Глава первая. Мама сама сняла с невестки очки

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Последняя надежда

Глава первая

«КОШКАРАУЛ!»

Мама сама сняла с невестки очки…

Мама открыла не сразу.

Хотя ей несколько раз звонили с дороги, причем, последний — уже перед самым подъездом. И Стас голову готов был отдать на отсечение — она наверняка стояла, прислушиваясь к движению лифта и неотрывно глядя в глазок, поджидая их.

Только после того, как он дважды нажал на кнопку звонка и уже готов был воспользоваться своим ключом, дверь отворилась.

Мама встретила их на пороге радостно-слабым восклицанием:

— Ну, наконец-то!

Голос ее был слабым.

Голова — обмотана полотенцем.

Словно в подтверждение тому, что она действительно больна и поэтому не могла поехать на свадьбу.

— Та-ра-ра-рара — ра-рара — та-рара — рарара! — чтобы сразу снять напряженность, громко заиграл на губах марш Мендельсона Стас.

Мама поодиночке, а не сразу обоих, как соединившихся в одно целое для Бога и для людей, обняла сына с невесткой.

Сначала подчеркнуто-радушно Лену.

А затем уже явно недовольно и обиженно — Стаса.

Все это тоже не ускользнуло от его внимания.

«Главное, чтобы только Лена ничего не заметила!» — подумал он, помогая той снять зимнюю куртку и сразу определяя на вешалке ей место рядом со своей.

Следом за ними в прихожую принялся вносить большие сумки с вещами Лены Саша.

— А папа где? — выглянув наружу, удивилась мама.

— Они вторым заходом поднимаются! — объяснил Стас.

— С каких это пор ты с отцом на вы? Поругаться что ли успели? — встревожилась мама.

— Да нет, — хотя внутри все было сжато от волнения, засмеялся Стас. — Сама все сейчас увидишь! И — оценишь!

Мама увидела клетку, которую торжественно внес перед собой в квартиру папа, и действительно ахнула от восторга:

— Ах, какая прелесть!

— Это дядя Андрей изготовил! Он раньше совсем больным был, а теперь — кузнец мирового уровня! — вставила Лена. — Помните такого?

— Конечно! — кивнула ей мама, хотя по ее тону Стас понял, что никакого дяди Андрея она, конечно, не помнит, да и в этом не было ничего удивительного — столько лет прошло! К тому же, и был он тогда у них в гостях, точнее, на консультации у папы всего лишь несколько минут…

Но дальше голос мамы зазвучал искренне.

Она была тронута до слез, обращаясь к мужу:

— Неужели вы со Стасиком запомнили, что я как-то обмолвилась, что с детства мечтаю иметь говорящего попугая? И решили сделать мне такой сюрприз!

— Да, н-но… — замялся папа.

Мама моментально поняла, что здесь что-то не то.

— Но — что?

— Постойте, — наклонившись к клетке, чтобы лучше было видно, вдруг насторожилась она. — Там, кажется, что-то уже есть…

— Не что-то, а кто-то! — поправила Лена.

— Ворона!.. — разглядев, наконец, бесконечно уставшую от долгой дороги и сидевшую в самом углу Горбушу, охнула мама.

— Как ты и мечтала, говорящая! — тут же добавил Стас.

И обращаясь к Горбуше, умоляюще сказал:

— А ты что молчишь! Ну-ка, давай, как твоя прабабка из басни Крылова, спой, светик, не стыдись! Познакомься скорее с мамой!

Горбуша одним глазом взглянула на стоявшую над клеткой, почему-то сразу не понравившуюся ей женщину и — не огорчать же Стаса! — как он и учил, только сама от волнения все спутав, каркнула:

— Как тебя зовут, Горбуша?

— Вот те раз! Как говорится с больной головы на здоровую! — всерьез, словно на человека, обиделась мама.

— Да это ее так зовут — Горбуша! — попыталась объяснить Лена.

Но мама, разом теряя интерес к клетке, все внимание перенесла на нее:

— А ты почему это в таких черных в очках?

