Часть 15

Запись в студии шла из рук вон плохо. Из-за Тома. Он бесконечно лажал, скользил пальцами не туда, куда надо, и, кажется, совсем не слышал других музыкантов, то отставая от общего ритма, то наоборот обгоняя его. Билл презрительно цокал, Георг постоянно хлопал гитариста по плечу, пытаясь подбодрить, Густав просто смотрел на весь этот цирк, изредка возмущаясь тому, что из-за одного должны страдать все.

- Может, мы все пойдём отдохнём, а придём только тогда, когда наш Томми, наконец, настроится? – бесновался Билл.

- Сидеть! – рявкнул на него Дэвид. - Я продюсер, и я тут решаю, кто должен уходить, а кто оставаться! Том, в чём, собственно, дело? – мягко спросил он, подходя к сидящему на диване парню. Старший всё так же продолжал сидеть, откинув голову назад и прикрыв глаза.

- Я не могу так работать! – заистерил брюнет, вскакивая и начиная нарезать круги по комнате.

- Билл, не нагоняй панику, я тебя умоляю! – взмолился продюсер.

- Это я тут её нагоняю?! У нас завтра выступление, а этот… тупень никак не может последовательность из четырёх аккордов нормально сыграть!

- Я готов, давайте попробуем! – внезапно «проснулся» Том, вскакивая и поправляя гитару.

Близнец смерил его уничтожающим взглядом и подошёл к стойке с микрофоном.

Том действительно будто проснулся, не лажанув ни единого раза за всё вступление. Хоть пальцы его тряслись, а ладони нещадно потели, сыграл он всё так, как надо. Он действительно чувствовал свою вину перед ребятами за то, что сегодня срывает запись, и страх снова всё испортить сковывал его, но пальцы боязливо скользили по струнам. От их дрожи звук получался чуточку смазанным, но это было не страшно: он хотя бы попадал в ноты, и это уже радовало. Когда блестяще сыгранное вступление было закончено, и Дэвид слегка присвистнул, случилась новая пакость.

- Ой, я после четвёртого такта должен был вступить? – хлопая ресницами, наивно поинтересовался Билл, до этой секунды заинтересованно глядевший в окно.

Продюсер взревел и удалился, громогласно хлопнув дверью.

Густав медленно перевёл взгляд на солиста.

- Вы так давно уже не доигрывали до конца сраное вступление, что я даже забыл, где нужно начинать петь! – фыркнул Билл, полностью открещиваясь от своей вины.

- С*чка, - с глубокомысленным лицом заключил Георг.

- Я не с*чка, я кобель, хочешь - ро…

- Детский сад! – снова взвыл вернувшийся Дэвид. – Работать!

- Работать! – выразительно посмотрел брюнет на басиста, пошло двигая бровями.

- Ну вот он опять! – проныл Георг.

- Билл, прекрати, - пригрозил продюсер ему пальцем. – А то правда как маленький.

- Я и есть маленький!

- Думаешь? – с сомнением протянул мужчина, глядя на своего подопечного снизу вверх.

Билл лишь раздражёно хмыкнул и снова подошёл к микрофону.

Едва ребята приготовились начать песню снова, из кармана Тома зазвучал бодрый немецкий речитатив, и все присутствующие в студии снова цокнули.

- Да кому ж там, бл*ть, неймётся? – прошипел Билл, сверля глазами брата, достающего телефон.

- Иди ответь, - раздражённо буркнул Дэвид, садясь на диван.

Ребята проводили ненавидящим взглядом Тома, который сегодня был спонсором всех их неудач.

Только выйдя на крыльцо, парень, наконец, посмотрел на дисплей надрывающегося телефона. Незнакомый номер. Он бы вообще не ответил и скинул звонок, но раз уж выгнали, придётся.

- Да, - устало выдохнул он, надеясь, что это просто ошиблись номером.

- Том, привет, - прозвучал какой-то смутно знакомый мужской голос. – В общем, это Мартин.

Парень мысленно взвыл. И даже мысленно подолбился головой об стену. Какого х*ра вообще?

- Откуда ты знаешь мой номер?

- Ты тогда телефон на кухне оставил, вот я и переписал себе.

- Маньяк, - констатировал Том.

- Да я ж не просто так, - хохотнул Мартин. – Я вот что спросить хочу: к чему вообще была вся эта хрень? Зачем Билл меня позвал на вашу вечеринку и зачем ты начал меня допрашивать? Я же просто один из кучи его знакомых. К чему это всё?

- П*здец, - заключил Том, явно сбитый с толку этими вопросами. – Тебе он сам ничего не говорил? Мы с ним решили, что ему нужно попытаться найти себе постоянного парня. Ну и вот…

- Ты серьёзно?..

- Нет, бл*, шутки шучу. Можешь начинать плясать от радости. У тебя есть шанс завоевать сердце нашего ледяного принца.

