Радикально-государственная модель - ведущим должен быть госсектор, доминирующей формой контроля • прямой контроль через гос. собственность. 6 страница

Избиратель обнаруживает свои предпочтения с помощью ме­ханизма голосования. Находящиеся в распоряжении избирателя ресурсы — это не только его собственное право голоса, но также возможности, связанные с участием в различных организациях, проведении и финансировании политических кампаний. Эти воз­можности в свою очередь обусловлены распределением доходов, свободного времени и других ресурсов, а их использование — сте­пенью заинтересованности индивида в принятии того или иного решения. Если бы все избиратели были одинаково заинтересова­ны в исходе каждого голосования и при этом заранее имели бы сформировавшиеся позиции по каждому вопросу, проведение кампаний вряд ли имело бы смысл. Для общественного выбора характерны способность и стремление одних потребителей сущест­венно влиять на решения других.

Частные блага каждый приобретает для себя. Покупки, осу­ществляемые другими потребителями, не оказывают в условиях нормально функционирующего рынка существенного воздейст­вия на значение функции индивидуальной полезности. Точнее говоря, воздействие опосредуется ценовым механизмом: с увели­чением рыночного спроса цена, как правило, увеличивается. Поэ­тому каждый покупатель, при прочих равных условиях, заинтере­сован, чтобы предпочтения других людей не совпадали с его соб­ственными. Однако обычно он не имеет ни возможности, ни осо­знанного желания ограничивать спрос, предъявляемый другими потребителями.

В отношении общественных благ все обстоит иначе. Поскольку их поставка финансируется совместно, каждый потребитель за­интересован, чтобы его предпочтения в максимальной степени разделялись другими и, используя политические институты, мо­жет добиваться широкой поддержки своей позиции. Наибольшей активности, очевидно, следует ожидать от тех, чья субъективная готовность платить за общественное благо выше. В то же время они не заинтересованы демонстрировать, что, при прочих рав­ных условиях, согласились бы взять на себя повышенную по срав­нению с другими долю затрат.

Покупатель частного блага стремится получить наиболее пол­ную информацию о его потребительских свойствах и альтерна­тивных возможностях его приобретения. Но тот же индивид, дей­ствуя в качестве избирателя, редко затрачивает усилия, чтобы детально оценить, какие именно общественные блага, в каком количестве и при каких издержках он получит, проголосовав за того или иного кандидата. В обоих случаях потребитель поступа­ет рационально. В самом деле, он в состоянии эффективно ис­пользовать любую дополнительную информацию, касающуюся частных благ, но, когда речь идет об общественном благе, более точный выбор отдельного индивида не гарантирует соответствую­щий исход общественного выбора.

Пусть обладание дополнительной информацией позволяет потребителям экономить при заключении сделки 5% затрат в рас­чете на единицу полезного эффекта. Если предстоит покупка то­вара стоимостью свыше 1 млн руб., потребителю имеет смысл затратить усилия, время и деньги, эквивалентные сумме 50 тыс. руб., чтобы, получив исчерпывающую информацию, сделать обо­снованный выбор. Теперь представим себе, что 100 млн избира­телей принимают решение о производстве общественного блага стоимостью 1 трлн руб., причем каждому из них предстоит для этого уплатить налог в 10 тыс. руб. Допустим, что, как и в предыду­щем случае, имеется возможность сэкономить 5% суммы, если располагать дополнительной информацией. Потенциальная эко­номия составляет, очевидно, 50 млрд. руб., или 500 руб. в расчете на одного избирателя.

