Глава XXIV. — так называемое первоначальное пакоплеиие 719 3 страница

подспорье, давая возможность использовать силы его жены, его детей, слуг а служанок и его самого. Но какая жалкая жизнь, даже с этим подспорьем! Летом он работает, как каторжник; в периоды обработки полей и сбора урожая он ложится в 9 часов и встает в 2, чтобы управиться с тяжелой ра­ботой; зимой он должен бы восстановить свои силы, пользуясь более про­должительным отдыхом; но у него нехватит зерна на хлеб и на семена, если он отдаст ту часть урожая, которую необходимо продать для уплаты на­логов. Итак, приходится прясть, чтобы заполнить эту прореху,... приходится заниматься прядением с величайшим напряжением. Поэтому крестьянин зимой ложится в полночь или в час ночи и встает в пять или шесть часов утра или же ложится в девять и встает в два, — и так ежедневно в течение всей своей жизни, за исключением 'воскресных дней... Это чрезмерно про­должительное бодрствование и этот чрезмерно интенсивный труд истощает организм человека; вот почему в деревне мужчины и женщины стареют гораздо скорее, «чем в городах» (М1гаЬеаи: «Бе 1а МопагсЫе Ргиззгеппе». Ьонс-гез 1788, т. III, стр. 212 и ел.).

Добавление ко 2-му изд. В апреле 1866 г., 18 лет спустя после опубли­кования цитированной выше работы Роберта Сомерса, профессор Леон Левя читал в 8ос1е1у оИ Аг1з доклад о превращении пастбищ в охотничьи парки. Он рассказывал, насколько подвинулось вперед превращение горной Шотлан­дии в пустыню, и между прочим говорил: «Изгнание населения и превраще­ние земли в пастбища для овец послужило самым удобным средством для получения дохода без соответственных затрат... Замена пастбищ для овец охотничьими парками стала обычной в горной Шотландии. Овцы изгоняются дикими зверями, подобно тому как раньше изгонялись люди, чтобы очистить место для овец... В Форфаршире вы можете пройти от поместий графа Дэл-хузи вплоть до поместий Джон о Трот, не выходя из района охотничьих лесов. — Во многих (из этих лесов) давно уже живут лисицы, дикие кошки,

738 ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА

ГЛАВА XXIV. ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 739

Они массами превращались в нищих, разбойников, бродяг — ча­стью добровольно, в большинстве случаев под давлением необхо­димости. Поэтому в конце XV и в течение всего XVI века во всех странах Западной Европы издаются кровавые законы против бро­дяжничества. Отцы теперешнего рабочего класса были прежде всего подвергнуты наказанию за то, что их насильственно превра­тили в бродяг и пауперов. Законодательство рассматривало их как «добровольных» преступников, исходя из того предположе­ния, что при желании они могли бы продолжать трудиться при старых, уже не существующих условиях.

В Англии это законодательство началось при Генрихе VII.

Согласно акту Генриха VIII от 1530 г., старые и неспособные к труду нищие получают разрешение собирать милостыню. Но наказание плетьми и тюремное заключение грозят работоспособ­ным бродягам. Закон предписывает привязывать их к тачке и бичевать, пока кровь не заструится по телу, и затем брать с них клятвенное обещание возвратиться на родину или туда, где они провели последние три года, и «приняться за труд» (1о ри1 Ытзе1Г Ьо 1аЬоиг). Какая жестокая ирония! Акт 27 Генриха VIII подтвер­ждает этот закон и усиливает его кары новыми добавлениями. При рецидиве бродяжничества наказание плетьми повторяется и кроме того отрезывается половина уха; если же бродяга попадается в

куницы, хорьки, ласки и альпийские зайцы; кролики же, белки и крысы лишь за последнее время появились там. Огромные земельные площади, фигурирующие в шотландской статистике как луга, необычно богатые и обширные, изъяты в настоящее время от всякой культурной обработки и посвящены исключительно охотничьей забаве немногих лиц, — забаве, про­должающейся лишь немного дней в году».

