Любопытно, но толстый, мягкий и очень легкий матрац точно соответствовал габаритам моей кро­вати. Я пришел к выводу, что умная машина сама вычислила, что именно мне нужно

Мне аппаратура запоминала мои предпочтения, и теперь, по словам Алины, в любом месте этого мира — там, где есть такие дома, — сразу будет идти вода нужной мне «теплоети», как вырази­лась девушка. Сначала пользоваться всеми этими штучками мне показалось довольно непривычно и даже неудобно, но вскоре я привык и понял, что все это не так уж и плохо. К тому же при желании все можно было поменять так, как тебе надо.

Свет в комнатах включался тоже очень свое­образно: достаточно было просто сделать опреде­ленный жест рукой — например, указать вверх большим пальцем руки. Выполняя это действие в первый раз, я произнес слово «свет», машина за­помнила жест и впоследствии реагировала на него, включая освещение. Жест мог быть любым — Аль- варосу, например, нравилось просто легкое движе­ние кистью. Чуть повел вверх — зажигался свет, вниз — гас. Плавными движениями вверх-вниз ме­нялась яркость. Интересно, что никаких приборов освещения вроде наших земных лампочек я так и не нашел. Свет просто был, — казалось, светился сам воздух. А может, так оно и было.

Примерно через час я услышал мелодичный сиг­нал, Алина быстро пошла и открыла дверь. Оказа­лось, что принесли постель, ее доставили два добро­душных молодых человека в яркой и очень пестрой одежде. Пожелав нам доброго дня, они ушли.

Любопытно, но толстый, мягкий и очень легкий матрац точно соответствовал габаритам моей кро­вати. Я пришел к выводу, что умная машина сама вычислила, что именно мне нужно.

А всю мелочь потом выберешь сам, — ска­зала Алина. К этому времени мы уже часа два на­ходились одни, Альварос ушел к Иву. — У них тут столько всего — ходишь и берешь, что надо. И ни за что не платишь! — Похоже, именно это нрави­лось Алине больше всего.

— Коммунизм, — пробормотал я, уже слегка одурев от избытка впечатлений. — А говорили, что из этого ничего не получится.

Алина быстро взглянула на меня. Хотела что- то спросить, но передумала и лишь пожала пле­чами.

— Сейчас Альво придет, и пойдем обедать. От­дыхай пока, а я пойду у себя приберусь, — улыб­нувшись, девушка вышла из комнаты.

Признаться, я и в самом деле устал, а потому вышел на балкон, при этом дверь передо мной го­степриимно распахнулась.

Балкон больше походил на цветущую поляну, его пересекали несколько узких дорожек, позво­ляя пройти едва ли не в любую часть этого дивного уголка. Мимо меня, в нескольких десятках метров, почти бесшумно скользили летуны, их нескончае­мые вереницы мало-помалу стали для меня неотъ­емлемой частью пейзажа. Площадь Цветов отсюда видно не было, балкон выходил на другую сторо­ну дома. Впрочем, с этой стороны тоже открывал­ся очень неплохой вид, все выглядело на редкость красиво. Это только у нас есть парадная сторона домов, лицевая — и обратная, до которой обычно ни у кого не доходят руки. У сваргов, судя по все­му, на все хватало и времени, и средств.

Меня удивило, что у балкона отсутствует какое- либо ограждение: так ведь и вниз можно свалить­ся, и лететь тогда придется довольно долго. Ладно, взрослые люди не свалятся, а как же дети?

Я медленно подошел к краю цветочной поляны и получил ответ на свой вопрос. Упасть оказалось невозможно: у самого края поляны я ощутил лег­кое сопротивление, что-то невидимое мягко тяну­ло меня назад. Или не пускало вперед. Чем бли­же я подходил к краю, тем сильнее становилась эта сила. Сначала я решил, что это некое силовое поле, но потом сообразил, что здесь просто какие-то трюки с гравитацией. Хотя легко сказать — просто трюки... Чем больше я познавал окружающий меня мир, тем лучше сознавал нашу земную ущербность, наше огромное отставание. Еще бы, нам некогда де­лать все это или думать над тем, как все это можно осуществить: мы все воюем, ссоримся, не можем жить мирно и счастливо. Тратим огромные деньги на оружие, а не на благоустройство нашего мира. Сварги оказались гораздо умнее нас...

