Современная татуировка социальной или антисоциальной группы

Интересные случаи современного использования татуировки для выражения социальной солидарности среди солдат приводит Ломброзо. Военные люди довольно часто наносят на тело какой‑нибудь знак, который показывает их принадлежность к выбранной профессии: дата сражения, скрещенные ружья, флаг, пушка или пирамида из пуль (военные моряки предпочитают корабль или якорь). Иногда татуировка не просто связывает ее носителя с той или иной армией, но и идентифицирует его с конкретным родом войск. Так, кавалерист татуирует на своем теле лошадь, музыкант – скрипку или барабан.

Некоторые люди обозначают свою связь с каким‑то ремеслом: мясник татуирует два скрещенных ножа, а бондарь – бочку и т. д. Преступники тоже наносят на свое тело безошибочно указывающие на их опасный бизнес знаки, часто выражающие похоть, ненависть и жажду мести, татуируя всяческие девизы и злобные эпитеты. У одного преступника на груди были вытатуированы два кинжала и слова: «je jure de me venger» («Я клянусь отомстить за себя»). Эту угрозу старый пьемонтский моряк воплотил в жизнь, грабя и убивая. У одного венецианца на груди была надпись: «Malheur à moi! Quel sera ma fin?» («Будь я проклят! Каким станет мой конец?») Другой преступник выразил свое отчаяние словами: «Né sous une mauvaise étoile» («Рожден под несчастливой звездой»). Находясь в тюрьме, один криминальный элемент вытатуировал на груди кинжал, а над ним слова: «mort a bourgeois» («смерть горожанам»). В 1878 г. Ломброзо работал с преступником из Неаполя, на груди которого было тату со словами: «je ne suis qu’un pauvre malheureux» («Я всего лишь бедный неудачник»). У Малассена на груди красовалась татуировка – черно‑красная гильотина, а рядом с ней – слова (красными буквами): «j’ai mal commence, je finirai mal» («Я плохо начал и плохо кончу»). Можно привести примеры и других мрачных девизов тату: «La vie n’est qu’une illusion», «mort aux officers français», «la liberté ou la morte», «morte aux gendarmes», «la gendarmerie sera mon tombeau» и т. д. Таким образом, криминальные элементы давали выход бушующим внутри чувствам. У одного из них, тридцати четырех лет от роду (большинство из которых он провел в тюрьме), татуировки покрывали все тело. Даже на носу у него был крест, который он, правда, пытался свести уксусной кислотой. Преступник, сделавший своей «специальностью» кражу и нанесение увечий лошадям, связал себя с этим делом татуировкой головы лошади, а чтобы выразить симпатию разбойнику Моттино, вытатуировал его портрет. Известен случай, когда фальшивомонетчик сделал тату на теле с изображением своих инструментов. Солдат, имевший такую же татуировку, как все служившие в его полку, сказал Ломброзо: «Полковое единство сохраняется только одинаковой татуировкой». Эта практика предшествовала ношению единой формы одного цвета. Получается, что его чувства, подтолкнувшие к нанесению одинаковой татуировки, не слишком отличаются от тех, которыми руководствовался примитивный человек, желавший чувствовать себя частью племени или клана.

Двадцать учеников, окончивших колледж в Кастельмонте, сделали себе татуировки, символизирующие связь со своим учебным заведением. Наблюдения Ломброзо подтверждаются исследованиями А.Т. Синклера, который долгое время занимался исследованиями татуировок современных цивилизованных людей. Большинство скандинавских моряков имеют татуировки, как и 90 процентов служивших на американском флоте. Только 10 процентов рыбаков Кейп‑Кода не имеет тату. Во Франции они были у многих мясников – скрещенный топор и нож, у плотников – пила и молоток. Эти практики характерны для Германии, и А. Синклер считает их остатками старых цеховых традиций. С ним не согласен Лакассань, тщательно исследовавший татуировки и сравнивший их с эмблемами городов, девизами компаний и элементами геральдики.