Петербург и Москва оказались средоточием образова­тельных, лечебных и благотворительных учреждений, а впоследствии и профильных научных центров

В ведущих российских городах концентрировались лучшие сурдо­педагогические силы, в столичные училища собирали воспитанни­ков по всей империи. Достаточно сказать, что из 490 призревае­мых¹, обитавших в заведениях Петербурга и его пригородов, только 192 человека являлись уроженцами Петербургской губер­нии, остальные же съехались в столицу из 60 российских регио­нов. Попечительство заговорило о нецелевых тратах на содержа­ние в подведомственных учреждениях иногородних, о необхо­димости скорейшего открытия профильных заведений во всех ад­министративных территориях империи. Финансовые соображения начинают влиять на политику школьного строительства. Чиновни­ки центрального аппарата ВУИМ, еще недавно мало интересовав­шиеся инициативой на местах, сами начинают стимулировать ре-

«По сословиям число глухонемых, воспитывающихся в Петербургской губернии, распределилось в следующем порядке: крестьянского сосло­вия — 237, мещан — 79, детей нижних чинов — 71, дворян — 21, духовного со­словия - 19, почетных граждан — И, детей чиновников — 9, купеческого со­словия - 2, детей ремесленников — 4, детей учителей — 2, питомцев Воспитательного дома — 30, иностранных подданных — 2, неизвестного про­исхождения — 3. Всего — 490. По вероисповеданиям учащиеся распределя­лись следующим образом: православных — 440, лютеран — 19, католи­ков - 23, иудеев — 8. Всего — 490» [15].

гиональные отделения к энергичным действиям по сбору средств и открытию специальных учебных заведений.

Событием стало открытие осенью 1900 г. в Москве первого «детского сада — пансиона для глухонемых детей в возрасте от 2 до б лет». Порог уникального учреждения, расположившегося на съемной квартире (ул. Калужская, д. 2), перешагнули 5 малы­шей. Вскоре их число увеличивается, и организаторы арендуют смежную квартиру, но и это не спасает положения. В 1903 г. дет­ский сад переезжает в более просторную квартиру, а спустя еще два года занимает большой особняк, принадлежащий Московско­му попечительству о слепых. К 1917 г. число воспитанников спе­циального дошкольного учреждения превысит 50 человек.

Идеолог и создатель детского сада — пансиона Наталья Алек­сандровна Рау¹ так формулировала цель воспитания детей в уч­реждении: «Физическое развитие, сенсомоторная культура, трудо­вые и общественные навыки. Во главе всех занятий стояли синтетическое чтение с губ и рефлекторное произношение, подра­жание устной речи — все в связи с игрой и интересами, отвечаю­щими возрасту ребенка. Все сводилось к главной цели — играючи приучить ребенка понимать речь и выражать свое желание живым, устным словом»².

Торжественный вечер, посвященный десятилетию московского детского сада — пансиона для глухонемых детей, украсил доклад Ф. А. Рау об истории уникального для России и Европы дошколь­ного учреждения.

Ф. А. Рау объясняет мотивы, побудившие москвичей сделать шаг в сторону более раннего начала обучения детей с нарушением слуха.

«Идея — создать учебно-воспитательное заведение для глухо­немых детей дошкольного возраста, так называемый детский сад, возникла вскоре после того, как я был призван к управлению Арноль-довским училищем для глухонемых. Видя, в каком запущенном фи­зическом, нравственном и умственном состоянии глухонемые 9 и 11-летнего возраста поступают в училище, моя жена, Наталья Александровна Рау, решила устроить заведение, в котором глухоне­мые дети с самого раннего возраста, с 3, 4 лет, могли бы получать то воспитание, которое, за редким исключением, родная семья не может им дать вследствие незнания необходимых специальных приемов. Что глухонемых детей уже с такого раннего возраста мож­но обучать, в этом не было сомнения; это доказал опыт Запада и Америки, где детские сады для глухонемых все больше и больше

¹ Рау Наталья Александровна (1870—1947) — российский сурдопедагог, организатор дошкольного воспитания глухонемых в России. Жена Ф. А. Рау. Автор первого отечественного пособия по обучению глухонемых дошкольни­ке ж, а также букварей и учебников для школ глухих. Преподавала (1925—1947) на дефектологическом факультете 2-го МГУ (с 1930 г. МГПИ ИМ. 15. И. Ленина). В течение 40 лет осуществляла методическое руководство дошкольными учреждениями, вела консультационную работу с родителями глухих детей.

Из выступления Н. А. Рау на юбилейном вечере 1925 г. Архив ГНУ «ИКП РАО».

15 Малофеев. Ч. 1 225

распространяются. <...> 28 октября 1900 г. был открыт с 5 ученика­ми первый в России детский сад — пансион для глухонемых. <...> Число воспитанников из года в год постоянно возрастало и дошло в прошлом году до 35 человек. Это число мы считаем предельным, чтобы сохранить семейный характер и иметь возможность вникнуть в индивидуальность каждого ребенка»¹.

Сообщив присутствующим о том, что за десять лет в дошколь­ном учреждении получили помощь 92 ребенка, Ф. А. Рау перехо­дит к вопросу, равно беспокоившему всех организаторов специаль­ных заведений, — к проблеме недостаточного и нестабильного финансирования. Сад выживал благодаря денежной помощи доче­ри П. М. Третьякова, Любови Павловны Гриценко-Бакст, Эммы Максимовны Банза, Марии Федоровны Морозовой. Однако посто­янная зависимость от благодарителя и унизительный поиск средств отнимали силы, а главное — не позволяли вывести помощь глухим детям на тот уровень, который могли обеспечить имевшие­ся в Москве квалифицированные сурдопедагоги. «Нормальное ли это положение, — восклицает Ф. А. Рау, — чтобы учреждение, кото­рое за 10 лет доказало свою полезность, которое пользуется пол­ной симпатией всех родителей, отдавших ему своих детей на вос­питание, а также широким сочувствием всех слоев общества, — чтобы это учреждение ежегодно волновалось решением вопроса: быть или не быть?» Свою речь Федор Андреевич закончил патети­ческим пассажем: «Здесь затрачивается огромное количество энер­гии и терпения для того, чтобы достичь крошечных результатов. Но эти крошечные результаты являются важным условием для успешности дальнейшего обучения. Детский сад исполнит свое на­значение, если он создаст прочный фундамент по отношению устной речи, т. е. внятное произношение, уверенное чтение с губ и охоту глухонемых к самостоятельному употреблению устного сло­ва, хотя бы в виде простых фраз»².