Пусть для получения адекватной информации нужно затра­тить усилия, время и деньги, эквивалентные 40 млрд. руб. Для всех налогоплательщиков в совокупности эти затраты были бы оправданными. Однако для отдельного налогоплательщика было бы явно нерационально (да и вряд ли возможно) проводить за свой счет детальный анализ проекта, нанимать экспертов и т.п. Более того, даже если кто-то владеет соответствующей информацией, ему пришлось бы, по-видимому, затратить довольно зна­чительные усилия, чтобы сделать ее общим достоянием и разъяс­нить большинству избирателей, какое голосование в наибольшей степени отвечало бы их общим интересам. А без того, чтобы при­влечь на свою сторону большинство, не удалось бы реально по­влиять на решение, если оно принимается не индивидуально. Между тем потенциальный выигрыш отдельного налогоплатель­щика незначителен, так что он, действуя рационально, то есть максимизируя значение своей функции полезности, скорее всего проявит пассивность. По-иному способны вести себя главным образом те, кем движет либо исключительно сильная альтруисти­ческая мотивация, либо специальный интерес (последнее отно­сится, например, к владельцам предприятий, которые могли бы получить существенный выигрыш от принятия альтернативного проекта).

Итак, довольно часто возникают ситуации, когда с точки зре­ния индивидуальных интересов не представляется рациональным предпринимать существенные усилия для получения информа­ции, которая, возможно, способствовала бы более обоснованно­му общественному выбору. В этом состоит феномен рационально­го неведения избирателей. При прочих равных условиях оно про­является тем сильнее, чем больше число участников выбора.

Причина рационального неведения состоит в том, что выго­ды от уточнения решения рассредоточиваются в обществе, так что индивиду, который берет на себя издержки, связанные с по­лучением и распространением информации, достается лишь не­большая часть выигрыша (в нашем примере одна стомиллион­ная). За рациональным неведением стоит проблема «безбилетни­ка». Информация, касающаяся общественных благ, сама являет­ся общественным благом. Затраты на ее получение зачастую оп­равдывают себя, лишь когда они предпринимаются в рамках кол­лективного действия. А его организация в свою очередь требует затрат. Если государство не снабжает избирателей достаточно полной информацией, каждый из них в отдельности вряд ли станет восполнять пробелы.

При определенных условиях избиратель способен не только демонстрировать рациональное неведение, но и сознательно скры­вать свои предпочтения. Предположим, что сделана попытка до­стичь равновесия Линдаля, непосредственно увязав налогообло­жение каждого из граждан с мерой его индивидуальной заинте­ресованности в получении конкретных общественных благ. Тог­да, по замыслу, тот, для кого благо представляет большую полез­ность, должен, при прочих равных условиях, платить более высокий налог. Следует ожидать, что в подобной ситуации многие стали бы вести себя как «безбилетники». Они воздержались бы от проявления заинтересованности в общественных благах, надеясь на то, что ее проявят (и, соответственно, уплатят налоги) другие граждане.

Нежеланием тратить много времени и сил на детальное озна­комление с вопросами, решение которых в любом случае зависит не только от данного индивида, объясняется также незаинтере­сованность большинства избирателей в частом проведении рефе­рендумов и внимательном изучении предвыборных программ. Непосредственное активное участие рядовых налогоплательщи­ков в повседневном решении конкретных проблем обществен­ной жизни характерно, как правило, лишь для сравнительно не­больших локальных сообществ, где влияние каждого отдельного избирателя ощутимо. Так обстояло дело, например, в античных полисах или средневековой Новгородской республике.

Редко доверяя другим лицам приобретать для него обычные товары и услуги, индивид в то же время предпочитает уполномо­чивать парламентариев, членов муниципалитетов и т.п. прини­мать решения, касающиеся общественных благ и общественного сектора. Дело отнюдь не в том, что такие решения не столь зна­чимы: в общественном секторе расходуется, как правило, не ме­нее трети всех средств общества. Причина в том, что природа общественного выбора ограничивает способность отдельного лица влиять на его исход.

Обычно потребители общественных благ, действуя в роли из­бирателей, непосредственно определяют не конкретные размеры налогов, особенности оборонных и образовательных программ и т.п., а лишь состав органов власти. Поэтому в результатах вы­бора как бы растворяются не только предпочтения конкретного индивида, но и позиции большинства, касающиеся отдельных во­просов развития общественного сектора. Голосуя на выборах, избиратели приобретают общественные блага «в едином пакете». Формировать такие «пакеты», предлагать их избирателям в фор­ме предвыборных программ, а затем принимать детальные реше­ния, в частности утверждая бюджет, и контролировать их испол­нение — функция профессиональных политиков.

