Глава 44. Большой пруд посреди Центрального парка в Нью‑Йорке облепили гомонящие дети

Большой пруд посреди Центрального парка в Нью‑Йорке облепили гомонящие дети. Группа подростков, столпившихся у каменной статуи неопределенной половой принадлежности, пускала парусные кораблики. Сегодня день был ветреный, и игрушечные яхты бодро рассекали волны игрушечного океана, к радости юных зрителей.

Встреча была назначена на двенадцать – как раз у Сурикова был обеденный перерыв между заседаниями, и он смог вырваться из зала заседаний на час‑полтора. Варяг внимательно разглядывал проходящих мимо него мужчин средних лет, надеясь определить россиянина по походке, одежде и обуви. Он почему‑то не сомневался, что Суриков обязательно придет.

Вчера он позвонил ему в гостиничный номер и представился, назвавшись Ярославом Малышевым, оператором Российского телевидения, который якобы привез для Леонида Сурикова посылку из Москвы. Суриков не удивился и сам предложил место и время для встречи. Судя по голосу, Леонид Аркадьевич был изрядно пьян.

Но Варяг быстро отрезвил его, сообщив в завершение разговора, что в посылке очень важное письмо, касающееся его, Сурикова, прежнего места работы.

Он сидел на скамейке у пруда и размышлял о Сурикове. В его представлении это был простой служака, добросовестный чиновник, которому дали задание, и он его с усердием выполнил, не получив за работу никакого поощрения, кроме командировки в другое полушарие.

Наконец в пять минут первого на аллее показался высокий мужчина в легком сером плаще. Он шел нетвердой походкой то ли очень уставшего, то ли не вполне здорового человека и был глубоко погружен в свои мысли. Варяг поднялся ему навстречу и шагнул вперед.

– Леонид Аркадьевич!

Мужчина удивленно встрепенулся.

– Вы Ярослав Иванович? – Он протянул руку. Варяг пожал ее, едва ощутив слабое ответное пожатие.

– И что за письмо? – равнодушно поинтересовался Суриков, скользнув потухшим взглядом по лицу незнакомца.

– Давайте присядем, – предложил Варяг. Суриков безвольно опустился на скамейку, распахнув полы плаща.

– Присели. Так что за письмо? – повторил Суриков.

– У меня нет никакого письма, Леонид Аркадьевич. У меня есть вопросы.

Бывший заместитель генерального директора «Гос‑снабвооружения» поднял на собеседника глаза. В них вдруг вспыхнул огонек.

– Я, кажется, знаю, кто вы, – почти прошептал Суриков. – Вы Игнатов.

– Как вы догадались?

– Я видел ваши фотографии. Вы изменились, но не настолько, чтобы вас было не узнать. Позвольте, а мне говорили, что вы… – тут Суриков осекся. – Да нет, неважно. Что вас интересует? Хотя… – Он махнул рукой. – Тут и так ясно что – андоррские счета.

– Вы ими занимались? – Варяг поймал себя на мысли, что не испытывает к этому истерзанному алкоголем и, вероятно, душевными терзаниями мужчине никаких враждебных чувств. Скорее, сострадание.

Суриков кивнул. – По поручению Александра Ивановича Сапрыкина. Мне пришлось немало потрудиться… Хе‑хе… – Суриков издал хриплый нервный смешок.

– Но все же я их нашел. Мне ваша бухгалтерская документация снилась по ночам.

Деньги уходили из Москвы в Латвию и Белоруссию, оттуда в Лихтенштейн, а уж оттуда по десяткам каналов – в Андорру и оседали на счетах пяти тамошних банков. Здорово придумано. Жаль, не удалось в эту самую Андорру съездить – говорят, чудесной красоты место в горах… Горная республика. Сапрыкин – тот ездил, и не один раз.

– Кто такой Сапрыкин? – спросил Варяг. Эту фамилию он слышал впервые.

Суриков тяжело вздохнул:

– Поищите в администрации президента России. Александр Иванович Сапрыкин – большой маленький человек…

– А когда вы нашли деньги… – продолжал Варяг.

– …то ими сразу же занялся Сапрыкин. Он меня отстранил от этой операции. Я не в курсе, куда и, главное, как он их перевел… Счета в Андорре ведь были номерные. Там надо было знать коды доступа… Но думаю, Сапрыкин это выяснил по своим каналам.

– Каким образом вы узнали, что это за деньги? – вдруг спросил Варяг. Он, кажется, догадался, с чем связана нервная запойность бедняги Сурикова: когда тот понял, что с его помощью были украдены миллиарды русского воровского сообщества, им овладел животный страх за свою жизнь.

– Совершенно случайно. Я услышал телефонный разговор Сапрыкина с одним человеком.

– С кем?

– Не знаю. Сапрыкин разговаривал при мне по мобильнику и назвал его только один раз… Тот человек ему позвонил во время нашего разговора…

– В офисе «Госснабвооружения»? – недоверчиво спросил Владислав.

– Нет, – покачал головой Суриков. – У него на даче в Жуковке… Он назвал того человека «Евгений Николаевич».

Евгений Николаевич Урусов! Так, значит, Сапрыкин лично давал указания Урусову! Генерал милиции был для него только прикрытием…

– Так. И что дальше?

– Он спросил у этого самого Евгения Николаевича, может ли тот гарантировать… не помню точно… словом, может ли он увести воров… вот так он и сказал: воров… на ложный след.

– В каком смысле? – решил уточнить Варяг. Суриков пожал плечами:

– Не знаю. Очевидно, чтобы воры не заподозрили Сапрыкина в… воровстве!

– Суриков слабо хохотнул, оценив свой каламбур. – Это все, что мне известно. – Он поднял на Варяга мутный взгляд. – Скажите, а вы… тоже из них?

– Из них, – кивнул Варяг.

– Вы меня убьете? – Суриков задал вопрос с равнодушной обреченностью.

Владислав положил руку ему на плечо, слегка похлопал и тихо, но твердо сказал:

– Ничего не бойтесь. Вы перед нами ни в чем не виноваты. Вы просто сделали свою работу. Но если Сапрыкин или связанные с ним люди узнают о нашей с вами встрече, они вас точно убьют! Так что будьте осторожны.

Суриков поднялся со скамейки и, не попрощавшись, неторопливо зашагал прочь.

Вечером Варяг вышел прогуляться в сквер около дома и, когда улица опустела, зашел в телефонную будку и связался с Москвой.

– Закир! – негромко произнес он. – Это Варяг. Мне стало известно, кто увел общак. Надо собирать большой сходняк. Передай ворам, если они заинтересованы в том, чтобы вернуть общак, пусть дадут мне знать. На следующей неделе я возвращаюсь в Москву!

Поднимаясь в лифте на пятнадцатый этаж, он думал, что дело даже не в пяти миллиардах. Дело в принципе. Еще никому и никогда не удавалось обвести Варяга вокруг пальца. «Я тебя, Сапрыкин, из‑под земли достану. Ты принесешь мне эти пять тонн лимонов в зубах», – зло прошептал Владислав, отпирая ключом дверь.

* * *

Девушка– пограничница за толстым стеклом внимательно изучила его паспорт, сверилась со своим всезнающим компьютером и энергично проштамповала «въезд».

Владислав дождался Лену с Лизой, и они втроем пошли к резиновой ленте‑змейке искать свой багаж.

На выходе из таможенной зоны было столпотворение. Встречающие трясли букетами цветов, сотовыми телефонами, махали руками, улыбались, возбужденно кричали. Но на мужчину в сопровождении девушки лет двадцати пяти и шестилетней девочки никто не обратил внимания. Зато как только они вырвались из жужжащей толпы, к ним сразу подкатили четверо крепких ребят с одинаковыми значками «ТАКСИ» на рубашках.

– Машина до Москвы недорого! Низкий тариф! – наперебой стали предлагать они, заглядывая приезжему в глаза.

Варяг решительно помотал головой и, мягко отстранив «таксистов», двинулся к выходу. Его никто не встречал у выхода из таможенной зоны, но он дал такие инструкции Чижевскому: Варягу не хотелось привлекать ничьего внимания к своей персоне.