Вплоть до 1917 г. детский сад Н. А. Рау являлся образцом и пропагандистом дошкольного воспитания глухих, из разных угол­ков империи приезжали в него энтузиасты обучения детей с нару­шением слуха, дабы познакомиться с модельным учреждением. Примеру москвичей следуют Петербург (1902), Киев (1905), Алек-сандровск Екатеринославской губернии (1910).

По мнению Ф. А. Рау, в Первопрестольной в 1902 г. проживало 108 глухих детей в возрасте от пяти до девяти лет, для оказания им необходимой педагогической помощи требовалось открыть как минимум 5 детских садов (каждый на 20—25 воспитанников). С 1913 г. при модельном учреждении открываются подготовитель­ные курсы «с целью создать для детских садов и для домашнего воспитания глухонемых кадры подготовленных воспитательниц и дать матерям возможность ознакомиться с приемами воспитания

¹ Рау Ф. А. Десятилетний юбилей детского сада для глухонемых
Ф. А. Рау и Н. А. Рау // Вестник попечительства Государыни Императрицы
Марии Федоровны о глухонемых. — 1910. — № 3—4. — С. 51—58.

² См. там же.

глухонемых детей дошкольного возраста»¹. Вскоре городское са­моуправление поручает Н. А. Рау организовать и возглавить еще три детских сада для глухих детей (1915).

Прежде всего отметим, что успешный практический опыт работы с глухими детьми школьного возраста навел сур­допедагогов на мысль о целесообразности переноса нача­ла обучения на более ранний возраст. Подобная инициатива не могла исходить ни от родителей, ни от филантропов, ни от 15УИМ, ни тем более от Министерства народного просвещения, она стала возможной благодаря многолетней работе специальных школ. Сторонники идеи обучения глухих малышей легко нашли организационную форму — детский сад. К началу XX в. эта модель воспитания и обучения получила известность в России. Многие необходимые условия для открытия детского сада имелись, Н. А. и Ф. А. Рау удачно воспользовались ими ради практической реали­зации своей педагогической идеи.

Модель специальной школы Россия хотя и творчески, но заим­ствовала, а вот модель специального дошкольного учреждения создана в нашей стране. Россия опередила многие европейские страны — лидеры в построении этого важнейшего компонента на­циональной системы специального образования.

Что же касается внутреннего соперничества российских сто­лиц, то Москва сумела обогнать Петербург. Поначалу Император­ское училище проигнорировало инициативу, рожденную соперни­цей, и не сочло нужным воспользоваться московским опытом, (голица обзаведется детским садом с двухлетним опозданием (1902). Примечательно, что Ф. А. Рау в своей речи ни разу не упо­мянул о петербургском опыте. Так, обстоятельства, далекие от проблемы специального образования, могут влиять на его распро­странение по территории страны. Если в Москве дошкольным учреждением заведовал педагог, то в Петербурге его возглавили врачи М. В. Богданов-Березовский и Е. С. Боришпольский. К 1 ян­варя 1904 г. сад посещало 16 глухих детей, педагогический персо­нал состоял из шести человек, включая М. А. Захарову. Мария Анастасиевна участвовала в работе российских съездов деятелей по воспитанию, обучению и призрению глухонемых. Со временем она займет пост заведующей детским садом, а в 1912 г. примет ру­ководство первым в стране приютом для слепоглухонемых детей.

Итак, количественные изменения постепенно переходили в ка-чественные. Вокруг первых школ создавались некие силовые поля, втягивающие в проблему все большее число росси­ян. По стране распространялась информация о школах глухих, причем происходило это на фоне переосмысления и переоценки населением роли школьного обучения.

«Жажда просвещения, — писал М. В. Богданов-Березовский, — особенно за последнее время, действительно повлияла и на наплыв

¹ 11.1 выступления Н. А. Рау на юбилейном вечере 1925 г. Архив ГНУ «ИКП РАО».'

I;•

глухонемых в большие и столичные города, легко можем убедиться из ежегодных отчетов почти всех учебных заведений для глухонемых в России; цифры эти наглядно показывают, что число отказов в при­еме учеников в училища увеличивается с каждым годом, несмотря ни на рост самих училищ, ни на открытие новых учебных подобного ро­да заведений, и цифры эти нарастают в прогрессии значительно большей, чем та, которую можно было бы объяснить обычным при­ростом населения. Но администрация и интеллигентное общество больших городов и столиц не были достаточно подготовлены удов­летворить требования всех жаждущих той или иной помощи; непод­готовленность эта особенно сказалась по отношению к глухонемым. Приблизительный, теоретический подсчет глухонемых в России по­казал: число их близко к 200 000 человек; почти все они, без сомне­ния, умственно нормальные люди, все они, без сомнения, хотят пить и есть, и все они, конечно, хотят дать в жизни применение своим фи­зическим и умственным силам» [3, с. 3].