Они выступают посредниками между избирателями и обще­ственным сектором. Даже самый добросовестный политик не может ограничиться сбором пожеланий избирателей, касающих­ся общественных благ; он должен интерпретировать эти пожела­ния и, более того, взять на себя ответственность, с одной сторо­ны, за их конкретизацию, а с другой - за определение некоторой обшей линии. Ведь предпочтения потребителей общественных благ не только не совпадают друг с другом, но и несут на себе отпечаток рационального неведения и редко отличаются чет­костью.

Политиков, предлагающих «пакеты» решений, относящихся к общественным благам, принято уподоблять предпринимателям, поставляющим потребителям частные блага. Чтобы преуспеть в своих сферах, и те и другие вынуждены ориентироваться на конъ­юнктуру. Рациональное поведение предпринимателя предпола­гает максимизацию прибыли, рациональное поведение политика — стремление полунить как можно больше голосов избирателей.

Отдельный политик способен в той или иной мере противо­стоять конъюнктуре в силу своих убеждений, личных пристрас­тий, долговременных планов или просто недостаточной инфор­мированности. Однако, подобью тому как максимизация прибы­ли представляет собой доминанту предпринимательской актив­ности (притом что, по-видимому, ни один конкретный предпри­ниматель не использует исчерпывающим образом резервы увели­чения прибыли), борьба за голоса избирателей — это общая тен­денция политической жизни в демократическом государстве. В политике, как и на рынке, происходит своего рода естественный отбор, и те, кто не хотят или не способны адаптироваться к конъ­юнктуре, вытесняются конкурентами.

В принципе это соответствует интересам потребителей (изби­рателей). Однако в зависимости от того, как проявляется конъ­юнктура и происходит процесс адаптации, различные интересы могут реализовываться не в одинаковой степени. Значение име­ют, например, частота и способы проведения выборов, процеду­ры определения победителей и т.п. Так, если выборы проводятся ежегодно, маловероятно принятие непопулярных мер, сокраща­ющих текущее потребление, но способствующих стабильному эко­номическому росту и развитию общественного сектора в буду­щем. Если интервал между выборами очень велик, избиратели во многом утрачивают влияние на общественный сектор.

Реализация политических решений и фактическая поставка общественных благ потребителям зависят от работы государст­венного аппарата. Его служащие являются работниками общест­венного сектора. Рациональное поведение любого работника пред­полагает заинтересованность в повышении заработной платы. Это, разумеется, касается и государственных служащих. В то же время каждое звено государственного аппарата, точнее, его руководи­тели и работники, заинтересованы иметь в своем распоряжении как можно больше разнообразных ресурсов для решения задач, которые ставят перед ним политики, и вместе с тем определенную сво­боду в истолковании этих задач.

Механизм голосования

Как избиратели, так и члены представительных органов при­нимают решения с помощью голосования. Более того, совеща­ние, проводимое в органе исполнительной власти, также подра­зумевает своего рода подачу голосов за различные варианты ре­шения. Другой вопрос, что голоса участников в этом случае не­равноценны, но то же имеет место, например, на собрании акци­онеров корпорации, если один из них имеет контрольный пакет акций.

Голосование — достаточно универсальная модель коллектив­ного принятия решений. Весомость каждого голоса, порядок их подачи и способ подведения итогов могут влиять на исход голо­сования не меньше, чем разброс мнений среди его участников. Какие налоги и бюджетные программы будут одобрены, не в пос­леднюю очередь зависит от процедуры, с помощью которой на основе разнообразных индивидуальных предпочтений определя­ется точка зрения, получающая признание в качестве позиции всего общества.