Он вдруг невольно вспомнил свое возвращение сюда, в международный аэропорт Шереметьево, три года назад, когда его оттерли от встречавших телохранителей переодетые менты, подбросили в карман плаща наркотики и чуть не повязали в кабинете дежурного милиционера… как его там звали… Тогда ему удалось спастись: он убежал из ментовской «Волги», плутал по лесу и приехал в Москву, переодевшись каким‑то бомжом. И вот он снова прилетел из Америки в Шереметьево. История повторяется, хотя и не дословно. Второй раз он не даст себя одурачить. «В этой истории, – подумал Варяг, – будет новый поворот».

Проходя мимо газетного киоска, Владислав остановился на секунду и купил свежий номер «Известий». Его внимание привлек крупный заголовок на первой полосе: «Загадочная смерть чиновника». Он пробежал глазами заметку: «Вчера, 14 августа, на своей даче под Москвой покончил с собой сотрудник одного из управлений ФСБ Николай Иванович Соколов. Самоубийца произвел себе в рот выстрел из крупнокалиберного ружья. По сообщению информированных источников в МВД, против Н. Соколова недавно было возбуждено уголовное дело по подозрению в соучастии в финансовых махинациях, связанных с нецелевым использованием транша МВФ».

Варяг не знал, можно ли верить этому сообщению. Возможно, кто‑то опять затеял двойную игру. Но с кем? С ним, или с ворами, или с новым президентом?

Видно, у Николая Ивановича очень высокие покровители в МВД, если ему удалось инсценировать ни много ни мало собственное самоубийство. Вот только зачем? Но придумано классно: выстрел в рот из крупнокалиберного ружья – это значит, что голова «самоубийцы» разлетелась вдребезги, как упавший с грузовика арбуз.

Хоронить, значит, будут в закрытом гробу – чтобы, не дай бог, родственники и знакомые не обнаружили подмены… Ну и махинаторы? Но быть может, это сообщение – правда. Тогда, возможно, от Николая Ивановича решили избавиться. Кто?

Сапрыкин?

Владислава не особенно интересовали обстоятельства инсценированного самоубийства эфэсбэшника. Его интересовал живой Сапрыкин, которого теперь надо найти во что бы то ни стало.

Автоматические стеклянные двери аэровокзала с шипением разъехались и выпустили трех прибывших из Нью‑Йорка пассажиров под низкий бетонный козырек.

Оказавшись на улице, Варяг сразу ощутил прохладу, предвещавшую скорую московскую осень.

– Не холодно? – участливо спросил он, обернувшись к своим спутницам. – Середина августа, а уже как будто лето кончилось.

– У нас всегда так: лето начинается в июле, а заканчивается в первую декаду августа, – попробовала пошутить Лена, но печальный голос выдал ее далеко не веселое настроение.

– Ты что? – Владислав даже остановился. – Чего куксишься?

Лена посмотрела на него печальными серо‑зелеными глазами и тихо ответила:

– Я боюсь.

Он поставил оба чемодана на асфальт и прижал ее к себе:

– Ну все, все… Ничего не бойся. Теперь все будет по‑другому.

Но он понимал, что слова утешения не возымеют действия. Лена боялась.

Четырехмесячное пребывание в страшном следственном изоляторе в Волоколамске оставило неизгладимый отпечаток на ее душе. Ей по‑прежнему снились кошмары, ее мучили ужасные видения, а все тело, избитое, истерзанное, изломанное тюремными насильниками‑извергами, болело так, словно в нем не осталось ни одной целой косточки. Варяг, наблюдая за ней все последние месяцы, сильно переживал. Не раз и не два у него возникало желание отдать приказ убить Урусова, невзирая на то что генерал‑полковник МВД, до сих пор сидящий под замком в подвале дома Медведя в Кусково, был очень ценным заложником и его следовало беречь как зеницу ока.

Варяг пока не знал, какую пользу Урусов может сослужить, но интуитивно понимал, что немалую.

К дверям терминала со свистом подкатил черный джип «мерседес» и притормозил около Варяга. Он заглянул в салон: за рулем сидел улыбающийся Сержант.

– Вот это сюрприз! А Чижевский обещал прислать Зверька. Привет, Степан!

– весело поприветствовал его Варяг. – Ты откуда свалился? Я тебе на сотовый раз десять звонил из Америки – и все вел душещипательные беседы с твоим автоответчиком.