Согласно скрупулезным расчетам доктора П. И. Якобий¹ (офи­циальная статистика отсутствовала), только в европейской части страны в начале XX столетия проживало около 90 000 глухонемых [45]. Действовавшие на тот момент училища, конечно, не могли принять и малой доли глухих детей, способных к обучению. И все же не станем пускать критические стрелы в прошлое. М. В. Богда­нов-Березовский вольно или невольно сформулировал одну из главных причин отечественной ситуации: «...администрация и ин­теллигентное общество больших городов и столиц не были доста­точно подготовлены удовлетворить требование всех жаждущих той или иной помощи». По убеждению человека, владеющего полной информацией, далеко не все россияне даже из числа «администра­ции и интеллигентного общества» Петербурга, Москвы, губернских городов задумывались о необходимости социальной опеки инвали­дов, об обучении глухих. Если вспомнить, что городское население империи едва достигало 13%, то выражение «далеко не все» может означать половину, а то и менее горожан. Произведя подсчеты, мы поймем, сколь незначительная часть российского общества на рубе­же XIX—XX столетий готова была принять специальное образова­ние. Но если вспомнить, что в XVIII в. вопросы обучения глухих интересовали только А. Н. Радищева да еще нескольких россиян из числа вчерашних иностранцев, в первую треть XIX в. над этой проблемой думало несколько сотен человек, то показатель в 6—8% населения можно считать явным движением вперед.

Итак, в дореволюционной России учреждения для глухих имелись только в европейской части страны², да и то не во всех губерниях.

¹ Якобий Павел Иванович (1842—1913) — врач-психиатр, этнограф, рево­
люционер-шестидесятник, член «Земли и воли». Окончил Михайловское ар­
тиллерийское училище, учился в Гейдельбергском и Цюрихском универси­
тетах. Участвовал в Польском восстании 1863—1864 гг. Во время
Франко-прусской войны 1870—1871 гг. служил врачом-добровольцем в ар­
мии Дж. Гарибальди. Автор монографии «Глухонемые» (СПб., 1907).

² За пределами Западной и Центральной России учебные заведения для
глухих появляются в начале XX в. — Тифлис, Уфа (1902); Томск (1912).

I $се они возникали благодаря частным инициативам и не имели ста­бильной финансовой поддержки от правительства за исключением I к'тербургского и Варшавского институтов. Живя на частные по­жертвования и благотворительные средства ВУИМ, шко­лы испытывали постоянную зависимость, в том числе в выборе целей и содержания обучения, от меценатов. В от-личие от немецких или скандинавских специальных институтов рос­сийские училища не курировались Министерством просвещения и, следовательно, не получали от государства не только материальной, по и административной и методической помощи. На государствен­ном уровне никто не проявил заинтересованности в распространении прогрессивного сурдопедагогического опыта лучших училищ среди других учебных заведений страны, в силу чего научные достижения петербуржцев, москвичей и учителей Прибалтики долгое время оставались недоступными для большинства коллег-сурдопедаго­гов. Каждая школа оказалась вынужденной самостоятельно гото­вить для себя педагогические кадры. Все перечисленные факторы тормозили создание в масштабах страны сети специальных образова­тельных учреждений, соразмерной числу нуждающихся.

И все же экономические и политические реформы делали свое дело. Общественное сознание медленно, но менялось, все больше лю­дей, еще вчера далеких от вопросов специального обучения, оказыва­ются вовлеченными в их решение. Россияне помогают попечителям деньгами, но главное — задумались о гражданском праве глухих де­тей на образование. Доказательством тому служит появление на рос­сийской «карте школ глухих» казачьей станицы Горячеводской.

1 октября 1911 г. отставной урядник казак Иван Сергеевич Кли­мов на собственные сбережения открыл в родной станице¹ класс для глухонемых детей. Что же это был за человек? Военную службу Климову выпало проходить в столице в составе личного император­ского конвоя. Сегодня невозможно установить, какие причины побудили казака задуматься об обучении глухих. Быть может, сопро­вождая императора Александра III в придворное училище, он позна­комился с воспитанниками и решил изменить карьеру, а быть может, повод оказался совсем иным, не это важно. Военный человек, казак из элитного подразделения записался слушателем педагогического курса в Петербургском училище глухих. Парадокс? Но ведь и Гаюи начинал служебную карьеру шифровальщиком в Министерстве ино­странных дел. Правда, в отличие от Гаюи урядник Климов не общал­ся с Ж.-Ж. Руссо и вряд ли читал знаменитые письма Д. Дидро. Как же сумел уроженец кавказской станицы, православный казак Климов сравняться с просвещенными парижанами Дидро, Гаюи, Руссо, Эпе?

Обогнать время, по которому жили земляки-станичники, Кли­мов смог в силу особой гражданской позиции. На проблему обуче­ния глухих, точнее, его отсутствия в границах земель Терского каза­чьего войска урядник взглянул глазами свободного, грамотного

Станица Горячеводская Пятигорского отдела Терской области. Населе­ние области около полутора миллионов. В Пятигорский отдел входило 14 казачьих станиц с населением более 60 000 человек.

фщ,.,*«

человека, гражданина, патриота-государственника. Им двигало не православное благочиние, не протестантское понимание важности обучения грамоте, не просвещенческие идеалы прав личности. При­надлежа к особому сословию, Иван Сергеевич с молоком матери впитал не только чувство преданности царю и Отечеству, но и убежденность в ответной заботе государя о казачестве. Однако на глухих казачат эта забота, как выяснилось, не распространялась.

Живя в родной станице, И. С. Климов, конечно, смотрел на глу­хих детей с присущей русскому человеку жалостью, но после знаком­ства со столичным училищем, тем более после стажировки в нем, представления урядника изменились. В Петербурге он узнал, что, во-первых, глухих детей, как и обычных, можно учить грамоте, во-вторых, что во многих странах их давным-давно учат, в-третьих, глухих давно учат и в России. Если первые два положения могли оказаться для военного человека только любопытной информацией, то третье задело за живое. Казаки, в том числе отцы и братья глухих детей, исправно несут военную повинность, тогда почему государство не предоставляет их глухим сородичам бесплатное школьное обуче­ние, как всем остальным казачатам? Вряд ли И. С. Климов заподо­зрил верховную или войсковую власть в нарушении слова, скорее он предположил, что та просто «не в курсе», и решил исправить поло­жение. Глухота, по мнению Климова, не должна была служить при­чиной лишения ребенка гражданского права на образование.

