Рудин» Тургенева

Тургеневу выпадет честь наполнить форму романа острым идеологическим содержанием. Он перенес в роман те вопросы, которые обсуждались в обществе, прессе, студенческих кружках, были злобой дня, имели захватывающий интерес. Таким был уже первый роман «Рудин» (1856), в котором автор показал в образе главного героя и его студенческих друзей (Покорского, Лежнева) свои впечатления от встреч с М.А. Бакуниным, Белинским, Н.В. Станкевичем, с их теоретическими и нравственными нормами, их спорами о будущем России. Н о главный упор Тургенев делает на вопросе о практической применимости этих мечтаний и высоких слов, о способности усредненного героя быть последовательным в своих словах и делах. И тут обнаруживались катастрофы не только в больших общественных делах, но и в лично-интимных, герой пасует, считает нужным покориться обстоятельствам, делающим его счастье невозможным.Тургенев всегда искал передового героя времени, легко устанавливая в отдельных типах героев их дилетантизм, бесплодность нападок на «материализм», «гегелизм», «нигилизм», а то и обывательский вариант оппозиции всему передовому.Считается, что прототипом Рудина для Тургенева послужил Михаил Бакунин, тоже студент и член кружка Станкевича. Ситуация в романе Тургенева следующая. В обжитой, провинциальный усадебный быт, со своими определенными культурными обычаями, родственными привязанностями вторгается новый незнакомый человек — продукт самых модных идей и веяний (не обязательно столичных), и он, этот незнакомец, сначала вызывает любопытство и даже симпатии к себе если не всех, то части усадебного общества, удивляет в разговорах своими идеями, требованиями к жизни, а затем разочаровывает своей непоследовательностью, банкротством, расхождениями между словом и делом. Он вызывает критическое к себе отношение и вынужден под тем или иным предлогом покинуть усадебное общество. Буря, возмутившая привычное спокойствие, оказывается мнимой. В события замешивается романтическая история, кончающаяся для легковерной молодой барышни трагедией, разочарованием в своем идеале. В знаменитой сцене у Авдюхина пруда, когда Наталья, готовая с ним бежать, в слезах, спрашивает Рудина, что же делать, Рудин отвечает: «...Разумеется, покориться» (здесь – «развенчающая» роль героини. Рудин не выдерживает испытание любовью).

Подобревший к Рудину Лежнев при случайной встрече уверяет, что и Рудины полезны, ибо «слово тоже есть дело». Рудины способны зажигать сердца других — это тоже бесценный дар. Сухой делец, помещик-рационализатор Лежнев с годами начинает чувствовать необходимость рудинского начала жизни (первый финал – встреча Лежнева и Рудина и примиряющее героев объяснение; критика «завернула» такой финал). Второй финал: в эпилоге сказано, что Рудин инкогнито погибает со знаменем в руке на парижской баррикаде 1848 года, т.е. Тургенев, вынесший определенный приговор Рудину в романе, через десять лет попытается героизировать его в масштабах подлинного Бакунина-революционера. Семантика двух финалов: критика многословия, бездействия Рудина и, в то же время, признание необходимости рудинского начала в жизни.

Конечно же, роман и поэма имеют ряд общих моментов, как в характерах и поведении главных действующих персонажей, так и частично в самих сюжетах. Но более интересными являются, безусловно, отличия. Если говорить о Некрасове, то он более критично относится к своему герою, нежели Тургенев.

По глубоким убеждениям Некрасова, духовная сила любого человека, прежде всего, зависит от степени его родства с народом. Этот критерий будет у него основополагающим. Именно поэтому в поэме два главных героя друг другу противопоставляются. И можно невооруженным глазом заметить, что все авторские симпатии принадлежат именно героине. Образ героя поэмы до такой степени схож с тургеневским Рудиным, что критика неоднократно утверждала, будто Некрасов в данном случае находился под влиянием Тургенева. Подобную точку зрения разделял и сам Тургенев, говоря, что «Саша» - стихотворное переложение Рудина. В действительности Некрасов начал свою поэму еще в 1852году, за 4 года до появления «Рудина», и закончил её в апреле 1855 года, в то время как Тургенев начал работу над романом «Рудин» лишь в июне 1855 года. (Герои и сюжеты русской литературы: имена, образы, идеи. Авторы: А. Галкин)