Смысл процедуры состоит в том, чтобы, с одной стороны, адекватно выявить имеющиеся предпочтения, а с другой -- по мере возможности их согласовать. Применительно к частным благам аналогичные задачи решаются с помощью механизма спро­са-предложения. Механизм голосования — это, помимо прочего, применяемый на практике инструмент определения совокупного спроса на общественные блага. Способность механизмов голосо­вания справляться с подобного рода задачами имеет, очевидно, немалое значение для использования ресурсов в общественном секторе.

Решения, как правило, принимаются большинством голосов. Однако в соответствии с процедурой может быть достаточно от­носительного большинства или требоваться абсолютное; иногда для утверждения проекта необходимо квалифицированное боль­шинство; имеются примеры решений, для принятия которых тре­буется общее согласие (отсутствие голосов против) и т.д. Обычно при голосовании действует принцип: один человек — один голос, но и из этого правила бывают исключения. В прошлом избира­тельное право зачастую обусловливалось имущественным цензом, а в некоторых странах по сей день существует ценз оседлости.

Каким тенденциям, непосредственно затрагивающим обществен­ный сектор, дают импульс те или иные особенности процедуры определения большинства?

Чем большая дом голосов необходима для принятия решения, тем, при прочих равных условиях, менее вероятны частые и глубокие из­менения в общественном секторе. Так, если для введения либо от­мены налога требуются две трети голосов, налоговая система об­наруживает большую стабильность, чем если процедура допуска­ет принятие решений простым большинством.

Развитие общественного сектора, как и всей экономики, инер­ционно. Решения, касающиеся бюджетных вопросов, как прави­ло, подразумевают наличие ранее сложившихся тенденций и имеют своей целью их корректировку. Даже при подготовке таких круп­ных мероприятий, как приватизация или национализация, прак­тически значимы не столько конечные идеальные цели, сколько конкретные темпы, масштабы и методы изменения исходной си­туации. Если не удается в рамках принятой процедуры одобрить ни один из обсуждавшихся проектов, это на деле не приводит ни к исчезновению общественного сектора (хотя, например, несвое­временное утверждение бюджета может нанести ему урон), ни к резкой смене приоритетов. Скорее закрепляется статус-кво. Точ­но так же, если не принимается ни один из вариантов нового законодательства, обычно сохраняют силу законы, одобренные ранее.

При одном и том же распределении мнений сторонники суще­ствующего положения вещей имеют тем большее преимущество, чем большее единодушие требуется для принятия решения. По­скольку принятие решений на основе общего согласия соответст­вует принципу Парето, существует внутренняя взаимосвязь между этическим либерализмом, неприятием радикальных изменений и поддержкой процедур, предполагающих более жесткие требования, чем достижение относительного большинства. В то же время ради­кальная приверженность быстрым изменениям обычно предпола­гает признание приоритета активного меньшинства перед большин­ством. Иногда такой приоритет обусловливается несовпадением фактических предпочтений большинства с его подлинными ин­тересами, однако подобное допущение в свою очередь вступает в конфликт с принципом суверенитета потребителя.

Признание позиции большинства точкой зрения всего обще­ства в целом соответствует утилитаристской установке и готов­ности к умеренным изменениям.

Принцип один человек — один голос несет на себе отпечаток эгалитаризма. Право всех граждан, включая освобожденных от налогов, на равных участвовать в принятии решений, касающих­ся общественного сектора, воспринимается ныне как естествен­ное. Но исторически оно существовало далеко не всегда, и нет вполне объективных аргументов, которые позволяли бы безого­ворочно доказать, что для этого сектора неприемлемы, напри­мер, принципы голосования, характерные для акционерных об­ществ. Рассматриваемый принцип имеет в конечном счете эти­ческую природу, а потому не может быть ни доказан, ни опро­вергнут с помощью аргументов, типичных для экономической науки.