Располагая статистикой о распространенности глухоты на ев­ропейском континенте, урядник воспользовался опубликованны­ми данными переписи населения 1897 г. и вычислил вероятную численность взрослых глухих в крае, а затем — приблизительное количество таких детей в близлежащих станицах. По мнению об­разованного урядника, в Терской области должно было проживать около 375 глухих детей в возрасте от 7 до 14 лет. По его заявле­нию атаман Пятигорского отдела полковник И. Д. Попов распоря­дился подсчитать истинное число глухонемых детей обоего пола по станицам вверенного ему отдела. Полученная информация (18 человек) не устроила энтузиаста, который сам проехал по ста­ницам и выявил 40 детей с нарушением слуха. Причину несовпа­дения данных И. С. Климов видел в том, «что само население не знает, сколько у них есть всего глухонемых» [19, с. 9].

Не дожидаясь перемен, отставной урядник решает сам взяться за дело и открывает в небольшой саманной избе класс на 11 учеников. Местные власти не мешали, но и не помогали подвижнику, который на личные средства и символическую плату родителей пытался содер­жать частную школу-класс, что оказалось весьма трудно. «Масса глу­хонемых, — с горечью писал Иван Сергеевич, — остается в Терской об -ласти без всякого обучения и призрения. Зародившаяся же школа не в состоянии принимать за такую плату, как указано в этом отчете¹,

¹ За обучение в 1911/12 учебном году взималась плата от 8 до 125 р., с учетом финансовых возможностей родителей. Один ребенок учился бес­платно. Средняя стоимость годовой оплаты 55 р. В 1912/13 учебном году средняя оплата возросла до 140 р.

;| многие родители не в состоянии даже и этой платы вносить. Между прочим, нормальные дети из казачьего сословия обучаются в станич­ных школах бесплатно <...>. Родители глухонемых детей несут все во­енные и общественные повинности наравне с прочими, следовательно, и дети их должны пользоваться такими же правами, как и нормаль­ные» [19, с. 9]. Трудно отказать уряднику в государственном понима­нии права глухого ребенка на образование и юридических основ орга­низации специального обучения.

Список учащихся горячеводской школы указывает на отсутст­вие у И. С. Климова сословных или иных предубеждений при за­числении ребенка в свое учреждение (см. табл. 4). Изначально бес­покоясь о судьбе казачат, урядник-сурдопедагог готов был принимать в школу любого глухого ребенка. Первоначально он на­брал 6 мальчиков и 5 девочек (8 из казаков, двое из мещан, одна — крестьянка). Определяющим являлся не пол, вероисповедание или происхождение, а гражданское право глухого на образование.

Успехи, которых удалось достичь за короткий первый учебный год (с 1 ноября 1911 г. по 1 мая 1912 г.), педагог описывал так: «По­ставлено 26 звуков и более 150 понятий (слов). Звуки и слова глухо­немые дети могут говорить сами и понимать их у говорящего лица по движению губ и языка, а также прочитывать по букварю и напи­сать их. Кроме того, они научились считать устно и письменно до де­сяти и записывать формулы на сложение и вычитание в пределах де­сяти» [20, с. 2]. Допустимо предположить, что лучшие показатели обеспечили оглохшие и слабослышащие дети, тем не менее успех обучения не вызывает сомнения. В конце учебного года педагог про­пел «публичное испытание глухонемых». Трудный для детей и учи­теля экзамен Иван Сергеевич организовал сознательно, дабы, как он сам пишет: «Убедить присутствующую публику, что глухонемые обучаются в училище всем тем предметам, каким обучаются и слы­шащие дети в народных школах, чтобы все, как сами родители глухо­немых детей, так и местное население, относились бы к обучению глухонемых с сочувствием, вниманием и доверием, так как в начале, при открытии этого училища, многие не обращали на это никакого внимания, а некоторые по своему незнанию относились с каким-то недоверием, говоря, что для глухонемого разговорная речь недоступ­на и всякое другое обучение для него лишнее» [20, с. 4].

Поставленной цели подвижник отчасти достиг, к его детищу и Попыткам обучения глухих стали относиться с большим внимани­ем. В ноябре 1912 г. училище посетил начальник Терской области ('. 11. Флейшер, засвидетельствовавший успехи учеников и свое удовлетворение записью в школьной книге отзывов. Заинтересо­ванное отношение к училищу атаман подтвердил приказом по Терскому казачьему войску и но области (№ 1854 от 21/31 декаб­ря 1912 г.). Приказ отмечал «результаты громадной работы г. Кли­мова, организатора и учредителя школы, вложившего свое сердце И душу в дело обращения обиженных природой несчастных в ра­зумные и сознательные существа» и содержал поручение «млад­шему помощнику доложить свои соображения, чем может прийти на помощь горячеводской школе глухонемых войско» [20, с. 4—5].

1ЛА- '

Таблица 4

Список учеников горячеводской школы (отчет за 1912 г.)¹

Фамилия, имя и отчество	Время поступ­ления в школу	Возраст	Сословие	Причина глу­хоты и время наступления ее	Способности	Плата за обучение и содержание (р.)
1. Блажко	28.10.1911		ка-	Восп. головного	хор.
Иван			зач.	мозга на 4-м го-
Романович				ду от рождения
2. Танько	18.10.1911		ка-	Восп. мозговых	хор.
Илья			зач.	оболочек на 1 -м
Васильевич				году от рожде­ния
3. Гринев	30.10.1911		ка-	Врожденная	хор.
Анатолий			зач.
Дмитриевич
4. Сигида	2.11.1911		ка-	От испуга пара-	слаб.
Николай			зач.	лизован лаби-
Акимович				ринт слухового органа на 2-м году
5. Шипова-	2.11.1911		ка-	Врожденная	хор.
лова Мария			зач.
Игнатьевна
6. Стогнева	6.11.1911		крест.	Восп. мозговых	хор.
Татьяна Мо-				оболочек го-
исеевна				ловного мозга на 2-м году от рождения
7. Макаренко	12.11.1911		ка-	Врожденная	сред
Анна Иванов­на 8. Ромашен-			зач.
11.11.1911		ка-	Тиф на 4-м го-	хор.
ко Семен			зач.	ду от рождения
Иванович
9. Ходин	6.12.1911		ка-	Поражен слухо-	сред
Иван Федо-			зач.	вой нерв на 2-м
рович				году от рожде­ния. Громкую речь слышит

