Специфика историчности человеческого существования

Будучи стратегом бытия, человек раскрывает себя в поступках, речах и творческих проектах, задающих траекторию и принципы его собственной жизни. Значимо, что эти акты самопроживания жизни не умирают вместе с их смертным создателем: в перечень их качеств входит обретение культурной и социальной значимости. Сбываясь в пространстве событий и свершений, которыми живет культура, эти человеческие деяния вступают во взаимодействие с реализованным культурой опытом; характер этого взаимодействия может быть как невинно пасторальный (умиление от величия и необъятности общественного богатства), так и глубоко презрительный (агрессия к достижением предшествующих поколений). Однако в любом случае посредством предъявления творческой стратегии жизни перед судом культурного наследия и общественных установок раскрывается исторический характер человеческого существования.

Совершенно разнородным мыслителям было понятно, что по сравнению с колоссальной протяженностью пространства и времени в природе сфера человеческих деяний ничтожно мала. От Марка Аврелия, Б. Паскаля, И. Канта, Г. Зиммеля мы наиболее явно слышим, что инициативное, исполненное ответственности действие человека существует как мимолетный выдох на фоне вечного дыхания бесконечности космоса. Но подобное признание не внушало пессимизма. Отмечалось, что самостоятельное, бесконечно вариативное поступание человека затевает драму, на которую не способна сколь угодна бесконечная, но замкнутая в однородной каузальности природа. Дело в следующем. Той безмерной свободе, которая присуща человеческому существованию, не найти аналогов в выстроенном на четких закономерностях природном универсуме. Человек не предрасположен к определенной форме организации жизни, тогда как любой отдельный феномен природного мира обречен воспроизводить способ жизни той широкой общности, к которой он принадлежит. К примеру, человек может посвятить свою жизнь изучению звезд, относясь при этом к субкультуре диггеров – подземных жителей, осваивающих в качестве жизненной среды подземные коммуникации мегаполисов, тогда как кротам не светит познание небесных тел, а звездам – подземный образ жизни. Именно эта антитеза отвязанности от всех возможных зависимостей человеческой свободы и абсолютной закономерности развития природного универсума мотивировала программное высказывание И. Канта: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительней мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Самостоятельно формируя творческое обогащающее реальность действие, человек открывает сферу истории, которая собственной бесконечностью противостоит пусть ясной и обширной, но всё же всегда воспроизводящей свой порядок природе.

Путь эволюции жизни наглядно демонстрирует непреодолимость этого противостояния между исторической изменчивостью антропологической реальности и неизменностью природы. В эволюционном развитии жизнь изменялась постоянно, но только для проходящего через человека направления этого развития изменение стало судьбой. Обращаясь к насекомым, ярко демонстрирующим социальное поведение, например к муравьям и пчёлам, мы видим, что при всей сложности и жесткости дисциплины создаваемых ими сообществ, их групповое поведение строится из ряда неизменных стратегий: поведенческая вариация существует лишь в границах типичности. В человеческих обществах, постоянно переоформляющихся и противостоящих друг другу, дело обстоит обратным образом: новые формы поведения их членов побуждаются самим социальным порядком (так дело обстояло, по крайней мере, с античности) или, по крайней мере, допускаются (что было характерно для архаики). Это неотъемлемое от человека качество созидания альтернатив к сколь угодно благополучному образу жизни демонстрирует, что он по собственной сути является анти-муравьём: к его сущностным возможностям принадлежит продуцирование изменений, что представляют собой отдельные моменты исторического времени.