И 23) Особенности развития английской журналистики в 18 веке

В 1702 парламент враждебно относился к журналистике, однако она все равно продолжала развиваться и царствование королевы Анны можно считать началом настоящих политических гащет. Много способствовали этому и известные общественные условия. Война за испанское наследство занимала умы, и это естественным образом отразилось на жур-ке. В 1702 году – первая ежедневная газета «Daily Courant». В Лондоне выходило 18 политических газет, однако газеты все также продолжали заниматься за границей, нежели Англией, и лишь робко говорили о парламенте и общественных делах, боясь навлечь на себя гнев парламента. Увеличение значения журналистики в ту эпоху подтверждается тем, что многие знаменитые писатели и высокопоставленные лица выступали на ее поприще и принимали участие в политической борьбе посредством журнальной полемики. Многие из выдающихся писателей того времени были даже редакторами газет. Лорд Болингброк печатал статьи против правительства в «Examiner», и ему отвечал сам лорд-канцлер в другой газете. Выйдя из министерства, Болингброк печатал полемические статьи в газете «Craftsman» за подписью «An occasional writer» (Случайный писатель). Вместе с Болингброком выступали и другие знаменитости на журнальном поприще: Свифт, Стиль, Аддисон и др. Литература, философия, этика и искусство занимали в журналах столько же места, сколько и полемика. Большим влиянием и распространением пользовался журнал «Tatter» (болтун), основанный Стилем, прибегнувшим к хитрости для того, чтобы обеспечить успех своего журнала, – он заимствовал псевдоним у Свифта (Isaac Bickerstaff), под которым последний издал свои три юмористические брошюры, имевшие огромный успех. Свифт тоже сначала принимал участие в газете Стиля, но затем, соблазненный выгодными обещаниями, примкнул к ториям и стал, вместе с Болингброком, издавать политическую газету «Examiner». Стиль также, поощренный успехом своего журнала «Tatter», основал ежедневную газету «Spectator», в скором времени получившую всемирную известность. Успех этой газеты с самого начала превзошел даже смелые ожидания Стиля. Возрастающее влияние печати очень не нравилось парламенту, в руках которого сосредотачивалась тогда власть. Палата общин, ставившая Стюартам в упрек их преследования печати, сама, в свою очередь, восстала против гласности. Малейший намек на парламентские прения, появлявшийся в печати, всякое обсуждение речей и неодобрение парламентских мероприятий вменялось в преступление, наказуемое штрафами, тюремным заключением и позорным столбом. В таких случаях не спасала даже парламентская неприкосновенность. Парламент исключил из своей среды одного из своих членов за то, что тот издал книгу, которая была признана оскорбительной для христианской религии. Почти ни одна сессия не обходилась без того, чтобы кто-нибудь из журналистов не был препровожден в Ньюгет. Конечно, и Стиль не мог не поплатиться за свои сарказмы. В декабре 1712 г. он смело выступил на политическую арену и был выбран в следующем году в парламент. Тогда-то он стал издавать новый журнал, выходивший три раза в неделю, «Englishman», который отличался особенною смелостью речей. В одном из номеров этого журнала, он, например, писал: «Я не могу приписать политические бедствия, от которых страдает страна, ничему другому, как только привычке министров льстить честолюбию принцев и внушать им мнение, что они выше законов, которые собственно предназначены лишь для того, чтобы связывать слабые руки глупых подданных могущественного монарха, а никак не его самого...» В 1712 г. придумали, наконец, «наидействительнейший» способ стеснить журналистику – это обложить тяжелою пошлиною все журналы и брошюры. Палата вотировала штемпельный сбор со всех журналов в пол-листа и в один лист и с объявлений. Действительно, эта мера сразу отразилась неблагоприятно на журналистике. Мелкие газеты тотчас же прекратили свое существование, и Аддисон охарактеризовал этот период «падением газет». Но затем придумали способ обходить закон. Некоторые газеты стали выходить в формате, представляющем нечто среднее между целым листом и пол-листом, и на этом основании отказывались платить штемпельный сбор, опираясь на то, что ведь в законе ничего не упоминается о журнале именно такого формата. Число таких газет, избавлявшихся хитростью от уплаты штемпельного сбора, так возросло, что парламент счел нужным сделать добавление к прежней редакции закона и присоединить еще налог на объявления и на бумагу. Это уже действительно нанесло тяжелый удар журналистике. Многие журналы тотчас же прекратили свое существование, другие должны были повысить цену и тем лишились части своих клиентов; некоторые слились вместе. Существование журналов сделалось непрочным вследствие фискальных тягостей. Мало-помалу газеты заменились листками, в которых печатались разные известия; политические же и литературные журналы уменьшились в объеме, стали выходить еженедельно и даже ежемесячно. Некоторые из них стали помещать карикатуры и превратились в сборники, называвшиеся «Magazine». Парламент очень долго и упорно вел борьбу с печатью, не допуская ни малейшей гласности своих прений. Всякий отчет о парламентских прениях, напечатанный в газетах, считался прямым нарушением прерогатив парламента. В 1729 г. парламент издал постановление, воспрещающее даже отдаленнейший намек на действия парламента. Однако это постановление нарушалось постоянно, и в газетах, то там, то сям, появлялись кой-какие скудные сведения о заседаниях парламента. Но и в таком виде они не нравились ему, и поэтому в парламенте постоянно поднимался вопрос о том, как заставить молчать печать. В защиту печати выступил Уальполь, в бытность свою первым министром, и высказался в пользу того, чтобы печати было предоставлено право помещать парламентские прения, ибо запрещать ей это – значит посягать на ее свободу. Мало-помалу и парламент должен был уступить давлению общественного мнения. Вообще раздражение лондонских граждан против парламента было очень велико.

В январе 1769 года в Англии появился писатель – публицист, cила таланта которого выдвинули его на первое место и приобрели ему громкую известность не только в Англии. Псевдоним этого человека – Юниус – имя так и осталось неизвестным даже самому издателю. Письма Юниуса произвели огромное впечатление на английское общество, они были проникнутые рволюционным духом и с неслыханною смелостью выводили истину на чистую воду и разоблачали деяния даже самых высокпоставленных лиц. Журнал, печатавший эти письма, стал самым известным и распространенным в Англии. Юниус вступил на поприще журналистики в самую благоприятную минуту, когда политическая борьба достигла своего апогея, и лондонцы находились практически в открытом восстании против министерства и парламента. Однако в 1772 году он прекратил свое сотрудничество с журналом, но его влияние не ушло вместе с ним, его деятельность оставила яркий след в истории английской журналистики. Как бы то ни было, но царствование Георга 3, хотя он и не любил газет, журналистика сделала огромные успехи, отчасти именно вследствие усилий его самого и его советников стеснить ее свободное развитие. Борьба за политическую свободу продолжалась и после смерти Геогра 3, и хотя она не выдвинула более ни одного столь же сильного писателя – публициста, как Юниус, в последующие эпохи, но, тем не менее, cпособствовала дальнейшему прогрессу журналистики. Газеты приобрели влияние на общественное мнение, и этого влияния уже нельзя было лишить.