¹ В школы глухонемых, где метод обучения устный, обыкновенно принима­ются дети не старше 10—12 лет; здесь же дети принимались и старше этого воз­раста потому, что не находилось учеников с определенным возрастом, за кото­рых родители могли бы хотя что-нибудь внести за обучение и содержание. [19]

Продолжение

10. Дятлова	13.12.1911		мещ.	Восп. головного	слаб.
Александра				мозга на 2-м го-
Терентьевна				ду от рождения
11. Морозо-	10.02.1912		мещ.	Тиф на 6-м году	сред
ва Александ-				от рождения,
ра Констан-				есть речь, но
тиновна				произносит не­понятно

Короткая история уникальной станичной школы весьма поучитель-I га. Не начнись через полгода мировая война и не случись все то, что за ней последовало, убеждены, в скором времени сначала в одном округе, а затем во всех казачьих землях сумели бы решить вопрос об обучении глухих, слепых и умственно отсталых детей. В пользу этого сообра­жения говорит и настойчивость урядника И. С. Климова, и быстро до­стигнутое им взаимопонимание со станичниками, и ясная позиция командующего Терского казачьего войска С. Н. Флейшера. Напомним, в Новочеркасске, на территории Донского казачьего войска, несколько раньше княгиня К. М. Святополк-Мирская и местное Попечительство о бедных учредили школу-приют для глухих детей (1886).

Почин отставного урядника И. С. Климова, одобренный казака­ми и высшим военным руководством, можно оценивать как свиде­тельство происходящих перемен в гражданском сознании россиян. Речь идет уже не о столичных жителях, не о людях, ориентирован­ных на западную культуру и европейскую систему ценностей, а о представителях «народа» («низов», «почвы»).

Да, к началу XX в. (1902) ведущими и наиболее крупными спе­циальными заведениями для детей с недостатками слуха остава­лись старейшие училища Петербурга, Варшавы и Москвы (см. табл. 5). Тем не менее не стоит недооценивать темпы и географию развития сети в целом.

Таблица 5 Ведущие российские учебные заведения для глухих (по состоянию на 1902 г.)

Наименование заведения	Число учащихся	Число педа­гогов	Число клас­сов и отде­лений	Годовой бюджет (в р.)
Александро-Мариин-ское (С.-Петербург) училище ВУИМ				118 000
Варшавский институт глухонемых и слепых (Министерство народ­ного образования)				72 000
Арнольдо-Третьяков-ское училище (Москва)				73 500

'

Дабы осознать дистанцию между старейшими училищами и прочими, достаточно сравнить численность воспитанников и педа­гогов столичных школ с показателями заведений, следующих за ними. Новочеркасская школа в отчетный год имела 62 ученика и 5 педагогов, казанская — 61 ученика и 6 педагогов, их годовые бюджеты соответственно равнялись 7000 р. и 2200 р. Мы созна­тельно сопоставляем бюджеты, так как качество обучения в значи­тельной мере зависело от объемов финансирования, а оно, в свою очередь, измерялось щедростью учредителей и попечителей. Ины­ми словами, глухие дети, проживающие в разных территориях Российской империи, не могли надеяться (тем более претендо­вать) на равные условия обучения и содержания. Тем не менее очевидна динамика процесса развития сети специальных учрежде­ний, которые в известной мере управлялись и координировались Попечительством государыни императрицы Марии Федоровны о глухонемых.

Есть все основания полагать, что со временем Россия неминуе­мо пошла бы по европейскому пути создания государственных специальных учебных заведений. Число региональных отделений попечительства стремительно росло, ширились ряды состоящих в них активных членов, жертвователей на дело обучения неслыша-щих, появлялись школы нового типа, отвечающие духу либераль­ных реформ. Особого внимания заслуживает Мариинская Алек­сандровская школа-хутор (1903).

Оригинальная модель учебного заведения «школа-хутор» воз­никла вблизи города Александровска¹ Екатеринославской губер­нии благодаря энергии и душевной щедрости небольшой группы подвижников. Школа-хутор (сегодня она определялась бы как учебно-производственный комплекс) занимала 11 гектаров пода­ренной и 40 гектаров арендуемой земли, где разместились учеб­ный, спальный и медицинский корпуса, церковь, хозяйственный блок с пекарней, баней и прачечной. Школа обустроила большое учебно-подсобное хозяйство, куда входили сады, огороды с парни­ками, пасека, молочная и свиная фермы, опытные поля и даже сельскохозяйственная метеорологическая станция, а кроме того, мастерские для обучения столярному, токарному, переплетному делу, вязанию и рукоделию.

Отчет учителя А. А. Мальцева о состоянии сельского хозяйства читается как гимн свободному фермерству, опирающемуся на агро­номическую науку. За сезон воспитанники-хуторяне под руководст­вом педагогов собирали со своих земель около Ют озимой и 8,5 т яровой пшеницы, 1,5 т ячменя, выращивали арбузы, дыни, баклажа­ны, огурцы, капусту, зелень, обеспечивая себя и персонал хлебом, овощами и фруктами полностью. Имела школа и теплицу-оранже­рею, что позволило организовать цветоводство, выращивать на продажу розы. Рациональное землепользование осуществлялось с помощью Харьковского агрономического бюро, с которым школа заключила договор. Для обработки земли, сбора урожая хуторяне

Ныне г. Запорожье Днепропетровской обл., Украина.

располагали самым современным инвентарем и достаточным тех­ническим парком.

