Глава первая. Знамя. Действие первое

Пока никто еще не появлялся. На Сен-Мерри пробило десять. Анжольрас иКомбефер сели с карабинами в руках у прохода, оставленного в большойбаррикаде. Они сидели молча и прислушивались, стараясь уловить хотя быглухой, отдаленный шум шагов. Внезапно в этой жуткой тишине раздался звонкий, молодой, веселый голос,казалось, доносившийся с улицы Сен-Дени, и отчетливо, на мотив старойнародной песенки "При свете луны", зазвучали стишки, кончавшиеся возгласом,подобным крику петуха: Друг Бюго, не спишь ли? Я от слез опух Ты жандармов вышли Поддержать мой дух. В голубой шинели, Кивер на боку Пули засвистели! Ку-кукурику! Они сжали друг другу руки. - Это Гаврош, - сказал Анжольрас. - Он нас предупреждает, - добавил Комбефер. Стремительный бег нарушил тишину пустынной улицы, какое-то существо,более проворное, чем клоун, перелезло через омнибус, и запыхавшийся Гаврошспрыгнул внутрь баррикады, воскликнув: - Где мое ружье? Они идут! Электрический ток пробежал по всейбаррикаде, послышался шорох - это руки нащупывали ружья. - Хочешь взять мой карабин? - спросил мальчика Анжольрас. - Я хочу большое ружье, - ответил Гаврош и взял ружье Жавера. Двое часовых оставили свои посты и вернулись на баррикаду почтиодновременно с Гаврошем. Один - стоявший на посту в конце улицы, другой -дозорный с Малой Бродяжной. Дозорный из переулка Проповедников остался насвоем месте, - очевидно, со стороны мостов и рынков никто не появлялся. Пролет улицы Шанврери, где при отблесках света, падавшего на знамя,лишь кое-где с трудом можно было различить булыжник мостовой, казалсяповстанцам какими-то огромными черными воротами, смутно зиявшими в тумане. Каждый занял свой боевой пост. Сорок три повстанца, среди них Анжольрас, Комбефер, Курфейрак, Боссюэ,Жоли, Баорель и Гаврош, стояли на коленях внутри большой баррикады, держаголовы на уровне ее гребня, с ружьями и карабинами, наведенными на мостовуюсловно из бойниц, настороженные, безмолвные, готовые открыть огонь. Шестьповстанцев под командой Фейи, с ружьями на прицел, стояли в окнах обоихэтажей "Коринфа". Прошло еще несколько мгновений, затем гул размеренных, грузных шаговясно послышался со стороны Сен-Ле. Этот гул, сначала слабый, затем болееотчетливый, затем тяжелый и звучный, медленно приближался, нарастаябезостановочно, беспрерывно, с каким-то грозным спокойствием. Ничего, кромеэтого шума, не было слышно. То было и молчание и гул движущейся статуиКомандора, но этот каменный шаг заключал в себе что-то огромное имножественное, вызывающее представление о толпе и в то же время о призраке.Можно было подумать, что это шаг страшной статуи, чье имя Легион. Шагиприближались; они приблизились еще и остановились. Казалось, с конца улицыдоносится дыхание большого скопища людей. Однако там ничего нельзя былорассмотреть, только в самой глубине этой густой тьмы мерцало множествометаллических нитей, тонких, как иглы, и почти незаметных, мелькавшихнаподобие тех фосфорических, не поддающихся описанию сетчатых сплетений,которые возникают в дремоте, под сомкнутыми веками, в первом тумане сна. Тобыли стволы и штыки ружей, неясно освещенные далеким отблеском факела. Опять наступило молчание, точно обе стороны чего-то выжидали. Внезапноиз глубины мрака чей-то голос, особенно зловещий потому, что никого не быловидно, - казалось, заговорила сама тьма, - крикнул: - Кто идет? В то же время послышалось звяканье опускаемых ружей. - Французская революция! - взволнованно и гордо ответил Анжольрас. - Огонь! - скомандовал голос. Вспышка молнии озарила багровым светом все фасады домов, как если бывдруг растворилась и сразу захлопнулась дверца пылавшей печи. Ужасающий грохот пронесся над баррикадой. Красное знамя упало. Залп былтакой неистовый и такой плотный, что срезал древко, то есть верхушкупоставленного стоймя дышла омнибуса. Пули, отскочившие от карнизов домов,попали внутрь баррикады и ранили нескольких человек. Этот первый залппроизвел жуткое впечатление. Атака оказалась жестокой и заставила задуматьсясамых бесстрашных. Было ясно, что повстанцы имеют дело по меньшей мере сцелым полком. - Товарищи! - крикнул Курфейрак. - Не будем зря тратить порох.Подождем, пока они не продвинутся. - И, прежде всего, поднимем снова знамя! - добавил Анжольрас. Он подобрал знамя, упавшее прямо к его ногам. За баррикадой слышалсястук шомполов; отряд перезаряжал ружья. - У кого из вас хватит отваги? - продолжал Анжольрас. - Кто водрузитзнамя над баррикадой? Никто не ответил. Взойти на баррикаду, когда вся она, без сомнения,опять взята на прицел, - попросту значило умереть. Самому мужественномучеловеку трудно решиться вынести себе смертный приговор. Даже Анжольрассодрогнулся. Он повторил: - Никто не возьмется?