— Понимаете, в Покровском сегодня на солнце снег такой яркий был, что просто ослепнуть можно было! — как они и договорились со Стасом, сбивчиво принялась объяснять Лена.

Но мама и слушать не захотела.

— Давай-давай, снимай! Ночь уже на дворе, — кивая на темные окна, сказала она. — Да и дома у нас не так светло, я не все лампочки включила — а то у самой глаза от давления режет…

И собственноручно сняла с невестки очки.

Лена беспомощно покачнулась.

Ухватилась за Стаса.

И он понял, что отходить от нее теперь нельзя ни на шаг.

Но тут мама, вспомнив о сыне, отвела его в сторону и так, чтобы слышали все, строго спросила:

— Надеюсь, эта ворона не будет летать по нашей квартире?

— Но, мам, ей ведь тоже нельзя все время сидеть в клетке! Иногда она будет летать — у нас в комнате! — заступился за Горбушу Стас.

— А то она может заболеть и умереть! — испуганно подтвердила Лена.

— Да, для ворон гиподинамия еще более губительна, чем для людей! — словно на консилиуме вынес свое заключение папа.

И маме просто некуда было деваться.

— Ну ладно! — нехотя согласилась она и тут же предупредила: — Но убирать перья и весь тот мусор, который будет из-за нее в вашей комнате, будете вы сами!

— Конечно-конечно! — в один голос заверили ее Стас с Леной.

И даже Сергей Сергеевич.

Самое страшное казалось было позади.

И тут…

Позади Стаса раздался страшный грохот.

Он мгновенно оглянулся.

И сразу увидел…

Лежавшую на полу разбитую амфору.

Оставшись без него, Лена, очевидно, когда защищала Горбушу, сделала самостоятельно шаг в сторону мамы.

И — налетела на ее любимую амфору.

— Ой, простите. Я не нарочно! — опускаясь на корточки, принялась собирать она большие осколки.

Стас, как мог, попытался спасти положение.

— Мам! — с деланным восторгом воскликнул он. — Что ни делается — все к лучшему! Я отдам ее на реставрацию, после чего она станет как настоящая старинная, и я, как ты давно хотела, с радостью поставлю ее, наконец, у себя, то есть, у нас… — поправился он, кивая на Лену, — в комнате!

— Ну что ж, спасибо и на этом! — через силу усмехнулась мама.

И, снимая на ходу с головы полотенце, направилась в зал, где, как было видно через приоткрытую дверь, стоял накрытый для угощения стол.

Стас посмотрел на вздохнувшего с пониманием папу.

Затем на едва не плачущую от досады на саму себя Лену и развел руками.

Как бы там ни было — а знакомство, уже в новом качестве родственников — состоялось!

Мама готова была уже встать и обнять обоих детей…

После того, что произошло с амфорой, Стас был уверен, что отношения мамы с Леной придется теперь заглаживать и налаживать не один день.

А то и неделю.

Но уже начало ужина показало, что на этот раз, кажется, он, к счастью, ошибся!

Обычно не любившая, когда сын с мужем молятся перед едой, мама или демонстративно начинала есть в это время или старалась подгадать так, чтобы сесть за стол, когда они закончат молитвы.

На этот раз — впервые на памяти Стаса! — она простояла вместе со всеми пока Сергей Сергеевич, Стас и Лена пропели и «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся», и все, что православному человеку положено читать перед каждым завтраком, обедом и ужином.

Сергей Сергеевич, подняв бокал, торжественно-официальным тоном назвал сегодняшнее мероприятие филиалом свадьбы, поздравил молодых и крикнул:

— Горько!

Стас — хоть и пора было уже привыкнуть к этому на той, большой свадьбе в Покровском, смущаясь мамы, лишь слегка коснулись губами щеки Лены…

А та и вовсе зарделась.

Видя это, Сергей Сергеевич со словами «Какие наши годы?» наклонился к жене и крепко поцеловал ее.

— Да ладно тебе! Серебряная свадьба на носу, а туда же! — отмахнулась от него та, но стало заметно, как сразу поднялось у нее настроение.

— Горько! — еще громче провозгласил папа.

