулы: . Величина r выступает в роли нормы дисконта («уценки») будущих поступлений по сравнению с настоящими. Тот же прием используется для приведения к на­стоящему времени ценности элементов издержек.

Пусть . — измеренные в денежной форме выгоды, которые приносит проект в i-м году с начала его осуществления, а . — издержки в том же году. Тогда чистая выгода от проекта, приве­денная ко времени его начала, составит за п лет . В некоторые годы, особенно в начале осуществления проекта (например, в период строительства), выгоды могут быть равны нулю при высоком уровне издержек; в некоторые другие перио­ды нулевыми способны оказаться издержки, хотя обычно какой-то уровень текущих затрат необходим для поддержания проекта до тех пор, пока он продолжает приносить выгоды. Как бы то ни было, типично, что вначале разность отрицательна, а затем становится положительной. При прочих равных условиях, чем выше норма дисконта, то есть чем большее предпочтение ока­зывается нынешним выгодам перед будущими, тем менее привле­кательными выглядят проекты, требующие больших начальных ин­вестиций и приносящие отдачу лишь в сравнительно отдаленном будущем.

Все это не ново для тех, кто знаком с проблематикой частных капиталовложений. Однако, когда речь идет об общественном секторе, не только определение выгод и издержек за каждый от­дельный год, но и использование нормы дисконта для их соизме­рения имеет свою специфику. Частный инвестор ориентируется на рыночную цену ссудного капитала, то есть на процент (говоря упрощенно, инвестиция тем выгоднее, чем больше ее ожидаемая отдача превышает то, что можно получить, просто поместив деньги в банк, или, с другой стороны, то, что нужно отдать кредитору, если для осуществления инвестиции используются заемные сред­ства). В общественном секторе выбор конкретной нормы дис­конта требует обоснования.

Существуют два подхода к интерпретации общественной нор­мы дисконта. Один из них предполагает попытку сопоставления текущего и будущего потребления с позиций членов общества как потребителей товаров и услуг. Другой подход фокусирует внима­ние на альтернативной стоимости, то есть на вопросе о том, ка­кие частные инвестиции вытесняются (замещаются) обществен­ными. Если бы экономика представляла собой совокупность со­вершенных рынков, то оба подхода давали бы одинаковые ре­зультаты (рынок капитала точно фиксировал бы межвременные потребительские предпочтения), но тогда, очевидно, не нужен был бы общественный сектор.

Некоторые сторонники первого подхода высказывались за то, чтобы использовать в общественном секторе более низкую норму дисконта, чем в частном (иначе говоря, ценить перспективную отдачу выше, чем это делают частные инвесторы). В качестве ар­гументов приводились, например, соображения о «близорукости» предпринимательских решений и о том, что для общества в це­лом забота о будущих поколениях имеет большее значение, чем для частных лиц.

Для сторонников второго подхода решающую роль играет ар­гумент, согласно которому инвестирование ресурсов в общест­венном секторе оправдано, лишь если при этом частный сектор не лишается возможности использовать те же ресурсы с большей отдачей. Слишком значительный разрыв между общественной нормой дисконта и той, на которую ориентируются частные ин­весторы, означал бы готовность общественного сектора финан­сировать очень многие крупномасштабные проекты, рассчитан­ные на получение выгод по прошествии долгого времени. Источ­ником финансирования послужили бы, по-видимому, налоги, уменьшающие частные инвестиции. Между тем предпринимате­ли часто лучше государственных чиновников умеют находить выгодные, нередко неожиданные варианты капиталовложений, ускоряющие в конечном счете рост национального дохода.

Фактически сторонники обоих подходов принимают данные о рынке капитала и отдаче частных инвестиций в качестве осно­вы для получения скорректированных оценок, хотя применяют неодинаковые по характеру и масштабам корректировки. Даже исходя из идеи альтернативных издержек, нельзя безоговорочно принимать те показатели доходности, которые характерны для частных капиталовложений. Так, желательно составить ясное представление о том, какого рода потенциальные инвестиции могли бы действительно быть «вытеснены» оцениваемым проек­том и соответственно какие именно рыночные параметры надле­жит учитывать. Необходимо также принять во внимание, напри­мер, то обстоятельство, что доходы от частных капиталовложений облагаются налогами, так что их отдача для общества в целом пре­вышает выгоды, непосредственно получаемые инвесторами.

Выбрав норму дисконта, можно по указанной выше формуле определить чистую выгоду от проекта, которая обычно приводит­ся к моменту выполнения анализа. Эта величина, называемая чистая настоящая ценность проекта, используется при анализе издержек и выгод для обоснования общественных инвестиций и сравнения их вариантов.