Лондонский «Есопопйз1» от 2 июня 1866 г. пишет: «Одна шотландская газета в числе новостей последней недели между прочим сообщает: «Одна из лучших овечьих ферм в Сэтерлендшире, за которую недавно по истечении срока контракта было предложено 1 200 ф. ст. годовой ренты, превращена в «с1еег ГогезИ» [охотничий парк]. Феодальные инстинкты проявляются так же,... как во времена норманского завоевания,... когда было разрушено 36 деревень, чтобы создать на их месте №\у Рогез! [Новый лес]... Два миллиона акров, в том числе несколько плодороднейших участков Шотландии, пре­вращены в совершенную пустыню. Трава, произрастающая на лугах в Глен Тилт, считалась наиболее питательным кормом в графстве Перт; охотничий парк в Бен Ольдер давал самую лучшую траву в обширном округе Баденок; часть леса Блэк Маунт представляла самое лучшее в Шотландии пастбище для черных овец. О размерах площади, превращенной в пустоши ради лю­бителей охоты, можно себе составить представление на основании того факта, что площадь эта охватывает гораздо более обширное пространство, чем всо графство Перт. Как много средств производства теряет страна вследствие этого насильственного опустошения, видно из того, что почва леса Бен Оль­дер могла бы прокормить 15 000 овец и что площадь этого леса составляет лишь Уао всей охотничьей области Шотландии... Вся эта охотничья земля пропадает совершенно даром для производства;...результат тот же, как если бы она погрузилась в воды Северного моря. Сильная рука закона должна бы положить конец этому вытекающему из причуд созданию пустошей и пу­стырей».

третий раз, то он подвергается смертной казни как тяжкий пре­ступник и враг общества.

Эдуард VI в 1547 г. — в первый же год своего царствования — издает закон, по которому всякий, уклоняющийся от работы, отдается в рабство тому лицу, которое донесет на него как на праздношатающегося. Хозяин должен кормить своего раба хлебом и водой, давать ему слабые напитки и такие мясные отбросы, какие ему заблагорассудится. Он имеет право плетьми и наложением цепей принуждать его ко всякой работе, как бы отвратительна она ни была. Если раб самовольно отлучается на 2 недели, то он осуждается на пожизненное рабство, и на его лоб или на щеку кладут клеймо «8»; если он убегает в третий раз, его казнят как государственного преступника. Хозяин может его продать, завещать по наследству, отдать внаймы как раба, как всякое движимое имущество или скот. Если рабы замыслят что-либо против
своих господ, то они также подлежат смертной казни. Мировые
судьи обязаны разыскивать беглых рабов по заявлению господ.
Если окажется, что беглый бродяга три дня шатался без дела,
то его отправляют на родину, выжигают раскаленным железом
на его груди клеймо «V» и, заковав в цепи, употребляют для доронг-
ных и других работ. Бродяга, неправильно указавший место своего
рождения, в наказание за это обращается в пожизненного раба
соответствующего селения, его жителей или корпорации и полу­
чает клеймо «3». Всякий имеет право отнять у бродяги его детей и
держать их при себе в качестве учеников — юношей до 24 лет,
девушек до 20 лет. Если они убегают, то до наступления указан­
ного возраста обращаются в рабов своих хозяев -воспитателей,.
которые получают право по произволу заковывать их в цепи,
бить плетьми и т. п. Хозяин может надеть железное кольцо на
шею, ноги или руки своего раба, чтобы легче отличать его от дру­
гих и затруднить ему возможность скрыться221. В последней части
этого закона предусматриваются случаи, когда бедные должны
работать на тот округ или тех лиц, которые берутся их кормить,
поить и снабжать работой. Такого рода рабы — рабы приходов —
сохранились в Англии вплоть до XIX века под именем гоипйзтеп
(приходчики). •'

Закон Елизаветы от 1572 г.: нищие старше 14 лет, не имеющие разрешения собирать милостыню, подвергаются жестокому нака­занию кнутом и наложением клейма на левое ухо, если никто не соглашается взять их в услужение на два года; в случае реци­дива нищие старше 18 лет подвергаются смертной казни, если

881 Автор «Еззау оп Тгайе е(;с.» замечает: «В царствование Эдуарда VI англичане с полной, повидимому, серьезностью принялись за поощрение мануфактур и доставление бедным занятий. Это видно из одного замечатель­ного закона, в котором говорится, что на всех бродяг должно быть наложено клеймо» и т. д. («Ап Еззау оп Тгайе аш! Соштегсе». Ьопскт 1770, стр. 5).

740 ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ НАПИТАЛА

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 741

никто не соглашается взять их на 2 года в услужение; при третьем рецидиве их казнят без всякой пощады как государственных пре­ступников. Аналогичные предписания содержат законы: 18 Ели­заветы ст. 13 и закон 1597 г.221а.

Согласно закону Иакова I, лицо, праздношатающееся и про­сящее милостыню, считается бродягой. Мировые судьи в РеЬЬу 8е881опз [заседание суда с участием двух или нескольких мировых? судей] уполномочены подвергать таких бродяг публичному нака­занию плетьми и заключать в тюрьму попавшихся первый раз на 6 месяцев, попавшихся второй раз — на 2 года. Во время тюрем­ного заключения они подвергаются наказанию плетьми так часто и в таких размерах, как это заблагорассудится мировым судьям... Неисправимых и опасных бродяг предписывается клеймить, вы­жигая на левом плече букву «К», и употреблять на принудитель­ные работы; если же они еще раз попадаются в нищенстве, их.

!21а Томас Мор говорит в своей «Утопии»: «Так-то и случается, что жад­ный и ненасытный обжора, настоящая чума своей родины, собирает в своих руках тысячи акров земли и обносит их плетнем или забором, или своими насилиями и притеснениями доводит собственников до того, что они выну­ждены продать все свое имущество. Тем или другим способом, не мытьем, так катаньем, донимают их, и они, наконец, вынуждены выселиться — эти бед­ные, простые, несчастные люди! Мужчины и женщины, мужья и жены, си­роты и вдовы, объятые отчаянием матери с грудными детьми, все домочадцы, бедные средствами к жизни, но многочисленные, так как земледелие требо­вало много рабочих рук. Они бредут прочь, говорю я, покидают свои привыч­ные родные места и нигде не находят приюта. Продажа всей домашней ут­вари, хотя и не имеющей большой ценности, могла бы при других условиях оказать им некоторую помощь* но, внезапно выброшенные на улицу, они вынуждены распродавать имущество за бесценок. И когда этими несчастными скитальцами истрачено все до последней копейки, то скажите, бога ради, что же им остается делать, как не красть? Но тогда их вешают по всей форме закона. Или просить милостыню? Но тогда их заключают в тюрьму как бро­дяг за то, что они шатаются без дела: их обвиняют в бездельничестве, — их, которым пи одна душа не хочет дать работы, как бы ревностно они ее ни добивались». [Ср. Томас Мор: «Золотая книга, столь же полезная, как за­бавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии», изд. Асааегща, 1935 г., стр. 60.] Из числа этих бедных изгнанников, которых, по словам Томаса Мора, прямо-таки принуждали к воровству, «в царство­вание Генриха VIII было казнено 72000 больших и малых воров» (НоЫпекеЛ: «БезспрИоп о! Епд1аш1», т. I, стр. 186), Во времена Елизаветы «бродяг ве­шали целыми рядами, и не проходило года, чтобы в том или другом месте не было повешено их 300 или 400 человек» (81гуре: «Аппа1з о1 ше Кегогта-<шп апй Ез1аЬН8Ьтеп1 о? КеНетоп, апй оШег Vа^^ои8 Оссиггепсез 1п Йю СнигсЬ о! Епд1апс1 йиппд Оиееп ЕИзаЬеШ'з Нарру Не1§п», 2-е изд., 1725, т. II). Сог­ласно тому же самому Страйпу, в Сомерсетшире в течение одного только года было казнено 40 человек, на 35 наложены клейма, 37 подвергнуто нака­занию плетьми и 183 «отчаянных негодяя» выпущено на волю. Тем не менее, говорит этот друг человечества, «это значительное число обвиняемых не со­ставляет и 7а всех подлежащих наказанию преступников благодаря попу­стительству мировых судей и нелепому состраданию народа». Он добавляет! «Другие графства Англии были не в лучшем положении, чем Сомерсетшир, многие даже в гораздо худшем»!

казнят без милосердия. Эти предписания закона действовали вплоть до начала XVIII века и были отменены лишь актом 12 Анны ст. 23.

Подобные законы и во Франции, где в половине XVII века парижские бродяги основали так называемое «королевство бродяг» (гоуашпе йез Ъгиапаз). Еще в начале царствования Людовика XVI был издан ордонанс (от 13 июля 1777 г.), который предписывал ссылать на галеры каждого здорового человека в возрасте от 16 до 60 лет, если он не имел средств к существованию и определен­ной профессии. Аналогичные меры предписываются законом Кар­ла V для Нидерландов (октябрь 1537 г.), первым эдиктом штатов и городов Голландии от 19 марта 1614 г., плакатом Соединенных провинций- от 25 июня 1649 г. и т. д.

Деревенское население, насильственно лишенное земли, из­гнанное, в широких размерах превращенное в бродяг, старались,.опираясь на эти чудовищно террористические законы, приучить к дисциплине наемного труда плетьми, клеймами, пытками.

Мало того, что на одном полюсе выступают условия труда как капитал, на другом полюсе — люди, не имеющие для про­дажи ничего, кроме своей собственной рабочей силы. Недостаточно также принудить'этих людей добровольно продавать себя. С даль­нейшим ростом капиталистического производства развивается рабочий класс, который по своему воспитанию, традициям, привыч­кам признает условия капиталистического способа производства самоочевидными естественными законами. Организация, присущая капиталистическому процессу производства, сламывает всякое сопротивление; постоянное создание относительного перенаселе­ния удерживает закон спроса па труд и предложения труда, а следовательно, и заработную плату в границах, соответствующих потребности капитала в самовозрастании; слепой гнет экономиче­ских отношений укрепляет господство капиталистов над рабочими. Внеэкономическое, непосредственное насилие, правда, еще продол­жает применяться, но лишь в виде исключения. При обычном ходе дел рабочего можно предоставить власти «естественных законов производства», т. е. зависимости от капитала, которая создается самими условиями производства, ими гарантируется и увековечи­вается. Иное видим мы в ту историческую эпоху, когда капитали­стическое производство только еще возникало. Нарождающейся буржуазии нужна государственная власть, и она действительно применяет государственную власть, чтобы «регулировать» зара­ботную плату, т. е. принудительно удерживать ее в границах, благоприятствующих выколачиванию прибавочной стоимости, чтобы удлинять рабочий день и таким образом удерживать самого рабочего в нормальной зависимости от капитала. В этом суще­ственный момент так называемого первоначального накопления.

Класс наемных рабочих, возникший в последней половине XIV столетия, составлял тогда и в следующем столетии очень

742 ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА

ГЛАВА XXIV. —ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 7<3

ничтожную часть народа; его положение находило себе сильную опору в самостоятельном крестьянском хозяйстве в деревне и цехо­вой организации в городах. Как в деревне, так и в городе хозяева и рабочие стояли социально близко друг к другу. Подчинение труда капиталу было лишь формальным, т. е. самый способ про­изводства еще не обладал специфически капиталистическим харак­тером. Переменный элемент капитала сильно преобладал над постоянным его элементом. Вследствие этого спрос на наемный труд быстро возрастал при каждом накоплении капитала, а пред­ложение наемного труда лишь медленно следовало за спросом. Значительная часть национального продукта, превратившегося позднее в фонд накопления капитала, в то время еще входила в фонд потребления рабочего.

Законодательство относительно наемного труда, с самого начала имевшее в виду эксплуатацию рабочего и в своем дальней­шем развитии неизменно враждебное рабочему классу222, начи­нается в Англии при Эдуарде III 51а1и1е о(ЬаЬоигегз [Статутом* о рабочих], изданным в 1349 г. Во Франции ему соответствует ордонанс 1350 г., изданный от имени короля Жана. Английское и французское законодательства развиваются параллельно и по содержанию своему тождественны. Поскольку рабочие статуты стараются добиться удлинения рабочего дня, я не стану их ка­саться, так как этот пункт уже рассмотрен выше (глава восьмая, 5).