Я вернулся в комнату, лег на кровать и закрыл глаза. Выходит, мне суждено теперь жить в этом мире. Вроде бы должен от счастья прыгать, толь­ко почему же нет его, счастья этого? И почему так нестерпимо хочется домой? Туда, к нашей серости и убогости, к нашим проблемам и заботам. Может, потому, что там мой дом, мои друзья? Мой мир, на­конец? Сколько я здесь пробыл — три часа, четы­ре? Не больше, во всяком случае. И уже чувствую себя здесь чужим. Привыкну? Да, наверное, чело­век ко всему привыкает. Только все равно в душе вечно будет сидеть тоска по дому. Тоска по нашим рекам, по тайге, по простой задушевной беседе с друзьями. По Андрею со всей его живностью — ведь не увижу я его уже никогда. Да, грязь у нас, и живем небогато, чудес всех этих нет, а мерзо­сти разной, наоборот, в избытке. Но все равно у нас хорошо...

Наверное, только сейчас, ощутив щемящую тоску по дому, я осознал всю глубину падения иммигрантов. Хорошо, пусть не падения, не знаю даже, как описать свои чувства. Уехали они, жи­вут в других странах — сытые, обеспеченные. Дома имеют, машины хорошие. Да, телу хорошо, ком­фортно. А душе? Душу-то куда деть — ведь болит она, страдает. И тянет ее из сытой Америки или еще откуда домой — туда, в серость и убогость, к нашим колдобинам на дорогах и вечной нехватке денег. А почему тянет? Да потому что дом ее там, туда душа стремится. И как ни прикармливай ее на чужбине, тяжко ей там.

Кажется, я задремал, так как проснулся только от деликатного покашливания. Вскинул голову — и увидел Ива. Чуть позади него, сложив на груди руки, стоял Альварос.

— Разбудил? — спросил Ив и улыбнулся.

— Я не спал, — ответил я, сел на кровати и про­тер глаза. Потом встал, -

— - Здравствуй, Ив.

— Доброго дня, у нас здесь так говорят. — Ив пожал мне руку.

Только сейчас я сообразил, что он одет совер­шенно иначе, чем там, в мире даотов, — именно так называли жителей того мира сварги. На Иве был легкий и явно очень удобный голубой комби­незон с многочисленными карманами, пряжками и ремешками, на широком кожаном — или похожем на кожаный — поясе висели несколько небольших приборов. В целом внешний вид Ива заставил меня вспомнить нашу земную милицию — с их дубин­ками, наручниками, рациями, пистолетами и про­чими причиндалами, отличающими представителя закона от простого смертного. Переоделся и Аль­варос, теперь на нем были легкие светлые брюки и столь же легкая рубашка с открытым воротом. Бели новый облик Ива я воспринял без труда, то Альвароса в первые секунды просто не узнал — на­столько непривычно было видеть его в цивильной одежде. Впрочем, даже в ней Альварос выглядел весьма внушительно. Поистине, не одежда красит человека.

— Мне Альво сказал, что ты здесь, — сказал Ив, взглянув на Альвароса. — Он уже рассказал о твоих похождениях, это впечатляет. Нам надо будет побеседовать с тобой, а пока приглашаю на обед.

— Только сначала ему надо переодеться, — вставил Альварос.

— Уже несу, — послышался голос Алины, она внесла аккуратную стопку одежды. — Пока ты дрых, — она с улыбкой взглянула на меня, — я пробежалась по лавкам. Здесь два комплекта, вы­бирай, что понравится.

— Спасибо, — ответил я, взяв одежду.

Алина снова улыбнулась и тактично вышла.

Только сейчас, проводив ее взглядом, я понял, что и она переоделась в легкое летнее платье. Следом за ней вышел и Альварос, не желая мешать наше­му с Ивом общению.

Одежда оказалась вполне удобной и, на мой взгляд, весьма незначительно отличалась от зем­ной. Те же «молнии», пряжки, застежки, кое-где сохранились даже пуговицы. Вполне традицион­ной оказалась и обувь, напоминая обычные зем­ные кроссовки, разве что была менее объемной и очень легкой. Не скрою, одеться в цивильную одеж­ду оказалось невыразимо приятно. И что говорить: если уж я не могу вернуться домой, то лучше жить здесь, чем у даотов.

— Неплохо, — сказал я, надев кроссовки. — Почти как у нас.

— Да, похоже, — согласился Ив. — Мы вообще у вас берем очень многое.

— Но ты же говорил, что вы не можете попа­дать к нам? — Я быстро взглянул на Ива.

— Не можем. Но мы научились посылать к вам специальные аппараты, собирающие нужную нам информацию. Кроме того, с нами сотрудничают не­которые ваши жители.

