Деррида: концепция деконструктивизма

Жак Деррида (1930-2004) — один из самых известных философов и литературоведов не только во Фран­ции, но и за ее пределами. Он испытал влияние Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, К. Маркса.

Хотя Деррида известен прежде всего как создатель деконструкти­визма, одного из вариантов постструктурализма и постмодернизма, таковым он стал не столько по своей воле, сколько благодаря американским критикам и иссле­дователям, которые адаптировали центральное его понятие «деконструкция» на американской почве. Французский философ согласился с таким наименованием своей кон­цепции, хотя он решительный противник выделения «главного слова» и сведения к нему всей концепции ради создания еще одного «-изма».

Деррида подчеркивает, что деконст­рукция не может исчерпываться теми значениями, которые она имеет в словаре: лингвистическое, риторическое и техническое (механическое, или «машинное»). Отчасти это понятие, конеч­но, несет в себе данные смысловые нагрузки, и тогда деконст­рукция означает «разложение слов, их членение; деление цело­го на части; разборку, демонтаж машины или механизма». Од­нако все эти значения слишком абстрактны, они предполагают наличие некой деконструкции вообще, каковой на самом деле нет. В деконструкции главное не смысл и даже не его движение, но само смещение смещения, сдвиг сдвига, передача передачи.

Деконструкция представляет собой непрерывный и бесконеч­ный процесс, исключающий подведение какого-либо итога, обобщение смысла. Сближая деконструкцию с процессом и передачей, Деррида в то же время предостерегает от понимания ее как какого-то акта или операции. Она не является ни тем, ни другим, ибо все это предполагает участие субъекта, активного или пассивного начала. Деконструкция же скорее напоминает спонтанное, са­мопроизвольное событие, больше похожа на анонимную «само­интерпретацию»: «это расстраивается». Такое событие не нуж­дается ни в мышлении, ни в сознании, ни в организации со стороны субъекта. Оно вполне самодостаточно. Из сказанного видно, что в отношении деконструкции Дер­рида рассуждает в духе «отрицательной теологии», указывая главным образом на то, чем деконструкция не является. В од­ном месте он даже подводит итог своим размышлениям в по­добном духе: «Чем деконструкция не является? — Да всем! Что такое деконструкция? — Да ничто!»

Однако в его работах имеются и положительные утвержде­ния и размышления по поводу деконструкции. Он, в частности, говорит о том, что деконструкция принимает свои значения лишь тогда, когда она «вписана» «в цепь возможных заместите­лей», «когда она замещает и позволяет определять себя через другие слова, например письмо, след, различимость, дополне­ние, гимен, медикамент, боковое поле, порез и т. д.». Внима­ние к положительной стороне деконструкции усиливается в по­следних работах философа, где она рассматривается через по­нятие «изобретение» («инвенция»), охватывающее многие другие значения: «открывать, творить, воображать, произво­дить, устанавливать и т. д.». Деррида подчеркивает: «Деконст­рукция изобретательна или ее нет совсем».

Предпринимая деконструкцию философии, Деррида под­вергает критике прежде всего сами ее основания. Вслед за Хайдеггером он определяет ныне существующую философию как метафизику сознания, субъективности и гуманизма. Главный ее порок — догматизм. Таковой она является в силу того, что из множества известных дихотомий (материя и сознание, дух и бытие, человек и мир, означаемое и означающее, сознание и бессознательное, содержание и форма, внутреннее и внешнее, мужчина и женщина и т. д.) метафизика, как правило, отдает предпочтение какой-нибудь одной стороне, каковой чаще всего оказывается сознание и все с ним связанное: субъект, субъек­тивность, человек, мужчина.

Отдавая приоритет сознанию, т. е. смыслу, содержанию или означаемому, метафизика берет его в чистом виде, в его логи­ческой и рациональной форме, игнорируя при этом бессозна­тельное и выступая тем самым как логоцентризм. Если же соз­нание рассматривается с учетом его связи с языком, то послед­ний выступает в качестве устной речи. Метафизика тогда становится логофоноцентризмом. Когда метафизика уделяет все свое внимание субъекту, она рассматривает его как автора и творца, наделенного «абсолютной субъективностью» и прозрач­ным самосознанием, способного полностью контролировать свои действия и поступки. Отдавая предпочтение человеку, ме­тафизика предстает в качестве антропоцентризма и гуманизма. Поскольку этим человеком, как правило, оказывается мужчина, метафизика является фаллоцентризмом.