На практике учет неопределенности и риска часто осущест­вляется в более упрощенных формах. Например, избегая оценки вероятностей всех возможных исходов, прорабатывают «песси­мистический», «оптимистический» и «средний» сценарии осущест­вления проекта. Пусть для двух конкурирующих рискованных проектов А и В «пессимистические» сценарии дают примерно одинаковую чистую настоящую ценность, «оптимистическим» соответствует незначительное преимущество проекта А, а «сред­ним» — заметное преимущество проекта В. В такой ситуации есть основания выбрать проект В, хотя не вполне исключено, что бо­лее полная проработка вариантов исходов побудила бы скоррек­тировать это решение.

Анализ издержек и выгод и проблемы распределения

При определении общественных издержек и выгод в основ­ном принято, как мы видели, отвлекаться от перераспределитель­ных аспектов деятельности государства и сосредоточивать вни­мание на оценке того, что приобретает или теряет общество в целом в лице всех своих членов. Иными словами, издержки и выгоды оцениваются, как правило, с точки зрения критерия Калдора—Хикса, то есть с позиций экономической эффективности, при­ближения к поверхности достижимых полезностей, соответствую­щей данному ресурсному потенциалу.

Имеется в виду, что перераспределительная политика как бы накладывается на решения, отвечающие принципу эффективнос­ти, с одной стороны, используя результаты этих решений, а с дру­гой — определяя ограничения, в рамки которых должны уклады­ваться все проекты, имеющие шансы быть одобренными. Так, если проект, который характеризуется высоким значением чис­той настоящей ценности, ведет к последствиям, не согласующимся с принятой политикой распределения, он может быть либо про­сто исключен из рассмотрения, либо дополнен специальными перераспределительными мероприятиями, в том числе использу­ющими выгоды от реализации проекта.

Подход, который четко разграничивает экономическую эф­фективность и распределительные цели, не только привлекате­лен теоретически, но и часто удобен на практике. Он помогает, в том числе, отделить задачи аналитиков, описывающих издержки и выгоды, от функции принятия политического решения. Вместе с тем встречаются ситуации, когда принципы распределительной политики желательно с самого начала инкорпорировать в анали­тические процедуры, с помощью которых сравниваются вариан­ты обсуждаемых проектов. Это особенно характерно для проек­тов, непосредственно включающих решение некоторых перерас­пределительных задач в состав ожидаемых основных результатов (например, совершенствование медицинской помощи может быть прямо направлено не только на общее повышение ее качества, но и в особенности на улучшение обслуживания малообеспечен­ных граждан).

Аналитики способны учесть в своих оценках лишь те принци­пы, которые предварительно четко сформулированы на полити­ческом уровне. На основе одобренных принципов могут быть за­фиксированы относительные веса, которые придаются выгодам, получаемым той или иной группой потребителей. Пусть все насе­ление разделено на три группы по уровню обеспеченности и для каждой из групп раздельно определена чистая настоящая цен­ность проекта. Предположим, при этом принимается, что наибо­лее важны выгоды, извлекаемые малообеспеченными; например, выгоды, достающиеся средней по обеспеченности группе, оце­ниваются на 10% ниже, а выгоды, получаемые высокообеспечен­ными, приобретают оценку на 25% более низкую, чем у мало­обеспеченных. Тогда, чтобы получить оценку проекта с учетом принятых распределительных приоритетов, следует не просто сложить значения его чистой настоящей ценности для отдельных групп, но определить их взвешенную сумму, причем веса в дан­ном случае составляют 1 для первой группы, 0,9 для второй и 0,75 для третьей.

Ключевые понятия

Рациональность обществен­ного выбора

Общественные выгоды

Общественные издержки

Расчетные (теневые) цены

Индикаторы достижения целей

Анализ издержек и результативности

Анализ издержек и полезности

Анализ издержек и выгод

Реальные и денежные экстерналии

Осязаемые и неосязаемые издержки и выгоды

Норма дисконта

Чистая настоящая ценность проекта

Тема 7. Бюджетный федерализм.

1. Бюджетная централизация и бюджетная децентрализация. Функции и расходы территориальных бюджетов.

2. Доходы территориальных бюджетов. Бюджетные гранты и «эффект липучки».

3. Бюджетный федерализм в условиях перехода к рыночной экономике в России.

1. Понятие федерализма. Бюджетная централизация и бюджетная децентрализация. Спрос на локальные социальные блага как основа бюджетной децентрализации. Теорема о децентрализации. Гипотеза Тибу. Функции и расходы территориальных бюджетов.