— Как это? — не понял я.

— Взаимовыгодно, — усмехнулся Ив и хлопнул меня по плечу. — Пошли обедать...

Столовая, или обеденный зал, как назвал его Ив, находилась на этом же этаже, примерно в ста метрах от посадочной площадки. Все здесь тоже выглядело на редкость красиво и как-то по-особо- му воздушно, я уже давно заметил, что сварги не любили ничего грубого, монументального, тяжело­го. Даже цвет стен и мебели, цвет самих домов и во­обще всего, что нас окружало, был светлым, жизне­утверждающим, я не увидел ни одного темного, мрачного предмета. Не было и какой-либо вычур­ности, помпезности, окружавший меня мир был прост, светел, рационален — и может, именно по­этому так красив.

Мы сели все вместе за один столик, он оказал­ся как раз для четверых. Я сидел рядом с Альва- росом, напротив нас — Ив и Алина.

Способ выбора меню был столь же экзотичен и удобен, как и все, что я здесь видел. Стоило нам сесть, как перед каждым из нас возникло некое по­добие экрана, изображение напоминало голограм­му. Под ним на столе располагались пять светя­щихся квадратиков, что-то вроде клавиш управ­ления. Чтобы сделать заказ, надо было с помощью двух клавиш со стрелками перелистать на экране меню, при этом появлялось цветное и на редкость аппетитное изображение предлагаемых блюд. Если какое-то блюдо нравилось, следовало нажать тре­тью кнопку-квадратик, затем ты мог продолжить выбор блюд. Если ты ошибся, выбор можно было отменить с помощью четвертой кнопки. Наконец, нажатие пятой говорило о том, что ты все выбрал и ждешь свой заказ, при этом экран исчезал. От момента нажатия этой кнопки и до того времени, как красивая улыбчивая девушка привезла на не­большом летающем — иначе и не назовешь — под­носе мой заказ, прошло меньше минуты.

Сама еда показалась мне достаточно вкусной, однако каких-либо преимуществ местной кухни перед земной я все же не почувствовал. К тому же здесь не было столь привычных вкусу землянина специй, не было даже простой соли — хотя, по сло­вам Ива, соль все же добавлялась при варке, имен­но поэтому блюда сваргов были вкуснее еды даотов, предпочитавших в основном пресную еду.

Вся посуда после обеда осталась на столе, мы просто поднялись и ушли. Никакой платы за еду, как я понял, здесь не брали.

— А теперь съездим ко мне, — предложил Ив, когда мы подошли к посадочной площадке. — По­смотришь, где я работаю.

— С удовольствием, — согласился я.

— А мы с Алиной тогда погуляем. До вечера...

Альварос взял Алину за руку и чуть ли не силой

утащил к одному из свободных летунов, несмотря на явное нежелание девушки нас покидать.

Насколько я понял, здесь существовало два типа летунов: частные и общественные. Последних было на порядок больше, они отличались от частных ши­рокой желтой полосой на борту. Если такой аппарат был свободен, в него мог сесть любой желающий. Остальное зависело от того, имел ли оказавшийся на борту летуна человек право управлять аппара­том. Если нет, то он просто называл место назначе­ния или координаты ближайшей к нему посадочной площадки, при необходимости машина уточняла, куда именно лететь. Если допуск был, пилот мог вести машину сам, но даже в этом случае все нахо­дилось под жестким контролем автоматики. Любые непродуманные и опасные действия пилота тут же пресекались. Если их оказывалось слишком мно­го, машина полностью брала управление на себя и спрашивала, где именно высадить неумелого води­теля. К слову, сутки здесь — раз уж я заговорил о часах — длились ровно столько же, сколько и у нас. Уже одно это говорило о том, что наши миры очень тесно связаны и, по сути, являются некой вариаци­ей, отражениями одного и того же мира.

Ив вел машину сам, при этом явно не старал­ся поразить мое воображение какими-то крутыми выходками. Ведомый им летун плавно огибал дома, нырял в тоннели, проходил под арками, пока, нако­нец, не опустился на посадочной площадке в одном из самых больших домов города. О том, что это зда­ние одно из самых больших, Ив сказал мне сам.

— Где мы? — спросил я, выбравшись из ма­шины.

— В Службе Контроля,—ответил Ив.—Я здесь работаю. Думаю, что здесь и для тебя место най­дется. Пошли.

— И чем занимается Служба Контроля? — спросил я, шагая рядом с Ивом.