Итак, на общественный выбор влияет не только распределе­ние предпочтений между голосующими, но и процедура приня­тия решений, причем она не является этически нейтральной. Одна и та же процедура и принимаемые на ее основе решения могут оцениваться одними людьми как справедливые, а другими — как несправедливые. Нельзя однозначно определить, кто в подобном случае прав, но можно и нужно улавливать связь между особен­ностями процедуры и тем, какие аллокационные и перераспре­делительные решения она делает наиболее вероятными.

Способность механизма, с помощью которого принимаются коллективные решения, обеспечивать результативный выбор при любом сочетании индивидуальных предпочтений относится, оче­видно, к числу его важнейших свойств. Это свойство называется универсальностью. При сравнении вариантов изменений иногда используются неуниверсальные процедуры, и если ни одна из альтернатив не получает поддержки, сохраняется статус-кво. Од­нако это возможно лишь потому, что статус-кво само играет роль неявно присутствующей альтернативы, причем фактически для ее одобрения обычно требуется меньше голосов, чем для приня­тия других. В общем случае неуниверсальные процедуры непри­емлемы.

Между тем при наличии двух альтернатив любой критерий выбора, более жесткий, чем правило простого большинства, не является универсальным. Так, если из двух кандидатов на госу­дарственную должность избранным считается тот, кто набрал не менее двух третей голосов, выборы могут оказаться безрезультат­ными. Строго говоря, даже простое большинство может не до­стигаться, если число голосующих четно или если допустимо воз­держаться от голосования.

На практике же приходится иметь дело со множеством аль­тернатив, и обеспечение абсолютного большинства голосов в поль­зу одной из них зачастую сомнительно. Когда речь идет о реше­ниях, затрагивающих общественный сектор, число подразумеваемых альтернативных вариантов его развития, по сути, бесконеч­но. Так, если предлагаются два варианта снижения налогов: на 10 и 12%, всегда можно поставить вопрос, не будет ли предпочти­тельнее третий вариант, предусматривающий снижение на 11%.

Коль скоро альтернатив много, допустимо использовать, например, критерий относительного большинства или поэтапно отсекать варианты, поддерживаемые наименьшим числом голо­сующих. Любой из таких подходов в конечном итоге эквивален­тен некоторой процедуре последовательного сопоставления пар альтернатив. Скажем, если есть четыре альтернативы: а, b, с, d, то сначала можно сравнить а и b, а затем то решение, которое получит большую поддержку, следует сравнить с c и т.д. Опреде­ление относительного большинства фактически предполагает попарное сравнение числа голосов, поданных за каждую альтерна­тиву.

Естественно ожидать от процедуры полноты, то есть способ­ности обеспечить сравнение любой возможной пары альтернатив и признание одной из них превосходящей другую либо равно­ценной.

Способно ли появление дополнительных вариантов, в том числе не получающих широкой поддержки, изменить исход вы­бора между двумя первоначально существовавшими альтернати­вами? Имеет ли значение порядок, в котором альтернативы срав­ниваются? За подобными вопросами стоит более общая пробле­ма, которая заключается в следующем. Можно ли найти универ­сальную процедуру, обеспечивающую устойчивые результаты кол­лективного выбора для любых наборов альтернатив и индивиду­альных предпочтений участников?

Разумеется, коль скоро существуют конфликты интересов, как правило, не удается находить решения, полностью удовлетворяю­щие всех. Однако и равновесные цены на частные блага не обя­зательно всех устраивают, тем не менее состояние равновесия в условиях совершенной конкуренции обладает известными свой­ствами, в силу которых именно его естественно считать выраже­нием баланса несовпадающих интересов. На вопрос, можно ли сконструировать универсальный механизм, позволяющий мно­жеству людей с несовпадающими предпочтениями последователь­но и непротиворечиво осуществлять индивидуальный выбор част­ных благ на основе «голосования рублем», есть основания дать положительный ответ: таким механизмом является рынок совер­шенной конкуренции. Делая этот вывод, мы, очевидно, отвлека­емся от того, как распределены денежные средства между инди­видами и какие причины мешают в полной мере реализовать преимущества такого механизма на практике. Однако сама тео­ретическая возможность рыночного согласования предпочтений, в рамках которого ни одно из них не игнорируется (хотя они и получают разный вес в зависимости от платежеспособности), имеет принципиальное значение. Достижимо ли нечто подобное в сфе­ре нерыночного совместного (коллективного) выбора?

Рациональный коллективный выбор

Ситуация, в которой устойчивый коллективный выбор не­осуществим, описывается, в частности, известным парадоксом го­лосования. Допустим, что есть три равные по величине группы избирателей или фракции парламента (I, II и III), которым пред­стоит сделать выбор из трех альтернатив, одна из которых — это, например, снижение налогов (Н), другая — увеличение расходов на оборону (О), а третья — расширение программы охраны здо­ровья (3). В табл. 4.1 представлены два из возможных профилей предпочтений. Профилем предпочтений называется описание того порядка, в котором участники выбора ранжируют имеющиеся альтернативы.

Таблица 4.1

Первый вариант	Второй вариант
I: Н,О,З Н, 0,3	I: Н, О, З
II: О,Н,З	II: О, З, Н
III: Н,З.О	III: З, Н, О

В первом варианте группа I более всего предпочитает сниже­ние налогов, менее высоко ценит усиление обороны и еще ниже — развитие здравоохранения; для группы II оборона стоит на пер­вом месте, снижение налогов на втором, а здравоохранение на третьем, для группы III важнее всего снижение налогов, потом здравоохранение, а оборона наименее привлекательна. В каком бы порядке ни ставились на голосование альтернативы Н, О, З, поддержку получит Н. Например, если сначала сравниваются О и З, то голосами I и II поддержку получает О, а затем при сравне­нии О и Н победа достанется Н за счет голосов I и III. Тот же результат будет достигнут, если сначала сопоставляются О и Н либо Н и З. Альтернатива Н будет выбрана и если решение при­нимается каким-либо иным способом (но с сохранением прин­ципа большинства), например, если сначала отсекается наименее популярная альтернатива (ею в данном случае окажется З), а по­том сопоставляются две оставшиеся.

Однако если профиль предпочтений соответствует второму варианту, возникает циклическое голосование, которое и составля­ет содержание парадокса. Если во втором варианте сравниваются Н и О, голосами I и III предпочтение отдается Н. На следующем шаге при сравнении Н и З поддержку получает З за счет голосов II и III. Однако если сравнить З и О, то преимущество достанет­ся отвергнутой в самом начале альтернативе О, после чего новый цикл сравнений приведет все к тем же неустойчивым результа­там.

В данном случае предпочтения не являются транзитивными: сначала альтернатива Н признается лучшей, чем О, затем З — лучшей, чем Н; транзитивность предполагала бы, что З лучше О, но это не так. При нетранзитивных предпочтениях процесс вы­бора может продолжаться бесконечно, не обеспечивая устойчи­вого исхода.

Если же процедура предусматривает остановку, например, после первого цикла, то возможны два случая. Либо порядок, в котором сравниваются альтернативы, выбирается случайным об­разом, и тогда результат выбора произволен, иными словами, он может оказаться разным при одном и том же распределении мне­ний и ни один из вариантов не будет иметь преимуществ перед другими. Либо порядок сравнений (в более общем случае — по­вестка дня) контролируется одним из участников (или одной из коалиций), и тогда этот участник в состоянии добиться результа­та, который он предпочитает, то есть результат поддается мани­пулированию. В обоих случаях процедуру трудно признать рацио­нальной.

Рациональным принято называть выбор, для которого характерны одновременно полнота и транзитивность. Индивидуальный потре­бительский выбор, вообще говоря, рационален: по отношению к любым двум товарам индивид способен либо предпочесть один другому, либо признать их равноценными, а если из трех товаров первый обладает большей индивидуальной полезностью, чем вто­рой, а второй — большей, чем третий, то полезность первого для индивида не ниже, чем третьего. Именно в силу рациональности потребительского выбора покупатель способен, посещая магазин, принимать устойчивые решения, а спрос на частные блага подда­ется упорядочению.