8Ьа1иЬе о! ЬаЬоигегз [Статут о рабочих] был издан вследствие настоятельных жалоб палаты общин. «Прежде, — наивно заме­чает один тори, — бедные требовали столь высокой заработной платы, что это угрожало промышленности и богатству. Теперь заработная плата их настолько низка, что это опять-таки является угрозой промышленности и богатству, хотя и иной, чем раньше, и, быть может, еще более опасной, чем тогда»223. Законом уста­навливается тариф заработной платы для города и деревни, для сдельной и поденной работы. Сельские рабочие должны нанимать­ся на год, городские же — на произвольные сроки, «на вольном рынке». Под страхом тюремного наказания воспрещается выда­вать плату более высокую, чем указанная в статутах, причем лица, получившие такую незаконную плату, наказываются сильнее, чем уплатившие ее. Так, напр., еще в Елизаветинском статуте об уче­никах ст. ст. 18 и 19 назначают десятидневное тюремное заключе­ние для того, кто выдал плату сверх нормы, и трехнедельное заключение для того, кто ее принял. Закон 1360 г. назначал еще

222 «Всякий раз, когда законодательство, пыталось регулировать споры
между хозяевами и их рабочими, его советниками были хозяева», — говорит
А. Смит. «Ь'езргй йез Мв, с'ез! 1а ргорпйё» [«Собственность — вот дух зако­
нов»] — говорит Лэнге.

223 «ЗорШзшв 01 Кгее Тгайе. Ву а Вагпз1ег». Ьопйоп 1850, стр. 235. Он
ехидно-прибавляет: «Мы всегда были готовы вмешаться в пользу предприни­
мателей; неужели мы ничего не можем сделать в пользу рабочих?» [стр. 236].

более суровые наказания и даже уполномочивал хозяев заставлять рабочих путем физического принуждения работать согласно уста­новленному законом тарифу. Все союзы, договоры, клятвы и т. п., которыми обязывали друг друга каменщики и плотники, были объявлены недействительными. Коалиции рабочих рассматрива­лись как тяжкое преступление начиная с XIV века и вплоть до 1825 г., когда были отменены законы против коалиций. Дух Ста­тута о рабочих 1349 г. и всех последующих законов ярко сказы­вается в том, что государство устанавливает лишь максимум за­работной платы, но отнюдь не ее минимум.

В XVI столетии положение рабочих, как известно, очень (ухудшилось. Денежная плата повысилась, но далеко не в той степени, в какой упала цена денег и повысились цены товаров. Следовательно, фактически заработная плата упала. Тем не менее законы, направленные к понижению заработной платы, продол­жали действовать; неукоснительно отрезывались уши и налагались клейма на тех, «кого никто не соглашался взять в услуже­ние». Закон об учениках 5 Елизаветы ст. 3 уполномочивает миро­вых судей устанавливать определенные заработные платы и видо­изменять их сообразно временам года и товарным ценам. Иаков I распространил это регулирование труда на ткачей, прядильщи­ков и всякие иные категории рабочих224. Георг II распространил законы против рабочих коалиций на все мануфактуры.

В собственно мануфактурный период капиталистический спо­соб производства достаточно окреп для того, чтобы сделать зако­нодательное регулирование заработной платы и невыполнимым и ненужным, но, несмотря на то, все же хотели удержать на всякий

224 Из одного пункта статута 2 Иакова I ст. 6 видно, что некоторые су­конщики, бывшие в то же время мировыми судьями, позволяли себе офици­ально устанавливать тариф заработной платы в своих собственных мастер­ских. В Германии очень часто издавались статуты для понижения заработной платы, особенно после Тридцатилетней войны. «Помещиков очень тяготил недостаток слуг и рабочих в обезлюдевших местностях. Всем деревенским жителям было воспрещено сдавать в наем комнаты холостым мужчинам и женщинам; обо всех такого рода постояльцах приказано доносить начальству, и они должны быть заключены в тюрьму, если не пожелают пойти в услуже­ние, хотя бы они поддерживали свое существование какими-либо другими занятиями, работами на крестьян за поденную плату или даже торговали деньгами и хлебом» («Ка1зегИсЬе РпуПе^еп ипо" ВапсМопеп 1йг 8сп1ез1еш, I, 125). В течение всего столетия в указах государей не прекращаются горь­кие жалобы на испорченнз'ю и распущенную челядь, которая не подчиняется строгому режиму, не довольствуется установленной законом платой; отдель­ному помещику воспрещается выдавать более высокую плату, чем установ­лено таксой, выработанной для всей округи. И все же после войпы условия, в которых находились слуги, были иногда лучше, чем сто лет спустя; в Си-лезии слуги еще в 1652 г. получали мясо два раза в неделю, тогда как в на­стоящем столетии в той же Силезии имеются места, где слуги получают мясо лишь три раза в год. И заработная плата была после войны выше, чем в по­следующие столетия» (С. РгеИа§: (Жеие ВШег аиз с!ет ЬеЬеп <1е8 йеиЪзспеп Уо1кез». Ье1рг1# 1862, стр. 34, 35]).

744 отдел седьмой. — процесс накопления капитала

ГЛАВА XXIV. ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 745

случай это оружие из старого арсенала. Еще акт 8 Георга II воспрещает давать подмастерьям портным Лондона и окрестностей более 2 ш. 7х/2 п. поденной платы, за исключением случаев всена­родного траура; еще акт 13 Георга III ст. 68 предоставляет миро­вым судьям регулировать заработную плату шелкоткачей; еще в 1796 г. потребовалось два постановления высших судебных уч­реждений для того чтобы решить, распространяются ли нормы заработной платы, предписанные мировыми судьями, на неземле­дельческих рабочих; еще в 1799 г. парламентским актом было подтверждено, что плата горнорабочих Шотландии регулируется статутом Елизаветы и двумя шотландскими актами 1661 и 1671 гг. Насколько радикально изменились к этому времени условия,-показывает один случай, неслыханный в английской палате об­щин. Здесь, где в течение 400 лет фабриковались законы, уста­навливающие исключительно тот максимум, которого ни в коем случае не должна превышать заработная плата, Уитбред предло­жил в 1796 г. определить законом минимум заработной платы для сельскохозяйственных рабочих. Питт воспротивился этому, соглашаясь, однако, что «положение бедных ужасно (сгие!)». Наконец, в 1813 г. законы относительно регулирования заработ­ной платы были отменены. Они стали смешной аномалией в эпоху,' когда капиталист регулировал труд на своей фабрике посредством своего лпчного законодательства и при помощи налога в пользу бедных дополнял до необходимого минимума плату сельскохозяй­ственных рабочих. Но и по сие время сохранились в полной непри­косновенности предписания рабочих законов, касающиеся догово­ров между хозяином и рабочими, сроков предупреждения и т. д., — предписания, согласно которым к хозяину, нарушившему контракт, может быть предъявлен лишь гражданский иск, тогда как рабо­чий, нарушивший контракт, подлежит уголовной ответственности. Жестокие законы против коалиции пали в 1825 г., когда пове­дение пролетариата стало угрожающим. Тем не менее они пали только отчасти. Некоторые милые остатки старых статутов исчезли лишь в 1859 г. Наконец, 29 июня 1871 г. был издан парламентский акт, направленный, повидимому, к уничтожению последних сле­дов этого классового законодательства, так как он даровал юри­дическое признание тред-юнионам. Но другой парламентский акт, изданный в тот же день (ап асЬ Ьо атепс! Ше спгшпа! 1а\у ге1аЪ1п|* Ю у!о1епсе, ШгеаЬз апс! то1е81аИоп), фактически восстановил преж­нее положение в новой форме. При помощи такого парламентского фокуса все средства, которыми могли бы воспользоваться рабочие ко время стачки или локаута (стачки объединенных фабрикантов, прибегающих к одновременному закрытию своих фабрик), были изъяты из ведения общего законодательства и подчинены исклю­чительному уголовному закону, истолкование которого всецело зависело от мировых судей, т. е. от фабрикантов. Двумя годами

раньше в той же самой нижней палате и тот же самый господин Гладстон с известным благородством внес законопроект об отмене всех исключительных законов, направленных против рабочего класса. Но далее, чем до второго чтения этого законопроекта, дело не пошло, проект был положен под сукно, пока, наконец, «великая либеральная партия», соединившись с тори, не набралась смелости решительно выступить против того самого пролетариата, который поставил ее у власти. Не довольствуясь этим предатель­ством, «великая либеральная партия» позволила английским судь­ям, всегда пресмыкавшимся перед господствующими классами, откопать старый закон против «конспирации» [заговоров] и при­менить его к рабочим коалициям. Как мы видим, лишь против воли, лишь под давлением масс английский парламент отказался от законов против стачек и тред-юнионов, после того как сам этот парламент с циническим бесстыдством в течение пятисот лет зани­мал положение постоянного тред-юниона капиталистов, направ­ленного против рабочих.

Точно так же французская буржуазия в самом начале револю­ционной бури решилась отнять у рабочих только что завоеванное право ассоциаций. Декретом от 14 июня 1791 г. она объявила все рабочие коалиции «преступлением против свободы и декларации прав человека», караемым штрафом в 500 ливров и лишением прав активного гражданина на один год225. Этот закон, втискивающий государственно-полицейскими мерами конкуренцию между капи­талом и трудом в рамки, удобные для капитала, пережил все революции и смены династий. Даже правительство террора оста­вило его неприкосновенным. Лишь совсем недавно он вычеркнут из Сос1е Рёпа1 [Уголовного уложения]. В высшей степени харак­терна мотивировка этого буржуазного государственного переворота. «Хотя и желательно, — говорил выступивший докладчиком Ша-пелье, — повышение заработной платы выше теперешнего уровня, дабы тот, кто получает эту плату, избавился от абсолютной, почти рабской-зависимости, обусловленной недостатком необходимых жизненных средств», тем не менее рабочие не должны сговариваться между собой относительно своих интересов, не должны действовать

225 Первая статья этого закона гласит; «Так как уничтожение всякого рода корпораций лиц одного состояния или одной профессии составляет одну из коренных основ французской конституции, то воспрещается восста-новлять таковые корпорации под каким бы то ни было предлогом и в какой бы то ни было форме». Статья IV заявляет, что «если граждане, занятые одной и той же профессией, искусством или ремеслом, сговорятся между собой или составят соглашение, направленное к тому, чтобы отказаться скопом или не соглашаться ниже известной платы оказывать услуги своею прбмышленнсго деятельностью и своими работами, то вышеназванные сговоры и соглашения должны быть объявлены... противоконституционными, преступлением про­тив свободы и декларации прав человека и т. д.», т. е. государственным пре­ступлением, совершенно так же, как и в старых рабочих статутах («Кёуо1и-1кш8 ае Рапз». Рапз 1791, т, III, стр. 523).

746 ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 747

совместно с целью смягчать свою «абсолютную, почти рабскую зависимость», так как этим «они нарушили бы свободу своих бывших хозяев, теперешних предпринимателей» (свободу держать рабочих в рабстве!), и так как коалиция против деспотии бывших цеховых хозяев есть — что бы вы думали? — есть восстановление цехов, отмененных французской конституцией226.

4. ГЕНЕЗИС КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ФЕРМЕРОВ.

Мы рассмотрели те насилия, при помощи которых были соз­даны поставленные вне закона пролетарии, тот кровавый режим, который превратил их в наемных рабочих, те грязные высокс-государственные меры, которые, усиливая степень эксплуатации труда, повышали полицейскими способами накопление капитала. Спрашивается теперь: откуда же возникли первоначально капи­талисты? Ведь экспроприация сельского населения создает непо­средственно лишь крупных земельных собственников. Что касается генезиса фермеров, то мы можем проследить его шаг за шагом, так как это — медленный процесс, прокатывающийся через многие сто­летия. Имущественные отношения среди самих крепостных, не. говоря уже о существовавших рядом с ними свободных мелких зе­мельных собственниках, были очень различны, а потому и эмансипа­ция их совершилась при очень различных экономических условиях.

В Англии первой формой фермера был ЬаШГГ [бурмистр гос­подского имения], который сам оставался крепостным. По своему положению он напоминает древнеримского уПНсиз'а, но с „более узким кругом деятельности. Во второй половине XIV столетия на место ЬаПШ'а становится фермер, которого лэндлорд снабжает семенами, скотом и земледельческими орудиями. Положение его почти не отличается от положения крестьянина. Он только экс­плуатирует больше наемного труда. Скоро он становится «юёЬауг ег», половником-арендатором. Он доставляет одну часть необхот димого для земледелия капитала, лэндлорд — другую. Валовой продукт разделяется между ними в пропорции, установленной контрактом. В Англии эта форма аренды быстро исчезает, уступая место фермеру в собственном смысле слова, который вкладывает в дело собственный капитал, ведет хозяйство при помощи наем* ных рабочих и отдает лэндлорду деньгами или натурой часть при­бавочного продукта в качестве земельной ренты.