На этот раз Стас с Леной отважились поцеловаться по-настоящему.

Но тут же из комнаты Стаса раздалось приглушенное:

— Горько! Горько!

— Ой! — спохватилась мама. — Это же ваша Горбуша о себе знак дает! И правда, какая умная! Может, нам стоит занести клетку в зал? Все-таки, теперь она, что там ни говори — тоже член нашей семьи?

Стас стремглав выполнил предложение мамы, поставив клетку на дальнем краю стола.

Горбуша обвела всех и все зорким взглядом и, остановив взгляд на красной икре, восторженно каркнула:

— Добрый вечер!

— Надо же! — подивилась Лена. — Первый раз ничего не перепутала!

Сидевшая напротив невестки мама взяла из тарелки кусок сыра побольше и попросила:

— Леночка! Я пока еще ее боюсь, да и она ко мне пока не привыкла — вдруг клюнет… Дай ей, пожалуйста, от меня это!

Не видя, что именно дает ей свекровь, Лена беспомощно принялась водить перед собой рукой.

— Ой, мам! — тут же пришел ей на выручку Стас. — А ведь вороны не едят сыра! Крылов в своей басне все перепутал!

— Да, — подтвердила Лена. — Я вот и Стасику говорю, что это ему — наглядный пример, как будущему писателю, об ответственности за каждое написанное и тем более изданное им в книге слово!

Мама так заинтересовалась этими словами Лены, что машинально сама стала есть сыр.

А Лена продолжала:

— Если бы вы только знали, какой замечательный исторический роман он сейчас пишет! Про Древнюю Грецию! Про Древний Рим! Да еще и с Благой Вестью, которую нес апостол людям две тысячи лет назад и, значит, через эту книгу несет и сегодня уже — нам. Насколько я знаю, аналогов этому просто нет во всей мировой литературе!

— Эх, если бы он еще и писался! — вздохнул Стас.

Лена успокаивающе погладила его руку и сказала:

— Напишешь! Я для этого все, что только смогу, буду делать! Постараюсь во всем тебе помогать!

Растроганная этим мама была уже готова подойти и поцеловать их обоих.

Но тут Горбуша нетерпеливо напомнила о себе:

— Икар! Икар-р! — громко прокричала она.

— Она что — и про мифических древних героев знает?! — ошеломленно взглянула на ворону мама, еще в детстве приносившая сыну книжечку про Дедала и Икара.

— Нет, — улыбнулась Лена. — Это она у нас икру выклянчивает. И вообще Горбуша любит слова, в которых есть слово «кар».

Лена сидела в теплой вязаной кофте.

Прислонившись плечом к Стасу.

И все равно чувствовалось, что ей холодно.

— Ты случайно не простудилась в дороге? — заметив это, неожиданно встревожилась мама.

— Да нет, просто привыкла к печке, — объяснила Лена. — У нас ведь дома насколько захочешь — настолько и натопишь!

— А тут — насколько дадут! — развел руками Сергей Сергеевич.

Он сам сделал бутерброд с икрой и отнес его Горбуше.

— Горбуша хорошая, — похвалил он. — Ешь!

Горбуша, услышав еще одно знакомое слово, быстро склевав икру, принялась развивать тему:

— Стасик кар-роший… Стасик любимый… — начала она.

— Горбуша! — испуганно прикрикнула на нее Лена. — Хватит, остановись! А то будет тебе кошкараул!

И смущенно пояснила:

— Дальше уже у нее идет только одно мое личное!

Теперь мама готова была даже встать и обнять обоих детей.

Но тут Стас, на несколько мгновений потеряв бдительность, упустил из виду то, что Лена потянулась к бокалу и уронила его…

Близоруко щурясь, она попыталась найти его на столе.

Натолкнулась на большой осколок.

Поранила ладонь…

Сергей Сергеевич сбегал к себе в кабинет, прижег порез и ловко забинтовал Лене руку.

— Простите, — виновато пробормотала она. — Вот неуклюжая! Я не хотела…

— Ничего-ничего! — успокоила ее мама. — Как говорится, к счастью!