– Да я слыхал твои арии. Охота на финских озерах, знаешь ли, это как наркотик. Затягивает. А там глушь – одни водоплавающие. Я свой сотовый вырубил еще в Хельсинки. Только позавчера вернулся к цивилизованной жизни.

Сержант галантно поздоровался с Леной, ущипнул Лизу за щечку и помог Варягу погрузить чемоданы в багажник.

– Последние новости слыхал? – поинтересовался Варяг.

Джип уже вылетел на международное шоссе и понесся вдоль лесного массива.

Сержант не ответил и, когда они промчались под трубой новенького надземного перехода, мрачно объявил:

– Вот тут Грунт подстерег Шелехова…

Варяг невольно оглянулся.

– А у меня, Степан, это место тоже связано с нехорошими воспоминаниями.

Меня тут однажды везли в последний путь… Да только я им не дался…

– Дурное местечко, – бросил Сержант, не поняв, впрочем, что имеет в виду Варяг. – Ну и что теперь?

– Теперь нам с тобой опять предстоит охота. Но не на водоплавающих, а на дичь покрупнее.

– Не меньше носорога? И какой нам светит приз? – Сержант улыбнулся, чувствуя, как радостно забилось у него сердце в груди от предчувствия новых приключений, опасности и риска для здоровья.

– Пять миллиардов баксов.

Джип вылетел на эстакаду над Ленинградским шоссе, не снижая скорости, сделал левый поворот и влился в поток транспорта, текущий в сторону Москвы.

– Пять тонн лимонов? Старыми? – схохмил Сержант, похоже, ничуть не удивившись сумме.

– Да нет, самыми что ни на есть новыми – образца девяносто шестого года, – усмехнулся Варяг. – И учти: претендентов на эти пять тонн лимонов будет целая толпа.

Эпилог

Собрать всех крупнейших воровских авторитетов Варяг решил в том самом месте, где они же его так подло предали. На этот раз Чижевский заранее произвел тщательную «зачистку» ресторана «Золотая нива». Накануне большого сходняка, назначенного Варягом на среду 2 августа, Николай Валерьянович приехал на Дмитровское шоссе ровно в полдень – к открытию. Его сопровождала верная «тройка нападения» в составе Абрамова, Лебедева и Усманова.

Дверь открыл шкафообразный здоровяк‑охранник, который с первого взгляда узнал давних знакомцев, хотя со дня их предыдущего визита прошел без малого год.

– Эт‑то… чего изволите? У нас уже открыто… – заикаясь, пробубнил «шкаф», приветливо осклабившись. Видно, его загодя проинформировали о визите, и мордоворот готов был расстелиться перед грозными гостями красной ковровой дорожкой.

Бывшие военные разведчики быстро рассредоточились по одноэтажному зданию, осмотрели все помещения и подвал, не забыв заглянуть и в кабинет к очаровательной директрисе Наталье Алексеевне.

По предварительной договоренности воры должны были съехаться в «Золотую ниву» без личной охраны: безопасность сходняка взял под свою ответственность сам Варяг.

К шести собрались тринадцать человек. Не хватало Дяди Толи, Паши Сибирского и Тимы, сыгравших не последнюю роль в устранении Варяга. А Тима в настоящее время проводил свой сходняк‑в геенне огненной… В банкетный зал, где был накрыт скромный стол, входили по одному. Варяг сидел во главе стола, накрытого белой скатертью. Сегодня никаких изысканных яств и дорогой выпивки не было: встреча была подчеркнуто деловая. Рядом с Варягом сидели только Николай Валерьянович Чижевский в строгом темном костюме и Сержант в рубашке‑хаки.

Первым вошел Шота, который хмуро, стараясь не смотреть на Варяга, присел на дальний стул. За Шотой показался Закир Большой, а за ними уже потянулись все остальные. Последним вошел Филат и закрыл тяжелую дверь.

Дождавшись, когда все рассядутся, Варяг тихо заговорил:

– Ну вот мы и встретились, люди. Много воды утекло со времени нашей последней встречи. Много чего произошло. Я знаю: кое у кого из вас ко мне накопилось немало обид. Да и мне на вас, люди, есть за что обижаться. Но сейчас не время обиды мусолить. Есть дело поважнее. Как вы знаете, нашлись дерзкие нахалы, которым удалось ни мало ни много увести воровской об‑щак. Это огромные деньги. Наверное, вы даже не знали точно, сколько крутилось в нашем общаке.