Во всех случаях метафизика остается логоцентризмом, в ос­нове которого лежит единство логоса и голоса, смысла и уст­ной речи, «близость голоса и бытия, голоса и смысла бытия, голоса и идеального смысла». Это свойство Деррида обнаружи­вает уже в античной философии, а затем во всей истории за­падной философии.

Ваттимо: «общество всеобщей коммуникации»

Джанни Ваттимо (р. 1936) пред­ставляет герменевтический вариант постмодернистской фило­софии. В своих исследованиях он опирается на Ф. Ницше, М. Хайдеггера и X. Г. Гадамера. В отличие от других постмодернистов слову «постмодерн» он предпочитает термин «поздняя современность», считая его более ясным и понятным. Вместе с другими представителями постмодернизма Ваттимо признает крушение основных просве­тительских идеалов и ценностей — свободы, равенства, братст­ва, справедливости, разума, прогресса и т. д. Все они — особен­но идеалы гуманизма — в той или иной мере не состоялись и в наши дни уступили место скептицизму, нигилизму и цинизму. Вместе с тем, осуществляя вслед за Ницше радикальную пере­оценку ценностей, Ваттимо не склонен излишне драматизиро­вать складывающуюся ситуацию. В существующем нигилизме и цинизме он стремится обнаружить «положительные моменты».

Итальянский философ видит в средствах массовой инфор­мации один из главных источников глубоких изменений в со­временном обществе. Именно они сыграли важную роль в пре­образовании современности в постсовременность. Они состав­ляют существенные черты постсовременного общества, которое Ваттимо определяет как «общество всеобщей коммуникации». Он считает, что роль средств массовой информации нельзя сводить к усилению стандартизации жизни, всеобщему нивелированию, установле­нию диктатуры посредственности и манипулированию общест­венным мнением.

Эта роль в не меньшей степени заключается во взрыве и плюрализации мировоззрений, взглядов и мнений, в растущем количестве новых субкультур и групп людей, могущих «брать слово» и выражать свои взгляды. Раньше назначение техники состояло в том, чтобы обеспечи­вать обществу «господство» над природой. Теперь новейшие технологии в значительной степени обусловлены системами сбора и передачи информации. Именно информационные тех­нологии занимают центральное положение в общей системе техники и технологий, что делает эту систему более экологич­ной.

Постсовременность тесно связана с кризисом гуманизма, который возник уже в эпоху современности и по наследству пе­решел к ней. Итальянский философ отмечает, что современная на­учно-техническая цивилизация формирует человека, для кото­рого основными ценностями выступают наука и производст­венно-экономические виды деятельности. При этом все формы занятий приобретают крайнюю степень рационализации и ра­циональной организации.

Наука и техника стремятся исклю­чить из жизни все случайное и непредвиденное, подчинить все строгому контролю и объяснению. В таких условиях человек теряет свое центральное место в мире. Его свобода, право на выбор, на неповторимое и непредсказуемое поведение все бо­лее ограничиваются. Происходит ослабление и угасание других ценностей гуманизма. Тем не менее, хотя в поздней современности, как полагает Ваттимо, да­леко не все способствует возвышению человека, она не являет­ся «ужасным нечеловеческим адом», в ней есть положительные возможности для человека.

В области философии и науки постсовременность, согласно Ваттимо, вызвала «эрозию» всех основополагающих принци­пов, и прежде всего «принципа реальности», понятий бытия, субъекта, истины и т. д. В наибольшей степени это касается бытия, которое все больше становится «ослабленным», раство­ряется в языке. Что касается истины, то она сохраня­ется, но должна пониматься не по позитивистской модели по­знания, а исходя из опыта искусства. Ваттимо считает, что «постсовременный опыт истины относится к порядку эстетики и риторики». Он полагает, что организация постсовременного мира является технологической, а его сущность — эстетической.

Философское мышление сегодня, по мнению Ваттимо, ха­рактеризуется тремя основными свойствами. Оно является «мышлением наслаждения». Философия должна отказаться от претензий на критическое преодоление традиционной метафи­зики. Ее цели и возможности являются более скромными. Она обречена вновь и вновь проходить путь метафизических заблу­ждений. Выход за пределы метафизики, ее «превозмогание» оз­начает для философии отказ от функционалистской и инструменталистской концепции мысли. В равной мере философия не может служить средством практического преобразования действительности. Ее назначение вытекает из смысла герменев­тики — воспоминание и переживание духовных форм прошло­го, сопровождаемое эстетическим наслаждением. Основу фило­софии составляет «этика благ, а не этика императивов», и эта этика становится, по сути, эстетикой.