Обращение к черновикам в ряде случаев помогает понять процесс реализации автор­ского замысла, лучше разобраться в содержании произведения. Этой же цели может служить и срав­нение «Саши» с романом Тургенева «Рудин». Пока­зательно, что роман Тургенева и поэма Некрасова были напечатаны в одном и том же номере «Современника» (1856, № 1).

Некрасов был редактором журнала, от него прежде всего зависел подбор материалов в каждый номер, и если он решил поместить «Рудина» и «Сашу» чуть ли не рядом, следовательно, он хотел, чтобы читатели имели возможность сравнить эти произведения.

Разумеется, в романе и поэме есть нечто общее и в характерах главных героев («лишние люди», слово которых никогда не переходит в дело), и отчасти даже в сюжетах. Но интереснее выделить черты отличия. Судя по всему, Некрасов более критичен к своему герою. В романе Тургенева при первом же препятствии Рудин отказывается от любви Натальи, советуя ей покориться. У Некрасова же Саша не принимает предложения Агарина, хотя и любит его. И, конечно, не случайно у Тургенева роман назван по фамилии ге­роя, а у Некрасова поэма названа по имени героини.

Некрасов был убежден, что духовная сила чело­века напрямую зависит от того, до какой степени он связан с народом. Это главный критерий в оценке героев. Потому и противопоставлены в его первой поэме Саша и Агарин, а все симпатии автора отданы героине, которой присуща органическая близость к природе, к народу, его нравственным ценностям, его культуре.

Герой романа «Рудин» стал именем нарицательным для тех людей, у которых слово не согласуется с делом. В таком контексте воспринял роман и Некрасов, который в своей поэме «Саша» изобразил человека рудинского типа. Так же отнеслась к Рудину и критика 1860-х годов. Писатель вообще не особо щадил своих любимых героев, пусть даже и лучших людей из русского дворянства середины XIX века. Он нередко подчёркивал пассивность и вялость в их характерах, а также черты нравственной беспомощности. И в этом был реализм писателя, писавшего как есть. Сам литературный стиль писателя можно назвать, несмотря на его эмоционально-романтическую приподнятость, реалистическим стилем. Тургенев видел социальную слабость передовых людей из дворянства, и искал иную силу, способную возглавить русское освободительное движение, и такую силу он позже рассмотрел в представителях русской демократии 1860—1870 гг.

26. Образ Гамлета и Дон Кихота в оценке Тургенева. Гамлетовское и/или дон-кихотское в Рудине, Инсарове, Базарове и др. героях Тургенева.

