Вдохновение и священный авторитет

Если Писание — это словесное откровение Бога и в то же время — творение рук че- ловеческих, то мы должны хотя бы примерно представлять соотношение между эти- ми двумя компонентами. По меньшей мере несколько последних столетий для описа- ния этого феномена используется понятие «вдохновение». Как и «Троица»,

«вдохновение» — не библейское слово, но в нем сочетаются некоторые важные аспек- ты библейской истины. Обычно «вдохновение» определяют (во всяком случае, в про- тестантских кругах) как сверхъестественное воздействие Святого Духа на авторов Пи- сания, вследствие чего написанное ими в точности соответствовало тому, что намере- вался сообщить Бог.

Несколько замечаний по поводу этого определения уточнят его, продемонстриру- ют его полезность и защитят от неправильного истолкования.

1. В данном определении говорится и о воздействии Бога через Святого Духа на ав- тора–человека, и о природе текста, возникающего в результате этого воздействия. Выделение этих моментов сделано с целью выделить оба элемента, отчетливо пред- ставленные в библейском изложении. С одной стороны, сказано, что «никакого про- рочества в Писании нельзя разрешить самому собою» и «никогда пророчество не бы- ло произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божий человеки, буду- чи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1:20—21). С другой стороны, не только пророки были «движимы Духом Святым», но и само Писание «богодухновенно» (2 Тим. 3:16). Употребленное здесь греческое слово можно перевести как «произнесенное Богом». Поразительно, что так охарактеризовано само Писание, а не создававшие его люди.

Если мы предпочитаем использовать слово «вдохновенный», а не

«богодухновенный», то необходимо признать, что (согласно этому фрагменту) вдох- новенным является сам текст, а не его авторы. А если мы связываем понятие

«вдохновенный» с тем обстоятельством, что авторы Писания были «движимы Духом святым», то вдохновенными были эти люди. В любом случае формулировка данного определения включает в себя и воздействие Святого Духа на автора, и статус текста

Писания.

2. В этом определении нет ни слова, указывающего на характер вдохновения. Не- сомненно, вдохновению может сопутствовать какое–то аномальное состояние челове- ческого сознания, вроде галлюцинаций, гипнотического сна, «голосов» и многого другого. Но в этом определении не подразумевается, что подобные явления обяза- тельно должны быть; если исходить из текста Писания, то нельзя сделать вывод, что все библейские авторы твердо осознавали, что они создают каноническое Писание. Вместе с тем, нет никаких причин недооценивать сделанное Лукой описание своего труда, отличительными чертами которого были разыскания и тщательное изучение источников (Лк. 1:1–4). В сущности, понятие «вдохновение» — это не более чем удоб- ное обозначение процесса, с помощью которого Бог вызвал Писание к жизни. Как мы уже отмечали, в Писании соединились словесное откровение и историческое свиде- тельство, слова людей и слова Бога, истина, которую Бог решил сообщить людям, и индивидуальная манера различных авторов.

3. Необходимо отличать такое употребление слова «вдохновение» от двух других вариантов. Первый из них относится к миру искусства. Мы говорим о том, что компо- зиторы, писатели, живописцы, скульпторы, музыканты и артисты испытывают

«вдохновение». Если не задумываться о смысле этого слова, можно предположить, что все они «вдохновлены» Музой; более религиозные люди могут приписать

«вдохновение» Божьей милости. Помимо этих общих соображений, мы подразумева- ем лишь то, что их творчество заслуживает самой высокой оценки. Следовательно, можно сделать вывод, что их творчество «вдохновляет», т. е. позволяет тем, кто с ним соприкасается, расширить свой кругозор, узнать что–то новое или просто почувство- вать себя обогащенными. Подобное употребление не имеет ничего общего с

«вдохновением», с помощью которого Бог передает Свою истину избранному народу.

Второй вариант употребления слова «вдохновение», который не следует путать с нашим определением, это вариант, встречающийся у Отцов церкви. Многие исследо- ватели отмечали, что «вдохновение» никогда не было для Отцов церкви критерием каноничности. Дело не в том, что Отцы церкви не считали Писание богодухновен- ным, а в том, что «вдохновение» не было для них понятием, применимым исключи- тельно к Писанию. Так, проповедь, которую Евсевий приписывает императору Кон- стантину, начинается словами: «Да пребудет со мной вдохновение, идущее от Отца и Сына…» В одном из своих писем Иерониму Августин берет на себя смелость предпо- ложить, что Иероним пишет под диктовку Святого Духа. Григорий Нисский использу- ет то же слово, которое во 2 Тим. переведено как «богодухновенный», по отношению к комментарию на шесть дней творения, составленному его братом Василием. Други- ми словами, Отцы церкви используют самые разные выражения, включая

«вдохновение», объединяя вместе то, что современные богословы склонны разделять на категории «вдохновение» и «просветление». Последнее характеризует воздействие Святого Духа на великое множество верующих, проповедников, христианских писате- лей и преподавателей, но не означает, что их мысли, слова и литературные произве- дения обладают неким священным авторитетом, обязательным для всех христиан и ассоциирующимся в наши дни со словом «вдохновение». Впрочем, Отцы церкви тоже различали эти понятия, поскольку признавали каноническими только определенные документы, вошедшие в законченный список Писаний и признанные священными всей церковью.

