Общества

3. 1. Что такое «осень средневековья»?

В научный оборот это понятие было введено голланд­ским ученым И. Хейзингой, который в 1919 г. опубликовал книгу «Осень средневековья», получившую широкую известность во всех европейских странах. Сам автор, изу­чая формы жизненного уклада и мышления во Франции и Нидерландах, говорил об «осени» как о последней жизнен­ной фазе средневековой культуры. В современной истори­ческой литературе понятие «осень средневековья» употреб­ляется в более широком смысле: в качестве синонима для обозначения и «кризиса христианского мира» («угасания» западноевропейской цивилизации) и начала эпохи Возрож­дения, которую никак нельзя описать в терминах упадка и заката. Поэтому термин «осень средневековья» в настоящее время чаше всего используется в историографии для харак­теристики западноевропейского общества XIV—XV вв. в целом.

В начале XIV в. христианский мир в его целостности ста­билизировался и достиг «последней границы». При этом он не просто остановился, но «съежился» (Ж. Ле Гофф). Прекратились распашка и освоение новой земли, наблюда­лось запустение полей и даже деревень. Началась девальва­ция монеты, сопровождавшаяся экономической депрессией и банкротствами. По Европе прокатилась волна городских бунтов и крестьянских восстаний. Плохие урожаи, рост цен и всеобщий голод потрясли Европу, а Великая чума сере-

История России в вопросах и ответах

Раздел 3. Московская Русь.

дипы XIV в. довершила дело: демографическая кривая склонилась и поползла вниз, кризис превращайся в катас­трофу.

Средневековое общество было обществом феодальным, аграрным, деревня являлась подлинным центром его экономической и социальной жизни. Поэтому кризис XIV—XV вв. не только поразил в первую очередь сельскую экономику, но и сопровождался глубинными изменениями прежде всего в феодальном способе производства. Наибо­лее ярким проявлением этих изменений в западноевропей­ской деревне было освобождение крестьян, которые выку­пали наиболее тяжкие повинности и обретали личную свободу. Сеньориальная реакция — попытка восстановить их личную зависимость, предпринятая в XIV в., — не увен­чалась успехом. Европейское крестьянство уже в XIV— XV вв. стало свободным сословием, хотя и не добилось еще юридического признания своих прав на землю.

Пережив период неурядиц, феодалы стали заменять зем­леделие более доходным скотоводством, постепенно преоб­ражая сельский пейзаж «огороженными» землями. Измени­лись условия и формы эксплуатации крестьян, появились краткосрочные крестьянские держания на условиях фиксированной денежной ренты. Классические формы вассалитета, основанные на договоре и дополненные пре­доставлением феода сеньором со стороны сеньора, заменя­лись переводом вассала на денежное содержание.

Общим следствием развития этих процессов была возросшая роль товарно-денежных отношений, всеобщая «коммерциализация» общественной жизни, которая не только порождала социальное недовольство, но и расшаты­вала привычные сословные границы. «Благородное» проис­хождение уже совсем не гарантировало «благородного» уровня жизни. Возможности внеэкономического принуж­дения по отношению к лично свободным держателям зем­ли на основе юридически оформленных договорных отно­шений резко сокращались. Вместе с тем сомнительные с точки зрения феодального менталитета занятия ремеслом и торговлей, и уж тем более просто «позорные» кредитно-ростовщические операции обеспечивали если не процвета­ние, то по меньшей мере вполне осязаемое материальное благополучие.

Усиление хозяйственной самостоятельности крестьян­ства и бюргерства сопровождалось изменениями в трудовой этике. Индивидуальные трудовые усилия в условиях разви­тия товарно-денежных отношении вознаграждались более адекватно. Труд из подневольного отбывания феодальной повинности начинает превращаться в источник благосо­стояния. В результате возникает и крепнет профессиональ­но-требовательное отношение к работе, а производительная деятельность приобретает значение высшей морально-ре-лигиозноЙ ценности. «Осень средневековья» в этом плане стала и временем зарождения нового религиозного миро­понимания, догматические основы которого будут сформу­лированы позже Лютером, Цвингли и Кальвином в их ре-формационных вероучениях.