2. Собственные и регулирующие доходы территориальных бюджетов и различные модели бюджетного федерализма. Бюджетные гранты и их классификация. «Эффект липучки».

3. Бюджетная централизация как основа функционирования плановой экономики. Бюджетная децентрализация как основа эффективности общественного сектора в смешанной экономике. Факторы, влияющие на развитие бюджетного федерализма в период перехода от плановой экономики к рыночной.

Задания и вопросы.

1. Раскройте понятие бюджетного федерализма, бюджетной централизации и бюджетной децентрализации.

2. При каких условиях бюджетная децентрализация способствует Парето-улучшениям?

3. Каково содержание теоремы о децентрализации?

4. В чем заключается гипотеза Тибу?

5. Какие функции выполняют общественные финансы и какова роль территорий в реализации этих функций?

6. В чем особенности так называемых американской и германской моделей бюджетного федерализма?

7. Что такое бюджетный грант и какие бывают виды бюджетных грантов?

8. Почему бюджетные гранты делают население региона менее восприимчивы к предельным издержкам поставки локальных общественных благ?

9. В чем состоит «эффект липучки»?

10. Какие факторы влияют на развитие бюджетного федерализма в период перехода от плановой экономики к рыночной?

1. Бюджетная централизация и бюджетная децентрализация. Функции и расходы территориальных бюджетов.

Ресурсы общественного сектора находятся в распоряжении не только центральных, но и территориальных (региональных, местных) органов. Для осуществления своих функций каждый из них располагает собственным бюджетом. В России и других фе­деративных государствах субъекты федерации пользуются широ­кими бюджетными правами, в унитарных государствах права ад­министративно-территориальных образований, как правило, не столь значительны. Однако некоторая самостоятельность если не в определении источников доходов, то в аллокации расходов ха­рактерна для всех вариантов и уровней самоуправления террито­рий. По сути, именно способность в некоторых пределах распо­ряжаться ресурсами общественного сектора делает власть терри­ториальных органов реальной.

Вместе с тем значительная часть общественных средств в лю­бой стране сосредоточена в руках центральных органов законо­дательной и исполнительной власти. Решения, принимаемые на общенациональном уровне, существенно влияют на бюджетную политику регионов. Это происходит, в частности, потому, что во многих странах, в том числе в России, территориальные бюдже­ты формируются в преобладающей степени за счет устанавливае­мых законом отчислений от общенациональных (федеральных) налогов, а также за счет финансовой помощи из общенациональ­ного бюджета.

Таким образом, на практике имеет место сложная система взаимоотношений между бюджетами разного уровня. Объяснить эти взаимоотношения и определить пути их формирования, от­вечающие принципу эффективности, призвана теория бюджет­ного федерализма. Этот термин применяется и в отношении стран, федерациями не являющихся. Федерализм в данном случае под­разумевает только наличие обособленных региональных звеньев бюджетной системы государства. В той мере, в какой децентра­лизованное в территориальном разрезе распоряжение обществен­ными ресурсами не сводится к реализации бюджетных полномочий (так, например, регионы могут владеть собственными пред­приятиями), бюджетный федерализм составляет аспект более широкого понятия, а именно экономического федерализма, впро­чем, аспект наиболее важный, определяющий.

Экономические взаимоотношения между федерацией и ее субъ­ектами, а также органами местного самоуправления неизбежно испытывают влияние многообразных исторических, географичес­ких, политических и этнокультурных факторов. Несомненно, не все, что имеет место в таких взаимоотношениях, исчерпываю­щим образом отражается в моделях и положениях теории бюд­жетного федерализма, особенно если это вводные положения, которые рассматриваются в настоящей главе. Однако экономи­ческая теория открывает возможность выделять те тенденции, которые в наибольшей степени отвечают идее рационального вы­бора форм децентрализации, масштабов самоуправляемых тер­риториальных единиц, механизмов пополнения и расходования их бюджетов. Теория позволяет понять, при каких условиях эти тенденции получают развитие и какие факторы способны огра­ничивать их действие.

Спрос на общественные блага и бюджетная децентрализация

Децентрализация в общественном секторе уместна в той мере, в какой она позволяет эффективнее выполнять функции данного сектора, то есть удовлетворять потребности в общественных бла­гах и перераспределении. При каких обстоятельствах переход от централизованного к децентрализованному принятию решений о поставке общественных благ и ее финансировании может приво­дить к Парето-улучшениям?