- А почему именно я? – не унимался Мартин, уже порядком выбешивая и без того бешёного Тома.

- Это я знаю не больше твоего, - разделяя каждое слово, словно маленькому ребёнку, сказал парень. – А то и меньше. Можешь всё спросить уже непосредственно у Билла, когда позвонишь ему и позовёшь в кафешку, кино или клуб или я там не знаю, как у вас, п*даров, положено. Удачи.

Том кинул трубку и вновь зашёл в помещение. Он понимал, что со стороны здравого смысла было бы просто идеально, если бы у его близнеца действительно всё сложилось с этим парнем. Но внутри, где-то в глубине, всё протестовало против этого.

Парень вошёл в комнату и молча взял гитару, вынуждая остальных участников группы встать с диванчика и снова приступить к работе.

Домой сегодня парни вернулись издёрганные и даже немного расстроенные. В принципе, их не волновала возможность облажаться на завтрашнем выступлении: они знали, что, несмотря на лажу в студии, на сцене всё пойдёт как по маслу. Но неудачная репетиция всё же изрядно подпортила настроение.

Том лежал на диване в гостиной, вытянув ноги и тупо пялясь в телевизор. Почему-то ему сейчас было невыносимо хреново. Так хреново, что даже не получалось заснуть. Билл торчал в своей комнате, и старший думал, что брюнет собирается на очередное бл*дство, и от этого вообще хотелось как минимум повеситься. Но тут в глубине квартиры зазвонил телефон Билла, и Том немного убавил звук на телевизоре – так, чтобы было беспалевно, почти незаметно, но чтобы разговор брата был слышен.

- Да, привет, Мартин, - послышался глухой голос близнеца. Том так и думал. Всё же позвонил. – Нет, прости, я не могу сегодня. Вообще не могу. Слишком устал, а завтра ещё и выступление. Да так, мелочь, ничего особенного. Сегодня совсем нет желания никуда идти. Прости. Приехать? Вряд ли: Том дома. Я знаю, что не помешает, но мы можем ему помешать – он спит. Даже если и не помешаем, я не могу без его разрешения тебя звать. Да это нормально, просто у нас с ним договорённость такая. Мы вообще почти никого домой зовём, не считая вечеринок. Я бы у него спросил разрешения, но он спит. Обидится, если проснётся, а ты тут. Давай в другой раз, а? Спасибо, и тебе спокойной.

Когда Билл, судя по всему, отключился Том выключил телевизор, встал и недовольно протопал к комнате брата. Не, ну а что он тут свахой нанимается, все силы жизненные на это тратит, а этот придурок отказывается? Конечно, старший не хотел, чтобы Мартин являлся сюда и чтобы они тут полночи еб*лись, но сейчас в нём проснулось какое-то невиданное бычье упрямство. Он должен доказать себе, что сможет. Сможет избавиться от этой тупой ревности и всего бреда, что творится сейчас в его голове.

- Я как бы не сплю, - пробубнил Том, заходя в комнату Билла и находя его сидящим на кровати и копающимся в телефоне. – Можешь звать своего е*еря.

- Ты слышал? – поднял на него глаза брат. - Да я знаю, что ты не спишь. Я просто с ним видеться не хочу, вот и сказал так.

- Понятно.

Старший уже развернулся, намереваясь уйти, но близнец его окликнул:

- Посиди со мной. Мне грустно.

Том с готовностью уселся на кровать и положил голову на колени брата.

- Мне тоже, - признался он. – Очень.

- Ты странный какой-то в последнее время, - шепнул Билл на ухо брату, наклоняясь и перебирая в руках его дреды.

Парень что-то невнятно пробормотал, а прикрыл глаза и замурлыкал от приятных прикосновений брата. Билл тихонько засмеялся.

- Котяра, - ласково протянул он, гладя близнеца за ухом. – Хороший-хороший и ласковый-ласковый котяра.

Том лишь расплылся в блаженной улыбке, самостоятельно трясь головой о руку брюнета.

- Что у моего котяры такого случилось, что он теперь вечно сам не свой? – прошептал Билл, наклоняясь к лицу брата так, что его волосы касались скул старшего, отчего тот снова разулыбался. – Скажи, - фыркнул он, проводя подушечкой указательного пальца по подбородку близнеца, и дальше по небольшому, едва заметному шраму на щеке. Чуть подавшись вперёд, коротко «боднул» своим носом нос близнеца и уже хотел было отстраниться, но тут Том снова притянул его к себе за затылок.

- Ты чего? – испуганно прошептал младший, глядя на затянутые тонкими веками глаза близнеца и на его длинные подрагивающие ресницы.

Том не ответил, лишь коротко укусил брата за губу, отчего тот смешно ойкнул и, чуть подумав, сам ткнулся губами в его губы.