Едва ли не каждый их главных героев тургеневских романов соотнесен с типом Гамлета и Дон Кихота – классических литературных персонажей, характеры вторых послужили основой для оригинальной тургеневской характерологии, изложенной писателем в докладе «Гамлет и Дон Кихот». В интерпретации Тур. Гамлет – это умный, образованный, обладающий тонким эстетическим вкусом человек, но вместе с тем болезненный эгоцентрик, предельно зафиксированный на себе. Бесконечно ценящий своё «я», но не способен принести его в жертву во имя какого-либо идеала. Но во что не верующий и никогда не любящий, кроме себя, он не в состоянии перейти от отвлеченной мысли к реальному действию. В сфере любви – сердцу Галета, холодному, как лед, не знакомо большое, сильное чувство. Дон Кихот, по мнению Тур., во всем противоположен Гамлету. Он – прирожденный альтруист, всего себя готовый отдать идеалу, которому служит, ни на минуту не сомневаясь в его истинности. Если Гамлет – воплощенная мысль, то Дон К. – воплощенное действие с постоянной готовностью к жертве. Так же жертвенно и возвышенно его отношение к женщине, которой он поклоняется как Идеальному Существу, божественной Прекрасной Даме. Пламенный энтузиаст, исполненный веры, он способен увлечь за собой народные массы, которые готовы следовать за ним так же преданно, как его спутник Санчо Пансо. Нетрудно заметить, что Гам., в тургеневском его понимании, одновременно напоминает байроновского героя и во много его повторяющих и к нему восходящих «лишних людей» русской литературы. Дон Кихот же – это соединение типа возвышенного романтика и отчасти типа нового, нерефлексивно-цельно человека. Гамлет - это символ русской дворянской интеллигенции с её высоким уровнем образованности и рефлексивной культуры, который, однако, не столько помогает, сколько мешает ей соответствовать историческим задачам, стоящим перед русской нацией и требующим незамедлительных и активных действий; тогда как Дон Ких. – символ молодого, гораздо менее культурного, но гораздо боле мобильного поколения разночинцев, которые как раз в середине века вышли на авансцену русской общественной жизни и с которыми Тур. В тот период связывал надежды на её действительное и результативное преобразование в духе новоевропейских идеалов. В разночинцах Тургенев видел благородных Дон Кихотов, пришедших на смену вялым дворянским Гамлетам. С другой – писатель отнюдь не считал, что Дон Кихоты должны вообще вытеснить Гамлетов из русской жизни; он мечтал, скорее, о союзе просвещенного и культурного дворянского ума с умелым и «энергическим» действием разночинцев.

Как Гамлет, ведёт себя Рудин и в ситуации, когда в него влюбляется завороженная его пламенными речами и исключительностью его облика молодая девушка Наталья Ласунская: в ответ на её смелое предложение соединиться с ним – вопреки воле матери – сою судьбу, Рудин, не чувствуя в себе ни капли любовного горения, объявляет себя не готовым к такому шагу. В психологическом плане характерны Инсарова и Елены есть достаточно парадоксальное соединение типа Дон Ких, энтузиаст и альтруист, готового принести себя в жертву во имя идеала, не знающего расхождения между словом и делом, а так же чувством и долгом и стоявшего выше традиционной этики, настаивающей на подобном расхождении как на необходимом условии нравственности. (Инсаров - «Накануне»).

«Дон Кихоты находят- Гамлеты разрабатывают».В чистом виде Гамлетов и Дон Кихотов мало, в ком-то больше черт одного, в ком-то – другого.

Дмитрий Николаевич Рудин. Объединяя в Рудине черты Гамлета и Дон Кихота, Тургенев стремится создать совокупный портрет своего поколения, указывает как на сильные, так и на слабые его стороны, как на его исторические ошибки, так и на исторические заслуги. Двоякому освещению подвергается Рудин и во втором, добавленном позднее эпилоге, изображающем смерть Рудина на баррикадах во Франции во время революционных событий 1848 г. Появление Рудина на баррикаде, уже оставленной ее защитниками, с саблей в одной и красным знаменем в другой руке, едва ли не намеренно подставляющего грудь под пулю, можно, при желании, толковать и как поступок Дон Кихота, наконец‑то нашедшего себя в реальном действии и самоотверженно отдающего жизнь за Великие Идеалы Свободы и Прогресса, и как поступок самовлюбленного Гамлета, в последний раз стремящегося покрасоваться в собственных глазах и бессмысленно умирающего за то, во что у него нет и не может быть веры («Я кончу тем, что пожертвую собой за какой‑нибудь вздор, в который даже верить не буду» – слова Рудина в основной части романа). Дон Кихот в Рудине: не следит за своим костюмом, широкий нос, смуглая кожа. Гамлет: «жидкий блеск в глазах».

Дмитрий Никанорович Инсаров. Типичный Дон Кихот. В психологическом плане характер Инсарова есть достаточно парадоксальное соединение типа Дон Кихота, энтузиаста и альтруиста, готового принести себя в жертву во имя идеала, и нового типа цельного человека вроде Андрея Колосова, не знающего расхождения между словом и делом, а также чувством и долгом и стоящего выше традиционной этики, настаивающей на подобном расхождении как на необходимом условии нравственности. Дон Кихот Инсаров способен повести Россию, отсталую страну, давно нуждающуюся в коренных социальных преобразованиях, по пути общечеловеческого прогресса. У него есть сила духа, целеустремленность, вера в победу и свое право осуществить то, к чему он, как недвусмысленно дает понять читателю автор романа, призван самим духом Истории.

Евгений Васильевич Базаров. Он характерный представитель разночинной идеологии рубежа 1850–1860 гг. (резкостью своих суждений, а также рядом внешних примет – высокий рост, бакенбарды – напоминающий Добролюбова). От Гамлета: эгоцентризм (борется с любовью к Одинцовой, ничем не жертвуя); мрачный, холодный и внутренне разорванный байронический герой, окутанный демонической дымкой; способность говорить красиво (близко к дворянской речи); горд и самолюбив. От Дон Кихота: способность вести за собой людей, воодушевлять их; способность жертвовать собой ради других (он врач, помогает всем, кто нуждается в лечении).

Федор Иванович Лаврецкий. Более склонный к Дон Кихоту. Для него «проблема долга является важнейшей жизненной проблемой, а вера в истину, высокий идеал – главной душевной потребностью». Но в это же время это и «Гамлет», который наслушавшись чужих мнений, сомневается в своей вере. Отсюда мы видим противоречивость нашего героя, которую удачно оттеняют с двух сторон Паншин и Михалевич: космополит, мелкий эгоист (Гамлет) и энтузиаст, мечтатель (Дон Кихот). В споре с Паншиным мы видим стремление Лаврецкого «Пахать землю и стараться как можно лучше ее пахать»(в эгоистичности своей погони за счастьем - Лаврецкий –Гамлет). Подтверждение типа Дон Кихота можно найти Лаврецкого и Михалевича, последний называет его в лицо «байбаком»: «… ты злостный байбак, байбак с сознанием, не наивный байбак. Наивные байбаки лежат себе на печи и ничего не делают, а ты мыслящий человек и лежишь; ты мог бы что-нибудь делать - и ничего не делаешь; лежишь сытым брюхом к верху и говоришь: так оно и следует, лежать-то, потому что все, что люди не делают,- все вздор и ни к чему не ведущая чепуха».«Да что ж ты бранишься?- вопил в свою очередь Лаврецкий.- Работать… делать…скажи лучше, что делать, а не бранись, Демосфен полтавский!». Федор Лаврецкий поступает так, как считает нужным сейчас и воля его может приобрести направление, как в сторону Гамлета, так и в сторону Дон Кихота.

27. Тип идеального разночинца у Тургенева («Накануне») и Гончарова («Обломов»).

РАЗНОЧИ́НЕЦ, разночинца, муж. (ист.). В 19 в. в России - интеллигент из либеральной и демократической буржуазии, не принадлежавший к дворянству, выходец из духовенства, чиновничества, мещанства или крестьянства. Писатели-разночинцы. Добролюбов, Чернышевский были из разночинцев. В повседневном обиходе разночинцами назывались лица, которые получили образование, благодаря ему были исключены из того непривилегированного податного сословия, в котором находились раньше, или не могли принадлежать к податному состоянию, при этом не состояли на действительной службе, как правило, имели право ходатайствовать о предоставлении им почетного гражданства, но не оформили его. К разночинцам в этом смысле относились выходцы из духовенства, купечества, мещанства, крестьянства, мелкого чиновничества. Значительную долю среди разночинцев составляли отставные солдаты и солдатские дети.

Дмитрий Инсаров. "Отец его был довольно зажиточный купец, родом из Тырнова. Торговал он в Софии, имел сношения c Россией; сестра его, родная тетка Инсарова, до сих пор живет в Киеве, замужем за старшим учителей истории в тамошней гимназии. 18 лет тому назад, совершилось ужасное злодеяние: мать Инсарова вдруг пропала без вести". "Он остался на руках у соседей. Сестра узнала об участи братниного семейства и пожелала иметь племянника у себя. Его доставили в Одессу, а оттуда в Киев. В Киеве он прожил целых двенадцать лет. Оттого он так хорошо говорит по-русски.". "Когда ему минуло двадцать лет (это было в начале сорок восьмого года), он пожелал вернуться на родину. Был в Софии и Тырнове, всю Болгарию исходил вдоль и поперек, провел в ней два года, выучился опять родному языку. Турецкое правительство преследовало его, и он, вероятно, в эти два года подвергался большим опасностям; В пятидесятом году он опять приехал в Россию, в Москву, с намерением образоваться вполне, сблизиться с русскими, а потом, когда он выйдет из университета..."

Инсаров - разночинец-ИДЕАЛИСТ, более склонен к политике. Инсаров - тип «настоящего» деятеля и потенциально героической личности,противопоставлен остальным "женихам" Елены. В психологическом плане - достаточно парадоксальное соединение типа Дон Кихота, энтузиаста и альтруиста, готового принести себя в жертву во имя идеала, и нового типа цельного человека вроде Андрея Колосова, не знающего расхождения между словом и делом, а также чувством и долгом и стоящего выше традиционной этики, настаивающей на подобном расхождении как на необходимом условии нравственности.

Время действия романа – 1853 г. – год начала Крымской войны, трагическая неудача которой стала прологом и «кануном» александровских реформационных преобразований. Инсаров довольно сух и не восприимчив к красоте искусства (в отличие от Шубина), не очень образован (в отличие от университетского профессора Берсенева), зато у него есть то, чего нет у них: сила духа, целеустремленность, вера в победу и свое право осуществить то, к чему он, как недвусмысленно дает понять читателю автор романа, призван самим духом Истории, незримо, но неуклонно движущейся к новым, более совершенным формам жизни. Инсаров – фигура, сознательно идеали‑зированнная автором; как персонаж он получился не очень живым именно потому, что изначально был задуман как герой‑образец. Своим романом Тургенев как будто задавал вопрос реальным русским разночинцам: таковы ли они, как его идеальный Инсаров? И, судя по концовке романа (когда один герой на прямо заданный ему вопрос другого: возможны ли русские Инсаровы? – не дает никакого внятного ответа), у него были определенные сомнения на этот счет. Обыкновенно тургеневским скепсисом в отношении возможности (по крайней мере, скорого) социального возрождения России объясняют и неожиданную раннюю смерть главного героя романа.Волевой активизм Инсарова. Россия-Болгария, т.е. Инсаров тоже славянин.

Андрей Штольц. Россия-Германия, Штольц - наполовину немец. Когда читатели понимают это, они заведомо представляютсебе кого-то более педантичного, более деятельного, чем русский человек. В конце первой части появляется Андрей Штольц. Гончаров старательно отделяет этого подлинного «героя дела» от предшествующих «деятельных Обломовых». Отделяет, ставя акцент на главной черте характера Штольца, – еще с детства воспитанной отцом привычке рассчитывать в жизни только на свои силы и всего добиваться собственным трудом. И, по мысли Гончарова, в этом принципе буржуазной морали нет ничего предосудительного. В нем – знамение новой европейской цивилизации, в которую вступала Россия на рубеже 18501860‑х годов. Более того, в нем и своя новая, ранее неизвестная красота и романтика.

Начиная с Добролюбова (статья «Что такое обломовщина?»), стало «хорошим тоном» всех критических статей упрекать Гончарова в абстрактности и схематизме образа Штольца. (Ср. схематичность Инсарова.) Между тем, «герой дела» для Гончарова – это не столько определенная профессия, сколько идеальное состояние души человека новой буржуазной формации. Штольц относится к работе бескорыстно. Он ее любит не за конкретное содержание (а потому занимается сразу всем – коммерцией, туризмом, сочинительством, государственной службой), и не за материальную выгоду (Штольц равнодушен к комфорту), а за то наслаждение, которое он получает от самого процесса труда. На вопрос Обломова: «Для чего же мучиться весь век?» – Штольц с гордостью отвечает: «Для самого труда, больше не для чего. Труд – образ, содержание, стихия и цель жизни…» (СР. Инсарова: цель - Свобода Родины, т.е. более конкретна)

Практик» нового времени.Андрей Штольц не бежит от «промышленных забот» современной действительности в благословенные времена патриархальной Аркадии. Именно Штольцу удалось, как замечает автор, «найти равновесие практических сторон с тонкими потребностями духа». А значит, Штольц побеждает иссушающий прагматизм «железного» века на его же исторической территории. Недаром в его воспитании тесно переплелись русские (патриархальные) и немецкие (европейско‑буржуазные) корни. Характер Штольца сформировался под влиянием двух противоположных, но одновременно действовавших моделей воспитания: русского «барина» и немецкого «бюргера». По замыслу Гончарова, в личности Штольца должны были органически соединиться, с одной стороны, «западный» ум и сильная воля, а с другой – русская «мягкость», «округлость», патриархально‑семейственное начало («веру он исповедовал православную»). Первое принадлежит отцовскому воспитанию; второе – материнскому (музыка Герца, атмосфера мечтательности и патриархального уюта). Удалось ли Гончарову показать этот синтез не умозрительно, а в самой органике характера «русского немца» – вот вопрос, который не находит в романе однозначного решения.(смотрим на Ольгу Ильинскую). Экономика спасет Россию. Русское сознание не любит стиль предпринимателя-бизнесмена, но Гончаров делает исключение. Штольц - тип предпринимателя - экономиста.

Принято считать, что важнейшим стимулом, побудившим Тургенева взяться за роман, было бурное развитие острого идейного конфликта между либералами и демократами-разночинцами, появление в 1858 г. статьи Чернышевского открывающей полемику о «новых» и «лишних» людях. Гончаров же, как автор романа «Обломов», подвигнувший Тургенева на полемику с ним в романе «Накануне», снова остался в тени. Выше уже отчасти было сказано о том, что Тургенев не мог равнодушно пройти мимо судьбы России. Даже уже после создания «Накануне», в романе «Отцы и дети» Тургенев вёл полемический диалог со Штольцем устами Базарова. В романе Гончарова Штольц ни на минуту не забывает о своей «миссии», уча свою возлюбленную и ученицу даже и оставаясь с ней наедине. В противовес созданным Тургеневым самоотверженным женщинам, которые всюду способны идти за любимым человеком, какие бы препятствия ни ставила на их пути жизнь, гончаровскую Ольгу в её чувстве к Обломову отличает рассудочность и прагматизм. Это качество Ольги Гончаров ставит едва ли не в её заслугу. А между тем, Тургенев не мог равнодушно читать сцену решающего объяснения Ольги с Обломовым. Для него несравненно ближе поведение Обломова, нежели Ольги, которая в прямую связь от своего чувства к Обломову ставит вопрос о доме, о квартире, о его поездке в Обломовку.

Неприятием Тургенева немецкой программы Гончарова во главе со Штольцем объясняется и та незавидная, но и заметная роль, которую Тургенев отвёл немцам в романе «Накануне». Пожалуй, нигде больше немцы не играют столь заметной роли, как в этом его романе.Однако, хоть как-то повлиять на судьбу действующих лиц они не могут, потому что это всё – люди второго сорта: приживалки, торговцы, подвыпившие офицеры, любовницы. Их немецкий уклад существенно отличается от русского уклада, и в России они живут своей жизнью. В этом смысле особенно знаменателен тот вставной эпизод, который Тургенев ввёл в XV главу романа, когда Инсаров бросает в воду подвыпившего офицера-немца, оскорбившего Зою. Показательно здесь не поведение Инсарова, защитившего Зою, а восторженная реакция зрителей. Вводя этот эпизод, Тургенев в полемической резкой форме высказал Гончарову своё отношение к Штольцу, с которым такие надежды связывал Гончаров, полагая, что он произнесёт это заветное слово «вперёд» и поможет россиянам выбраться из болота обломовщины.