— У нас много задач, поэтому много разных подразделений. Я работаю в Отделе Наблюдения, наша задача — следить за вашим миром и за ми­ром даотов.

— И зачем это нужно?

— Для нашей безопасности. Никогда не знаешь, что могут придумать люди. Твой Корриган, напри­мер, нашел недавно какие-то древние манускрипты и теперь пытается создать по ним машину, способ­ную проломить Дверь в наш мир.

— И зачем ему это?

— Хочет отомстить нам, ведь мы его сюда не пускаем. Но с его стороны это глупо. Даже если он сможет проломить Дверь, мы его здесь просто схватим.

— Корриган не произвел на меня впечатления глупого человека, — возразил я. — Жестокий, свое­нравный — это да. Но никак не глупый.

— Именно поэтому мы и следим за ним. Скажу честно, наша работа очень престижна. У вас ведь тоже есть элитные подразделения, где служат са­мые опытные люди?

— Есть, — кивнул я. — И довольно много.

— Вот так и у нас. Пока мы работаем, люди мо­гут спать спокойно. Нам сюда... — Ив потянул меня к одной из нескольких небольших открытых плат­форм. — Семнадцатый...

Платформа дрогнула, скользнула в сторону и стала подниматься вверх, я невольно вздрогнул, ощутив под собой пропасть. Похоже, это был обыч­ный лифт. Или что-то вроде лифта. Я задрал голо- ну и увидел над собой уходящую в бесконечность шахту. Шахта выглядела очень широкой, платфор­ма плыла в нескольких метрах от стен. Я ощутил дрожь в коленях — не дай Бог, упаду. Площадка- то открытая...

— Не бойся, — сказал Ив, уловив мою трево­гу.— Здесь барьер. Вытяни руку.

Я повиновался — и ощутил, как рука уперлась во что-то упругое. Все встало на свои места: здесь было такое же поле, как на балконе. И выпустило оно нас лишь тогда, когда платформа достигла нуж­ного этажа. Не скрою, я был искренне рад ощутить под собой твердую опору.

— Это Отдел Наблюдения, он находится на сем­надцатом уровне. А там моя лаборатория. — Ив прошел по коридору, коснулся одной из дверей, та призывно распахнулась.

Я ожидал увидеть массу всевозможной техники, поэтому был слегка разочарован. Увиденное скорее напоминало музей: масса грубой одежды, оружия, лошадиной сбруи и прочих атрибутов мира даотов. У окна, близ стены, стоял стол, на его поверхности выделялась световая клавиатура с незнакомыми мне символами. За сегодняшний день я уже не раз видел разного рода непонятные надписи и знал, что письменность сваргов отличается от нашей. Хотя некоторые буквы были знакомы: оглядев клавиату­ру, я заметил буквы «о», «с», «к», отдельные буквы отличались от наших небольшими деталями.

— Садись. — Ив предложил мне стул. — Я уже поговорил насчет тебя с руководителями отдела, они не возражают, чтобы ты у нас работал.

— Вот так сразу? — не поверил я. — Без про­верки?

— Ты смог к нам попасть, а это лучшая гаран­тия. Недостойные люди к нам не попадают.

— И что я должен буду делать?

— Что делать?.. — Ив почесал затылок. — Ска­жу сразу: ты волен отказаться, и никто ни в чем тебя не упрекнет. В нашем мире хватает работы, и вся она почетна, от уборки улиц до работы в Правлении. Наша работа считается очень опасной, такой она и является на самом деле — ты сам ви­дел, где мы с тобой встретились. — Ив улыбнул­ся.— Но желающих все равно хватает, и берем мы далеко не каждого. Тебе предлагается стать Наблюдателем, эта работа предполагает времен­ное нахождение в мире даотов, продолжитель­ность зависит от полученного задания и от того, насколько успешно ты с ним справляешься. Тебе эту работу предложили по той простой причи­не, что гасклитов у нас очень ценят. Честно. — Ив снова улыбнулся, заметив мою скептическую улыбку.— Просто жизнь в вашем мире развивает у вас те качества характера, которые многие из нас воспитывают в себе с огромным трудом. Если говорить проще, вы лучше приспособлены к жиз­ни, лучше противостоите трудностям — вам это привычно. Взять твой последний побег от Мар­ка — не поверишь, но вряд ли кто из сваргов на такое способен. Ты выплыл из ледяного потока, не утонул в болоте и при этом даже не простыл. Мы на такое не способны.

— Вы преувеличиваете наши возможности,— невольно усмехнулся я. — Мне просто повезло. А тому, что я не простыл, я и сам удивляюсь.