Хозяйство держало много скота и птицы, до сотни свиней, 12 лошадей, столько же коров, обеспечивая себя полностью моло­ком и мясом. Ферма постоянно пополнялась животными элитных пород (коровы голландской и симментальской породы, свиньи йорк­ширской породы, плимутрокские и итальянские куры), вызывая за­висть и интерес у местных жителей.

Со временем в целях экономии средств на ремонт одежды и обуви, а также ради обучения воспитанников ремеслу школа при­гласила профильных мастеров и придала им в помощь учащихся.

В 1908 г. усилиями регионального отдела попечительства, при активной поддержке уездного земства, училище получило неболь­шой участок земли на побережье Черного моря в Евпатории и орга­низовало там школу-санаторий на 30 мест.

Благодаря энергии, разумному ведению хозяйства, коммерческой жилке администрации и пожертвованиям жителей губернии за 5 лет школа увеличила свой капитал с 300 р. (1903) до 186 000 р. в Алексан­дровском и 173 000 р. в Евпаторийском отделениях (1908)¹.

Активность и целеустремленность Александровского отдела попечительства и коллектива учебного комплекса вызывают вос­хищение, тем более что рождение и становление школы пришлись на драматический отрезок времени в отечественной истории. «В 1904 г. началась война с Японией, в 1905 г. пронеслись широ­кой волной народные волнения с забастовками и еврейскими по­громами, каковые бедствия, естественно, прежде всего самым пагубным образом отразились на благосостоянии всех благотвори­тельных учреждений вообще. <...> В особенности тяжелым годом явился 1906 г. <...> Школа в Александровске была временно с июня по 15 сентября закрыта, деятельность отдела приостанов­лена, и мало было вероятия на возрождение этого симпатичней­шего учреждения. Причиной явились последствия 1905 г.», — от­мечено в отчете отделения, представленного в попечительство и 1908 г.

ВУИМ почти не помогал школе-хутору. Первоначально выде­лив пятитысячный кредит под процент, Попечительство пообеща­ло школе 80 000 р., но слово не сдержало. Пытаясь выбиться из долгов, отдел устраивал лотереи, распродажи, обращался за по­мощью к населению.

Заметим, рабочие Екатеринославской губернии обратились к собратьям с воззванием отчислить от своих заработков средства в пользу школы. Сумма отчислений составила 495 р.! Знакомство С финансовым отчетом (1907) позволяет понять, что школа-хутор выжила в трудные времена и продолжала крепнуть не только бла­годаря пожертвованиям, но и рачительному ведению хозяйства, грамотному использованию имеющейся недвижимости, земли, тех­ники, а также труду учащихся и педагогов.

Отчет Александровского отдела попечительства государыни императ­рицы Марии Федоровны о глухонемых за 1907 год. — Александровск, 1908.

Подведем некоторые итоги. Хронологическое сопоставление развития сети учебных заведений для глухих на Западе и в России окажется явно не в пользу последней. В 1907 г. в Российской им­перии действовало 61 заведение для глухонемых, в том числе 7 приютов. В 50 школах, училищах и 4 учреждениях смешанного типа (для призрения и обучения) насчитывалось чуть более 2200 учеников и примерно 350 педагогов.

Анализируя приведенные статические данные как реальный итог вековых (1806—1907) усилий соотечественников в деле орга­низации обучения глухих детей, доктор П. И. Якобий приходит к неутешительным выводам: «Положение дела образования глухо­немых продолжает оставаться очень печальным. 2200 учащихся и призреваемых составляют едва 6% по отношению к числу глухоне­мых школьного возраста» [35, с. 110]. И правда, на фоне успехов за рубежом картина выглядела удручающей. К началу XX столетия ряд североевропейских стран (Нидерланды, Дания, Швеция, Норве­гия, Бельгия, Германия) сумел охватить школьным обучением бо­лее 85% глухих детей, проживающих на их территориях. На этом фоне российские 6% — показатель мизерный, казалось бы, не только у современника событий доктора П. И. Якобий, но и у нас, потом­ков, есть все основания для нелицеприятной критики пассивности властей. Вместе с тем картина выглядит неутешительной, если со­поставлять факты российской и западной жизни по хронологиче­скому принципу. Но стоит разместить те же факты на шкале перио­дизации, как мы увидим несколько иную картину. И упомянутые европейские страны, и Россия в конце XIX — начале XX в. пребыва­ли в границах одного и того же третьего периода эволюции отноше­ния и соотносящегося с ним первого этапа строительства системы специального образования для глухих детей, однако проживали раз­ные его стадии. Страны Запада накануне Первой мировой войны уже завершали строительство национальных систем специального образования, тогда как Российская империя находилась в стадии активного созидания. Страна вошла в общеевропейский поток и не была в нем аутсайдером, если сопоставлять факты европейской и отечественной истории, соответствующие началу третьего периода эволюции. Более того, в России складывалась незнакомая Европе демократическая традиция в организации обучения глухих: ни пол ребенка, ни его сословная, религиозная или национальная принад­лежность не имели решающего значения при приеме в учебное за­ведение. Вынужденный опыт обрел черты традиции в конце XIX — начала XX в., возможно, потому, что уходила она своими корнями в исконные русские православные идеалы благочестия, жалости и сострадательного отношения к детям, обиженным судь­бой. То, что не допускалось при организации обучения здоровых де­тей, становится дозволенным и одобряемым в организации обуче­ния детей, страдающих не по своей воле.

При благополучном стечении исторических обстоя­тельств Россия эволюционным путем в относительно короткий срок, несомненно, смогла бы войти в число стран, задающих тон в деле обучения глухих, к тому были все предпосылки.