Второе свойство философского мышления характеризует его как «мышление контаминации», что означает смешение различ­ных опытов. Предметом философской герменевтики является язык, охватывающий как все формы языкового опыта, включая тексты прошлого, так и все виды современного знания — от науки до знания, циркулирующего в средствах массовой инфор­мации и на уровне здравого смысла. Такая многомерность и разнородность не позволяет философии считать себя неким фундаментом знания с претензией на метафизическую истину. Однако она может претендовать на обобщающие заключения, содержащие «слабую» истину.

Наконец, философское мышление, как полагает Ваттимо, выступает как «мышление техники». Наряду с языком в компе­тенцию философии входит осмысление технологии, поскольку она является поистине судьбоносной для постсовременной ци­вилизации. Философская мысль при этом должна отказаться от стремления добраться до «последних основ современной жиз­ни».

Рорти: неопрагматистская версия постмодернизма

Ричард Рорти (р. 1931), американский философ, в своих размышлениях опирается на Джеймса, Дьюи, Ницше, Хайдеггера, Гадамера, Витгенштейна, Фуко, Дерриду. В его работах по-особому рельефно видны многие существенные черты и особенности постмодернизма. Его концепция имеет ярко выраженный гибридный и эклекти­ческий характер. Американский философ последова­тельно противопоставляет себя западному рационализму, осу­ществляет решительный поворот «от теории к повествованию» и «разговору», придает особое значение стилю изложения, ли­тературному и эстетическому аспекту философского дискурса.

В исследованиях Рорти постмодернистская деконструкция в наибольшей степени предстает как разрушение прежней тради­ционной философии и основных ее составляющих — онтоло­гии, эпистемологии, концепции сознания, идеи разума и рас­судка, понятия истины, сущности, объективности и т. д. Вместе с тем, в отличие от пессимизма европейского постмодернизма, Рорти выражает вполне определенный оптимизм американско­го постмодернизма. На се­годня Рорти является одним из самых известных и популярных философов США, хотя его популярность большей частью свя­зана с тем, что он со всех сторон подвергается резкой критике и на­падкам.

Американский философ ставит перед собой благородную за­дачу: преодолеть существующий рас­кол культуры на естественнонаучную и гуманитарную, не без основания считая, что между «строгими» науками — естество­знанием и математикой и «нестрогими» — философией и гума­нитарными науками нет принципиального различия. Однако, в отличие от других постмодернистов, которые хотят лишить ес­тествознание и математику монополии на подлинное знание, мысль Рорти движется в ином направлении. Он стремится до­казать, что ни гуманитарные, ни естественные науки не могут претендовать на истинное знание о действительности. По его мнению, не только философия, но и естествознание должны быть лишены права на «привилегированный доступ к реально­сти».

В своей книге «Философия и зеркало природы» (1979) и других работах Рорти подвергает западную культуру суровой критике за то, что она отдает безусловный приоритет знанию и науке. Он полагает, что на данной установке покоится сам спо­соб самоопределения западной цивилизации, каковой она су­ществует в течение двух тысячелетий. Определяющую роль в этом сыграла философия, в которой сложился целый комплекс мифов и верований, способствующих утверждению исключи­тельной привилегии знания и познания.

Один из таких мифов связан с тем, что именно наука и зна­ние отождествляются с адекватным, т. е. истинным, объектив­ным и универсальным представлением о реальности. Другой миф заключается в понимании философии как науки наук или теории познания, определяющей нормы и критерии научности и истины. Важное значение имеет также привилегия, приписы­ваемая человеческой способности познавать, которая принима­ет форму сознания, духа, разума или рассудка и выступает как некий вид зеркала, адекватно отражающего окружающий мир и природу. Не меньшее значение имеет определение человека как существа, высшее назначение которого заключается, прежде всего, в познании.

Эта мифология, как отмечает Рорти, господствует в филосо­фии начиная с Платона и переживает невиданный подъ­ем в эпоху модерна — под влиянием Декарта и Локка. Американский философ выступает против выделения познанию исключитель­ного места в системе культуры и против того значения, которое оно имеет при определении человека.