Наряду с церковной культурой формировалась светская, гражданская, основанная на римском праве и опиравшая­ся на расчет. В общественной мысли получают развитие рационализм и утилитаризм, согласно которым источником знания, критерием истины и основой поведения людей яв­ляются разум и практическая польза.

В тех европейских странах, и прежде всего в Италии, куда переместился центр новаций, ни крестьяне, ни рыца­ри, ни священники не занимали уже господствующего по­ложения. Оно перешло к негоциантам, банкирам и купцам, торговавшим всем чем угодно, дававшим в долг королю, собиравшим во всем католическом мире папский налог. Жизнь сосредоточилась не вокруг соборов, а на площадях, где обсуждались политические дела и шел свободный об­мен словами и вещами, и вдоль улиц, на которые выходи­ли мастерские и лавки.

Даже феодальная монополия в военном деле — «святая святых» военно-служилого сословия — была утрачена пос­ле поражений французского рыцарства во Фландрии, немецкого и бургундского — в Швейцарии и повсеместно­го распространения огнестрельного оружия в Европе начи­ная с XIV в.

В условиях «кризиса» усилилась тенденция к государствен­ной централизации. Стала набирать политическую силу ко­ролевская власть, которая, опираясь на различные сосло­вия, повела решительное наступление на политический суверенитет крупной феодальной знати. В Западной Евро­пе стали оформляться со словно-представительные монар-

История России в вопросах и ответах

Раздел 3- Московская Русь...

хии и начал утверждаться новый статус короля: не верхов­ного сеньора, а носителя публичной власти. Тем самым была подготовлена французская монархия Карла VII и Людовика XI, власть Тюдоров в Англии и испанское един­ство при католических королях.

Кроме того, создание сословно-представитсльных орга­нов власти, а затем усиление абсолютистских тенденций сопровождалось формированием чиновничьей бюрократии, что открывало доступ к государственно-политической деятельности выходцам из презренных «простолюдинов*. Пораженный кризисом феодализм прибегнул к войне как средству облегчения положения господствующего клас­са. Примером тому является Столетняя война (1337— 1453 гг.), к которой одинаково стремилась английская и французская знать, чтобы разрешить свои затруднения. Война, как всегда, ускорила ход событий и разродилась новой экономикой и социальными отношениями.

На «осень средневековья» приходится и расцвет эпохи Возрождения. Ее родиной была Северная Италия, регион, который в XIV—XV вв. выделялся своими процветающими городами-государствами как средоточием новейших форм хозяйственной жизни, финансово-торговой активности, бурных коллизий социально-политической борьбы.

Деятели Возрождения, или Ренессанса (Петрарка, Бру-ни, Мирандола, Альберта), рассматривали средневековье как эпоху варварства и невежества и поэтому основную свою задачу видели в формировании новой, основанной на традициях античности, культуры. Возрождая античную культуру, они сформулировали учение, принципиально от­личающееся от средневекового мировоззрения, — гума­низм. В центре этого учения оказался человек, предназна­чением которого объявлялась свобода воли как основа самоусовершенствования личности. В связи с этим гумани­сты выдвигали идеал нового человека, человека-личности, творца своей судьбы и своего земного бытия. Мерилом цен­ности человека были объявлены не происхождение, богат­ство, знатность рода, а добродетели, доблесть и стремление к самосовершенствованию. Вместе с тем «оборотной сторо­ной титанизма Возрождения» становилась личность, возве­денная в абсолют, поставленная в центр Вселенной, осво­божденная от моральных уз и традиционных ценностей,

способная творить зло и стать силой не созидания, а раз­рушения (А. Лосев).