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

Обучение слепых набирает темп (1881-1917)

Подлинное развитие сети учебных заведений для слепых детей начинается со дня официального утверждения устава и состава Попечительства о слепых¹ (13 февраля 1881 г.). Обращаясь сегод­ня к сформулированным тогда «Основным началам для деятель­ности попечительства», мы должны признать прогрессивность это­го документа. Своей главной целью попечительство определило: «а) призрение, воспитание, обучение слепых детей и подготовле­ние их к самостоятельной деятельности; б) попечение о взрослых слепых посредством помещения их в заведения, в которых они могли бы изучать доступные для них ремесла, а также поддержка семейств их и тех лиц, которые взяли бы их на свое содержание, или же посредством помещения в богадельни и т. п. учреждения неспособных к труду, слабых и престарелых» [18, с. 139].

Попечительство (частное, по сути, учреждение) находилось под покровительством престола и входило со своими отделения­ми, комитетами, приютами и училищами в число благотворитель­ных организаций ВУИМ. За тридцать лет деятельности попечите­льство превратилось в весьма разветвленную структуру, чей центральный аппарат — почетные и действительные попечители, учредители, соревнователи и сотрудники — превышал 1600 чело-иск, еще 6000 обслуживали региональные отделения и комитеты. Только за 1910 г. штат общественной организации вырос почти на полторы тысячи функционеров и составил 8011 человек. Филант­ропия среди богатых людей становилась престижной, движение активной благотворительности в поддержку незрячих ширилось.

Весьма обширный список почетных членов попечительства (31 человек) включал императора и членов царской семьи, иерар­хов церкви, сенаторов, знатных и богатых филантропов. Составы местных комитетов и отделений также выглядели весьма предста­вительно², в то же время устав допускал участие в их работе «лиц обоего пола, всех состояний и званий, содействующих его цели взносами или личным трудом». Так что, несмотря на наличие в со-

¹ Полное официальное название Попечительства о слепых — «Состоящее
под августейшим покровительством государыни императрицы Марии Федо­
ровны попечительство императрицы Марии Александровны о слепых».

² Упомянем лишь некоторые имена представителей знатных русских ро­
дов: князья А. Д., А. Н. и П.С.Оболенские, В. Н. Аргутинский-Долгоруков,
В.Д.Голицын, графиня А.И.Шувалова, графы И.И.Воронцов-Дашков,
Г. Л. Милорадович, М.М.Толстой. В попечительстве состояли сенаторы
С. Ю.Витте и К. П. Победоносцев, мргогие церковные иерархи: митрополит
Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний, архиепископы Иркутский и
Верхоленский Тихон, Ярославский и Ростовский Тихон, епископы Минский
и Туровский Михаил, Можайский Порфений, Пермский и Соликамский
Иоанн, Полтавский и Переяславский Илларион, Самарский и Ставрополь­
ский Гурий, Якутский и Вилюйский Никанор, Смоленский и Дорогобуж­
ский Феодосии.

ставе попечительства ряда светских и церковных вельмож, оно являлось достаточно демократичным сообществом. Всего на тер­ритории империи в упомянутом 1910 г. действовало 36 отделений и комитетов¹. Попечительство курировало 66 заведений: 21 глаз­ную лечебницу, 10 общежитий для слепых работников и работниц, 2 ремесленных училища (мастерских), 8 убежищ для престарелых и не способных к труду, приют для малолетних и умственно от­сталых. Ему также подчинялось 24 училища для слепых детей (см. табл. 6).

Таблица 6

Развитие сети учебных заведений Попечительства о слепых ВУИМ (по состоянию на 1 января 1910 г.) [18]

№ п/п	Название училища	Год осно­вания	Число уч-ся	Окон­чили курс
	Санкт-Петербургское Александ-ро-Мариинское
	Ревельское
	Киевское
	Казанское
	Костромское им. Б. К. Кукеля
	Харьковское
	Воронежское
	Одесское
	Пермское
	Московское (мужское)			—
	Смоленское (мужское)			—
	Саратовское (мужское)			—
	Самарское
	Тульское (женское)

¹ Астраханское, Бессарабское, Виленское, Владимирское, Вологодское, Воронежское, Вятское, Гомельское, Елабужское, Иркутское, Кавказское, Ка­занское, Киевское, Костромско-Ярославское, Минское, Московское, Одес­ское, Оренбургско-Тургайское, Орловское, Пермское, Подольское, Полтав­ское, Псковское, Ревельское, Самарское, Саратовское, Смоленское, Тверское, Тульское, Туркестанское, Уфимское, Харьковское, Черниговское, Якутское, Ялтинское, Ярославское.

Продолжение

№ п/п	Название училища	Год осно­вания	Число уч-ся	Окон­чили курс
	Тверское (мужское)			—
	Тифлисское
	Черниговское (закрыто в 1910 г.)
	Иркутское им. И. С. Хаминова
	Полтавское (женское)
	Владимирское им. А. Л. Лосева
	Елабужское (мужское)			—
	Минское (мужское)			—
	Каменец-Подольское (мужское)			—
	Вологодское (мужское)			—
Итого:

По преимуществу училища для незрячих открывались в губерн­ских и уездных городах Центральной России¹, Малороссии², по одной школе действовало на Урале (Пермь), в Сибири (Иркутск), Прибалтике (Ревель), на Кавказе (Тифлис) и в Минске. Из 24 учебных заведений 15 принимало лиц обоего пола, 8 — исклю­чительно мальчиков, 2 — девочек. Всего на начало 1910 г. в них обучалось около тысячи человек (примерно две трети — мальчи­ки). В предшествующем 1909 г. губернские училища приняли 138 детей, выпустив 45 человек по завершении полного курса, (ежегодно многие выбывали из школ, так, в 1909г. 43 ребенка были отчислены или выбыли, не окончив курса, 11 детей умерло.)

Напомним, открыв в 1881 г. частную и единственную на тот момент в России школу для слепых детей, К. К. Грот смог принять В нее десятерых. По прошествии тридцати лет число незрячих уча­щихся достигло в империи тысячи. Безусловно, для страны с мно­гомиллионным населением показатель скромен, но нельзя не заме­ним) темпа роста и неуклонную тенденцию развития сети специальных школ. Накануне Октябрьской революции в стране существовало 35 учебных заведений для слепых детей.

