А ты не думал о том, что шипы можно срезать ножом или ножницами, перед тем, как дарить цветы

-Честно говоря, нет. Шипы – это ведь живая часть цветка, без них роза уже не роза, а царапины на пальцах это ерунда по большому счету.

Она подняла глаза на этаж, на котором они жили. В квартире горел свет.

-Все никак заснуть не может.

-Вы меня извините за откровенность, но, по-моему, с ней что-то не то происходит. Она внешне веселая беззаботная, но иногда она как будто расслабляется на секунду и у нее такая грусть в глазах появляется, хоть плачь. И эти постоянные бессонные ночи, она как будто боится оставаться наедине с самой собой или с чем-то, что сидит в ней. Как будто она чем-то больна и не хочет говорить об этом.

-Все мы больны чем-то. Она очень устает в последнее время, на ней так много ответственности, столько нервов, это не просто все.

-Неужели Создатель не может дать ей немного отдохнуть?

-Пока где-то есть люди, обращающие к ним свои мольбы и жаждущие их появления, они должны быть там. Создателю нужен каждый человек, чем больше, тем лучше. Пока их не забыли, они должны выжать из ситуации все.

-Сюда много людей приходит?

-Да, сейчас затишье, а раньше толпами валили.

-И как вы к этому относитесь?

-Одни ругаются, угрожают, убить хотят, другие, наоборот, в любви признаются, подарки приносят, преследуют до умопомрачения. Еще неизвестно кто лучше. Не понимаю, что ими движет?

-Я думал, людьми движет любовь.

-Не знаю, как это называется, но это не любовь. Любовь делает людей лучше, а тупой фанатизм только портит. Тут некоторые такое сумасшествие устраивали. Истерики, ссоры с друзьями, родителями, любимыми, обиды какие-то непонятные – чуть внимание не уделила и ты уже смертный враг.

-Есть люди верующие, а есть религиозные. Грань очень смутная.

-А Рике какого? Ну с наглыми приставалами она по быстрому разбирается, а вот с такими, как быть, она ведь за них переживает, прогнать их просто так не может, а зачем ей лишние нервы?

-Думаю, ей это нравится, она дает им веру в любовь, или как хотите, так и назовите, а взамен черпает в их вере силу.

Они обошли весь двор и остановились около ее подъезда. Двор представлял собой немного вытянутый квадрат образованный несколькими почти соприкасающимися домами. Они отделяли его от проспекта с одной стороны и от железнодорожной полосы с другой. Поэтому там всегда было относительно тихо и спокойно. Во дворе было много деревьев, несколько скамеек и небольшая детская площадка.

-Я вначале удивился, увидев, что вы живете в таком скромном месте и не переехали никуда, но мне здесь сразу понравилось, здесь воздух свежий и, - он показал на цветущие рядом с крыльцом подъезда красивые цветы, и спросил - это кто-то специально ухаживает?

-Нет, сами растут, даже не знаю как. Дом, конечно, не ахти, но ты прав, район хороший, ей здесь нравится, она здесь выросла, здесь все ее друзья живут. Конечно, Он мог бы предоставить ей жилье получше, но нам и здесь неплохо. Бывает и хуже, она все-таки не в хлеву родилась. Да и дело даже не в этом. Я и так редко ее вижу, эти постоянные разъезды, встречи с людьми, даже когда выдается отпуск, она большую часть дня проводит вне дома. Я уже почти ее не контролирую, она временами срывается, совсем меня не слушается. Она сейчас больше принадлежит Ему, чем мне, а если она еще и переедет от нас, то я ее совсем потеряю.

-Понимаю, это тяжело. Зато у вас особенный ребенок, вы, наверное, этим гордитесь.

-Да, конечно. Хотя иногда жалею о том, что она не осталась обычным человеком, как все.

4

В школе наблюдалась какая-то необычная суматоха. Все девчонки были чем-то озабочены, как будто что-то случилось. Рика с Никой поднялись наверх в главный зал и как будто к чему-то готовились. Все напоминали группу студентов перед экзаменом.

Рика на секунду появилась из зала, посмотрела на него и, не сказав ни слова, ушла обратно, но он понял, что сегодня ему здесь не место.

Он осмотрелся: в прихожей никого не было, если не считать одной молодой женщины скромно сидящей на диване, видимо кого-то ждущей.

Он и не обратил бы на нее внимание, но делать все равно было нечего, и он аккуратно присев на другой конец дивана, стал украдкой наблюдать за ней. Она была одета скромно, но со вкусом: белоснежная льняная рубашка, джинсы, кроссовки, осенний темно-синий плащ. Если не считать одежды и аккуратно уложенных русых волос чуть выше плеч, выглядела она просто ужасно: какая-то болезненная худоба, бледно-серая кожа, высохшее, изможденное от усталости лицо, глаза были закрыты элегантными солнцезащитными очками, хотя на улице никакого солнца не было. Она уставилась ими в сложенные перед собой руки. Присмотревшись, он увидел, что она держит в своих руках сотовый телефон, который был привязан к ней тонкой пластиковой проволокой обвивающейся вокруг ее шеи, как ошейник. Она что-то напряженно обдумывала, эти раздумья периодически прерывались телефонными звонками, отвечая на которые, она давала уверенным голосом какие-то указания, и опять возвращалась в свои думы.

Тут его поразила мысль: Неужели это, она. Ну, да, точно. Поэтому такая суматоха. Другого шанса может не представится, надо попробовать спросить у нее о тетради. Ника все-таки разрешила.

-Здравствуйте, очень приятно познакомиться. Вы меня не знаете, но я очень рад этой встрече, Ника сказала, я могу попросить у вас ее тетрадь. Для меня это очень важно. Вы мне поможете? – Он аж сам опешил от собственной наглости, будучи человеком застенчивым, он при жизни никогда не мог себе позволить вот так просто подойти и заговорить с незнакомой женщиной, в данной ситуации, правда, он обращался не к женщине и даже не к человеку, но все-таки.

Хранитель оторвалась от телефона, встала с дивана, сняла очки, изумленно посмотрела на него и произнесла: