Поучение второе в неделю восьмую по Святом Духе (На Евангелие о пяти хлебах (Мф.14,20)) 4 страница

Был бы безумцем тот, кто в своем малом саду, из которого он имеет все свое пропитание, вместо каких-либо необходимых для пропитания плодов он насаждал бы крапиву или терние и такими бесполезными расте­ниями портил бы полезную землю. Не между разумны­ми, но между глупыми считай и того, кто в сердце сво­ем насаждает вместо лозы — Христа — хворост страс­тей и грехолюбия и родит вместо гроздей тернии.

Святый Амвросий называет безумным Ахава, царя израильского, а за что? За его безрассудное намерение и за глупые слова. Он говорит Навуфею: «Даждь ми ви­ноград твой, и будет ми оград зелию» (1 Пар. 29: 5). Рассуждая об этом, учитель тот говорит: «В том заклю­чалось все безумие (Ахава), в том вся ярость, что для худого зелья искался простор».

О, глупый Ахав! Отнимаешь чужой, прекрасный, плодовитый виноград только для того, чтобы, искоренив лозу с гроздьями, насадить на том месте какое-то худое оградное зелье: лук, чеснок и прочее.

О, глупый христианский человек! Ты в своем серд­це вместо прекрасного, сладкого и радостотворного винограда — Христа — насаждаешь скаредность, го­речь и многострадальную любовь к греховным похо­тям. Та лоза насаждается и тот виноград духовный ро­дится в сердце рабов Его, а не в сердце рабов греха. Соделаемся же мы истинными рабами Христовыми, а не рабами греха, порабощенными сладострастными похотями. Но обратимся снова к нашей беседе о ду­ховных виноградах.

Найдется ли какой-либо другой виноград, после избранного того винограда, Христа Господа нашего? Хотя и не такой, но зато подобный найдется. Где же он находится? Был прежде в Назарете, а ныне — в святой церкви Господней. Приблизился великий пра­здник Рождества Девы Богородицы от праведных ро­дителей Иоакима и Анны: вот виноград Господа Сава­офа, который из бесплодного корня произрастил нам сад живоносный — Матерь Свою. Святые, праведные родители — как бы избранная лоза виноградная; а ро­дившаяся от них Богоотроковица есть как бы гроздь, приносящая вино веселия, ибо она есть радость всех скорбящих. Итак, будем притекать и к сему виногра­ду и будем принимать грозди Богородичной благодати для наслаждения и радости наших сердец. Аминь.

39. Поучение в неделю четырнадцатую по Святом Духе и на усекновение честной главы святого славного пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, 29 августа («Уподобися царствие небесное человеку царю, иже сотвори браки сыну своему» (Мф. 22: 2). «Ирод рождеству своему вечерю творяше» (Мк. 6: 21))

В нынешних Евангелиях, возлюбленные слушатели, мы слышим о двух пирах. В рядовом недельном Еван­гелии мы слышим о пире брака царевича, в Евангелии же праздничном — о пире в день рождения Иродова. Два пира: один — добрый, другой — злой. Добрый пир — брачный пир сына царского, который есть Хри­стос Господь наш, обручивший Себе церковь святую, с которой Он соединился, искупив ее Своею кровию. Злой пир — пир Иродова рождения, на котором святому великому угоднику Божию Иоанну Предтече не­повинно была отсечена глава. Кто пиршествует на этих пирах? Какого чина люди? Евангелие говорит, что на брачном пире царского сына ликуют все простолюди­ны, собранные с улиц и дорог, убогие и нищие: «Рече рабу своему: изыди скоро на распутия и стогны града и нищыя, и бедныя, и слепыя, и хромыя введи семо» (Лк. 14: 21). На Иродовом же пиру все люди началь­ствующие: «Ирод вечерю творяше князем своим и тысящником, и старейшинам галилейским» (Мк. 6: 21). Нет там ни одного убогого простолюдина. Христос призвал на пир Свой убогих, а Ирод на свой пир со­брал богатых. Я же хочу присмотреться умными оча­ми к обоим тем пирам и доподлинно узнать и уви­деть, кто именно и на каком пиру сидя пиршествует? Хочу узнать не по именам только лиц человеческих, но по признании добрых или злых нравов человеческих. Кого я увижу, и любви вашей скажу, что они едят, пьют и кто их увеселяет: все это я возвещу, «Господу поспешествующу».

Когда я направляю очи мои для того, чтобы видеть два пира, то прежде всего я тотчас вижу Иродов пир, как бывший прежде страдания и воскресения Христова, ибо прежде чем Христос совершил брак Свой с невес­тою Своею церковью, искупленною кровью, и сказал на кресте «совершишася», пир Иродов уже совершился. Итак, я сначала посмотрю на Иродов пир, как совер­шившийся прежде.

На Иродовом пиру хотя и много было звано кня­зей, бояр и старейшин галилейских, однако же из нрав­ных гостей я вижу только три лица. По-гречески они называются Афродита, Дионис и Арей, по-римски — Венус, Бахус и Марс, а по-славянски — прелюбодеяние, пьянство и бесчеловечие или человекоубийство, ибо Ирод, прелюбодействуя, упился, упившись же, убил ме­чом святого Иоанна Предтечу.

На первом месте сидит Афродита или Венус, а по нашему — прелюбодеяние; ибо эта страсть обыкновен­но везде начальствует и даже царствует, поелику все, что в мире, есть похоть плотская. Не напрасно Диоген, славный греческий философ, блудную страсть назвал ца­рицею царей, ибо она властвует не только над обыкно­венными людьми, но и над царями: эти властвуют над народами, а она царствует над ними. Видеть это мож­но было еще и прежде на примере Дария, царя пер­сидского, с головы которого наложница его Апамина, дочь Вартакова, сидя по правую его руку, сняла цар­скую диадему, возложила ее на себя и била царя по ще­кам, он же только смотрел на нее с раскрытыми уста­ми. Когда она смеялась с ним, он смеялся; если же она разгневается, он утешает ее, пока она не начнет говорить с ним. Подобно сему история повествует и об Аларихе, готтском царе, славном и сильном, что он не гнушался очищать сандалии своей блудницы Пинфии, оказывая рабские услуги блудной женщине, которую безмерно любил. О, страстное порабощение! Тот, кто был страшен многим народам, непобедим в битвах, царствовал в Риме, владел странами, тот был рабом блудницы! О, крайняя слепота, безумие и бесстыдство!

Такая-то царица и возобладала Иродом; она повеле­ла ему прелюбодействовать, повелела ему, как рабу и пленнику своему; ибо греховною страстью она пленила его, поработила себе и вовсе закабалила, а он служил ей, как плененный раб, и все повеления ее исполнял с кро­тостью и усердием. Повелела: «прелюбодействуй», и прелюбодействует; повелела: «упейся», и упивается; по­велела: «убей», и убивает угодника Божия Иоанна Предтечу.

На противоположном же пире, на пире царского сына — Христа Спасителя нашего, вместо любодейной страсти сидит целомудренная чистота; ибо Тот пречис­тый и нескверный Жених как Сам родился от пречис­той Девы и вскормлен пречистым девическим молоком, так и чистых любит, чистым дает почивать на лоне Сво­ем и им вручает Матерь Свою. Не девственнику ли Ио­анну он дал на тайной вечери возлежать на груди Сво­ей? Не ему ли под крестом вручил Матерь Свою? «Жено, се сын твой; се мати твоя» (Ин. 19: 26). Правда, Он не гнушается и скверными грешниками, как говорят о Нем ненавидевшие Его иудеи: «С грешниками Сей яст и пиет» (Мф. 9: 11); но Он не гнушается только та­ких грешников, только с такими имеет общение, кото­рые каются с истинною душею, которые с праведным сердцем, с умилением и молитвами приходят к Нему, только таких Он не гонит от Себя. «Грядущего, — ска­зал, — ко Мне не изжену вон». Не только же не гонит приходящего, но отечески обнимает его распростерты­ми объятиями и удостаивает Своего пиршества; но не­чистые, некающиеся, ожесточенные грешники, каждый день оскверняющиеся и не хотящие отстать от своей скверны, пусть не приближаются к пречистому Жени­ху, ибо на этот пир не призывают никого нечистого, и не может войти туда никакая скверна. Там при входе стоит самый чистый девственник, святый Иоанн Бого­слов, и громким гласом изгоняет всех нечистых, говоря: «Вне псы, прелюбодее и любодее» (Апок. 22: 15), а Жених, сидя на Своем месте, приказывает: «Не дадите святая псом, не пометайте бисер пред свиниями». Итак, вон, бесстыдные, вон, свиньи скверные, валяющи­еся в грязи греховной тины, в грязи прелюбодеяния и любодеяния, прочь от пира Христова!

Снова смотря на Иродов пир, я вижу сидящего подле Венеры Бахуса, который у греков был богом чре­воугодия, богом объядения и пьянства, и о котором вспоминает и апостол: «Имже бог чрево, и слава их в студе, иже земная мудрствуют» (Флп. 3: 19). У греков был самым любимым богом тот, который велел есть да пить, а о завтрашнем дне не думать, который велел да­же пресыщаться и упиваться, а о душе не радеть. Но не только грекам, но, как вижу я, и нашим так назы­ваемым православным христианам тот божок не нелюб, понравился, ибо очень склонны к чревоугодию, подражая ученику Бахуса Лютеру. Не соблюдать, гово­рят, постов — не грех; пьянствовать день и ночь — об­щительность; проводить время в гуляньях — это друж­ба; что же касается того, что будет после смерти, что касается души, то говорят: куда ей идти? Это сказка. Вот каково учение Бахуса, бога чрева. А кто не знает, каков нрав такого пьяницы?

Славный среди древних греков философ Анахарсис говорил, что лоза виноградная родит три грозди: первая — гроздь наслаждения, другая — упоения, а третья — печали. Тот философ этим указывает на то, что незначительное употребление вина служит на­слаждению и здоровью человека, ибо утоляет жажду, дает исцеление чреву и веселит сердце человека; мно­гое же употребление вина делает человека пьяницей, порождает многочисленные ссоры, разжигает ярость и возбуждает на драки и битвы, и за этим следует нема­лая печаль.

Если мы захотим подробно рассмотреть силу пьянства и если назовем пьянство виноградом, то мы найдем родящиеся от пьянства грозди, приносящие человеку не пользу, но вред и печаль, — найдем не три, но больше, а именно, десять. Итак, пусть пьян­ство будет названо нами виноградом, но неблагоплодным, а разве тем, о котором пророк Моисей во Вто­розаконии пишет: «От виноградов Содомских вино­град их и лоза их от Гоморры; гроздь их гроздь желчи, гроздь горести их; ярость змиев вино их и ярость ас­пидов неисцельна». Поистине, пьянство содомо-гоморрское есть виноград, родящий не иные какие грозди, как только грозди, полные желчи, горечи, змеиного и аспидного яда. Каков сад, таковы и пло­ды в нем.

Итак, первая гроздь пьянственного, желчного ви­нограда есть помрачение ума, изменение разума и погубление памяти, ибо пар и сила вина, восходя из же­лудка, наполненного вином, в голову, туманит мозг и смущает ум. Посему-то много таких, которые в пья­ном состоянии не помнят себя, не знают, что делают и что говорят, подобно безумным; если с ними случит­ся далее какое-либо зло, бесчестие ли, раны ли, они на утро ничего не помнят. На таких исполняется напи­санное в Притчах: «Биша мя, и не поболех, и ругашася ми, аз же не разумех» (Притч. 2: 35).

Другая гроздь есть бесстыдство, ибо пьяный никого не стыдится, но, потеряв стыд, произносит скверные, хульные, бесстыдные, скаредные, невыносимые для це­ломудренного слуха слова. Уста его делаются как бы пу­стым хлевом, полным смрадного гноя, а язык его как бы лопатой, выбрасывающей гной. Сердце такого есть ничто иное, как сокровищница многих зол, из которой не может происходить ничто доброе, но только зло, со­гласно словам Евангелия: «Человек злый от злого сокро­вища сердца своего износит злое: от избытка бо сердца глаголют уста его» (Лк. 6: 45).

Третья гроздь пьянственного винограда есть несо­блюдение тайны, ибо все то, что трезвый глубоко в сердце своем скрывает, погребши молчанием, будут ли это свои или вверенные ему кем-либо другим тайны, все это пьяный делает известным для всех. Кроме того, и все, что было совершено давно и предано забвению, он вспоминает и как мертвеца воскрешает. Такой подобен бочке, полной нового питья, в которой при шумящем и изливающемся питье дрожжи не удерживаются на дне, но поднимаются наверх и, гонимые из бочки внутрен­ней теплотой, вытекают вон. Подобно сему и в пьяном человеке сила опьянения возмущает сердечные тайны и гонит их вон. Он устами своими открывает тайны по­добно тому, как дрожжи поднимаются со дна бочки, и, что обычно бывает, как пища из желудка, исполненно­го пьянством, выбрасываются и тайны блеванием. В пьяном обе эти, то есть, и пища, и тайны, превращают­ся в блевотину.

Четвертая гроздь пьянственного содомо-гоморрского винограда есть распадение похоти на плотское сме­шение. Посему-то апостол и увещевает: «Не упивайте­ся вином, в немже есть блуд» (Еф. 5: 18), а святый Ва­силий Великий говорит: «Несомненно от вина, как от некоего источника, проистекает безудержная похоть, которая много превосходит даже неистовство всех бес­словесных по отношению к женскому полу; ибо бессло­весные животные не переходят границ естественного, а упивающиеся вином в мужчинах ищут женского пола и в женщинах — мужского пола».

Пятая гроздь, исполненная змеиного и аспидного яда, есть ярость, гнев, вражда, ссоры, драки и крово­пролития. Пророк Осия говорит: «Начаша князи яри­тися от вина, не токмо же князи, но и простолюдины, исполнившеся вина, возстают друг на друга яростию» (Ос. 7: 5). Посему-то и Приточник выражает порица­ние: «Кому люте? Кому молва? Кому суды? Кому туга и понос? Кому сокрушение вотще? Кому сини очи? Не пребывающым ли к вине и не надзирающым ли, где когда пирове бывают?» (Притч. 23: 29: 30). И Сирах увещевает: «В вине не мужайся, многих бо погуби ви­но: пещь искушает железо, вином же искушается серд­це в сваре гордых» (Сир. 31: 29, 30). И еще тот же го­ворит: «Горесть душам вино много пиваемо, с гневом и клеветою умножит ярость безумнаго» (Сир. 31: 34, 35).

Шестая желчная гроздь пьянственного винограда есть повреждение здоровья, ослабление телесных сил, дрожание рук, боль головы, изменение глаз, бедствования желудка, стоны, недуги, преждевременная старость, уменьшение лет жизни и ранняя кончина.

Седьмая гроздь — растрата имущества, погубление богатств и отсутствие прибылей. «Делатель бо пиянивый, — говорит Сирах, — не будет богат» (Сир. 19: 7). О, как много таких, которые от великого богатства при­шли к крайней нищете! Примером сего может быть блудный сын.

Восьмая несладкая гроздь — лишение спасения, ибо пьянство губит подобно вещественным имениям и ду­ховные богатства. Оно осмеливается на все грехи, ибо тот грех, которого трезвый человек гнушается, боится или стыдится, тот грех он в пьяном виде совершить не стыдится, не боится и не гнушается. В Патерике есть повесть о некоем египетском пустынножителе, которо­му бес обещал, что не будет его больше угнетать ника­кими искушениями, только бы он совершил один ка­кой-либо грех из трех. Он предложил следующие три греха: убийство, блуд и пьянство. Соверши, говорил он, какой-либо один из них: или человека убей, или соблу­ди, или один раз упейся, и дальше ты пребудешь в ми­ре, и после этого я не буду уже искушать тебя никаки­ми искушениями. Пустынник же тот подумал про себя так: человека убить •— страшно, ибо это есть и само по себе большое зло, и заслуживает смертной казни как по Божьему суду, так и по гражданскому. Совершить блуд, стыд, погубить хранимую до того чистоту тела — жаль, и гнусно оскверниться не познавшему еще этой сквер­ны. Упиться же один раз — кажется, небольшой грех, ибо человек скоро протрезвляется сном. Итак, пойду я, упьюсь, чтобы бес больше не угнетал меня, и мирно я буду жить в пустыне. И вот, взявши свое рукоделие, он пошел в город и, продав его, вошел в корчму и упился. По действию сатанинскому случилось ему беседовать с некоей бесстыдной и прелюбодейной женщиной. Буду­чи прельщен, он пал с нею. Когда он совершал с нею грех, пришел муж той женщины и, застав грешащего с женою, начал его бить; а он, оправившись, начал драть­ся с тем мужем и, одолевши его, убил. Таким образом, тот пустынник совершил все три греха: блуд и убийст­во, начав с пьянства. Каких грехов он трезвый боялся и гнушался, те он смело совершил пьяный и чрез это по­губил многолетние свои труды. Разве только потом ис­тинным покаянием он смог снова найти их, ибо мило­сердием Божиим человеку, истинно кающемуся, возвра­щаются его прежние заслуги, которые он погубил грехопадением. Вот как пьянство толкает на все грехи и лишает спасения, погубляя добродетели. Об этом яс­но говорит святый Златоуст: «Пьянство, если в ком найдет и целомудрие, и стыд, и разум, и кротость, и смиренномудрие, все повергает в бездну законопреступления». Не лишится Ли спасения своего и не будет ли отрешен от наследия небесного тот человек, кото­рый чрез пьянство лишился всех своих добродетелей? Истину говорит апостол: «Пьяницы царствия Божия не наследят» (1 Кор. 6: 10).

Девятая желчная гроздь — гнев Божий, ибо пьян­ствующий, преступая заповеди Божий, подвигает на гнев Бога своими грехами. Посему пророк Исайя вос­клицает: «Горе востающим заутра, гонящым сикера, пиющым до вечера: вино бо пожжет я. С гусльми и прегудицами, и тимпаны, и свирельми вино пиют, а дел Божиих не ведят» (Ис. 5: 11, 12). К таким и пророк Иеремия говорит: «Пийте и упийтеся, и изблюйте, и падите, и не востаните от лица меча, егоже Аз послю среди вас» (Иер. 25: 27).

Десятая и самая горькая гроздь пьянственного ви­нограда есть несомненная погибель души, ибо иные грешники, когда приблизятся к часу смерти своей, мо­гут каяться и сожалеть о грехах, имея трезвый ум; пья­ный же как может, умирая, покаяться, если он не по­мнит себя и не знает, что приблизилась к нему неожи­данная кончина? Умирающему же без покаяния неиз­бежна геенна.

Вот каковы грозди того содомо-гоморрского вино­града, то есть, пьянства, вкус которых хотя вначале и кажется сладким, но после превращается в желчную го­речь и в яд змеиный и аспидный.

Все это сказано не для похуления вина, но для укорения пьянства, ибо вино создано Богом на радость и здоровье людям, а не для пьянства и вреда. Послушаем, что говорит святый Златоуст: «Вино дано для того, что­бы мы веселились, а не безобразничали, чтобы смеялись, а не были осмеяны, чтобы мы здравствовали, а не боле­ли, чтобы исправили слабость тела, а не уничтожали ду­шевную крепость». Еще он же в другом месте говорит: «Пьянство не от вина, но от безмерного употребления: вино нам дано не для иного чего, как только для теле­сного здоровья, но сему препятствует безмерное его употребление». Из этих слов учителя видно, что не ви­но виновато, но невоздержание пьющих без меры. Тот же святый считает пьяниц за их безмерное пьянство бесчестнее псов, ослов и прочих бессловесных живот­ных, ибо всякое животное не ест и не пьет больше, чем нужно, и никто не может принудить его, чтобы оно ело или пило больше, чем желает его природа. Пьянствую­щий же человек и без принуждения все больше и боль­ше наполняет чрево свое, так что даже сам себе вредит. Смотри об этом нравоучение 57-е в беседе на святого евангелиста Матфея.

Напротив, на пиру Жениха Небесного, Христа Спа­сителя нашего, подле целомудренной чистоты сидит святое воздержание и поддерживает чистоту, ибо чис­тота ослабевает без воздержания, утверждаясь же на воздержании, она сильна. Итак, подле чистоты на пи­ру Христовом сидит воздержание, а сидя, соблюдает пост. Она если ест и если пьет, то во славу Божию ест и пьет, а не для угождения чреву. Хотя она и ест, од­нако же встает от трапезы несколько голодной, и хотя пьет, однако же оставляет в себе немного жажды. Ест она не до пресыщения, пьет не до опьянения и малым чем не сравнивается с постящимся. Что же касается то­го, чтобы нарушить пост церковный, то сие она счита­ет за тяжкий смертный грех, которого не попусти, Бо­же! Она знает нрав Жениха, который постился в пусты­не сорок дней и сорок ночей. Хотя о Нем завистливые и говорили иное: «Сей Человек ядца и винопийца» (Мф. 11: 19), однако же Он Сам воздерживался от все­го и учеников Своих учил: «Блюдитеся, да не отягчают сердца ваша объядением и пьянством, и сластьми жи­тейскими» (Лк. 21: 34).

Бахус, бог чревоугодия, с учеником своим Марти­ном Лютером, говорит так: необходимо в полках не смотреть на пост и есть в пост мясо, чтобы солдаты были сильными в войне, крепкими в бою и не осла­бели бы в сражении от поста и воздержания. Отвечая на это не сразу, я напомню историю с Гедеоном. Из­раильтяне в древности были весьма притеснены мадианитянами, и по причине многих бедствий они возо­пили к Богу. Смилостивился над ними Бог и дал им вождя — мужа сильного, именем Гедеона, который, собрав силу израильскую, пошел на Мадиама. Господь Бог велит ему не вести с собой большую силу для сра­жения, но избрать только лучших и храбрейших вои­нов. Как же Гедеон мог узнать лучших и храбрейших? Вот как он возмог сделать это. По повелению Божию он привел их всех к воде и приказал им пить. И.вот одни, упав на колена и склонившись лицом к воде, пили из реки воду как скоты; другие же, черпая воду горстью, пили из своей горсти. После этого Гедеон разделил всех на две части: пивших воду по-скотски он поставил особо, а пивших горстью — особо. Таких, которые пили воду горстью, оказалось немного, толь­ко триста человек; прочие же воины пили по-скотски, погрузивши в воду лицо с устами. И повелел Господь Гедеону возвратить назад всех, пивших воду по-скот­ски, и взять с собой на войну только тех триста, при­чем пообещал ему, говоря: «Тремя стами мужей, пив­ших воду горстью, я спасу вас и предам Мадиама в твои руки».

Приблизившись ночью с тремястами мужей к бес­численной силе мадиамской, Гедеон, по повелению Божию, сам с одним только отроком проник ползком в стан мадиамский и, ходя в нем тихо, прислушивался. И вот слышит, как один воин, пробудившись от сна, рас­сказывает свой сон своему другу: «Будто тесто хлеба яч­менного катилось от полка Гедеонова и прикатилось в наш мадиамский стан к мадиамской палатке, побило ее, опрокинуло, и упала палатка». На это друг его ответил: «Это не тесто, но копье Гедеоново: предаст Господь в его руки Мадиама и весь полк наш». Услышав сие, Ге­деон поклонился Господу, возвратился к своим, приго­товился к битве и, напавши на мадиамский полк, побил его и разогнал в конец.

Здесь я спрошу; почему к мадиамской палатке при­катилось, чтобы опрокинуть ее, не мясо, которое едят в полках, но тесто хлеба, и хлеба при этом не пшенично­го, но ячменного? То ячменное тесто, по объяснению толковников, было знамением поста Гедеона, который, готовясь к битве, прилежно постился и молился, а в по­сте укреплял тело свое не мясом, не сладкими кушань­ями, но ячменным хлебом, и Бог помог ему. Стыдись же, Бахус с Лютером, говорящий, что воины в полках ослабеют из-за воздержания от мяса. Феодосии Вели­кий, ведя борьбу с Евгением, мучителем римским, мно­го постился с молитвою, приготовляя себя к борьбе; а ослабел ли в борьбе он, не евши мяса? Так же поступал и Ираклий, ведя борьбу с персами.

Итак, лжешь ты, обжора и пьяница Бахус, и чужд ты пира Христова; ты же, святое воздержание, хорошо сядь здесь, на браке Жениха своего.