Этого никогда не знали ни ментовские, ни гэбэшные аудиторы. Я скажу вам, сколько там было: пять с лишним миллиардов долларов. Четверть нынешнего государственного бюджета России.

За столом поднялся ропот. Владислав поднял руку – и шум тотчас стих.

– Не буду говорить, на ком лежит вина. Скажу только, что в ноябре в этом зале вы поставили мне в вину, что я якобы разбазарил общаковские деньги на непонятные дела. Меня… скажем так, отстранили, – Варяг криво усмехнулся при этих словах. И продолжал на повышенном тоне:

– Но без меня вы, люди, умудрились вчистую проорать весь общак! – Он обвел присутствующих укоризненным взглядом.

Воры сидели не шелохнувшись. Только Шота Черноморский нервно заерзал на своем стуле, опустив глаза. – Надо эти пять миллиардов искать. И найти. Для этого мы должны прекратить наши разборки. Хотя бы на время. Кому потом сильно захочется продолжить разборку, я не против – можем и продолжить, но сейчас надо остановиться. Второе. Нам понадобятся бабки. Немалые бабки. Потому что найти пять миллиардов не так‑то просто. Хотя бабки огромные, но и упрятаны они надежно. Вон Международный валютный фонд свои пять миллиардов тоже уже два года не может найти. Наши финансовые гении из Кремля умудрились их так хапнуть и спрятать, что теперь хер их найдешь. Но общак мы найдем. Подмаслим хоть бога, хоть черта, а найдем. Для начала есть пятнадцать миллионов баксов. Они лежат в одном банке в Венгрии. Это мои личные деньги. Я хочу их вложить в наше общее дело. Предлагаю каждому из вас тоже вложиться. Когда общак вернем, все получат свои обратно.

– Ситуация похожа на покупку торгового Балтийского флота, ты тогда тоже обещал вернуть сторицей! – насмешливо бросил Максим Кайзер, видимо, в надежде, что его поддержат другие авторитеты.

Но Максима неожиданно одернул Шота.

– Помолчи, батоно! Кто старое помиянет – тому глаз вон! Ми собралис тут, штобы важный вапрос абсуждать, а не прэдаваться дурным васпаминиям! Варьяг дэло говорит. – Старый грузинский авторитет кашлянул. – Я тоже дам пятнадцать лимонов.

– Я могу десять дать, – заявил Филат. – Больше не могу. Десять дам – через три дня. Налом из Питера пригоню.

Остальные участники большого сходняка тоже вошли в долю.

– Ну вот и лады, – миролюбиво закончил Варяг. – Есть один человек.

Сапрыкин Александр Иванович. Именно он взял общак. Не один, конечно, ему сильно помогали другие. Но только ему одному известно точно, где сейчас находятся деньги. Его и надо разыскать.

– И где же? – бросил недоверчиво Саша Поляков по кличке Шкив, «хозяин»

Воронежской области. – Где же его искать?

– Везде, – без тени улыбки ответил Варяг. – На всех шести континентах.

Но начнем мы его искать здесь, в Москве. Потому что Сапрыкин тут сильно наследил…

Варяг замолчал и выжидательно посмотрел на воров. Над столом повисла тягостная тишина. Чувствовалось, что последнее слово сегодня еще не прозвучало.

Наконец заговорил Шота:

– Вот что, льуди. Было бы нэправилно, если б я этого не сказал. Ми давно знаем Варьага. Он уже сколко лэт держал общак. Кому‑то нравилось то, что он делаэт, кому‑то нет. Мнэ, например, не всэгда нравилось. Но думаю, Варьяг сваими действиями доказал, что ми можем ему даверят, как и прежде. – Шота сделал долгую паузу и, кажется, впервые за весь вечер посмотрел Варягу прямо в глаза. – Думаю, Владислав, ми билы нэ правы… – Взяв в руку полную стопку водки, Шота тяжело поднялся из‑за стола и направился к смотрящему России с намерением чокнуться.