4. Некоторые авторы пытаются ослабить значение «вдохновения», справедливо указывая, что 2 Тим. 3:16—17 говорит о назначении богодухновенного Писания: оно

«полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в правед- ности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен». Если назначение Писания таково, утверждают они, то бессмысленно связывать вдох- новение с достоверностью и священным авторитетом. В сущности, это смешение кате- горий. Необходимо различать вид откровения (сон, видение, диктовка), характер вдохновения (использование различных литературных приемов и жанров), результат вдохновения (сказанное в Писании сказано Богом) и цель вдохновения (рассказать нам о спасении).

Многие пытаются всевозможными путями принизить авторитет Писания, безого- ворочно признаваемый нами. Упомянем лишь некоторые из высказываний. Во–первых, утверждают, что доктрина Священного Писания должна создаваться не только на основе тех фрагментов, в которых Писание объясняется Писанием, но и на основе тех якобы непреодолимых трудностей, которые встречаются там, где ссылки на Писание при первом чтении просто удивляют. Несомненно, эти подходы должны дополнять друг друга. Однако на практике те, кто начинает со второго, относятся к первому недостаточно серьезно, а те, кто начинает с первого (при условии, что они до- бросовестны), обычно сами находят экзегетические и богословские объяснения этих странных явлений. Один из вариантов подобной аргументации состоит в том, что Би- блия дает настолько противоречивые представления, например, о Боге, что говорить о «библейском богословии» или о «библейском христианстве» не имеет смысла. Би- блия, согласно этой точке зрения, объединяет в себе соперничающие богословия и взаимно несовместимые течения христианства. Можно ли говорить о какой–то книге как о богодухновенной и священной, если она запрещает носить одежду «из разно- родных нитей» (Лев. 19:19)? Но подобные труды, пользуясь успехом у широкой пу- блики и убежденных скептиков, мягко говоря, не представляют интереса для серьез- ной религиозной критики. Например, вопрос о разнородных нитях, который нередко встречается в подобного рода литературе, выдвигается на первый план с такой на- стойчивостью, словно никто никогда не задумывался о том, каким образом должны применяться условия Ветхого Завета по отношению к верующим, живущим по Ново- му Завету.

Во–вторых, многие утверждают, что неизбежным следствием милостивого при- способления Бога к человеческой речи стало распространение заблуждений. Челове- ку свойственно ошибаться; библейские документы созданы людьми, поэтому они так же ненадежны, как и люди. Мало того, что подобная оценка Писания противоречит твердой убежденности Иисуса и новозаветных авторов, но она и логически не обосно- вана. Да, после грехопадения «человеку свойственно ошибаться», но отсюда не следу- ет, что быть человеком — значит ошибаться во всех случаях и при каждом высказыва- нии. То, что трансцендентный Бог Промыслитель снизошел до человеческой речи, — поразительная истина. Но именно эта, приспособленная для понимания людьми речь описывается затем как «чистое» слово Господа (Пс. 11:7) и воспринимается Самим Иисусом как Писание, которое невозможно нарушить.

В–третьих, ортодоксальная римско–католическая церковь, признавая богодухно- венность и священный авторитет Писания, отрицает самодостаточность Библии в ка- честве руководства в вере и религиозной практике. Задолго до появления письменно-

го слова существовала устная традиция, и эта традиция продолжается вероучитель- ным ведомством римско–католической церкви наряду с письменным словом.

Последствия весьма существенны: например, догмат о непорочном зачатии Ма- рии, отсутствующий в Писании, преподносится как нечто такое, во что обязаны ве- рить все благочестивые католики. И наоборот, догматы, которые большинство нека- толиков находит в Писании, остаются в тени или приспосабливаются к интересам церковных властей. Эти проблемы слишком сложны, чтобы начинать здесь их обсу- ждение.

В–четвертых, некоторые неоортодоксы утверждают (оставляя далеко позади все то, что согласился бы поддержать Карл Барт, отец неоортодоксии), что Библия — в том, что касается ее формы, — это всего лишь еще одна, пусть даже очень значитель- ная религиозная книга, и потому сама по себе она не застрахована от ошибок, как крупных, так и мелких. Ее нельзя назвать истинной в том смысле, что сказанное в ней сказано Богом. Точнее, Библия истинна постольку, поскольку Бог действует через нее, чтобы открыть Себя отдельным людям. Она становится словом Божьим всякий раз, когда Святой Дух разъясняет ее человеку. Таким образом, «вдохновение» и

«просветление» снова смешиваются; точнее, первое понятие поглощается вторым. Неоортодоксы, безусловно, были правы в своем протесте против мертвого «слова», которое ни преображало, ни воодушевляло людей. Но их решение проблемы слиш- ком радикально и кончается отрицанием того, что Иисус и первые христиане понима- ли под Писанием.

В–пятых, различные виды классического либерализма просто отрицают ка- кой–либо особый статус Писания. В весьма язвительной форме это учение отрицает существование личностного трансцендентного Бога, Который вторгается в историю. Вера в сверхъестественное объявляется невозможной; Бог низводится до некоего без- личного начала деизма или пантеизма. Библейская религия должна изучаться в рам- ках обсуждения любых других или даже всех религий, и никак иначе. Чтобы дать со- держательный ответ на подобное восприятие действительности, нам пришлось бы выйти далеко за пределы этой статьи. Тем не менее совершенно очевидно, что либе- рализм быстро осваивает Писание и навязывает Библии некоторые современные идеи.

В конечном счете, этот спор касается не только природы Библии, но и природы Бо-

га.

И последнее. Появление «новой герменевтики» заставило многих мыслителей

уклониться от дебатов о сути откровения и священного авторитета. Но поскольку это учение неразрывно связано с вопросами истолкования Библии, в следующем разделе нам предстоит небольшая дискуссия.