— Ты хотел выжить — и выжил, — сказал Ив.— И это очень многое о тебе говорит. И еще: благодаря тебе жива Алина.

Говоря откровенно, я совсем не чувствовал себя героем, мне было очень неприятно вспоминать те события.

— Это не так, Ив. Если бы не я, она бы просто не попала в ту ситуацию. В основном я приношу одни неприятности.

Ив улыбнулся.

— Не вини себя. Многое из того, что с нами про­исходит, случается вопреки нашей воле. И главное но в том, что с нами происходит, а в том, как мы в трудной ситуации действуем. Ты всегда действу­ешь хорошо, у тебя к этому явный талант. Да, ты можешь убирать улицы, можешь немного подучиться и потом возиться с техникой — поверь, это для тебя будет на редкость скучно.

— Пока я от скуки не страдал, — вырвалось у меня.

— Согласен. Но у нас работало и работает мно­жество Наблюдателей, и за долгие годы мы выясни­ли некоторые интересные закономерности. В част­ности, большинство Наблюдателей, отдохнув, про­сят дать им новое задание. И очень переживают, когда работы для них по какой-то причине не на­ходится. Здесь им просто скучно.

Я молчал, перспектива снова вернуться к дао- там меня совсем не радовала.

— Ты можешь отказаться, — сказал Ив. — И в любом случае, завтра тебя никто никуда не пошлет, сначала тебе предстоит немного подучиться.

Я продолжал молчать, но не потому, что не хо­тел соглашаться, — просто на ум мне пришла одна мысль, и я теперь пытался с нею разобраться. Да, я могу отказаться, найду себе тихую мирную рабо­ту. Но что мне это даст? Тогда у меня пропадет по­следний шанс вернуться домой. Если же я буду там... Если я буду там, то кто знает, вдруг я отыщу еще одно Кольцо? Или найду еще какой-нибудь способ? Ведь бывают в мире чудеса, я сам в этом убедился. Да и Боги ко мне, если верить Виго, благосклонны.

— Хорошо, — сказал я и взглянул на Ива. — Я согласен. Что я должен делать?

— Для начала тебе надо пройти в Отдел Вос­становления, это пятый уровень. Потом снова при­ходи ко мне.

— А что в Отделе Восстановления?

— По-вашему, это что-то вроде клиники. Тебя осмотрят, исправят повреждения. Это не больно.

— Ясно... И к кому мне там обратиться?

— Тебя встретят, — по губам Ива скользнула усмешка. — Скажешь, что ты новый Наблюдатель. Провожать тебя не буду: привыкай, у нас здесь все очень просто. А мне пока надо написать один от­чет...— Ив вытянул из стола листок бумаги.

— Что, и у вас надо писать отчеты?

— Увы. — Ив с усмешкой развел руками. — Без бумажки нельзя прожить ни в одном мире.

К платформе лифта я подходил со сдержанным чувством страха — ох уж мне эта техника! Наши лифты куда лучше.

На соседнюю платформу встала молоденькая девушка — улыбнувшись мне, назвала номер уров­ня, платформа приподнялась и вынесла ее в лиф­товую шахту.

— Пятый уровень, — произнес я, прочистив горло.

Меня услышали. Лифт дрогнул, выплыл на се­редину шахты и стал быстро опускаться, у меня засосало под ложечкой. Мимо, совсем рядом, про­несся соседний лифт, я запоздало отшатнулся — и уперся спиной в силовое поле.

Пятый уровень. Чувствуя, что колени слегка дрожат, я сошел с платформы и увидел сидевшую за столом симпатичную рыжеволосую девицу. Она читала книгу — увидев меня, отложила толстый том и поднялась мне навстречу.

—Доброго дня, — сказала она с улыбкой, взгляд ее зеленых глаз был теплым и доброжелатель­ным.

- Доброго дня, — повторил я непривычную формулу. — Я новый Наблюдатель, мне надо прой­ти постановление.

— Конечно. Иди за мной...

Далеко идти не пришлось. Через десяток ша­гов мы оказались в большом светлом зале, при виде установленной в нем разнообразной аппара­туры я почувствовал себя неуютно: с детства не люблю больниц. В центре зала высилось странное сооружение, чем-то напоминавшее орбитальную станцию.

— Проходи, — просто и буднично сказала де­вушка. — Ты в первый раз?

— Да, — кивнул я.