¹ К 1910 г. школы для слепых имелись в следующих городах европейской
части империи: Владимир. Вологда, Воронеж, Елабуга, Казань, Кострома, Мо­
сква, Самара, Саратов, Смоленск, Санкт-Петербург, Тверь, Тула.

² Каменец-Подольский, Киев, Одесса, Полтава, Харьков, Чернигов.

Численностью педагогов и учеников учебные заведения отли­чались друг от друга, преобладали маленькие школы, где один-два учителя вели один-два класса (Вологда, Елабуга, Каменец-Подоль­ский, Полтава, Ревель, Тула, Тифлис). Число учащихся в боль­шинстве школ колебалось от 30 до 70 человек. Наиболее крупным и известным оставалось петербургское Алексаидро-Мариинское училище, ни в чем не уступавшее европейским.

К началу 1910 г. главное училище России насчитывало 112 уча­щихся, но только 29 из них были жителями столицы, прочих же ин­тернов собрали из разных российских регионов.

Не менее пестрым выглядел сословный список учащихся, так, в 1902/03 учебном году в Петербургском училище обучалось детей:

крестьян 71 духовного звания 3

военных 17 казаков 2

мещан 17 питомцев Воспитательного дома 1

дворян и чиновников 5 иностранцев 1

По прошествии столетия придворное училище перестало комп­лектоваться преимущественно сиротами из приютов ВУИМ, более половины воспитанников теперь составляли крестьянские дети, а также чада мещан и военных (по преимуществу солдатские из военных поселений). Случись Гаюи приехать в Россию на столе­тие позже, он вновь не набрал бы достаточного числа учеников из семей благородных сословий. Можно предположить, что незрячих детей из аристократических или богатых семей учили на дому си­лами отечественных или иностранных гувернеров, и потому не­многие дворянские отпрыски попадали в училище. Кроме того, глазным болезням чаще подвергались выходцы из бедных семей.

Обрапддет на себя внимание демократичность попечителей и администрации училища в вопросах комплектования. Оценивая причины подобного либерализма, не забудем традиционную нелю­бовь знати отдавать детей в государственные школы, а также жгу­чее желание монарха и его ближайшего окружения иметь училище для слепых в столице. Иначе говоря, специальная школа для не­зрячих в Петербурге существовала не столько благодаря обще­ственному альтруизму и христианскому милосердию горожан или столичных властей, сколько подчиняясь бюрократическим прави­лам империи. Монарх повелел школу открыть, ее и открыли, а так как из-за непопулярности идеи обучения незрячих у «благород­ных» петербуржцев не сыскали достаточного числа детей дворян и чиновников, то укомплектовали заведение детьми «подлого» со­словия. Не разделяя западные либеральные идеи, более того, осуж­дая их, императорская семья вкупе с представителями высшей знати заложила в сердце самодержавной империи либерально-демократи­ческий оазис. И к этому духовному источнику потянулись участ­ливые и деятельные врачи, педагоги, меценаты, формируя новую модель социальной опеки и обучения слепых.

С конца XIX в. Александро-Мариинское училище структурно состояло из трех отделений. Подготовительное отделение де­лилось на младшие и старшие классы. Детей этого отделения обу-

о::,;;-,4:):|

■:■■■,■ /,::■: Л.:■ " У)
■ж, фЛ$	-.''Л. -^г-^

■ ■. *

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

*.<*

«с/

О.'

ь-

Улеаборго

Васа

Рулу.

Куопио о

₀ Архангельск

Ч>

§

СТОКГОЛЬМ

Петрозаводск

АбО,'Л~,/■'
^ ® Гельсингфорсо™ ^,Ьы(:)§^рг

^Ъ^Мз Ревель __® С.-ПВТЕРЁУРГ

эстлянда?.. (Х'Хп /'"

Вологда'

о Вятка

*•% 5 о Новгород

. гл^⁴ „ ^4.й„^ >. Псков/,'"' Ярославль _Л\Щ)

Цитава*⁵^■ /.),^.,,•'--" (^Т^-. ° Г Кострома

\ ~'^Х-<>! ~.,~. / ТверЬ§^«\ ;^„_Г"^...^;.~.'¹'~.Ч~С^

Ж

'... %-..К08Н0 " ->.. ' '>-,_.-: Ч; //^\' "1 оС^Й) ' О- •'«'-"

Казань

Р л/а и * */ ° ' "гЗильно< ^Витеб'^;|<^ >^^®Ж.Владимир^чНиж.,?"-оСувалки А ' ^Р1 о^Ф.'/ МОСКВА ^--_к Новгород %оцк^"Т³\'~'^' /,-_чС о(Т22Г> Смоленск-Кайуд»--> $& (9^й"' -1 I Гродно '_Ми^<р \ ', ^4р_тл_по Рязань, I '-' ■ \

Варшава

Самара

ч МИНСК _{;Могилев};,_, (^рТул^а •-.;-

,"~ 1 "^ / ' - * / - ~ \ • " " ~ * > [ ** *- •* * 11ВНЗЗ „

''"';-' \ 1. Орел о,\ ..^^х'~ ₀ ^чч,-9""

"РадЗи

ЧЛюблин

Житомир о^ч о(ТзТ5 ^! '* 1 1 <•' ^Чч- т

АВСТРО-ВЕНГРИЯ

Каменец-^Киев Полтава %Щ>..' >/'

Царицын

д-Подольскии,(Ж)° '-Харьков " '

Гтр⁴^-. ^ч С/.,•" Екатер'инбслаа <■

" ЙЛиинев_ Н (г$ 0 Р,9 С &%ТГ'' ' Лпо»^ ]

.

> '.- Новочеркасск Екатеринодар

Херсон

.эдесса Симферополь о

^-Т Р У М1* АгЯ % '■»--.. ®БУХАРЕСТ

Астрахань о

'₀Ставрополь4=—

Владикавказ Тифл'ие-аЙ1в;

Х<Ш),*>' -Ела^уй?, Пермь