Снова смотря на Иродов пир, подле Венеры и Ба­хуса, то есть, подле блудной и чревоугодной страсти, я вижу сидящим бесчеловечного мучителя Арея или Мар­са, то есть, бесчеловечное мучительство. Этот поганый бог или бес, сидя на Иродовом пиру, научил Иродиаду просить главу Предтечи, а Ирода научил убить неповин­ного святого великого угодника Божия. Какое бесчело­вечное мучительство — убивать неповинного и преда­вать смерти того, кто не совершил греха и на устах ко­торого не было лести?

Наоборот, на брачном пире Небесного Жениха си­дит человеколюбие Христово, благое, благоутробное, ми­лосердное и не только не угнетающее невинных, но да­же и грешных прощающее, и врагов любящее, и моляще­еся о убивающих Его: «Отче, отпусти им» (Лк. 23: 34). Слава человеколюбию Твоему, милосердный наш Влады­ка! Слава благоутробию Твоему!

Вот мы видели сидящих на Иродовом пиру и на Христовом пиру. Там — блуд,а пьянство и бесчеловечие, а здесь — чистота, воздержание и человеколюбие. Что же они едят и пьют?

На Иродовом пиру едят людей, а пьют кровь их и слезы. Вот что говорит Бог во псалмах: «Снедающий лю­ди Моя вместо хлеба» (Пс. 13: 4). Несут главу Предтечеву к пирующему Ироду — это пища; каплет кровь из главы — это питье. О, безбожное мучительство!

Смотри, как совершается пир немилосердных вла­стителей. Но ведь и ныне у многих господ происходит почти то же самое: они поедают и пьют кровавые тру­ды человеческие, а бедных крестьян своих немилосерд­но мучат: это они вместо хлеба поедают людей Божиих. У господ всего до пресыщения достаточно, а крес­тьянам бедным не хватает и куска плохого хлеба. Те объедаются, а эти голодают; те упиваются, а эти разве только водой утоляют свою жажду; те веселятся, а эти плачут при взыскании с них долга путем истязаний. Таков-то господский пир: на нем съедают людей вме­сто хлеба.

Что же едят и что пьют на брачном пиру Небес­ного Жениха? Ныне под видом хлеба и вина — пре­чистое и животворящее Его тело и пречистую и жи­вотворящую Его кровь, в будущем же веке не «в зер­цале и гадании», но «лицем к лицу» увидим Его, как Он есть: «Насыщуся, внегда явитимися славе Твоей» (1 Кор. 13: 12; Пс. 16: 15).

Кто же веселит пирующих на обоих тех пирах? На Иродовом пиру веселит бесстыдное девство; Иродиади­на дочь плясала и угодила Ироду и возлежащим с ним. Окаянное то девство, блудное то девство, которое бес­стыдно пляшет пред таким большим собранием достой­ных лиц и ищет чужой головы. Ей быть блудницей, а не девою; она дева только именем и видом, на самом же деле она — скверное животное.

Кто же веселит на пиру Небесного Жениха? Жена, плачущая у ног Христовых, омывающая слезами ноги Его и целующая их: она веселит, ибо ее виною прояви­лось великое милосердие Божие к грешникам. Сам премилосердный Владыка наш сказал пречистыми Сво­ими устами: «Отпущаются греси ея мнози, яко возлю­би много» (Лк. 7: 47).

Видишь разницу? На Иродовом пиру пляшут, а на Христовом пиру плачут. Там грехи копят, грехи к гре­хам присоединяют, а здесь прочь растаскивают вели­кую кучу грехов. Там пляшущую зовут девою, а здесь плачущую грешницей. Но какая дивная перемена! Из грешницы получилась праведница, из блудницы девица, невеста Христова, а из Иродиадиной девицы — боль­шая всех блудниц. Хорошо говорит святый Иероним: «О, как много считающихся девицами опозорятся в судный день! О, как много мнимых блудников будет увенчано Богом!»

Опозорятся мнимые девы, ибо обличены будут в своих тайных нечистотах. Почтутся венцом небесной славы от Бога те, которые хулятся людьми, как блуд­ницы; там же откроется их покаяние, теплые слезы, доброе и только одному Богу известное исправление жизни.