Таким образом, «осень средневековья» в Западной Евро­пе характеризовалась не только «кризисом» традиционно­го, феодально-аграраого общества, но и началом формиро­вания общества инновационного, торгово-промышленного, городского, для которого характерным становилась эконо­мическая, мировоззренческая, а затем и политическая сво­бода каждого отдельного человека.

А, В. Лубский, Г. 10. Магакое

3.2. В чем различие между западноевропейской и российской цивилизациями?

Современную европейскую цивилизацию, начало разви­тия которой относят к XVI в., характеризуют различным набором черт, вполне коррелируемых между собой. Одни исследователи обращают внимание на то, что это — торго­во-промышленное, городское общество, для которого харак­терна экономическая, мировоззренческая и политическая свобода каждого отдельного человека. Другие подчеркива­ют прежде всего антропоцентричный и инновационный характер европейской цивилизации и ее христианские кор­ни, европеизм как явление христианской культуры Запада.

К наиболее часто выделяемым признакам российской цивилизации относят самодержавную форму государствен­ной власти, или, как определил этот тип власти историк М. Довнар-Залольский, «вотчинное государство*; незначи­тельный объем экономической и политической свободы; подчинение общества государству; православие; коллекти­вистскую менталыюсть.

Существуют различные мнения по поводу того, сколько было цивилизаций в том ареале, который называется Росси­ей. Некоторые исследователи полагают, что была одна — «евразийская» цивилизация, в рамках которой выделяют несколько цивилизационных волн: эпоха Московского цар­ства, Российская империя, советский период отечественной истории. Другие советский период рассматривают в качестве особой субцивилизации.

История России в вопросах и ответах

Каждая цивилизация характеризуется определенной доминантной формой социальной интеграции, генотипом общественного развития и специфическим культурным ар­хетипом. По этим параметрам можно выявить различия между западноевропейской и российской цивилизациями.

Доминантной формой интеграции всего европейского культурно-разнообразного ареала до XVI в. был католицизм как универсальный и автономный по отношению к государ­ству нормативно-ценностный порядок, порождавший дуа­лизм западноевропейского общества. Этот дуализм был обусловлен существованием, с одной стороны, единой цер­кви внутри раздробленного соци©политического простран­ства, а с другой — многообразием этнокультур в универ­сальном религиозно-католическом пространстве.

Дуализм общественного бытия в Европе порождал це­лый ряд конфликтогенных тенденций: религиозной и свет­ской, глобальной и локальной, церковной и государствен­ной, интеграционной и дезинтеграционной, универсальной и традиционной, усиление противоречий между которыми завершилось резкой трансформацией универсального нор­мативно-ценностного порядка и переходом от традицион­ной цивилизации к современной.

Эта трансформация произошла в результате «национализа­ции» церкви государством и религиозной реформации (про-тестантско-католического противоборства). «Единой и единственной матрицей европейской цивилизации» как результатом социального компромисса стал либерализм, который, оказавшись доминантной формой европейской интеграции, создал новое нормативно-ценностное про­странство, универсальное для всего западноевропейского мира и автономное по отношению к возникшим нацио­нальным государствам и к культурному европейскому раз­нообразию.

Цивилизационный сдвиг в Западной Европе был связан также с переходом с эволюционного пути социального развития на инновационный, что сопровождалось усилени­ем вмешательства людей в общественные процессы путем сознательного культивирования таких интенсивных факто­ров развития, как наука и техника.

Переход на инновационный путь развития требовал осо­бого духовного состояния и становления такой трудовой этики, которая превращала труд из бытовой нормы в одну

Раздел 3. Московская Русь..

из главных духовных ценностей культуры. Такая этика окончательно утвердилась в эпоху Реформации прежде все­го в протестантизме, христианский идеал которого («молись и работай»), заложивший основы «духа капитализма», оз­начал, что человек, через работу обретая спасение души, не делегирует свои права наверх, а сам решает все возникшие перед ним проблемы.