Парадокс голосования показывает, что общепринятый под­ход к осуществлению коллективного выбора, базирующийся на принципе большинства, не обеспечивает рациональности, во вся­ком случае при некоторых профилях предпочтений. Иными сло­вами, требование рациональности несовместимо для него с тре­бованием универсальности.

Нельзя ли пожертвовать требованием универсальности (то есть применимости ко всем мыслимым профилям предпочтений), выбирая процедуру, пригодную для принятия рациональных ре­шений, которые касаются общественного сектора? Существует ли какой-либо принцип, пусть непохожий на правило большин­ства, который позволял бы выполнить как условие рациональ­ности, так и условие универсальности?

При ответе на первый вопрос ясно, что если в данном кон­кретном обществе сложился консенсус по наиболее принципи­альным проблемам и расхождения взглядов в целом не очень ве­лики, то такое общество фактически не нуждается в универсаль­ной процедуре, и вероятно, что правило простого большинства будет обеспечивать в нем достижение устойчивых результатов кол­лективного выбора. Однако, когда речь идет о менее однородных обществах, особенно переживающих процессы глубоких измене­ний, а также о решении проблем перераспределения, близость позиций маловероятна.

Тем не менее рациональный коллективный выбор возможен, если рассматриваемые альтернативы удается упорядочить таким образом, что у каждого из участников имеется наиболее жела­тельная альтернатива, до достижения которой индивидуальные оценки данного участника не убывают, а после достижения - не возрастают. Иными словами, индивидуальные оценки располага­ются по линии, имеющей не более одной вершины (рис. 4-1). У каждого из участников могут быть свои «одновершинные линии» и наиболее предпочитаемые альтернативы, однако доказано, что, если профили предпочтений отвечают указанному условию, всег­да найдется процедура, приводящая к коллективному решению, которое не будет произвольным или подверженным манипулиро­ванию.

Рис. 4-1. Некоторые варианты «одновершинного» упорядочения альтер­натив.

А — альтернативы (например, величина общественных расходов), U— значение индивидуальной функции полезности.

На деле наличие одной вершины естественно, когда индивид определяет свою позицию по отношению к отдельному общест­венному благу. Но если голосование проводится по целым «паке­там» решений, а выбор приобретает многокритериальный харак­тер, одновершинное упорядочение не всегда достижимо. Следо­вательно, для обычных выборов представительных органов не обязательно существует такая процедура голосования, которая при любом практически возможном распределении индивидуальных предпочтений обеспечивала бы устойчивый результат.

Иногда «пакеты» могут создаваться неявным образом. Пусть, например, относительно состоятельный индивид решает, какой уровень общественных расходов на образование для него прием­лем. Поскольку расходы производятся за счет налогов, он, по сути, принимает во внимание два разных критерия: масштаб и качество образовательных программ, с одной стороны, и уровень налогообложения, с другой. Наиболее предпочтительным для него может оказаться сравнительно низкий уровень расходов на об­щественные школы (рис. 4-2), соответствующий низким нало­гам, поскольку лично он способен приобретать для своих детей услуги частной школы. В этом случае он принимает во внимание преимущественно второй критерий. Но если общественные рас­ходы (а с ними и налоги) независимо от позиции данного инди­вида, окажутся высокими, у него может найтись своего рода ре­зервный вариант действий.

Учитывая, что с ростом затрат на общественные школы каче­ство обучения в них улучшается, а с увеличением налогов у инди­вида остается меньше свободных средств, он может при уровне расходов отказаться от услуг частной школы. Теперь уже он непосредственно заинтересован в дальнейшем повышении качества работы общественных школ, а потому может выступить за увеличение расходов до величины которой соответствует вто­рая вершина на рис. 4-2.