Когда выгоды от каждой единицы общественного блага получа­ет все население страны, то децентрализация фактически невоз­можна. Например, стратегические вооружения предназначены для защиты всех граждан от опасности агрессии, значит, решение о том, каким должен быть состав ядерных сил и как их финансиро­вать, необходимо принимать централизованно. Если жители одно­го региона предпочитают «потреблять» больше ракет, чем жители другого, должно быть выработано какое-то одно согласованное ре­шение, пусть даже оно не в равной степени отвечает интересам каждого. Общенациональные органы власти создаются как раз для того, чтобы решать вопросы, непосредственно затрагивающие ин­тересы граждан независимо от места их проживания.

Однако во многих случаях выгоды, приносимые обществен­ным благом, локализуются. При этом состав общественных благ, в которых нуждается население разных городов и регионов, бы­вает неодинаковым. Так, в одном месте для улучшения снабже­ния питьевой водой требуется бурить скважины, в другом — стро­ить канал, в третьем — создавать очистные сооружения повы­шенной эффективности. Но даже если речь идет об одном и том же виде общественного блага, часто каждая его единица потреб­ляется локально. Например, любой город нуждается в освеще­нии, однако оно, в отличие от оборонительных систем, непо­средственно доставляет выгоды только тем, кто находится в дан­ном месте. Значит, решение о том, как лучше освещать город в принципе может быть принято децентрализованно.

Локализация выгод от общественного блага не всегда приоб­ретает пространственный характер. Границы фактического по­требления (восприятия, усвоения) блага бывают не только гео­графическими, но и социальными. Так, радиопередача на ино­странном языке представляет смешанное общественное благо для тех, кто знаком с данным языком. Однако там, где нет четкой пространственной границы распространения выгод, труднее справ­ляться с проблемой «безбилетника», контролируя доступ к благу. Следовательно, велика опасность того, что децентрализованные решения, касающиеся желательного состава и количества обще­ственных благ, не будут подкреплены децентрализованным фи­нансированием.

Конечно, государство выделяет регионам и даже отдельным организациям или группам граждан средства, мобилизуемые в общенациональном масштабе, и обусловливает пути их исполь­зования. Однако это нельзя еще считать бюджетной децентрали­зацией в полном смысле. Бюджетный федерализм предполагает хотя бы некоторую долю самостоятельности не только в определе­нии потребностей в общественных благах, но и в изыскании ресурсов для их удовлетворения. Лишь тогда можно говорить об относи­тельно независимой бюджетной политике. Административно-тер­риториальные образования, имеющие собственные органы влас­ти и управления, в принципе способны обладать подобного рода самостоятельностью.

Локализация выгод от общественного блага создает возмож­ность децентрализованного принятия касающихся его бюджетных решений. Но чтобы децентрализация имела практический смысл, необходим еще особый характер дифференциации потреб­ности в этом благе. Представим себе, что всем гражданам страны свойственна одна и та же функция спроса на освещение улиц. В этом случае оптимальной была бы централизованная разработка соответствующих нормативов. Отметим, что в связи с различиями в уровне издержек для разных населенных пунктов могли бы выби­раться неодинаковые параметры освещенности; однако основой выбора успешно служила бы единая шкала, связывающая эти пара­метры с готовностью платить. Децентрализация принятия решений в подобной ситуации либо оказалась бы формальной (свелась к проведению расчетов по заданной схеме), либо обернулась бы дублированием в оценке одних и тех же предпочтений, а значит, неоправданным ростом административных издержек.

Допустим теперь, что население делится на три группы, каж­дой из которых присуща своя, непохожая на другие функция го­товности платить за общественные блага, однако в любом регио­не и городе эти группы представлены в равных пропорциях. В таком случае также отсутствовала бы территориальная диффе­ренциация предпочтений, относящихся к общественным благам, и, следовательно, не было бы основы для подлинной бюджетной децентрализации. Напротив, она бы в максимальной степени на­полнилась реальным содержанием в ситуации, когда у каждой группы, однородной по предпочтениям, касающимся локальных общественных благ, оказался бы свой регион или город, где жили бы только представители данной группы. Тогда им было бы удоб­но порознь выявлять и удовлетворять свои несхожие запросы, подобно тому как разные индивиды предпочитают порознь при­обретать частные блага.

Итак, бюджетный федерализм в принципе способен быть эф­фективным, если:

децентрализованно принимаются решения, относящиеся к поставке тех общественных благ, выгоды от которых в основном локализуются на данной территории;

локализацию выгод предполагается в существенной степени совместить с территориальной локализацией издержек; иными словами, жители региона берут на себя преимущественную (не обязательно полную) ответственность за финансирование поставки локальных общественных благ;

предпочтения, относящиеся к локальным общественным ола-гам в большей степени различаются между регионами, чем внут­ри регионов; иначе говоря, население региона в некотором смысле более однородно, чем население страны в целом.