Активизация этих факторов в условиях господства част­ной собственности и формирования гражданского общества привела к мощному технико-технологическому рывку западноевропейской цивилизации и возникновению в раз­ных странах такой формы политического режима, как ли­беральная демократия.

Восточноевропейский мир в этом отношении был иным. Российская цивилизация с момента своего возникновения в XVI в. вобрала в себя огромное религиозное и культурное многообразие народов, нормативно-ценностное простран­ство бытия которых не способно было к самопроизвольно­му сращиванию, к синтезу в универсальном для евразий­ского ареала единстве. Православие было духовной основой русской культуры, оно оказалось одним из факторов ста­новления российской цивилизации, но не ее нормативно-ценностным основанием.

Таким основанием, доминантной формой социальной интеграции стала государственность. Поэтому в российской цивилизации не было того нормативно-ценностного поряд­ка, который оказался бы автономным по отношению к государству. Более того, государство в России постоянно стремилось к трансформации национально-исторического сознания и этнокультурных архетипов, пытаясь создать со­ответствующие структуры, легитимирующие деятельность центральной власти. Такими структурами были прежде все­го этатизм и патернализм, которые со временем стали до­минирующими и, в известной степени, универсальными в массовом сознании евразийского суперэтноса.

Легитимность государственной власти в России поэто­му не столько опиралась на идеологию (например, идею «Москва — третий Рим»), сколько обусловливалась этатист­ским представлением о необходимости сохранения полити­ческого единства и социального порядка в качестве антите­зы локализму н хаосу. И этот «этатистско- патерналистский»

История России в вопросах и ответах

I

Раздел 3. Московская Русь...

порядок был реальным основанием соединения разнород­ных национальных традиций и культур.

Дуализм общественного бытия поэтому в России имел иную природу, чем на Западе. Он выражался прежде всего в таких конфликтных тенденциях, где одной из сторон всегда выступала универсальная и автономная государственность. Это конфликт между государственностью и регионализмом, государственностью и национальными культурными традициями, государственностью и социальными общнос­тями. Характер российского общества определялся не до­говором граждан и власти об обоюдном соблюдении зако­нов, а своеобразным молчаливым сговором об обоюдной безнаказанности подданных и государства при нарушении закона.

Существенно отличаются и конфликты в России, их участники не просто отрицают друг друга, а стремятся стать единственной социальной целостностью, что приводит к глубокому социальному расколу в обществе. Этот раскол нельзя «снять» путем компромисса, его можно только по­давить, уничтожая одну из противостоящих сторон. Отсю­да и своеобразная трактовка понятия свободы в российской ментальное™ как признания только собственного права на выбор и отказа другим в таком праве. Свобода по-россий­ски — это воля, свобода для себя и подавление других.

Кроме того, следует учитывать и своеобразие сложив­шегося в эпоху Московского царства «вотчинного государ­ства», и отсутствие в России многих феодальных институ­тов западноевропейского типа, что в значительной мере обусловило специфику политического развития Москов­ского царства. Московские князья, а затем русские цари, обладавшие огромной властью и престижем, были убежде­ны, что земля принадлежит им, что страна является их «соб­ственностью», ибо строилась она и создавалась по их пове­лению. Такое мнение предполагало также, что все живущие в России — подданные государства, слуги, находящиеся в прямой и безусловной зависимости от государя и поэтому не имеющие права претендовать пи на собственность в ев­ропейском смысле слова, ни па какие-либо неотъемлемые личные «права». Так в Московском царстве сложилось осо­бое воззрение на отношение власти и собственности, кото­рое, пронизав все институты политической власти, прида-

ло им характер «вотчинного государства», подобия которого было не сыскать в Европе (Р. ГТайпс).

Говоря об особенностях образования Московского государства, надо отметить, что с самого начала оно фор­мировалось как «военно-национальное», основной движу­щей силой развития которого была перманентная потреб­ность в обороне и безопасности, сопровождавшаяся усилением политики внутренней централизации и внешней экспансии (П. Н. Милюков). Это в значительной степени предопределило выбор пути социального развития, связан­ного с переходом общества в мобилизационное состояние, основу которого составляли внеэкономические факторы государственного хозяйствования, экстенсивное использо­вание природных ресурсов, ставка на принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и колонизация, ставшая, по выражению В. Ключевского, стержнем всей российской истории.

Поэтому российской цивилизации был присущ иной, чем в Западной Европе, генотип социального развития. Если западноевропейская цивилизация перешла с эволю­ционного пути развития на инновационный, то Россия по­шла по мобилизационному пути, который осуществляется за счет сознательного и «насильственного» вмешательства государства в механизмы функционирования общества.

Такой тип развития является инструментом ускорения эволюционных процессов, одним из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменя­ющегося мира и заключается в систематическом обращении в условиях кризиса к чрезвычайным мерам для достижения экстраордш [ар] (ых целей, представляющих собой выражен­ные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.

Существенно различались и культурные архетипы в России и Западной Европе, где сформировались, соответственно, иоанновский и прометеевский типы человека, различающие­ся между собой прежде всего стилем мышления и социально­го поведения.

Для западного, прометеевского человека характерен целе-рациональный стиль мышления, ориентированный на конкретный результат деятельности и эффективность соци­альных технологий. Русскому человеку присущ ценностно-рациональный стиль, признающий значимость прежде все-

История России в вопросах и ответах

Раздел 3. Московская Русь...

го ценностей, стоящих за целями и средствами социальной деятельности. Этот стиль предполагает поэтому высокую ценность человеческих отношений и как способ проявле­ния этой ценности — большую значимость работы на об­щее дело. Ценностно-рациональный стиль мышления де­лает человека способным легко отказываться от одних ценностей в пользу других, от индивидуальных планов в пользу общественных.

Человек иоанновского типа обладает чутким различени­ем добра и зла, он зорко подмечает несовершенство всех земных поступков, нравов и учреждений, никогда не удов­летворяясь ими и не переставая искать совершенного Доб­ра. Признавая святость высшей ценностью, иоанновский человек стремится к абсолютному Добру и поэтому земные ценности рассматривает как относительные и не возводит их в ранг «священных» принципов. Если же иоанновский человек, который хочет действовать всегда во имя чего-то абсолютного, усомнится в идеале, то он может дойти до крайней охлократии или равнодушия ко всему и поэтому способен быстро пройти путь от невероятной терпимости и покорности до самого необузданного и безудержного бун­та.

Стремясь к бесконечному, абсолюту, иоанновский чело­век чувствует себя призванным создать на земле высший божественный порядок, восстановить вокруг себя ту гармо­нию, которую он ощущает в себе. Иоанновский человек — это мессианский тип человека. Иоанновского человека оду­хотворяет не жажда власти, но настроение примирения. Он не разделяет, чтобы властвовать, а ищет разобщенное, что­бы его воссоединить. Он видит в мире грубую материю, которую нужно осветить и освятить.

Западный, прометеевский человек, напротив-, видит мир в реальности, как хаос, которой он должен оформить своей организующей силой. Прометеевский человек — героичес­кий тип, он полон жажды власти, он все дальше удаляется от духа и все глубже уходит в мир вещей. Секуляризация — его судьба, героизм — его жизненное чувство, трагика — его конец. Поэтому если добродетелями в России являются пассивность и терпимость, консерватизм и гармония, то добродетелями на Западе — деятельность и интенсивность труда, погоня за успехом и богатством.

Иоанновский и прометеевский типы человека разли­чаются между собой и разным содержанием христианской трудовой этики, что было обусловлено также различной ролью монастырей б хозяйственной и культурной жизни в России и в Европе. Если в Европе именно монастыри ста­ли первой организационной формой утверждения новой трудовой этики и подкреплявшего ее идеала «молись и работай», то в России этого не было. После поражения не­стяжателей физический труд для русских монахов вообще пе­рестал быть обязательным, главным стало строгое соблюде­ние дисциплины. Победа иосифлян означала, что главная ценность христианства — спасение души после смерти и труд как ценность оказались отделенными друг от друга. Основной формой спасения души в православии стала за­упокойная молитва. Это вело к формированию особой нравственной ситуации в обществе, так как позволяло лю­дям меньше думать о своих грехах в надежде, что они будут замолены другими после их смерти. Замаливание чужих грехов, а не «молитва и труд» стали основной обязанностью русских монахов.

В крестьянской среде также сформировалась такая трудовая этика, которая полагала труд не самоценностью, а неизбежной повинностью, результаты которой не зависят от индивидуальных усилий отдельного человека.

Иоанновский, мессианский, и прометеевский, героичес­кий, человек отличаются и характером доминантных человеческих стремлений. В ходе процесса социализации происходит формирование разных сущностных стремле­ний: «быть как все», «быть личностью», «быть другим».

Потребность «быть как все» является необходимой пред­посылкой существования любого социума, поскольку это свойство человеческой сущности обеспечивает обществу стабильность путем сохранения традиций и взаимопонима­ния. Социализация, однако, это не только овладение сис­темой норм, ценностей, стереотипов поведения, но и ста­новление собственного «Я» как единичной, отдельной и особой сущности, т. е. личности человека как самостоятель­ного субъекта бытия. Эту потребность в самореализации можно выделить в качестве другого человеческого стремле­ния — «быть личностью».

В российском культурном архетипе преобладает стремление «быть как все», в западноевропейском — «быть

История России в попросох и ответах

Раздел 3. Московская Русь..

личностью». Российское общество является социоцентри-стским, исходным в нем является социальное целое, а не составляющие его люди. Соответственно этому у людей вы­рабатывается особый тип самосознания. Челозек в таком обществе поглощен социумом, что не означает, однако, наличия между индивидом и обществом непримиримого противоречия. Здесь существует особый тип социальных связей и мышления, при которых человек осознает себя не личностью, а частицей целого, вследствие чего для каждо­го человека существует только одна социальная ниша — та, которую он занимает. Поэтому единство такого общества, заключающееся в том, что у людей нет иного выбора, кро­ме как принадлежать этому обществу и выполнять предпи­санные им социальные роли, — это не принцип, провоз­глашенный, например, государством, а социокультурная установка, нравственный императив, задаваемые корпора­тивными ценностями.

Сформировавшееся в ходе цивилизационной трансфор­мации в XVI—XVII вв. западноевропейское общество было антропоцентристским, основу его составили либеральные ценностные ориентации. В фокусе либерального мироощу­щения находится человек, его неповторимая и уникальная судьба, частная «земная» жизнь. Идеалом либерализма вы­ступает человек-личность, гражданин, который не только осознает, но и жить не может без гражданских прав и сво­бод, прежде всего права собственности и права индивиду­ального выбора, т. е. права на самого себя. Либерализм — это ощущение личной свободы и личной ответственности, расчет на собственные действия и собственную судьбу.

Надо отметить, что стремление «быть личностью» являет­ся достоянием не только западноевропейской цивилизации. Стремление к личной самоопределенности присуще и чело­веку социоцеьгсристекого общества, но это порождает в нем внутренний конфликт между предопределенностью и свободой.

А. В. ЛуСскый

3.3. Каковы причины и особенности образования Московского государства?

Процесс образования Московского государства начался в XIV и завершился в начале XVI столетия. В это время была ликвидирована политическая независимость ряда важней­ших русских княжеств и феодальных республик. К Москве были присоединены Суздальско-Нижегородская, Ростов­ская, Ярославская, Тверская, Новгородская земли, что оз­начало образование единой государственной территории Московского царства и начало перестройки его политичес­кой системы, завершившейся установлением самодержавия в России.

Существуют различные точки зрения по вопросу о причинах образования Московского государства. Одни ис­торики считают, что причины политической централизации и сам ее процесс в России были такими же, как и в странах Западной Европы. Они полагают, что материальной осно­вой образования единого Российского государства с цент­ром в Москве было появление в XIV в. в русских землях таких признаков раннебуржуазных отношений, как разви­тие ремесла, торговли и рынка.

Однако большинство отечественных историков придер­живаются мнения о том, что ни подъем производительных сил в сельском хозяйстве, ни развитие ремесла и торговли, ни рост городов как экономических центров в XIV— XV сто­летиях не являются свидетельством зарождения раннебур­жуазных отношений, и поэтому процесс образования еди­ного Российского государства происходил на феодальной основе.

Главную экономическую причину образования Мос­ковского государства они усматривают в развитии феодаль­ных отношений «вширь» и «вглубь», что выразилось в рас­пространении этих отношений на всю территорию Северо-Восточной Руси и появлении наряду с вотчинами условного феодального землевладения.

Развитие условного феодального землевладения, счита­ют они, сопровождалось усилением феодальной эксплуата­ции, степень которой была значительно выше у условных держателей земли (помещиков), поскольку они были вре-

История России в (/опросах и ответах

Раздел 3. Московская Русь,.,

менными «владельцами» земли. Все это сопровождалось обострением социальных противоречий в стране: между крестьянами и феодалами, между различными группами феодалов за «рабочие руки». Помещики нуждались в силь­ной централизованной власти, которая могла бы держать в повиновении крестьян и ограничивать феодальные права и привилегии бояр-вотчинников.

В качестве внутриполитической причины сторонники данной концепции образования единого Российского госу­дарства называют возвышение и рост политического влия­ния в это время нескольких феодальных центров: Москвы, Твери, Суздаля, претендовавших на объединение вокруг себя остальных русских земель. В этих княжествах наблю­далось одновременное усиление княжеской власти, стремя­щейся подчинить своей власти удельных князей и бояр-вот­чинников.

Основной внешнеполитической причиной являлось сохранение вассальной зависимости русских земель от Зо­лотой Орды. В это время наблюдается, особенно в городах, рост национального самосознания, выразившийся прежде всего в прокатившейся по русским землям целой серии го­родских восстаний против татар, что завершилось в конеч­ном счете после восстания в Твери отменой системы бас-качества.

В последнее время в связи с возросшим интересом к рус­ской философско-исторической литературе появились иные концепции образования Московского государства, процесс которого рассматривают как «восстановление», «возрождение» российской государственности. Рассматри­вая государство как «органический союз народа», предста­вители этой концепции основную причину образования Московского государства усматривают в появлении идеи единого национального государства в народном сознании. Наиболее последовательно идею русской государственно­сти, по их мнению, выражала Москва, все остальные поли­тические центры преследовали узкокняжеские интересы. ■

При этом, правда, отдельные историки вслед за Г. Федо­товым отмечают, что московские князья сдержапи победу над своими политическими противниками благодаря сво­им татарофильским действиям, коварству и вероломству. Татарская стихия, писал Г. Федотов, не извне, а изнутри

овладела душой Руси, и в этом отношении московские кня­зья оказались самыми последовательными в «собирании» русских земель, которое совершалось «восточными метода­ми»: насильственные захваты территорий, вероломные аре­сты князей-соперников при поддержке церковных угроз и интердиктов, увод населения в Москву и замена его при­шлыми людьми, выкорчевывание местных традиций и обы­чаев.

Причины образования Московского государства можно интерпретировать и в рамках цивилизационного подхода. Если исходить из признания того, что на рубеже XIII— XIV вв. происходит зарождение новой — евразийской (рос­сийской) цивилизации, то тогда Московское царство надо рассматривать не как наследника Киевского государства, а в качестве преемника северо-восточной субцивилизацион-иой периферии Древней Руси. Именно здесь еще до тата­ро-монгольского нашествия стал зарождаться тот тип госу­дарственности, который получил наиболее завершенное развитие в Московском царстве — «деспотическое самодер­жавие», опирающееся не на систему договорных отноше­ний — вассалитет, а на отношения подданства и службы — министериалитет. Большую роль в утверждении такого типа государственности и социальных связей сыграло монголь­ское иго, поскольку отношения между русскими князьями и монгольскими ханами строились именно по типу поддан­ства.