Вот, слушатели мои, все, что я увидел на обоих пи­рах, я сказал любви вашей; сказавши же молю: избегай­те злого пира; идите на добрый. Не общайтесь с Иро­довыми пиршественниками: «Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящым беззаконие» (Пс. 36: 1); с пир­шественниками же Христовыми имейте общение и не­отступно держитесь их. Аминь.

40. Поучение в неделю пятнадцатую по Святом Духе и в день отдания праздника воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня («Возлюбиши Господа Бога твоего всею душею твоею, всем сердцем твоим и всем помышлением твоим» (Мф. 22: 37))

Возлюбленные слушатели! Не погрешил тот, кто любовь, любовь же Божественную, назвал огнем. Светит ли в темноте огонь, светит и любовь, согласно словам Богослова: «Любяй во свете пребывает, и соблазна несть в нем» (1 Ин. 2: 10). Греет ли огонь, не знобит и лю­бовь, когда подобно одежде покрывает все и множест­во грехов. Сожигает ли хворост огонь, не не умеет и лю­бовь превращать в пепел хворост беззаконий наших, как, например, сказано об одном лице: «Отпущаются греси ея мнози, яко возлюби много» (Лк. 7: 47). «Тает ли воск от лица огня» (Пс. 21: 15), тает и сердце чело­веческое от теплоты любви. «Бысть, — говорится, — сердце мое яко воск, таяй посреде чрева моего». Вверх ли пылает пламя огненное, и любовь ищет вышних и пре­восходит все добродетели; она выше всего. Сей-то огонь, огонь любви, Спаситель наш и принес к нам с небес: «Огня, — сказал Он, — приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся» (Лк. 12: 49). О, если бы тем огнем просветились умы наши, согрелись сердца на­ши, истаяли души наши, загорелся дух наш! Распали нас в любовь Твою, многомилостивое Слово Божие!

Огонь без подтопки не горит. Даже и посланный с неба требует дров. Ведь и в Ветхом Завете огонь свыше сошел на Моисеевы и Аароновы жертвы, но чтобы он никогда не угасал, священники днем и ночью подкладывали на алтарь дрова.

Жертвенником Божиим в духовном смысле является сердце наше; огонь же, сходящий свыше, — это любовь Божия, свыше изливаемая на наши сердца, согласно слову апостольскому: «Любовь Божия разлияся в серд­цах наших Духом Святым, данным нам» (Рим. 5: 5). Кто хочет загореться пламенем Божественной любви, тот ищи таких дров, которыми мог бы поджечь в себе огонь невещественный, духовный, огонь любви Божией, и соблюсти его на твоем сердечном жертвеннике неуга­саемым никогда.

Я же, грешный, в помощь тебе, боголюбивый мой слушатель, пойду за дровами в лес или в сад Божествен­ного Писания и соберу вязанку дров не из простых де­ревьев, но из тех, из которых был сделан честный крест Христов (всемирное воздвижение которого мы празд­новали на прошлой неделе, а ныне совершаем отдание сего праздника); собравши вязанку дров из таких дере­вьев, принесу их сюда, в народ, чтобы всякий желаю­щий мог без труда взять себе на пользу и потребность. «Боже, в помощь мою вонми; Господи, помощи ми потщися» (Пс. 69: 2).

«Возлюбиши Господа Бога твоего».

Повествуют о некоей птице, одноименной с дере­вом финик, называемой финике и находящейся в стра­нах Аравии, близ Индии. Она после пятисотлетнего пребывания, собравши с благовонных деревьев сучья и ветки, складывает их в кучу где-либо на высоком холме и, севши на этом холме и распростерши против солнеч­ных лучей в очень знойный полдень свои крылья, заго­рается и сгорает в пепле, а потом снова в этом пепле зачинается и родится от росы небесной. Истина ли это, или нет, я не спрашиваю; пусть при повествователях бу­дет вера в это. Я знаю ту несомненную истину, что мыс­ленный финике, Господь наш Иисус Христос, объятый неизреченной любовию к человеку, собрав благовонные деревья — кедр, певг и кипарис, занесши их на Своих плечах на холм Голгофской горы, сложивши их в крест, как в кучу, и распростерши руки, как финике крылья, Он сгорел пламенем любви, когда из любви к нам по­ложил за нас на кресте Свою душу.