Не менее своеобразным представляется взгляд Рорти на че­ловека. Он отвергает наличие какой-либо человеческой «сущ­ности» или «антропологического отличия», которое остается вечным и неизменным. По его мнению, способ, посредством которого люди описывают и идентифицируют самих себя, ут­верждая свое отличие внутри царства живого или космоса, за­висит только от них самих, а не от какой-либо сущности, раз и навсегда определенной естественным или божественным по­рядком.

Выступая против эссенциализма в понимании человека, Рорти в то же время отвергает существующие технократические проекты, которые предполагают вторжение в человеческий ге­нотип и радикальное его изменение, что якобы позволит чело­веку выйти за пределы своего существования и даже преодолеть свою конечность и смертность. Американский мыслитель называет такие проекты опасными, утопическими и бесполезными. Он намерен спасти старое определение человека как «говорящего животного». Рорти при этом подчеркивает, что пересоздание чело­веком самого себя должно всегда оставаться символическим.

При рассмотрении соотношения между различными сфера­ми культуры Рорти исходит из установок крайнего релятивиз­ма. Он считает, что между всеми видами человеческой деятель­ности не должно быть ни иерархии, ни существенного разли­чия.

Что касается философии, то Рорти выделяет ей весь­ма скромное место. Он считает, что в течение послед­них пяти столетий эволюция западной культуры шла сначала от религии к философии, а затем от философии к литературе. В наши дни, по мнению американского философа, утвердилась «литературная культура», которая «за­менила литературой и религию, и философию». Религия и фи­лософия стали маргинальными.

Рорти уточняет и успокаивает: «Нет никакой опасности в том, что философии пришел конец». Тем не менее, общество и культура становятся постфилософскими. Философии предстоит стать частным делом че­ловека, подобно живописи или поэзии. Она должна не слиш­ком отличаться от литературы. Философия — это «разговор о культуре» и «в культуре». Ее на­значение состоит в том, чтобы поддерживать и творчески обо­гащать разговор людей между собой.

Подводя некоторые итоги, можно сказать, что основные черты и особенности постмодернистской философии сводятся к следующим.

Постмодернизм в философии находится в русле лингвистического поворота, который с наибольшей силой проявился сначала в неопо­зитивизме, а затем в герменевтике, структурализме, постструкткрализме и неопрагматизме.

В методологическом плане постмодернистская философия опирается на принципы плюрализма и релятивизма. Согласно этим принципам в реальной действительности постулируется «множественность порядков», между которыми невозможно ус­тановление какой-либо иерархии. Данный подход распростра­няется на теории, концепции или интерпретации того или иного «порядка», каждая из которых является одной из возможных и допустимых, а их познавательные достоинства в равной мере являются относительными. В соответствии с принципом плюрализма сторонники по­стмодернистской философии не рассматривают окружающий мир как единое целое, наделенное каким-либо объединяющим центром. Мир распадается на множество фрагментов, между которыми отсутствуют устойчивые связи.

Постмодернистская философия фактически отказывается от категории бытия, отдавая предпочтение языку и объявляя его единственным бытием, которое может быть по­знано. Постмодернизм весьма скептически относится к понятию истины, пересматривает прежнее понимание знания и позна­ния. Он обоснованно отвергает сциентизм, но перекликается с агностицизмом. Не менее скептически смотрит он на человека как субъекта деятельности и познания, отрицает прежний антропоцентризм и гуманизм.

Постмодернистская философия выражает разочарование в рационализме, а также в разработанных на его основе идеалах и ценностях. Постмодернизм сближает философию не с наукой, а с литературой, усиливает тенденцию к эстетизации философской мысли.

В целом постмодернистская философия выглядит весьма противоречивой, неопределенной и парадоксальной.

Контрольные вопросы

1. Какова эволюция отношений между философией и наукой?

2. Что такое лингвистический поворот в философии?

3. Основные идеи философии жизни

4. Каковы основные характеристики концепций неопозитивизма и прагматизма?

5. Каково влияние неопозитивистских и прагматических концепций на современную науку и практику?

6. Своеобразие феноменологии как философии

7. Основные понятия феноменологического метода

8. Что такое «жизненный мир»?

9. Основные идеи экзистенциализма

10. Экзистенциализм и проблема свободы

11. Герменевтика как искусство понимания

12. Основные фигуры герменевтики

13. Основные черты и особенности структурализма

14. Подходы и методы структурализма

15. Причины возникновения постмодернизма

16. Модерн и постмодерн: в чем принципиальное различие?

17. Основные черты и особенности философии постмодернизма