Горбуша снова закаркала.

На этот раз как-то трудно, с надрывом.

И мама спросила:

— А теперь она что просит?

Лена пожала плечами и сказала:

— На этот раз ничего. Вороны иногда кричат так — от боли. Они очень тяжело переносят перепады атмосферного давления.

— Бедненькая! — с сочувствием взглянула на Горбушу мама. — Как я ее понимаю!

— Да, вороны чаще умирают не от старости — они вообще, я читала, до ста лет живут — сколько, не выдерживая этих перепадов, — кивнула Лена. — Горбуша, это еще моя мама заметила, чувствует их раньше людей и даже всех метеорологических приборов.

— Сережа, ты слышал? — обрадовалась мама и с упреком сказала детям: — Что же вы сразу-то мне об этом не сказали! Теперь я буду слушать, и как только Горбуша начнет каркать так, как только что, сразу принимать лекарства.

— Лекар-рства! Лекар-р-рства! — услышав новое слово, охотно подхватила быстро пришедшая в себя Горбуша.

Лена взглянула на Стаса: вот видишь, мы боялись, что маме не понравится карканье Горбуши, а оказывается, совсем наоборот.

А мама принялась словно учительница — ученице втолковывать Горбуше, которая охотно вторила ей:

— Картина! Корзина! Картонка!

— Стенокардия! Брадикардия! Корвалол! Валокардин! Карведилол! — поддержал жену Сергей Сергеевич названиями сердечных болезней и лекарств.

Не остался в стороне и Стас.

На радостях, что все так хорошо закончилось, он поддержал эту игру названиями городов древних греков и именами римских императоров:

— Карфаген! Коринф! Карнунт! Каракалла! Кар! Карин!

Так продолжалось до тех пор, пока Лена не разбила фарфоровую чашечку из дорогого китайского сервиза.

Тут уже мама внимательно посмотрела на нее и с неожиданным подозрением спросила:

— Леночка, а что у тебя с глазами?.. Ты что — плохо видишь?!

Стас попытался объяснить маме, что у Лены временные проблемы со зрением и почему.

Но та просяще положила ладонь на его плечо.

Вместо ответа достала из кармана кофты свои очки.

Надела их.

И честно взглянула на маму.

— Да ведь это же — не стекла, а линзы! — ужаснулась та.

— Ты бы сказала еще — телескопы! — нахмурился Стас. — И вообще, Лена почти потеряла зрение, чтобы не только закончить школу с золотой медалью, но и параллельно проходя все, что изучаю я. Чтобы, став моей женой она могла бы говорить со мной на равных. А мне, чтобы не было скучно с ней! И, если хочешь знать, во многом, она имеет знания гораздо глубже моих!

Стас продолжал бы и дальше, но мама, из всего этого уловив только одно, поразившее ее слово, охнула:

— Потеряла?! Сережа… Ты слышал? Нужно срочно что-то делать! Показать ее лучшим специалистам! Ведь у тебя в друзьях и пациентах столько светил-офтальмологов, причем, во всем мире! А то ведь так не Леночке придется помогать Стасику, а ему — ей! А если она вообще ослепнет? Бедная девочка! И… Стасик! Какая учеба? Какое писательство? Ты представляешь, какой начнется тогда кошмар?!

— Кошмар! Кошмар! Кошкараул! — подтвердила Горбуша.

Но мама уже не обращала на нее никакого внимания.

Торжественный и ставший родственно-теплым свадебный ужин испортился сразу и до конца.

Мама быстро допила чай.

Не стала есть даже торт.

И — Бога за подачу земных благ, то есть, в данном случае — ужина, на этот раз благодарили уже только втроем.

Мама под предлогом того, что у нее не только от перепада давления, но и от всего этого разболелась голова, вышла из-за стола раньше…

После молитвы все дружно принялись благодарить ее.

Но — без толку!

Она была явно расстроена и недовольна.

Стас лишь вздохнул, посмотрев на нее.

К сожалению, он все-таки оказался прав.

Не просто…

Ох, и непросто им с Леной будет еще в этом родном его доме!