— Тогда слушай. Разденешься — сними с себя нее, — одежду можешь положить вот здесь. Затем ложись сюда, — она показала рукой на довольно узкое пластиковое ложе, — головой-в эту сторону. Л дальше выполняй команды машины. И не бой­ся, — добавила девушка, улыбнувшись, потом по- вернулась и вышла из зала, дверь за ней тихо за­крылась.

— Мудрецы... — пробормотал я, с сомнением глядя на жуткий аппарат.

Огляделся: нет ли кого, — потом стал стягивать с себя одежду.

Пластиковое ложе оказалось мягким и доволь­но удобным. Едва я лег, ложе приподнялось и мед­ленно поползло в чрево адской машины. Прощай, Земля!

— Расслабьтесь, — раздался совсем близко мягкий женский голос. — Закройте глаза и слу­шайте музыку-

Музыку я и в самом деле услышал — тихую, успокаивающую, очень мелодичную. Где-то за моей головой бесшумно закрылся люк, стало совсем тем­но, потом я снова ощутил свет, очень яркий.

— Держите глаза закрытыми.

Я так и сделал. Голове почему-то стало очень тепло, затем эта теплая волна перебралась на грудь и медленно прошла вдоль всего тела.

— Время восстановления — два часа двадцать шесть минут. Расслабьтесь и слушайте музыку...

Куда бы я делся. Лежа с закрытыми глазами, я сначала вслушивался в музыку, потом просто стал думать о своем. К реальности меня вернула слабая боль в руке, — казалось, где-то в костях вертится и царапается маленький злобный червячок.

— Не волнуйтесь, идет восстановление, — ма­шина явно уловила мою тревогу. — Устраняются последствия перелома.

Надо же, а я и забыл. Действительно, ломал я руку — упал когда-то в детстве с качелей. Шнур оборвался, я и рухнул. Полмесяца потом в гипсе ходил.

Боль на мгновение стала очень острой, потом неожиданно прошла. Ну и слава Богу...

Я плохо ощущал ход времени, мне казалось, что отпущенные машиной на восстановление два с по­ловиной часа тянулись очень долго. За это время машина нашла у меня несколько десятков разного рода повреждений — я и не думал, что настолько болен. Жжение и боль появлялись в самых раз­ных местах. Болели колени, ступни, очень сильно жгло позвоночник. Досталось и зубам, ощущение было такое, словно рот мой набит горячей губкой. Это было очень неприятно, но, когда ноющая боль и тепло схлынули, я с удивлением обнаружил на месте вырванного зуба новый. Еще я ощутил во рту несколько вылетевших старых пломб, — по­хоже, теперь они оказались просто не нужны. Не зная, можно ли их выплюнуть, я долго держал их во рту, потом, когда все это мне изрядно надоело, просто проглотил их.

— Не рекомендуется глотать инородные пред­меты, — тут же откликнулась машина.

«Дура глупая, — подумал я. — Могла бы ска- зать это раньше...»

Прошло еще какое-то время, и удивительный аппарат наконец-то дал мне свободу — крышка люка за моей головой открылась, пластиковое, ложе мы везло меня наружу.

— Процедура окончена. Восстановление — де- вяносто шесть процентов.

— А почему не сто? — спросил я, поднимаясь с ложа, но машина не удостоила меня ответом.

Одевшись, я несколько раз присел, повел ру­ками: вроде бы ничего.

— Спасибо, — сказал я и вышел из зала.

Рыжеволосая девица все так же читала книгу.

Увидев меня, улыбнулась.

— Все в порядке?

— Вроде бы. Спасибо...

— Это наша работа, — снова улыбнулась деви­ца. — Будет нужно — заходи. Я Элла.

— Кир, — сказал я, чувствуя какую-то нелов­кость. — Кирилл, точнее.

— Удачи тебе.

— Спасибо, Элла... — Кивнув, я подошел к шах­те лифта и встал на платформу. — Семнадцатый уровень...

Платформа приподнялась, девица помахала мне рукой, я махнул в ответ. Симпатичная, было бы неплохо пригласить ее на ужин. А вот интерес­но, шампанское у них есть?

Остаток дня я провел вместе с Ивом, он позна­комил меня с несколькими сотрудниками отдела. Все они встретили меня вполне доброжелательно, я с грустью подумал о том, что там, дома, такого от­ношения к людям не увидишь. Да, и дружба у нас есть, и любовь, но в целом мы гораздо строже, хо­лоднее. Более закрыты, что ли, со всех сторон ждем подвоха. Улыбнется тебе кто-то — значит, ему от