Целовались они так, словно это было совершенно естественно и нормально. Не было в их поцелуе сейчас той немой истерики, которая сквозила в прошлые разы. Был лишь испуг. Всё тот же испуг и жадное, дикое желание никому не отдавать друг друга. Поцелуи были совсем не глубокими: парни лишь потирались влажными губами и игрались язычками, сдавленно хихикая и поскуливая. Они кусались и сразу же зализывали укусы, в перерывах даже иногда перешёптываясь и безобидно обзываясь. О том, что это всё не является простым дурачеством, свидетельствовало лишь то, как крепко они обнимали друг друга, как сильно не желали отпускать.

- Мне неудобно, - прокряхтел Том, поднимая голову с колен брата и усаживаясь с ногами на кровать.
Билл выпрямился и, размяв затёкшую спину, уже сам забрался на колени близнецу, обхватывая ногами его торс, и, заключая его лицо в ладонях, снова трепетно коснулся пухлых искусанных губ.

- Я тебя ревную, падла, - прошептал Том, покрывая короткими поцелуями губы брюнета. Он смутился вырвавшимся из него словам, суть которых он до этого момента никак не мог отважиться принять даже сам для себя.

- Почему? – спросил Билл, открывая свои глаза и заглядывая в глаза старшему. – Какая почва для твоей ревности?

Это не звучало как какой-то наезд. Это было скорее отчаянным криком, ответом на который он так хотел услышать долгожданные слова. И они уже сейчас не казались такими далёкими и нереальными. Казалось, они уже сейчас могут вылететь из уст брата в любой момент, стоит ему только отпустить себя. Но услышал младший совсем другое, не менее откровенное, но разочаровывающее до последней капли.

- Это долго объяснять, да я и не уверен, - промямлил он, опуская глаза.

- Я никуда не тороплюсь. Пожалуйста, Том. Пожалуйста.

- Я не хочу тебя терять, - он хотел сказать совсем не это, но просто не знал, как подступиться к волнующей его теме.

- Ты не потеряешь меня. Я всегда буду с тобой.

- Я не про это. Я боюсь, что ты отдаляешься от меня. Эти твои парни… Они так на тебя влияют. Из-за них я впервые понял, что между мной и тобой есть разница, - сипло прошептал Том, рассматривая лицо брата, но опасаясь смотреть в глаза. – Это меня пугает.

- Они на меня не влияют. Под разницей ты имеешь в виду разную ориентацию или что?

- Я не знаю, Билл. Я запутался. Когда мы вместе встречались с девочками, мы воспринимали их как развлечение. Просто как игрушки. Одинаковые игрушки были и у тебя, и у меня, и поэтому это не могло нас разъединить. У нас был один мир на двоих, и мы так привыкли. А потом… Ты просто съ*бался из нашего с тобой мира, оставив меня там одного. Я и сейчас один. Я не знаю, что тут делать одному.

- Том, - тихо всхлипнул младший и уткнулся носом в шею брата, крепко-крепко обнимая его за плечи. – Откуда же мне было знать, что для тебя это имеет такое значение?

- А для тебя не имеет?

- Имеет. Мне тоже было очень тяжело, но я думал, что тебе намного легче. Мне всегда казалось, что ты любишь меня меньше, чем я люблю тебя.

- Дурак, - от избытка чувств Том потрепал близнеца по макушке. – Ты мне просто сердце разрываешь такими словами.

- Я не оставляю тебя одного. Тогда, в некоторые моменты, быть может – да, а сейчас нет. Я с тобой, я всегда буду с тобой. Ты – всё, чем являюсь я.

Выспаться перед выступлением парни так и не смогли. Всю ночь они сидели в комнате Билла, и к рассвету родилась песня In Die Nacht. Близнецы сами не заметили, как у них вообще появилась идея написать эту песню. Они просто говорили, говорили и говорили, пока не поняли, что эти разговоры можно переложить в то, что объединяет их как ничто другое – в музыку.

Окна были не зашторены, сквозь прозрачный тюль пробивались первые лучи осеннего солнца. За мутным стеклом разгорался пурпурный рассвет, а парни сидели с ногами на кровати и чувствовали себя сейчас абсолютно счастливыми. Они вместе. Они есть друг у друга. Ну и что с того, что в их отношениях до сих ничего не понятно? Они ведь смогут это преодолеть, если так и останутся единым целым, если больше не будут пытаться разрезать видимую только им объединяющую их нить. Том тихо наигрывал на гитаре несложную мелодию, а Билл сидел сзади, положив руки на плечи брата, и пел:

«Все во мне медленно холодеет.
Как долго мы вдвоем еще сможем быть тут?
Останься здесь.
Тени хотят забрать меня,
Но если мы уйдем,
То уйдем только вдвоем.
Ты –
Все, чем я являюсь,
И все, что течет по моим венам.
Мы всегда будем поддерживать друг друга,
Где бы мы ни оказались».