В это время происходит становление иного по сравне­нию с Древней Русью генотипа социального развития. Если для Древней Руси характерен был эволюционный (тради­ционный) путь развития, то в XIV—XV вв. в Московском царстве утверждается мобилизационный, осуществлявший­ся за счет постоянного вмешательства государства в меха­низмы функционирования общества.

Национальное объединение России, образование уни­тарного государства началось почти одновременно с аналогичными процессами в Англии, Франции и Испании, но имело целый ряд особенностей. Московское государство с самого начала формировалось как «военно-националь­ное», движущей силой развития которого была перманен­тная потребность в обороне и безопасности.

История России в вопросах и ответах

Раздел 3- Московская Русь...

Существует два пути централизации и образования еди­ных национальных государств. Первый путь характеризуетт ся тем, что одновременно происходят процессы политичес­кого и экономического объединения. Второй — тем, что¹ вначале происходит объединение политическое, а затем экономическое. Первый путь наблюдался там, где процесс образования единых государств совпадал с зарождением ран небуржуазных отношений, обострением противоречий между феодальной знатью и бюргерами, социальной опо­рой центральной власти, стремящейся ликвидировать фе­одальные привилегии этой знати и объединить раздроблен­ное социально-политическое пространство в единое государство.

С этой точки зрения образование Московского государ­ства шло по второму пути, т. е. происходило только поли­тическое объединение русских земель. Основной социаль­ной опорой московских князей в процессе объединения выступало служилое сословие (помещики). Процесс цент­рализации сопровождался не зарождением раннебуржуаз-ных отношений, а дальнейшим закрепощением крестьян и жесткой регламентацией жизнедеятельности всех других сословий.

Одной из особенностей образования Московского государства был восточный стиль политической деятельно­сти. Московские князья, добивавшиеся самодержавной власти, были знакомы с двумя образцами — византийским василевсом и монгольским ханом. Западные короли в рас­чет не принимались в силу того, что они не обладали на­стоящим государственным суверенитетом, являясь вассала­ми римского императора.

Непосредственное влияние на образ государственной власти московских князей, на ее институты оказало мон­гольское владычество, поскольку Золотая Орда дала первый пример централизованной политической власти, с которой нельзя было входить в соглашение и которой надо было подчиняться безусловно.

Многие политические принципы организации ханской власти и ее институты были заимствованы монголами у ки­тайцев. Русские князья переняли у монголов прежде всего политическую философию, сводившую функции государ­ства к взиманию дани и налогов, поддержанию порядка и

охране безопасности. Вместе с тем эта философия была полностью лишена сознания ответственности за обще­ственное благосостояние.

Некоторые историки, рассматривая особенности образования Московского государства, исходят из концеп­ции русского историка М. Довнар-Запольского и американ­ского исследователя Р. Пайпса, создателей концепции «вот­чинного государства». В частности, Р. Пайпс полагает, что отсутствие в России феодальных институтов западноевро­пейского типа в значительной мере обусловило специфику Московского государства. Он считает также, что Северо-Восточная Русь была колонизирована по инициативе и под водительством князей; здесь власть предвосхитила заселе­ние.

Московские государи обращались со своим царством примерно так, как их предки обходились со своими вотчи­нами, поэтому, полагает Р. Пайпс, идея государства в евро­пейском смысле слова отсутствовала в России вплоть до середины XVII в. А поскольку не было концепции государ­ства, не было и следствия ее — концепции общества: госу­дарство в России признало права различных сословий и социальных групп на юридический статус и на узаконенную сферу свободной деятельности лишь в царствование Ека­терины II.